Две судьбы в одной жизни:
Онегин Гаджикасимов - от славы в монастырь...
«Льет ли теплый дождь, падает ли снег…», «Быть может, ты забыла мой номер телефона…», «Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок у друзей своих…», «Желтый дождь стучит по крышам, по аллеям и по листьям…». И вдруг автор слов всех этих песен исчезает, уходит в монастырь… Почему?
Родился Онегин Гаджикасимов в Баку в семье аристократов в год 100-летней годовщины со дня гибели А.С. Пушкина, в 1937. Столь необычным именем, Онегин, своего первенца наградила мать, обожавшая русскую литературу.
Онегин прекрасно владел русским языком, как и мать, любил русскую литературу, умел изъясняться образно, поэтично и в 1954 году с легкостью поступил в Литературный институт имени Горького в Москве.

Обаятельный статный красавец-жизнелюб, талантливый и энергичный, он слыл «баловнем судьбы». Мог зарифмовать любую фразу, чем приводил в восторг друзей. Знал толк в вине и, как восточный мужчина, прекрасно готовил. Любил женщин, и они не могли устоять перед его обаянием.
По окончании учебы Онегин работает в музыкальной редакции Всесоюзного радио, готовит выпуски передач об отечественной и зарубежной эстраде. Работает одержимо, а ночью сочиняет стихи. «…По ночам в тиши я пишу стихи…».
60-е – время официальной эстрады, сдержанные манеры, чувства, строгие костюмы.
А с Запада уже несется музыкальная стихия – битломания.
Онегин Гаджикасимов вместе с друзьями-музыкантами ищут новый стиль, новое звучание.
Они, пытающиеся внести в музыку новую струю, даже не представляли тогда, что их попытки станут зарождением поп-музыки в СССР.
Из-под пера Гаджикасимова выходили добрые и искренние стихи о любви, и равных в этом среди поэтов-песенников ему не было.
Вскоре он становится широко известным поэтом, в сотрудничестве с самыми лучшими композиторами – Арно Бабаджаняном, Александром Зацепиным, Давидом Тухмановым, Юрием Антоновым пишет песни, которые исполняют популярные певцы – Валерий Ободзинский, Муслим Магомаев, Олег Ухналев, а также вокально-инструментальные ансамбли – «Веселые ребята», «Синяя птица» и другие.
Без песен Гаджикасимова не обходился ни один концерт, они слышались из окон многих домов. «Эти глаза напротив», «Алёшкина любовь», «Восточная песня», «Дождь и я» и ещё многие-многие другие любимые песни, и все их написал Онегин Гаджикасимов, работал он очень продуктивно…
Пластинки с его песнями выходили огромными тиражами, достигшими к концу 70-х годов почти 16 миллионов. Такого еще никогда не бывало! И, тем не менее, они не залеживались на прилавках, людям приходилось выстаивать за заветной пластинкой долгие очереди.
Его гонорары от огромных тиражей вызывали зависть коллег и настораживали дирекцию, пытающуюся загнать поэта в привычные рамки – «Не выделяйся».
Многих деятелей от культуры возмущали эти его столь любимые в народе “вульгарные песенки-однодневки”.
В 1971 году маститый поэт Лев Ошанин в газете «Советская культура» разразился грозной статьей. В ней партийный песнописец обвинял «горе-поэта» Гаджикасимова в том, что его стихи примитивны, косноязычны и совсем не обогащают людей духовно.
Гостелерадио СССР в те времена возглавлял Лапин, которого за глаза называли «Инквизитор». За время своей работы он фактически выжил с эстрады всю лирическую задушевную музыку, все то, что, по его мнению, не прославляло СССР. Исполнители и авторы были разделены им на приближенных и отвергнутых. Многих тогда перемололи идеологические жернова.
После этой статьи в «черный» список попал и Гаджикасимов. По приказу «инквизитора» его уволили с работы, размагнитили записи, на концертах перестали звучать его песни, а, если и исполнялись, то без упоминания автора слов.
Онегин переключился на переводы зарубежных песен, которые тогда начинали появляться в эфире. И это у него неплохо получалось. Благодаря его переводам, зарубежные песни подхватила вся страна. И снова успех.
Но постепенно к середине 80-х появилось все нарастающее ощущение, что в его жизни как-то все идет неправильно. Вроде всего добился – славы, признания, благополучия, а что дальше? Да и время было такое, когда все идеалы рушились и сгорали. Многие тогда не выдержали и сломались.
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например – не читать их» (Рэй Бредбери)
Возможно, вспомнив об этом, Онегин достал с полки давно пылившуюся там Библию, книгу, которую так и не прочел.
Осилил Библию он за три дня и три ночи, буквально впитав ее в себя, после чего на несколько дней ослеп. Но эта слепота дала ему толчок к внутреннему духовному прозрению
«Господи, я прихожу к Тебе во имя Иисуса Христа. Ты видишь сердце мое. Оно пленено духом уныния. Я признаюсь Тебе, что согрешил, когда допустил этот нечистый дух в свое сердце. Я не могу, Боже, сам избавиться от него. Очисти меня, Боже. Освяти Духом Своим….».
В одночасье тот «мир искусства», в котором он блистал, стал для него пустым, ненужным и неинтересным. И Онегин оставил этот мир. Ушёл, никому ничего не сказав…
В 1985 году, приняв окончательное решение, уехал из Москвы и в небольшой сельской церквушке крестился и принял православие. Он давно уже любил Россию и считал себя русским, как по душе, так и по культуре.
А спустя три года, окончательно расставшись с мирской жизнью, в Оптиной пустыни постригся в монахи, получив новое имя Силуан. Был ему тогда 51 год.
Отец Силуан много проповедывал. Он вызывал необыкновенное доверие к себе, и люди к нему тянулись. А он учил их простым истинам – любви и милосердию, укрепляя их в вере.
О своей прошлой жизни старался не вспоминать, считая ее потраченной впустую, и никому о ней не рассказывал.
Спустя некоторое время отец Силуан стал иеромонахом, и был наречен именем Симон (“Услышанный “).
Позже оставив Оптину пустынь, но оставаясь светлым и одухотворенным, он поселился в подмосковной глуши недалеко от церкви и целые дни проводил в молитвах. Люди, прослышав о нем, потянулись туда, стали приходить за советом…
30 июня 2002 года отец Симон, завершив свой земной путь, ушел из этой жизни.