В доме Льва Толстого часто собирались профессиональные музыканты, звучали произведения Бетховена, Гайдна, Моцарта, Глюка, Глинки. Особенно Лев Николаевич любил Шопена, он говорил: «Шопен в музыке — то же, что Пушкин в поэзии».

Однажды директор Московской консерватории Николай Рубинштейн устроил для писателя музыкальный вечер. «Может быть, никогда в жизни я не был так польщен и тронут в моем авторском самолюбии, — вспоминал присутствовавший на концерте Чайковский, — как когда Лев Толстой, слушая анданте моего квартета и, сидя рядом со мной, залился слезами». Чайковский включил в Первый квартет народную мелодию «Сидел Ваня на диване». Толстой чрезвычайно ценил фольклор, а после того концерта подарил Чайковскому сборник народных песен.

Толстой немало внимания уделял музыке в своих произведениях, через нее он раскрывал характер персонажей. Одна из сцен с участием Наташи Ростовой в «Войне и мире» — русская пляска:

Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движенье плечами и стала. Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, — эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, — этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de châle давно бы должны были вытеснить?

Писатель философски смотрел на музыку. В повести «Крейцерова соната», которая открывала изнанку несчастного брака, герой восклицал: «Вообще, страшная вещь музыка. Что это такое? Я не понимаю. Что такое музыка? Что она делает? И зачем она делает то, что делает?»

Название для произведения подсказал Николай Рубинштейн. Толстой однажды спросил его, какое произведение для скрипки и фортепиано тот считает самым значительным. Рубинштейн назвал «Крейцерову сонату» Бетховена. И вот герой Толстого слушает ее: «Разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам это престо? Сыграть и потом похлопать, а потом есть мороженое и говорить о последней сплетне… тогда, когда требуется совершить известные, соответствующие этой музыке важные поступки».