Виталина Цымбалюк-Романовская поведала о своем романе с Арменом Джигарханяном.

Я не строила никаких планов относительно Джигарханяна, но в Киев возвратилась с ощущением, что у меня теперь есть любимый человек.

Театр имени Маяковского приехал на гастроли в Киев. Играли спектакль «Жертва века» (по «Последней жертве» Островского). Состав потрясающий: Армен Джигарханян, Наталья Гундарева, Александр Лазарев. При каждом появлении Джигарханяна зал взрывался овациями.

Мне было 16 лет, я училась в школе при Киевской консерватории по классу фортепиано. Армена Джигарханяна знала по фильмам, но на сцене, «живьем», увидела впервые. Что-то в этот вечер произошло: меня подхватила энергия зала, этот восторг, овации, крики «Бис!» Артисты несколько раз выходили на поклоны, зал их не отпускал. Я подошла к служебному входу, чтобы попросить у Джигарханяна автограф. Был теплый июльский вечер. Вышли актеры — легенды советского театра и кино. Александр Лазарев в белом костюме, Армен Борисович в джинсовом (он и сегодня предпочитает этот стиль). На меня они производили впечатление титанов, я не могла физически ощутить себя рядом, будто все происходит во сне. И когда познакомилась с Арменом Борисовичем, меня еще очень долго не покидало это состояние, когда «не чувствуешь себя». Не помню, что я пролепетала, но заветный автограф получила. Он хранится у меня до сих пор.

— И что же было дальше?

— Я стала ходить на все спектакли с участием Джигарханяна. Каждый сезон он приезжал в Киев с антрепризами...

После одного из спектаклей я познакомилась с Семеном Райхлиным, как оказалось позже, очень близким Армену Борисовичу. Мы стали дружить семьями, и ко времени моего личного знакомства с Джигарханяном у нас были замечательные общие знакомые.

— Вы в это время встречались с каким-нибудь молодым человеком?

— На эту тему могу вспомнить один забавный эпизод. В 90-е годы шел нашумевший моноспектакль Джигарханяна по пьесе Беккета «Последняя лента Крэппа». Я мечтала его посмотреть, но гастроли в Киеве по какой-то причине отменили. Тогда я купила книгу Беккета — хотела иметь о нем представление.

Однажды педагог меня спрашивает: «Деточка, что ты читаешь?» Я с гордостью показала книгу. Вечером моей маме позвонила его взволнованная супруга: «Лидочка! Вы знаете, что она читает? Беккета! Уверены, что с ней все в порядке? А она у вас с мальчиками встречается?» Нет, школьной любви у меня не было. Я уже в 14 лет знала, что хочу посвятить свою жизнь классической музыке.

— Как вы познакомились с Арменом Борисовичем?

— В очередной его приезд в Киев я попросила свою знакомую, администратора Театра русской драмы имени Леси Украинки представить меня Джигарханяну. Мечтала поговорить с ним хотя бы 5—10 минут. Знакомая сказала, что готова передать ему письмо. Я была в замешательстве: что же написать, чтобы Армен Борисович, прочитав письмо, не выбросил его. Что-то весомое должно быть в моих словах, мало ли он получает писем от поклонниц... И я написала, что учусь у него, читаю все его интервью, что завидую его коллегам и ученикам, которые работают с ним... Я была очень искренна. В день спектакля раздался звонок, на другом конце провода услышала: «Алло!» и поняла, что получилось! Армен Борисович предложил за час до начала спектакля выпить чаю в гримерке. О чем он говорил, когда я пришла, не помню. У меня в ушах звенело. На мое счастье, в гримерку зашел приятель Джигарханяна и разрядил обстановку шуткой, предложив заменить чай коньячком. Тогда встреча с Арменом Борисовичем ничем не кончилась. Да и цели у меня никакой не было... Но когда оказалась на международном фортепианном конкурсе в Греции, в сувенирной лавке купила статуэтку Сократа (Армен Борисович играл Сократа на сцене) с мыслью, что если когда-нибудь увижу его, обязательно подарю.

— И что же, подарили?

— Да... К окончанию школы я стала лауреатом международного конкурса в Париже, поступила в Киевскую консерваторию и в 2001 году собралась в Москву. Перед отъездом позвонила приятелю Джигарханяна, мультипликатору Черкасскому, и попросила у него телефон Армена Борисовича. Джигарханян меня вспомнил, но был занят и сказал, что если я располагаю временем, могу прийти к нему в театр на «Спортивной». При встрече я подарила ему статуэтку Сократа (она и сейчас стоит на окне в его кабинете). После репетиции мы отправились обедать в соседний ресторанчик под названием «Не горюй!» Джигарханян предпочитает кавказскую кухню.

Как я потом узнала, этот уютный ресторанчик (к сожалению, его сейчас уже нет) держал бывший муж сестры Армена Борисовича, Нары. Теперь всякий раз, когда мы проезжаем мимо того места, где был ресторанчик «Не горюй!» и где состоялось наше первое свидание, Армен Борисович вспоминает об этом.

— Приближаться к мегазвезде довольно опасно. Надежды могут не оправдаться…

— Никаких планов на будущее я не строила. Понимала же, кто такой Джигарханян, и отдавала себе отчет в том, что строить свою жизнь под него, мягко говоря, нереально. Но он у меня был, и это мне казалось тогда достаточным. В Киев я возвратилась с ощущением, что теперь не одна, у меня есть любимый человек.

...Новость о том, что Армен Борисович собирается покинуть сцену, что он болен, я узнала из прессы и сразу ему позвонила. Сначала Джигарханян сказал, что приезжать не надо, с ним была сестра Нара. Но через какое-то время, когда ему стало лучше, попросил приехать. Он заболел, потому что забыл принять лекарство, и этим спровоцировал микроинсульт. Армен Борисович очень эмоциональный, иногда вспыльчивый, и Наре Борисовне было трудно с ним одной. Когда я появилась, он сразу стал спокойнее. Еще в свой предыдущий приезд, побывав у Армена Борисовича дома, я не могла отделаться от впечатления, что время здесь остановилось лет двадцать назад. Аура Армена Борисовича, конечно, чувствовалась. Показывая мне любимое кресло, он говорил, что, сидя в нем, любит размышлять, что здесь у него рождаются роли... Но ощущение остановившегося времени не покидало меня и после его рассказов. Когда Армен Борисович почувствовал себя лучше, я вернулась в Киев.

— Но вы скоро переехали в Москву?

— После окончания консерватории я не хотела оставаться в Киеве, не видела себя там в профессии... Поступила в Москве в Государственную классическую академию имени Маймонида к ученику Нейгауза, профессору Виктору Петровичу Деревянко. Года полтора мы с Арменом Борисовичем не виделись. Я училась, ездила на мастер-классы в Израиль и Австрию. А Армен Борисович, может, хотел что-то для себя выяснить. Он видел мою искренность, чувствовал, что я его люблю, но не сразу поверил. Нелегко войти в доверие к человеку, который так глубоко знает жизнь и чувствует людей.

Он понимал, сколько мне лет и сколько ему, возможно, его пугала ответственность. Но однажды он позвонил в Киев и узнал у моей мамы, что я учусь в Москве. «Передайте Виталине, пусть мне позвонит», — попросил Джигарханян. Я, конечно, сразу ему позвонила. Армен Борисович, чтобы сделать наш разговор после долгого перерыва более естественным, предложил мне работать у него в театре музыкальным руководителем. Он тогда затеял новую версию старой сказки «Али Баба и сорок разбойников». А у нас в академии был очень хороший эстрадный факультет, ребята помогли восстановить фонограмму и переписать песни, и актеры театра Джигарханяна впервые запели ( до этого в репертуаре не было музыкальных спектаклей). Когда мы показали Армену Борисовичу, что получилось, он остался доволен. Теперь у нас есть еще литературно-музыкальная программа «Театр. Вечная любовь».

Я получила российское гражданство и окончательно перебралась в Москву. Следом переехали родители, продав квартиру в Киеве. Мы купили на стадии строительства жилье в Подмосковье и временно жили на съемной квартире.

— Как вы приживались в театре? Легко было работать с Джигарханяном? Ведь не секрет, что актеры часто покидают его труппу.

— Поначалу было трудно, в работе близким Армен Борисович доверяет гораздо меньше, чем посторонним. Я это сразу поняла. Но я объективный человек и если могу, то делаю, а если чувствую, что не справлюсь, говорю об этом сразу, и мы ищем замену. Армен Борисович обычно очень настойчив, заставляет не раз переделывать, но спасает то, что наши вкусы совпадают. Он удивительно хорошо знает классическую музыку, оперный репертуар. Нередко, даже не сговариваясь, мы встречались то в консерватории, то на концерте Гергиева.

— Вы говорили с Джигарханяном о личном? Как он за вами ухаживал?

— О наших отношениях и о его прошлом я никогда с Арменом Борисовичем не разговаривала. Он человек очень закрытый. Конфетно-букетного романа у нас тоже не было. Нет, если объяснить, что букет очень нужен, Джигарханян, конечно, подарит, но сентиментальность ему чужда. Еще и высмеять это может, и ты поймешь, что выглядишь действительно глупо. Он другой. Например, всерьез считает, что лучший подарок — цитата из Ницше. Он часто вспоминает свою маму и говорит, что чувство юмора (довольно специфическое) у него от нее. Когда мы ездили в Ереван, он водил меня к тому месту, где когда-то стоял их дом и росло тутовое дерево, на которое он однажды еще маленьким залез, чтобы полакомиться вкусными ягодами, и не заметил, как уснул и упал на землю. К сожалению, ни дома, ни дерева уже нет...

Я могла слушать Армена Борисовича часами, и мне никогда не было с ним скучно. Он общался со мной на равных, не делая скидку на мою молодость. Но больше все-таки любил помолчать и подумать. Он признавался, что одинок, и это одиночество я ощущала в нем даже на расстоянии. Однажды позвонил и сказал, что его любимый кот при смерти. Я не раз была свидетельницей его телефонных разговоров с котом через океан. Летом Армен Борисович всегда уезжал в Америку к жене. Но после инсульта врачи запретили ему летать. И вот дилемма: старый кот болен, а он не может прилететь. «Я, наверное, все-таки полечу к нему», — сказал Армен Борисович. «Конечно, — согласилась я. — Если не полетите, потом будете себя за это корить». И он полетел. Успел подержать кота на руках, проститься с ним. Потом мне признался: «Ты очень правильные слова мне тогда сказала». И я почувствовала, что стала ему еще ближе. После этого он уже никуда без меня не летал. И в Америку тоже.

— О вас как о паре заговорили недавно. Как вам удавалось скрывать отношения?

— О нашей близости знал очень узкий круг: немногие друзья Армена Борисовича и его сестра Марина (Нары Борисовны уже нет в живых). В театре не знал никто. Никто, может, и не узнал бы, если бы Армен Борисович снова не заболел. Ночью ему стало плохо, вызвали «скорую». Он не захотел ехать в больницу, но пообещал, что утром сам поедет к знакомому академику. Действительно, утром поехал, и его положили в стационар. Я его навещала. В это время в театре шли репетиции спектакля «Ромео и Джульетта», и Армен Борисович велел, чтобы я там присутствовала. Я приезжала к Армену Борисовичу утром, до репетиции, и вечером — после. Вдруг как-то ночью он звонит и просит приехать: «Мне как-то неспокойно. Если бы ты была рядом...» Я позвонила академику: нужно было получить разрешение, чтобы попасть на территорию клиники в неурочный час. Он сначала не понял: «Вы кто такая? На каком основании?» Потом перезвонил и сказал: «Езжайте, вам откроют».

В театре на тот момент сложилась конфликтная ситуация. Некоторых актеров Джигарханян решил заменить, чтобы омолодить состав, часть актеров вошла в оппозицию, стала делать разные заявления в прессе. Кто-то из них, наверное, позвонил жене Армена Борисовича (кто был давно с ней знаком и поддерживал связь). Во всяком случае Татьяна Сергеевна вдруг появилась в театре с намерением пообщаться со мной. Но я считала, что выяснять нам нечего, извинилась и ушла. В любом случае все всегда решает Армен Борисович. Меня поразило, что она ни у кого не поинтересовалась состоянием здоровья мужа и не навестила его в больнице...

После болезни Армен Борисович понял, что не хочет жить в прежней квартире на Арбате. Близкий друг помог ему найти жилье на Новой Риге, где ему сразу понравилось.

— Он предложил вам поселиться вместе?

— В какой-то момент Джигарханян устал быть самостоятельным. Он сам покупал себе еду в супермаркете, лекарства в аптеке. Не хочу сказать, что это было ему тяжело, но, наверное, свою роль в его решении сыграло то, что пока он болел, жена к нему не приехала. Армен Борисович остался один и не был готов к такой ситуации. Меня он не хотел посвящать в свои проблемы и сводить наши отношения к быту. Но в этот раз он что-то переосмыслил. Так получилось, что кроме меня рядом никого не оказалось.

Мы поселились на Новой Риге вместе. Я тоже была не готова к такому повороту событий, у меня не было расчета обязательно завоевать Армена Борисовича, и ту ответственность, которая на меня ложилась (ведь это не кто–нибудь, а Джигарханян!), я вполне осознавала. Но когда чувства настоящие, преодолевать что-либо не так уж сложно. Я хочу, чтобы Джигарханян жил и работал, и всегда буду рядом с ним. Болезнь Армена Борисовича стала для нас началом новой жизни. Поправившись, он снова начал сниматься, играть в театре, работать в полную силу.

— В соцсетях вы часто выкладываете фотографии, где с Джигарханяном на отдыхе. Оба счастливые, влюбленные. Судя по всему, ему с вами комфортно путешествовать и проводить время.

— Мне доставляет большое удовольствие планировать отдых Армена Борисовича. Выяснилось, что на протяжении жизни он отказывал себе в каких-то важных вещах, в комфорте. Уверена, что в его возрасте и положении это неправильно. Когда мы в первый раз планировали поездку в Нью-Йорк, я сама подбирала отель. Поскольку Армен Борисович любит гулять по Центральному парку, выбрала отель напротив. Из окна номера открывался потрясающий вид на Центральный парк, которому не видно конца до самого горизонта. Когда мы вошли в фойе отеля Marriott Marquis, Армен Борисович вдруг на несколько секунд замер, а потом спросил: «Лапа, а у нас деньги еще остались?» И я поняла, что этот человек, который вошел в Книгу рекордов Гиннесса как самый снимаемый актер кино, совершенно не избалован жизнью. Позже он рассказал мне, что обычно они с супругой во время путешествий останавливались у знакомых, и это всегда было неудобно. Мы съездили в Баден-Баден, на курорт в Испанию. Армен Борисович не плавает, но регулярно, утром и вечером, ходил на пляж. Он влюбился в рыбный ресторанчик, в который нас пригласили друзья и куда мы повадились ходить через день.

Уж если ему где-нибудь понравится, обязательно будет спрашивать: «Когда мы снова туда пойдем?» В каждом городе нам встречаются замечательные люди, которые становятся нашими друзьями. И последующие совместные поездки мы обязательно планируем с учетом новых встреч с ними. Армен Борисович очень следит, чтобы никого не забыть. А когда кто-нибудь из наших друзей приезжает в Москву — их ждет приглашение в театр Армена Джигарханяна или на ужин в любимом армянском ресторане.

— Несмотря на то что врачи ограничили его поездки в Америку, Армен Борисович все равно туда летает? В интервью Джигарханян не раз признавался мне, что любит Нью-Йорк больше всех городов мира.

— Да, и однажды Армен Борисович решил, что я обязательно должна увидеть Нью-Йорк. Мы собрались туда с двумя его молодыми друзьями — Артуром и Эдгаром. Армен Борисович привык летать в Америку компанией Lufthansa и велел купить билеты. Артур беспрекословно подчинился, но оказалось, что рейс с двумя пересадками и вместо девяти часов придется лететь пятнадцать. Это выяснилось уже в пути. Эдгар уточнил: «Скажите, а кто брал билеты?» Мы с Артуром хором ответили, что Армен Борисович летает только рейсами Lufthansa. Эдгар на это возразил: «Если бы знал, я бы на любом самолете написал: Lufthansa — и мы нормально долетели бы». Перед поездкой Армен Борисович посетил врачей, и ему посоветовали отложить путешествие хотя бы дней на десять. Но надо знать Джигарханяна: если он чего-то хочет, все равно сделает. Все доводы отвергает: «Вы что, боитесь, что я в дороге умру? Но если это случится, значит, мне пора было умереть».

…Прилетели в Лас-Вегас. Армен Борисович любит цирк. Он говорил, что детство его пришлось на военное время, когда никаких развлечений не было. В Москве старается не пропускать шоу Славы Полунина, дружит с Леней Лейкиным, а в Лас-Вегасе цирк фантастический, и Армен Борисович радовался как ребенок. Но через неделю почувствовал, что доктор был прав. Но он же не любит себя выдавать, поэтому сказал: «Вы знаете, что я подумал? Давайте поменяем билеты и вернемся в Москву, а Виталина на недельку полетит в Нью-Йорк». Он вернулся, а я полетела в Нью-Йорк, но пробыла там всего три дня, потому что мне по ночам все время звонили из Москвы и спрашивали, где лежит это, где взять то. В общем, я поменяла билет и вернулась домой...

— Виталина, журналисты окрестили вас «роковой блондинкой», которая прибрала к рукам Джигарханяна.

— Как я уже говорила, решать за Армена Борисовича что-либо невозможно, а уж тем более ставить его перед фактом. Нужно либо сразу с ним договариваться, либо, если он настроен категорически, уступать. Поэтому когда сплетники говорят, что я руковожу театром или что-то там решаю, это абсурд. Я предлагаю таким людям самим пойти и поруководить. Как Джигарханян сам говорит: «Там внизу, в фойе, на каждой афише написано, что художественный руководитель театра — Армен Джигарханян. Какие могут быть вопросы?» Когда я хочу предложить какой-то свой проект, сначала оговариваю это с Арменом Борисовичем (по-прежнему с ним на «вы» и обращаюсь по имени-отчеству), и если он разрешает, мы приступаем к работе. А потом показываем ему. Так было с моим проектом «Не телефонный разговор», задуманным по мотивам теленовеллы Эдварда Радзинского «Ольга Сергеевна». Сорок лет назад Армен Джигарханян с Татьяной Дорониной играли главные роли в этом фильме. В нашем спектакле играют Дмитрий Харатьян и актриса театра Джигарханяна Ольга Кузина.

Конечно, я могу иметь свое мнение, и Джигарханян его всегда выслушает, но решение принимает только сам. Наша близость ничего не изменила в его жизненной позиции. Он никогда не говорит со мной о прошлом. О погибшей дочери вспоминает иногда, у нас есть ее портрет. Знаю, что он очень любил Лену, но не спрашиваю о подробностях трагедии. Знаю также, что памятник из белого мрамора на ее могилу заказывал наш общий киевский друг Семен Борисович Райхлин. Мы все об этом знаем, но никогда эту тему не обсуждаем. Мы молчим о ней...

Несмотря на свою известность, Джигарханян не любит публичности, официоза. На свое семидесятилетие улизнул в Америку, а в 75-летний юбилей вообще чуть не сорвал торжество. Объявил, что не хочет выходить на сцену. Театр готовился, пригласили гостей, а Армен Борисович сел в кабинете и сказал: «Давайте я буду сидеть здесь и слушать все по радио». Друзья армянские поддакивают: «Пусть делает, как ему хочется». Я говорю: «Армен Борисович, но ведь приедет министр культуры, он будет к вам обращаться!» «А мы ему объясним», — невозмутимо ответил Армен Борисович.

Потом сказал, что режиссеры не придумали ему выход и он не хочет просто сидеть на сцене, чтобы все смотрели только на него. В результате сидел рядом с Татьяной Дорониной, праздник удался, ему было приятно.

Помню, однажды мы с Арменом Борисовичем отправились на прием, который требовал дресс-кода — black tie. Армен Борисович надел смокинг. Вдруг приходит Карен Шахназаров, которого он очень любит, в джинсах и садится рядом. Армен Борисович посмотрел на меня с укором: «Вот видишь, как люди ходят, а ты меня заставила костюм надеть...»

В быту Джигарханян прост. На завтрак он предпочитает армянский хлеб с сыром и чай. Обожает в кафе чашечку капучино с корицей. Очень любит фрукты, но, к сожалению, много ему нельзя. Армену Борисовичу трудно в чем-то отказать, и я стараюсь заменить какие-то продукты более полезными. Научилась готовить армянскую долму в виноградных листьях.

Армен Борисович не создает стрессовых ситуаций, и мне не нужно заглядывать ему в глаза и угадывать всякий раз его желания. Если что-то не нравится, он сразу об этом заявляет. Раньше он жил один и сам собой занимался, а теперь дает мне возможность что-то ему предложить. И я стараюсь, чтобы ему было комфортно. Например, мебель в новую квартиру выбирала сама, сама занималась доставкой и сборкой, чтобы к его приходу все было готово. За все годы, что мы вместе, не ссорились ни разу. Бывает, что его что-то беспокоит, но он сам не понимает, что именно, и тогда может сорваться. Но потом все равно объяснит. Я же считаю, что Джигарханян имеет право жить как хочет.