Константин Георгиевич Паустовский у меня в списке избранных. Знаю, люблю, перечитываю. Обожаю "Повесть о жизни", особенно рассказы из киевского периода, когда его отец, как упоминает в своей биографии писатель "более или менее прочно осел в Киеве, на Юго-Западной железной дороге". Будучи москвичом по праву рождения, Константин Георгиевич считал Город своей второй родиной и писал о нем с необыкновенной теплотой и проникновенностью, ведь Киев навсегда остался его городом детства и юности.

Мысль написать о Киеве Паустовского, показать его в лицах, бродила в моей голове давно, но то, что начала писать (а я таки надеюсь, что со временем это вырастет в цикл) сейчас, когда за окнами бушует май (грозит и блещет), можно сказать, чистая случайность. Я, уложив своего маленького сына спать, открыла ту самую упомянутую автобиографию Паустовского, написанную им уже в довольно зрелом возрасте, и с первых строк отозвалось, срезонировало, выстрелило, попало в самое сердце:

"С детских лет мне хотелось увидеть и испытать все, что только может увидеть и испытать человек. Этого, конечно, не случилось. Наоборот, мне кажется, что жизнь была небогата событиями и прошла слишком быстро.

Но так кажется лишь до тех пор, пока не начнешь вспоминать. Одно воспоминание вытягивает за собой другое, потом третье, четвертое. Возникает непрерывная цепь воспоминаний, и вот оказывается, что жизнь была разнообразнее, чем ты думал."

Да, все так, именно так! Одно воспоминание вытягивает за собой другое, потом третье... случайность или нет, но совсем недавно мы с Наталия_веселая как раз говорили про это. 

Цепь воспоминаний унесла меня далеко-далеко... и так бы я и качалась там, на волнах своей памяти, перебирала цветные осколки, отшлифованные бурным морем жизни, но Паустовский вовремя вернул меня на грешную землю, вернул сюда, в киевскую весну. 

"Лучшим временем - порой безудержных мечтаний, увлечений и бессонных ночей - была киевская весна, ослепительная и нежная весна Украины. Она тонула в росистой сирени, в чуть липкой первой зелени киевских садов, в запахе тополей и розовых свечах старых каштанов."

И тут я поняла, что хватит откладывать то, что можно начать только весной, еще раз до следующего года. Сколько таких годов прошло - пять, шесть? Сверилась с записями в черновиках - девять оказалось. Девять, понимаете! Ну, и тем более, что до дня рождения Константина Георгиевича, как и до конца весны, не так уж и много осталось - ровно неделя. Так пусть эта запись, открывающая маленький проект "Киев Паустовского в лицах" (где лицами будут дома, парки, скверы, улицы и площади Города), будет моим скромным подарком горожанину Паустовскому.

Серия сообщений "Киев Паустовского в лицах":
Часть 1 - Однажды весной. Гардемарин.

Каждый раз, когда клены вот так - буквально в одну ночь - желтеют, на ум приходит рассказ Паустовского "Желтый свет".

"Осень  пришла  внезапно.  Так  приходит  ощущение  счастья   от   самых незаметных  вещей - от  далекого пароходного гудка на Оке или от случайной улыбки.

Осень пришла врасплох и  завладела  землей -  садами и реками, лесами и воздухом, полями и птицами. Все сразу стало осенним."

На рынке нынче время винограда и королевы октября - хризантемы. Это только малая толика того разнообразия, что предлагают цветочницы. Тут тебе хризантемы с корнями в вазонах и срезанные в букетах всех цветов и оттенков,  мелкоцветы и экземпляры  с огромными, размером чуть ли не с детскую головку, цветками.

А я не пошла на рыбалку, я купила грибов, два кило маслят, которые уже и оприходовала в зиму, замариновав.

"Не изображай постоянно мировую скорбь. Склонность к депрессии и загадочная грусть нынче не в моде. Свои проблемы приоткрывай перед ним постепенно. Нынешний мужчина слаб и может испугаться. Но проверить Вадима на прочность тоже не мешает. Если ты убедишься, что в серьезной ситуации он готов немедленно прийти на помощь, а на твои капризы и дурное настроение он не реагирует, - значит, все в порядке. Он не обязан вздрагивать от каждого твоего чиха или сострадать во время месячных. Не ворчи, когда он смотрит футбол по телевизору. Лучше подай ему кофе с булочкой. Изменить ты все равно ничего не можешь, да и зачем? - у него есть право на личную жизнь. А за картошкой пошлешь его, когда футбол кончится. Или завтра."

(К. Паустовский)

У Паустовского, если кто помнит, есть дивной мелодии рассказ "Желтый свет". Ежегодно перед уходом в зиму, вот уже больше десятка лет как, я перечитываю его молитвой, каждое слово перебираю, как четки. И каждый раз, повторяя знакомый до боли текст, я открываю для себя новое, неизведанное, потаенное знаниями, новыми знаниями о себе. 

В последний раз это было вчера. Вчерашней поздней ночью или ранним утром -- неважно! Каждый раз в оглохшем и онемевшем ноябре мои дни и ночи сливаются в одно марево, варятся одним густым черно-белым с пеной ржавчины варевом до новогодней ночи января, когда под бой курантов на двенадцатый "бах!" все чары враз падают, падают разбиваясь о новое годоисчисление на сто тысяч льдинок. 

Ненавижу ноябрь с листопада до Ёлки. Но с каждым годом все больше примиряюсь и приноравливаюсь, укрощаюсь, взращиваю в себе смирение...

"Я изучал осень упорно и долго. Для того чтобы, увидеть по-настоящему, надо убедить себя, что ты видишь это впервые в жизни. Так было и с осенью. Я уверил себя, что эта осень первая и последняя в моей жизни. Это помогло мне пристальнее всмотреться в нее и увидеть многое, чего я не видел раньше, когда осени проходили, не оставляя никакого следа, кроме памяти о слякоти и мокрых московских крышах." (К. Паустовский "Желтый свет").

Ненавижу ноябрь, не хочу, но уже могу. Уже могу видеть, слышать, петь душой, пусть и тихо, тихо той душой, что нынче схоронилась под мокрым от слез черным небом в  коробочке-шкатулке. А шкатулка в этот раз дивно хороша и музыка в ней вечная.

Но ноябрь, как и прежде, остро ненавижу, не хочу я этот ваш ноябрь -- ни ложкой, ни капельно. Видать, и умереть при случае, таки, придется в дни -брь, в эти самые темные и сквозные дни глухого и затяжного ноябрьского противостояния.