ПОСТСКРИПТУМ
Дельвиг успел издать лишь один свой сборник: «Стихотворения барона Дельвига» (1829 год).
Он торопился издавать друзей, а свои стихи публиковать смущался,
словно не он первым из лицеистов напечатался в «Вестнике Европы».
В «Литературной газете», первым редактором которой он был, Дельвиг не опубликовал ни одного своего стихотворения. Только критические статьи.
Дельвиг был мужественным редактором. В двадцатом веке мы можем сравнить его только с Твардовским.
В подцензурной газете Антон Дельвиг печатал стихи «государственного преступника» Одоевского.
Скоропостижной смерти Антона Дельвига предшествовали вызовы к Бенкендорфу. «Я сошлю тебя в Сибирь вместе с твоими друзьями!» — кричал шеф жандармов. Ссылка в Сибирь не была тогда образным выражением. Запросто ссылали даже Пушкина.
Но в кабинете у Бенкендорфа Дельвиг думал не о себе.
Летом у него родилась дочка, маленькой Лизе было тогда лишь несколько месяцев. В семье Дельвига воспитывались два младших брата двенадцати и пятнадцати лет.
Кроме того Дельвиг все время помогал матери, трем незамужним сестрам. На этом фоне ссылка поэта была бы убийством целой семьи.
Заговора с целью извести Дельвига не было, хотели только припугнуть, но все обстоятельства сложились в заговор против его жизни.
Если вспомнить, что подобный невольный заговор вскоре сложится и вокруг Пушкина, то драма Антона Дельвига кажется репетицией к событиям 1837 года.
Дельвиг, как и Пушкин позднее, оказался беззащитным перед клеветой, агентурной слежкой и доносами. Известно, что роковую роль в травле Дельвига сыграл Фаддей Булгарин. Как и Пушкин, Дельвиг не мог укрыться от агентов и завистников даже в собственном доме.
Дельвиг имел несчастье стать объектом интриг и насмешек со стороны Анны Петровны Керн.
В то время она снимала квартиру в том же доме, где жили Дельвиги. Доверчивому Антону Антоновичу она казалась если не ангелом, то очень милым человеком.
Керн была принята в домашнюю жизнь Дельвигов как подруга жены, как добрая соседка. Не без помощи Анны Павловны жена Дельвига, Софья, оказалась в кольце сомнительных ухажеров.
Кокетливая Софья, увы, была чувствительна к комплиментам, и не один раз Дельвигу приходилось брать жену с собой в поездки — он опасался оставлять ее надолго одну.
В своих мемуарах Керн не обмолвится о своем участии в личной драме Дельвига. На утро после смерти Дельвига красавица и будущая мемуаристка написала своему приятелю Алексею Вульфу:
«Забыла тебе сказать новость: барон Дельвиг переселился туда, где нет “ревности воздыханий!”»
Даже циничный Вульф опешил от такой приписки и воскликнул в дневнике:
«Вот как сообщают о смерти тех людей, которых за год перед сим мы называли своими лучшими друзьями!..»
В дни недолгой болезни Дельвига в его доме оказались темные, страшные люди, а настоящие друзья были далеко.
И поныне неизвестно, кто проник в кабинет Дельвига, вскрыл его бюро и украл все состояние вот-вот осиротеющей семьи.
А Дельвиг умирал в этом же кабинете!
Много странного и тяжелого в истории той ночи. Не самые близкие знакомые Дельвига вдруг забираются в его архив и начинают панически жечь все подряд.
Племянник Дельвига вспоминал много лет спустя:
«Брали письма и другие бумаги целыми пачками и, удостоверившись, что в них нет денежных документов, бросали их в большие корзины, и десятки этих корзин побросали в печь?..»
Это было похоже или на заметание следов или на приступ коллективного безумия.
Объяснение же мемуаристы оставили донельзя простое: «Время было трудное, очень опасались, что жандармы заберут бумаги Дельвига…»
И вот из-за страха перед жандармами (которые, кстати, так и не появились в доме Дельвига)
