29 января 2022

Захожу в студию звукозаписи – надо записать несколько стишков для одного проекта. В виде исключения никуда не тороплюсь,жду своей очереди,болтаю с певицей и музыкантом,хозяин студии - симпатичный мужик,отмечаю,что единственный из нас в маске.Еще одна песенка,и я пойду к микрофону.И тут симпатичный мужик вытаскивает из-под мышки градусник,смотрит."Ну,уже ничего", – говорит.Ах,вот почему он в маске.Я интересуюсь: "Ковид?" – "Да кто его знает – был тут один чувак, записывался,всех перезаразил и уехал,но у него тоже непонятно что.Вы как будете писаться,сидя или стоя?"

"Стоя", – машинально отвечаю я,трусливо подавляя взметнувшееся было раздвоение личности."Немедленно ноги в руки и беги отсюда,вдруг еще не словила заразу", – шипит первая личность,распираемая скучным здравым смыслом."Да ладно,неудобно как-то вот так сняться и слинять без объяснения причин", – мнется вторая личность,распираемая ворохом романтических приличий и желанием сделать все-таки дело,ради которого пришлось переться в такую даль."А ты объясни причины-то,скажи только,чтоб он к тебе близко не подходил", – подначивает первая личность."Да ладно, – уговаривает вторая,воровато глядя вбок, – уж как-нибудь по-быстрому,авось,пронесет". – "А если не пронесет – опять будешь валяться и домашних заразишь? – не унимается первая личность. – И вообще,мог бы предупредить звукорежиссер этот хренов,что болеет". – "Мог бы", – соглашается вторая личность.А сама бочком,бочком – и к микрофону.

Тут уж звукорежиссер совсем близко подходит,поправляет микрофон,дает ценные указания,а я… нет бы заорать на него,как заорала на меня летом тетка во французском аэропорту: "Держите дистанцию!" – так,что я отскочила в ужасе на два метра.Нет,мне до той тетки как до Луны, – я стою и смотрю на него,не отрываясь, – помните,как князь Болконский в фильме Бондарчука стоит на поле боя и смотрит на крутящееся у ног ядро."Ложись,князь,ложись,миленький", – шептали мы про себя,а он стоял,весь такой стройный,и на лице у него был написан все тот же мгновенный диалог: ложись,князь,иначе… – "Да,но…" – "Никаких но – иначе полный живот свинца". – "Да,но вот так,в грязь,при людях,в этих белых лосинах…" – "Ложись,идиот!" – но поздно.

До сих пор не знаю,поздно мне было или нет бежать из той студии,но дело не в этом. Говорят,на следующий день в зальчике,где мы выступали,тоже обретался больной парень без маски,так что все равно не миновать – но дело опять же не в этом. "Омикрон" и правда оказался куда гуманнее,чем то,что было со мной больше года назад,и пронесся быстро – но не в нем,повторяю,дело.

А дело в том,что́ заставляет нас рисковать.Всех.И собой,и другими.Что стоило хозяину студии предупредить тех,кто к нему записался, – ну,потерял бы он какие-то деньги,но ведь не последние же,и вообще,совесть была бы чиста.С другой стороны, вспоминая о том чуваке,который его заразил,он его совершенно не осуждал – как будто просто дождик прошел,ноги промокли и вот – температура.Ну,и мы в студию пришли – тоже,как под дождик.Так вышло.Никто не виноват.Просто крыша постоянно течет.И когда в метро без маски едем,тоже не виноваты.И когда грудью встаем против того,чтобы наших детей в школе тестировали,мы тоже,видимо,не виноваты,если наше чадо заболеет и перезаражает весь класс.(Таких родителей в Петербурге,между прочим,по официальным данным,большинство,и в чем они видят опасность палочки,засунутой в нос, – загадка века.)

Ну ладно,ковид,что "дельта",что "омикрон" – мелкие они,вирусы эти,может,оттого наш человек их мелко видит.Но вот сидишь,например,за рулем,едешь себе в деревню, не быстро,не медленно,в потоке,как вдруг тебе на хвост садится какой-нибудь большой и черный,затылком чуешь,что жутко дорогой,и начинает нетерпеливо мигать,а то и гудеть: убирайся,мол,я тут еду,не видишь,и мне плевать,что скорость 90,я вас тут всех разметаю,а свои 180 возьму.И ему плевать,что у тебя справа фура или жигуль,что деваться тебе некуда вот прямо сейчас: он будет мигать и гудеть,пока ты,шепча нецензурное,с риском не мотнешься вправо – и тут уж он рванет,метров аж на 200,пока снова не упрется в такого же,как ты,скучного обывателя.Обломками этих гордых и торопливых усеяны родные обочины – а заодно и тех,кто никуда не торопятся,а просто попадают в замес,когда эти хозяева прерий все же врезаются со всей дури в КамАЗ.Им плевать на свою жизнь,на жизнь своих детей,сидящих за их спинами,и можно было бы цинично заметить,что таков естественный отбор – но ведь и на твою жизнь им тоже плевать.И на тех,кто сидит в машине рядом с тобой.

Почему? Может,они всего достигли,и им просто скучно,хочется острых ощущений? Но почему тогда точно так же,как этот баловень жизни на “Майбахе”,ведет себя и бедняк на древней “шестерке” – ржавое кружево дверей,багажник прикручен проволокой к бамперу? Или его тянет на “остренькое” с другого конца – с работой швах,по кредиту не заплатил,жена шею намылила,так хоть тут,на дороге он вроде как четкий пацан.

Велика она,тайна русской души.А главное,глубока.Помню,как-то пришлось мне брать интервью у одного мужика в его старой “Волге”.Трудный попался дед,только 15 минут в собственной “ласточке” у него для меня нашлось – о чем была речь,напрочь не помню.Помню только,что села,тронулись,а он не пристегивается,спрашиваю: а что так? Он на меня посмотрел,будто я неприличное сморозила,тут мент вдали нарисовался,он быстренько ремень накинул,мента проехали – скинул.Я удивляюсь: зачем так мучиться,гораздо проще ведь пристегнуть ремень и не дергаться,да и помогает он,вообще-то.Мужик говорит: "Да я как-то из-за ремня передние зубы выбил – сзади в меня въехали,я зубами в руль тюк – и все". – "И даже после этого не пристегиваетесь?" Он опять на меня осуждающе посмотрел: "Что вы, – говорит, – никогда не пристегивался и не буду".

Очень гордо он это сказал,хоть и не без шепелявости – зубов-то нету.Я вообще заметила,что наш человек,выходя на борьбу со здравым смыслом,совершенно непримирим.Носился по плохим дорогам с колеями,по которым и медленно-то ехать боязно, – и буду носиться,а помру – ну так все когда-нибудь помрем.Не прививался – и не чипирует меня никогда ваш коварный Билл Гейтс,задохнусь в ковидной реанимации,вдали от родных,но супостату не дамся.Ну,хорошо,не прививка,просто тест в школе – чтобы заболевшее дитя осталось дома,и класс не ушел на карантин, – нет.Яростное и твердое.Ни шагу назад.Описать это можно,объяснить нельзя.Как войну.

Да,кстати,вот еще и война,разговорами о которой,как червями,кишит пространство.Ведь понятно же,что разразись она – всем мало не покажется,вот просто всем.Но она чем дальше,тем больше как-будто наполняется плотью, возникает из ничего,из безумных фантазий и комплексов одного человека – а вот поди ж ты,воинские соединения,переговоры,угрозы.И если здравый смысл вскидывается: кончай задирать соседей,не ходи в ту сторону,там смерть, – ух,как на него шикают и топают ногами.Как антиваксеры – на предложение привиться.Казалось бы,чего проще,соблюдайте ПДД,берегите друг друга от вируса,цените свою жизнь и жизнь соседа…

Но что делать,если своя жизнь – копейка?

А вот почему она копейка,почему? В этом главный вопрос.Ведь побережешь себя – побережешь и другого.Но что такое поберечь себя? Это значит отвечать за себя, вот что это такое.А кто может за себя отвечать? Да только свободный человек – не ребенок малый,не заключенный,не пораженный в правах.И за другого свободный человек отвечает – потому что он не один.

Свободен ли был князь Болконский,глядящий на смертоносное ядро? Не настолько, чтобы упасть в грязь в белых лосинах – ради собственной жизни.Да и когда русский человек был по-настоящему свободен? Говорят,в феврале 1917-го – до ноября.Не знаю, меня там не было.Может,вся эта русская рулетка – и на дорогах без правил,и во время чумы без масок и прививок – просто компенсация несвободы,въевшейся за века, как болезнь? Вы меня всю жизнь давили и обкрадывали – ну,уж тут я сам себе господин,захочу и разобьюсь нафиг,захочу и заболею,мое дело.

Детские речи,детское поведение.Помнится,один мудрый друг говорил мне давным-давно,что в России нет взрослых.Умные есть,благородные есть,даже смелые встречаются,а вот взрослых нет.Конечно,повзрослеть придется.Хотя очень не хочется.И времени,главное,все меньше – ядро уже крутится у ног и противно шипит.