— Вы бывали раньше в Москве?


   — Нет, в Москве никогда не бывал, для меня это большое открытие. 


   — В вашей книге «Империя ангелов» есть «русская линия», но она стереотипна — такое типичное западное восприятие...


   — Мой русский герой, солдат Игорь, мог быть кем угодно — австралийцем, немцем… Россию я выбрал для баланса. Там, если помните, есть еще два персонажа — француз и американка. Реалий я старался избегать — я их не знал. Сейчас написал бы иначе.


 — Какие впечатления о России?

   — Она для меня теперь больше похожа на Францию. Мне нравится, что ваша страна меняется, медленно выходит из состояния застоя, добивается свободы.


 — Но во Франции хватает проблем. Что лично раздражает вас?

   — Состояние усыпленности. Люди боятся рисковать, они ждут, что система будет все делать за них. Когда что-то не получается, винят не себя, а систему. Все делается для того, чтобы все были одинаковыми. Налоги все больше, размеры пособий для безработных и малоимущих — тоже. Многие приходят к выводу: лучше жить на пособие, чем вкалывать. Многие уезжают в Штаты, Бельгию, Швейцарию хотя бы потому, что там не такие безумные налоги. В Америке если чего-то добился — тебя уважают. Французский менталитет иной: если у вас есть красивая дорогая машина — «мерседес», «лексус», «ягуар», — то люди не могут отказать себе в удовольствии и от души проведут по крылу ключами. Вот это мне во Франции очень не нравится. Есть еще подлость политиков, которые ведут бесконечные дискуссии по ТВ, но настоящими проблемами не занимаются. Например, есть районы, куда полиция не рискует заходить. Весь мир уже знает, чем это заканчивается, а политики молчат — боятся потерять голоса и закрывают глаза. У нас и выбор-то невелик в политике: либо засыпаем, либо голосуем за Ле Пена, к счастью, пока это малая часть. Я вообще считаю, что иерархия — не лучшая форма организации.


   — Почему тогда в вашем раю из «Империи ангелов» царит бюрократия?


   — Потому, что это рай людей. И они воспроизвели в нем систему, к которой привыкли. К тому же я использовал мифологические мотивы разных народов, а там везде — иерархия. Хотелось сохранить эти образы. Я считаю, что лучшая форма организации — ассоциация свободного разума. Союз людей, которые равны между собой, без всяких шефов. Есть одно понятие, которое я очень люблю и ценю: дружба. Тут обычно нет подчинения, насилия, зависимости. В отличие от любви.


   — А что не так с любовью?


   — Дружба может продолжаться всю жизнь, а любовь проходит. С друзьями-женщинами я встречаюсь более двадцати лет. Со многими из своих любовниц встречался порой раз-два — и все. Максимум несколько недель. Тем не менее отношения с любовницами переживаю более эмоционально. Когда они заканчиваются, кто-то из нас неизбежно становится несчастным. В дружбе обе стороны счастливы, и это состояние продолжается во времени. Дружба гораздо сильнее, чем любовь.