Ты знаешь, мой хороший, я скучаю…
С утра в окне деревьев трафареты.
Завариваю в чашку вместо чая
на гранулы распавшееся лето…
Вожу впустую ложкой хороводы.
Забыт лимон и сахар – не дождутся…
Рассматриваю трещинку в разводах
на старом, с голубой каёмкой, блюдце…
На ходиках, как-будто на изгоях,
проклятие – «бежать!»…
………………. Да бог с ним, с чаем…
Карандашом в прихожей на обоях
царапаю задумчиво: «СКУ-ЧА-YOU»…
Кот с мудростью еврейского раввина
на кресле спит, ведь март не актуален.
Шепчу коту, поглаживая спину:
«А, знаешь, ОН умен и так печален…»
Осенний день зажженной сигаретой
стремительно меняет очертанья.
Деревьев обнаженных трафареты
сливаются с вечерними шелками.
На подоконник бронзовую лампу
поставлю, осветив окно по краю:
багетом к черно-белому эстампу
ночного Города…
……………..Бессонница…
………………………… Скучаю
(Вет Лавиртум)

Да, черт возьми, вот так и никак иначе.
По-другому не получается, не поется.
Или я притворялась немой, или ты – незрячим,
но теперь нам обоим за все это воздается.
Вот сидим с тобой на разных концах потока,
наблюдаем за изменчивостью мейнстрима,
не касаемся друг друга, не бьемся током,
объясняем только то, что необъяснимо.
Если речь заходит о прошлом – меняем тему,
если речь заходит о будущем – замолкаем.
Речь вообще ходила раньше, куда хотела,
потому сидит сейчас под семью замками.
Мы хандрим от слов и сердимся на погоду,
раздражительны, опасливы, нелюдимы.
Мы друг друга принимаем – в угоду году,
так упрямо нас скреплявшему воедино.
Мы встречаемся за чаем, с привычной ленью
рассуждаем, как однажды вернется сила.
Два ворчливых старика на краю Вселенной,
не заметившие смерти, что приходила.
(Кот Басе)

В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,
Светила нам только зловещая тьма,
Свое бормотали арыки,
И Азией пахли гвоздики.

И мы проходили сквозь город чужой,
Сквозь дымную песнь и полуночный зной,—
Одни под созвездием Змея,
Взглянуть друг на друга не смея.

То мог быть Стамбул или даже Багдад,
Но, увы! не Варшава, не Ленинград,
И горькое это несходство
Душило, как воздух сиротства.

И чудилось: рядом шагают века,
И в бубен незримая била рука,
И звуки, как тайные знаки,
Пред нами кружились во мраке.

Мы были с тобою в таинственной мгле,
Как будто бы шли по ничейной земле,
Но месяц алмазной фелукой
Вдруг выплыл над встречей-разлукой…

И если вернется та ночь и к тебе
В твоей для меня непонятной судьбе,
Ты знай, что приснилась кому-то
Священная эта минута.
(Анна Ахматова)

Избегаю встречаться взглядом, И накручен — до ста считаю, Эта женщина снова рядом, По которой я так скучаю. Называю всё это бредом, Продолжая кружить по краю, И невольно — за нею следом, И мечтаю о ней… мечтаю. А она, ничего не зная, Всё уводит меня от дома, Ведь чужая она… чужая… Отчего же в душе истома? Так нечестно: без спроса — в душу! Сигарету опять ломаю… Подойти бы… обнять… да трушу, И теряю её… теряю. А улыбка её беспечна, Ведь не я для неё отрада, И так будет, наверно, вечно — Ей иначе совсем не надо. Потому что всё стало прошлым, Безвозвратно — неповторимым, Ах, каким же я был хорошим… Ах, каким же я был любимым… Той, которая всё забыла, Той, к которой всё тянет и тянет… Не позвал её… не простила. И моею уже не станет… (Сказоч-ник) *** Да я ведь тебя отпустила ещё тогда, когда тебе только снились все твои города, когда ты ведать не ведал и не гадал, где вспыхнет и где отразится твоя звезда. Пока ты молчал и только думал, куда и с кем, я потихоньку читала линии на руке (с твоей ладони, мой свет, читается, как с листа…) И я тебе рассказать могла бы ещё тогда про все твои надежды и миражи, про все твои перекрёстки и виражи. Про каждый шаг. Про каждый камушек на пути. Но я смолчала. И ты за это меня прости. Ты шёл вслепую почти семь тысяч ночей и дней. И тёмные полосы были светлых, увы, длинней. И, если ночь над тобой была будто смоль, черна, то в этом есть, ну, конечно, есть и моя вина. Мне нужно было стоять стеной за твоей спиной. Мне нужно было лететь крылом над твоим плечом. Мне нужно было идти впереди на шаг, чтоб встречный ветер не мог тебе помешать. Чтоб тот, кто душою пуст, отводил от тебя глаза, чтоб горькое слово не в сердце твоё, а за… А я всё надеялась – боги тебя хранят. И ты – за это тоже – прости меня. Но я никогда тебя не держала – лети-лети! Назад не смотри, о несбывшемся не грусти. Ты был свободен – в выборе и в пути. И я, быть может, Твой выбор тоже Должна простить (Юлия Вергилёва)

Чем я могу объяснить -
временем, словом, судьбой? -
тонкую крепкую нить,
что между мной и тобой?
неба распахнутый глаз,
сердца расслышанный зов -
всё это было до нас,
мир начиная с азов
это в купальскую ночь
ярым горело костром,
вылечить это невмочь
монастырём и постом
давний июньский пожар
кровь поджигает опять -
крест, наказание, дар,
боль, забытьё, благодать...
( Светлана Холодова )

Не осуждай меня, прости!!!
За то, что не прошла я мимо,
А встала на твоем пути
По прихоти необъяснимой.

Прости за то, что мне с тобой
Так радостно и безмятежно,
Когда касаешься рукой
Руки моей - легко и нежно.

Прости за глупые слова,
Что вызвали твою немилость,
За то, что чувств своих скрывать
Я до сих пор не научилась.

За то, что в мертвом декабре
Мечтаю о цветущем мае...
Прости за то, что о себе
Так часто я напоминаю!!!!!

Другой мне следовало быть:
Чужой, холодной, осторожной.
Не ждать, не думать, не любить.
Прости, что это - невозможно.
(Лилия Юсупова)

это случится с нами седьмого числа…
в месяц любой абсолютно любого года:
будет стоять чудеснейшая погода…
ты мне откроешь дверь: «входи, раз пришла…»
я и войду – скину шубу..., пальто…, нет – плащ…
или не скину…, поскольку, быть может, лето…
буду стоять в коридоре (включил бы свет-то!)
робкой такой, хорошей… (смотри и плачь!)
ты пригласишь меня в кухню:
- лате? мате?
-чай и одна конфетка (прости – диета)
мы поиграем с тобой в города на «т»:
таллинн, торжок, тольятти…. улан-удэ…
что? не на «т»?.. да бог с ним… не важно это…
слушай, давай сыграем в слова на «эль»….
- любишь?
- люблю…
ладони, лодыжки, ласки,
лепет, либидо, ландыши…. лажа… лель…
-кто этот лель?
- да есть там один… из сказки…
…дальше?... а дальше сюжет неизвестен, нет…
хочешь – добавим парочку сигарет,
десять минут молчания.., долгий путь
к двери входной от кровати… и что-нибудь
в духе романа митчелл (чтоб аж до слёз) –
«скарлетт смотрела на ретта, как верный пёс…»
…точно!.. давай представим: просторный зал..,
батлер сжал руку скарлетт и так беспечно,
так неподумав сказал: «останься навечно!»…

…нет, лучше так: подумал.., но не сказал…
(Катя Волкова)

Не осуждай меня, прости!!!
За то, что не прошла я мимо,
А встала на твоем пути
По прихоти необъяснимой.

Прости за то, что мне с тобой
Так радостно и безмятежно,
Когда касаешься рукой
Руки моей - легко и нежно.

Прости за глупые слова,
Что вызвали твою немилость,
За то, что чувств своих скрывать
Я до сих пор не научилась.

За то, что в мертвом декабре
Мечтаю о цветущем мае...
Прости за то, что о себе
Так часто я напоминаю!!!!!

Другой мне следовало быть:
Чужой, холодной, осторожной.
Не ждать, не думать, не любить.
Прости, что это - невозможно.
(Лилия Юсупова)

Просто, уходя, смотрела в осень…
Смысл тебя по крохам собирала…
Нет, не ты меня, мой милый, бросил…
Это я тебя нарисовала…

Просто так, от скуки и без смысла…
Грифелем мечтаний и желаний…
Начертала образ твой из мыслей…
Холодом навеянных страданий…

Просто, усмехнувшись, отвернулась…
Твой портрет туманом исказился…
Нет, не я к тебе тогда вернулась…
Это образ мой тебе приснился…

Просто так, в погоне за мечтою…
Там, за горизонтом мирозданья…
Обнималась с нежною тоскою…
Чувства приглашая на свиданье…

Просто, от заката до рассвета…
Любовалась призрачной звездою…
Требуя немедленно ответа…
От дождя, укрывшего собою…

Просто так, с надеждой засыпая…
Образ нарисованный размыла…
Нет, я не познала с тобой рая…
Лишь в бреду тебя боготворила…

Просто, наигравшись, рассмеялась…
Не поверишь, даже не стыдилась…
Разомкнув нежнейшие объятья…
Я тобою, милый, насладилась…

Просто, уходя, считала ночи…
Что без сна сумбурно проводила…
И шептала тихо, между прочим:
«Я тебя случайно полюбила…»
(Shimmer)

Тут, вон, зима на носу, и ходишь уже, смотришь с тоской на ценники в обувных магазинах, щупаешь драпчик пальто, а в меховой салон даже не заглядываешь: понимаешь, что и позапрошлогодний полушубок из крашеного кролика всё ещё очень даже ничего. А на протёртую плешину можно кармашек пришить. Типа, дизайнерская находка такая. Кармашек на жопе. Очень стильно и молодёжно. И где денег взять? Все нормальные бабы, вон, втариваются новыми сапожками, а ты сиди, плачь и завидуй. И кармашки шей на жопе. А мужикам чо? Летнюю резину на зимнюю поменял - и всё. И можно дальше пиво пить.
Женщина своё разбитое сердце лечит годами. Всем подружкам расскажет про подлеца, потом будет собираться с силами полгода, чтоб его зубную щётку из дома выбросить - рука ж не поднимается. Потом все его подарки в мешок соберёт и на антресоли запихает. Письмо ему напишет километровое и не отправит. И, наконец, удалит его номер из телефонной книжки. Но это через пару лет только. А мужики? Баба бросила - пошёл набухался, купил проститутку, отомстил и забыл. И бабу, и проститутку. И можно дальше пиво пить.
Женщина не влезает в платье - это катастрофа! Это сразу и диеты кефирные, и в спортзал бегом, и ещё к эндокринологу: а вдруг с гормонами что-то? Это ж запускать-то нельзя! Это ж вот через полгода как раскукурузит килограмм на десять, а ты щас на распродаже уже хапнула летних сарафанчиков на будущий год, и в них не влезешь же! Паника-паника! А мужик пойдёт, купит себе штаны на два размера больше, новую дырку в ремне пробьёт, и можно дальше пиво пить.
Если у женщины намечается секс - она две недели будет к нему готовиться. Она сбегает на эпиляцию, в солярий, купит красивое бельё, новые духи, платье, туфли, серёжки, покрасит волосы, сделает укладку, и даже отрепетирует перед зеркалом непринуждённый хрустальный смех. Если у мужчины намечается секс, единственное, что он сделает - это вообще на него придёт. И будет пить пиво.
Когда у женщины спрашивают: "О, клёвые джинсы! Где купила?" - она должна назвать приличный магазин и дату покупки, не превышающую полгода. Когда у мужика спрашивают: "Где джинсы брал?" - он может спокойно ответить: "Да я не ебу, им уже лет восемь", и будет дальше пить пиво!
Не, безусловно, мужчины есть всякие. Есть и с тонкой душевной организацией, и к сексу относятся трепетно, и в гардеробной у них вместо любимого вытянутого свитера висят три смокинга и очень модное пальто Хьюго Босс, и вместо пива они пьют коньяк. Очень редко. И на свидание приходят с цветами, и платье твоё новое заметят, но только они все давно и счастливо женаты, и что вот про них говорить тогда?
Я вообще и не о мужиках сейчас. А о том, как тяжело быть женщиной.
Была сегодня в магазине. Щупала драпчик синего пальто. Драпчик был хороший, а ценник шестизначный. Подумала-подумала... и пошла домой пить пиво. В конце концов, я от мужика только формой хромосомы отличаюсь.

Тэсс, 40

Я приду утонувшей в прохладе зарей,
Тихим шепотом трав, напевающим оды,
Пo окну проскользнувшей небесной слезой,
Яркой молнией, режущей гладь небосвода.

Я приду золотыми лучами луны,
Как обычно приходят заветные строфы,
Ароматом сгоревшей от страсти весны
И коньячными каплями в чашечке кофе.

Я к тебе прикоснусь и отправлюсь назад….
И пускай мы не встретимся радостным взглядом,
Я приду все равно… Через сотни преград,
Чтоб на миг ощутить, что мы все-таки рядом…
(Злата Литвинова)

Ты мне прозвонилась сквозь страшную полночь:
"А ты меня помнишь?"
ну, как позабыть тебя, ангел-звереныш?
"А ты меня помнишь?"
твой голос настаивал, стонущ и тонущ -
"А ты меня помнишь?" "А ты меня помнишь?"
и ухало эхо во тьме телефонищ -
рыдало по-русски, in English, in Polish-
you promise? Astonish…а ты меня помнишь?
А ты меня помнишь, дорога до Бронниц?
И нос твой, напудренный утренним пончиком?
В ночном самолете отстегнуты помочи -
Вы, кресла, нас помните?
Понять, обмануться, окликнуть по имени:
А ты меня…
Помнишь? Как скорая помощь,
В беспамятном веке запомни одно лишь -
"А ты меня помнишь?"
(Андрей Вознесенский)