Кто совершил переворот 19 августа 1991 года?

- Ваше мнение

ВНОВЬ ЗАСТАВИЛО меня вернуться к событиям тех дней порой весьма противоречивые, а иногда и лживые публикации в прессе, принадлежащие общественным и политическим деятелям, многих из которых я знаю лично.

Станислав Шушкевич, экс-председатель Верховного Совета Белоруссии:

«Никчемные люди затеяли никчемное дело. И не смогли с ним справиться… Безусловно, август-91 решительно ускорил распад Советского Союза… Во всяком случае, говорить о Союзном договоре после этого мог только Горбачёв, выглядевший очень наивно со всеми своими усилиями»

Руслан Хасбулатов, экс-председатель Верховного Совета РФ:

«Во многих действиях ГКЧП был здравый смысл…»  Если бы не август 91-го, СССР не распался бы и страна «находилась бы на уровне выше». Крутая ломка старой системы привела к власти «несуразных людей» и отбросила Россию с точки зрения экономики, технологического и демократического развития на сто лет назад.

Владимир Жириновский, вице-спикер Госдумы, лидер ЛДПР:

«Я приветствовал ГКЧП… Все можно было сделать, но единственная их беда в том, что они не арестовали Ельцина и не расстреляли Горбачёва… С их стороны (ГКЧПистов. – Ю.В.) были правильные шаги, только непоследовательные и нетвердые».

Дмитрий Язов, экс-министр обороны СССР, маршал Советского Союза, член ГКЧП:

«…какой заговор, если накануне открыто группа политиков и военных поехала к Президенту СССР сказать ему, что завтра государства не будет, если будет подписан Договор о создании Союза суверенных государств. Это означало кончину СССР».

Геннадий Янаев, экс-вице-президент СССР:

«Глупо называть создание ГКЧП попыткой государственного переворота. Это была попытка спасти государство, а не развалить его».

Владимир Войнович, писатель, обозреватель газеты «Известия»:

«На самом деле путчисты совершили отчаянную, но, по счастью, глупую и трусливую попытку восстановить на территории СССР порядок, как раз соответствующий букве и духу Конституции государства, на верность которому они присягали. Переворот был совершен не ими, а Горбачёвым и его сподвижниками. Это я говорю не в отрицательном смысле, а наоборот, в положительном. Советский режим сам по себе был незаконен…»

Геннадий Зюганов, председатель КПРФ и НПСР:

«По-моему, сегодня всем очевидно: это была крупнейшая провокация, за которой стоят Горбачёв и Александр Яковлев – люди, предавшие партию и государство. Более 60 процентов населения считают большой потерей развал СССР. Вслед за так называемой победой над гэкачепистами свободы не наступило. Напротив, ситуация усугубилась, и прежде всего в экономике».

Сергей Шахрай:

«Победа ГКЧП обернулась бы бунтом национальных окраин. То есть СССР ждал бы «югославский вариант». С другой стороны, не случись ГКЧП, мы вышли бы на вариант конфедерации бывших союзных республик, сохранили бы какое-то общее пространство».

Но больше всего умиляют меня интервью, раздаваемые средствам массовой информации экс-президентом СССР М.Горбачёвым. В свойственной ему велеричивой манере Михаил Сергеевич, вспоминая «август-91», пытается предстать трагической фигурой российской политической сцены. Подробно рассказывает, как ему была уготована неприглядная роль «форосского пленника», как он якобы ничего не знал о ГКЧП, как обнаружил отключенными все телефоны на даче, в том числе и «стратегический» красный, как ждал, что вот-вот «ворвутся бойцы гэкачепистского спецназа и будут что-то делать со мной, чтобы сделать инвалидом».
Всё это и заставило меня поднять свои архивные материалы, вернуться к событиям «августа-91», попытаться дать им свою оценку как очевидцу, а по некоторым моментам и как их непосредственному участнику.

Прежде всего сделаю несколько обобщений.

Главную суть августовских событий 1991 г. нельзя свести к какой-то одной ипостаси. Было ли это выступление патриотов-государственников, спасающих Советский Союз, закрепленный в Конституции СССР общественный и политический строй? Ответ может быть один – да, было! Но это, как мне представляется, важная составляющая, но еще не вся правда.

Другая точка зрения: «август-91» – это форма проявления борьбы Союзного Центра в лице президента СССР М.Горбачёва и субъектов Союза в лице президента РСФСР Б. Ельцина при молчаливом согласии до поры до времени руководителей других союзных республик. И это тоже правда.

Были ли события «августа-91» заговором, преследующим реставрационные цели, стремлением покончить с Союзом ССР и Советской властью, на что прозрачно намекает писатель В.Войнович. В определенной степени были, что в конечном счете и случилось после сентябрьско-октябрьских событий 1993 года.
Существует точка зрения, что в основе ГКЧП – это попытка «антиперестроечников» сорвать обновление Союза и отстранить от власти М.Горбачёва. Если бы ГКЧП не случилось, считает С.Шахрай, «мы вышли бы на вариант конфедерации бывших союзных республик, сохранили бы какое-то общее пространство».
И все-таки события августа 1991 года имеют более глубокие корни, более сложную политико-экономическую и идеологическую подоплеку.

ГЛАВНАЯ задача мирового капитализма, начиная с 1917 года – Великой Октябрьской социалистической революции, заключалась в ликвидации социалистического строя советской России, а затем Союза Советских Социалистических Республик. Действия по уничтожению Советского Союза не прекращались ни на один день.
На ликвидацию СССР направлялись огромные финансовые ресурсы, политический и идеологический аппарат вплоть до военной силы. На протяжении длительного исторического периода формировались могущественные силы, которые проводили в жизнь и по сей день продолжают проводить политическую доктрину безусловного господства одной сверхдержавы, прежде всего Соединенных Штатов Америки.

В августе 1989 года американская газета «Крисчен сайенс монитор» писала:

«Великое долларовое наступление на Советский Союз успешно развивается. 30 тысяч ядерных боеголовок и оснащенная по послед­нему слову техники самая большая армия в мире оказалась не в состоянии прикрыть территорию своей страны от всепроникающего доллара, который уже наполовину уничтожил русскую промышленность, добил коммунистическую идеологию и разъел советское общество. СССР уже не в состоянии сопротивляться, и его крушение специалисты предсказывают в течение ближайших двух-трех лет».

Откровенно о необходимости ликвидации СССР высказалась в ноябре 1991 года на заседании американского нефтяного института «стальная леди» Великобритании Маргарет Тэтчер.

«Советский Союз, – призналась она, – это страна, представлявшая серьезную угрозу для Запада… Благодаря плановой экономике и своеобразному сочетанию моральных и материальных стимулов Советскому Союзу удалось достигнуть высоких экономических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него был примерно в 2 раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков».

Не сумев решить глобальную задачу ликвидации СССР силовыми ударами, путем втягивания в «холодную войну», гонку вооружения, подтачивая экономический потенциал Советского Союза и мировой социалистической системы в целом, мировая закулиса с некоторого момента своим главным ударом определила идеологические формы. То, что Гитлер не смог сделать во время войны, было сделано в мирное время. В последующие годы капитализм начал явно переигрывать Советский Союз за счет умелой пропаганды капиталистических ценностей, своего образа жизни. За счет практически не ограниченного потока из-за рубежа денежных вливаний внутри СССР, в страны соцлагеря, формировалась «пятая колонна», подкупались и вербовались перевертыши из верхушки правящей партии и государственного аппарата, представителей интеллигенции, обуреваемых страстью к личному обогащению, зараженных бациллами карьеризма и зависти. Страны социализма были взорваны изнутри.

Из приведенного не следует делать односторонний вывод, что только Запад виноват в развале СССР. Накануне ГКЧП советское государство было доведено политическим «руководством» практически до полной несостоятельности в экономической, в том числе финансовой сферах, сужения социальных расходов государственного бюджета, что на протяжении всего существования советской системы было важнейшим преимуществом социализма, привлекающим к себе умы и действия мировой прогрессивной общественности.

К середине 1991 г. стало очевидно: попытки сформировать новый так называемый «демократический» порядок и передать все властные рычаги от монопольно господствовавшей КПСС к избранным народом Советам всех уровней оказались бесплодными. С отменой статьи 6 Конституции 1977 г. прежний, назовем его условно «номенклатурно-партийный», порядок канул в Лету безвозвратно. Это было ясно всем. То, что потом было названо ГКЧП, на мой взгляд, как раз и явилось своеобразной реакцией на провал перестройки, на аморфность, безволие и бесконечные шараханья в разные стороны Горбачёвской власти или  того, что от этой власти еще оставалось.

Не случайно «молчаливое большинство» как в столице, так и особенно в провинции, поддержало основной порыв «гэкачепистов» – навести элементарный порядок в стране, прекратить тотальное разворовывание материальных ценностей, созданных многими поколениями советских людей, возвратить СССР международный престиж и авторитет.

Несомненно, это был порыв, за которым не стояло сколько-нибудь цельной программы, подкрепленной системой четких организационных мер и конкретных исполнителей. Но этот порыв не вписывался в планы перестройщиков второй волны, шедших след в след за М.Горбачёвым и гораздо откровеннее, чем он, ставивших задачу демонтажа советского общественно-политического строя. И надо сказать, эти силы, сделавшие своим лидером и знаменем М.Ельцина, «на все сто» воспользовались предоставившимися им историческими возможностями.

НАЧАЛОМ официального конца СССР, на мой взгляд, следует считать 22 ноября 1990 г., когда президент СССР М.Горбачёв направил подготовленный проект Союзного договора Верховным Советам союзных и автономных республик. В нем предполагалось формирование нового Союзного государства по прин­ципу снизу вверх, а не реформирование уже существующего Союзного государства.

Я, как председатель Комиссии Верховного Совета по бюджету, планам, налогам и ценам, входил в число шести членов делегации Российской Федерации во главе с Ельциным, утвержденной Верховным Советом, которые от имени Российской Федерации должны были поставить свои подписи под Союзным договором. 3 августа 1991 г. я находился в Зеленодольском избирательном округе Республики Татарстан, от которого был избран народным депутатом РСФСР. Вместе с Председателем Верховного Совета Татарии Ф.Мухаметшиным мы поехали в заволжские совхозы. Вдруг в обед приносят срочную правительственную телеграмму за подписью Б.Ельцина. Мне предлагалось прибыть в Москву для окончательного завершения работы над Союзным договором, который должен был быть открыт для подписания 20 августа 1991 г.

Срочность вызова в Москву у меня сразу же создала тревожные ощущения. Я знал, что Верховный Совет СССР принял решение подписать союзный договор в сентябре 1991 года. В конце июля в Ново-Огарёве руководители Союзных республик перенесли дату подписания союзного договора на 20 августа 1991 года. На скорейшем подписании новоогарёвских соглашений настаивал Б.Ельцин. При этом в новоогарёвском решении особо подчеркивалось, что союзный договор не будет рассматриваться высшим органом власти страны – Съездом народных депутатов СССР. Это был вообще юридический нонсенс.
Поэтому, когда сегодня многие политики, особенно «демократы первой волны» типа Г.Бурбулиса, С.Шахрая, А.Козырева или бывшие помощники Б.Ельцина – Ю.Батурин, А.Ильин, В.Костиков, Г.Сатаров и другие, защищая Бориса Николаевича, мягко оправдывая свою роль в развале великой державы, а самое главное – отмежевываясь от этого, «обосновывают» развал Советского Союза «объективными» условиями, заявляют, что Соглашение о создании Содружества Независимых Государств стало закономерным результатом после августовского кризиса, – это явная ложь.  С.Шахрай продолжает цинично «убеждать», что якобы «победа ГКЧП обернулась бы бунтом национальных окраин. То есть СССР ждал бы «югославский вариант».

Сразу же после избрания Президентом РСФСР Б.Ельцин стал отстраивать структуры параллельные союзным, фактически готовясь к будущему захвату власти. Во всю ширь он развернулся в августе 1991 г. Уже 19 августа Ельцин издает указ, в котором, в частности, говорится: «До созыва внеочередного Съезда народных депутатов СССР все органы исполнительной власти Союза ССР, включая КГБ СССР, МВД СССР, Министерство обороны СССР, действующие на территории РСФСР, переходят в непосредственное подчинение избранного народом Президента РСФСР». Далее последовало присвоение себе права назначать глав субъектов Федерации, роспуск союзного парламента и т.д. Все, что безнаказанно «творил» «всенародно избранный» в то время, было грубейшим нарушением законов и Конституции СССР и РСФСР. Однако гарант Конституции СССР, к сожалению, смотрел на это сквозь пальцы.

Хотелось бы подчеркнуть еще один аспект этой проблемы. Да, главная борьба развернулась между Центром и Россией, персонифицированной в лице Горбачёва и Ельцина. Но за власть боролась и национальная элита союзных республик, к которой постепенно стали примыкать руководители республик в составе РСФСР. Все более становилось ясно: центральная власть в лице М.Горбачёва сдает федеративные позиции и вступает на путь, ведущий к конфедерации. От проекта договора к проекту, от варианта к варианту просматривается, как от прежнего Союза ССР оставались «рожки да ножки».

В новом проекте «Договора о Союзе Суверенных Государств», который мне выслали в Казань, отчетливо просматривалась попытка Горбачёва – Ельцина фактически отменить Конституцию СССР и Конституцию РСФСР. Это был уже не Союзный договор, а юридическое прикрытие для создания шаткой, рыхлой конфедерации – Союза Суверенных Государств (ССГ). Из предыдущего варианта было изъято все, что говорило бы о социалистическом обществе; термин «социалистическое» был заменен на «демократическое». Целью государства нового типа объявлялось «формирование гражданского общества» – понимай как знаешь. Осуществление этих «целей» фактически означало бы тихий государственный переворот, произведенный высшими должностными лицами в государстве и КПСС вопреки воле народа, высказанной на референдуме.

С экономической точки зрения в исправленном договоре Б.Ельцин предложил, а Л.Кравчук и Н.Назарбаев согласились зафиксировать одноканальную систему формирования бюджета и одноканальную систему сбора налогов: все налоги должны поступать в республики, а они уже сами будут решать, сколько средств выделять союзному правительству и на какие полномочия Центра они должны тратиться. Это означало, что приоритет в распределении полученных средств предоставляется республикам. Остатки – Центру. Более того, «тройка» предложила в новом проекте, чтобы все организации и предприятия союзного значения передавались той республике, на территории которой они расположены. Другими словами, взрывалась вся организационная система Советского Союза.

Я и несколько других народных депутатов РСФСР написали «Записку» в адрес М.Горбачёва и Б.Ельцина с обоснованием невозможности подписания Договора о ССГ в новоогаревской редакции, фактически утверждавшей конфедеративное уст­ройство государства, ведущей к фактическому разделу страны на множество независимо действующих государственных образований взамен единого централизованного государства. Подписание этого документа было равносильно уничтожению Советского Союза.

Российские «демократы» (Бурбулис, Красавченко, Шахрай и др.) делали все возможное, чтобы быстрее подписать этот ублюдочный документ. Неудивительно, что и сегодня шахраи продолжают убеждать, что «не случись ГКЧП, мы вышли бы на вариант конфедерации бывших союзных республик, сохранили бы какое-то общее пространство».

Мне было ясно, что новый проект Союзного договора требует изменений в действующих Конституциях СССР и РСФСР, а это можно было сделать только на Съезде народных депутатов. Действительно, забвение Основного Закона (Конституции) РСФСР в «новоогаревском» варианте Союзного договора бросалось в глаза. В статье 1 договора однозначно было записано: «Отношения между государствами, одно из которых входит в состав другого, регулируются договорами между ними, Конституцией государства, в которое оно входит, и Конституцией СССР. В РСФСР – федеративным или иным договором, Конституцией РСФСР».
Как мне стало позже известно из окружения Б.Ельцина, сделано это было с дальним прицелом: если договор без упоминания о Конституции РСФСР будет подписан, то это даст повод распустить Съезд народных депутатов и Верховный Совет РСФСР и назначить новые выборы.

Поэтому я, как член российской делегации, подписывать такой документ не мог и проинформировал об этом заместителя Председателя Верховного Совета Б.Исаева и Председателя Совета республики Верхов­ного Совета РСФСР В.Исакова, что выскажу по нему свое особое мнение 19 августа в 19:00 членам Комиссии Съезда народных депутатов РСФСР по разработке предложений к проекту Союзного договора.

Мы надеялись на то, что члены комиссии поддержат мои предложения и постараются убедить Верховный Совет РСФСР в необходимости созыва Съезда народных депутатов РСФСР. Но история распорядилась иначе.

УТРОМ 19 августа на даче в Архангельском я встал как обычно в 7 часов утра. По телевидению передавали срочное сообщение о том, что в связи с болезнью Президента СССР М. Горбачёва на основании статьи 127-7 Конституции СССР исполнение обязанностей президента возлагается на вице-президента Г.Янаева. В целях предотвращения развала СССР «На основании статьи 127-3 Конституции СССР и статьи 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП).

ГКЧП в значительной мере отразил тогда настроение широких масс. Неудивительно, что решение о формировании ГКЧП сразу же было поддержано большинством руководителей субъектов Российской Федерации, в том числе и Президентом Республики Татарстан М.Шаймиевым, от республики которой я был избран народным депутатом РСФСР.

Направляясь в Дом Советов РСФСР, я увидел, что в Москву вводятся войска. На башнях боевых машин танковой колонны желтели по два перекрещенных дубовых листка – шофер пояснил мне, что это подразделения Кантемировской дивизии. Позднее стало известно, что в город вступили подразделения Таманской и 106-й гвардейской парашютно-десантной дивизии, а также войска МВД – дивизия Дзержинского и спецназ. Вдоль Кутузовского проспекта стояли крытые автомашины, заполненные солдатами. Все это вызывало чувство тревоги.

В Доме Советов члены Президиума Верховного Совета РСФСР,  прибывшие в здание парламента – В. Исаков, председатель Совета республики, Г.Жуков, председатель Комитета по работе Советов и развитию самоуправления, А.Коровников, председатель Комитета по делам инвалидов, ветеранов войны и труда, А.Аникиев, председатель Комиссии по репрессированным и депортированным народам – в 9:00 собрались в кабинете заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Исаева – единственного из руководителей Верховного Совета РСФСР, прибывшего на работу во­время. Было принято решение: в 11:00 созвать Президиум Верховного Совета РСФСР и определиться по дальнейшей работе Верховного Совета и Съезда народных депутатов РСФСР.

И все-таки даже для нас, народных депутатов РСФСР и членов Президиума Верховного Совета РСФСР, в создании ГКЧП и содержании его «Обращения…» было много вопросов. То, что Горбачёвская перестройка в социально-экономической сфере не дала позитивных результатов, мы хорошо понимали. Мы понимали и то, что решение назревших проблем требует чрезвычайных мер. Мы видели, насколько острым стало противостояние Союзного Центра и субъектов Союза, особенно Центра и Российской Федерации и Прибалтийских республик. Мы понимали также, что неминуемым следствием Союзного договора, подготовленного для подписания 20 августа, будет развал Союза.

Но в то же время нам было не ясно, почему, например, политическое руководство КПСС и советского правительства даже перед перспективой неизбежности крушения не только СССР, но и их власти так и не решилась обратиться к своей 20-миллионной армии коммунистов, к широким массам народа с призывом о поддержке Советского Союза? Почему для управления страной в условиях чрезвычайного положения создана структура, не предусмотренная Законом СССР о чрезвычайном положении? Почему Указ о введении ЧП, подписанный вице-президентом СССР Г.Янаевым, не определил сроки созыва Верховного Совета СССР, который в соответствии с действующим законодательством должен был утвердить (или отвергнуть) этот указ, разработать меры по выводу страны из кризиса?
Еще до заседания Президиума Верховного Совета РСФСР мы попросили Бориса Михайловича Исаева – заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР созвониться с Г.Янаевым и Председателем Верховного Совета СССР А.Лукьяновым, чтобы выяснить возникшие у нас вопросы.

Я и некоторые другие народные депутаты РСФСР – члены Президиума Верховного Совета присутствовал при телефонных переговорах Б.Исаева с руководством СССР. Г.Янаев проинформировал Б.Исаева, что М.Горбачёв действительно болен и находится в Форосе. Создание ГКЧП, сказал он, – это попытка спасти Советское государство от развала, сохранить существующий конституционный порядок, общественный и государственный строй. Г.Янаев сообщил также, что М.Горбачёв в курсе дела. 18 августа к нему летала делегация (О.Бакланов, О.Шенин, В.Болдин, В.Варенников), сообщившая ему о создании комитета,  который ставит целью объявить чрезвычайное положение, чтобы отсрочить подписание Союзного договора и  начать наводить в обществе порядок,  предотвратить социально-экономический кризис и перевод экономики страны на рельсы капитализма. Вопрос был только в том, кто подпишет указ – М.Горбачёв или Г.Янаев.

ХОЧУ ПОДЧЕРКНУТЬ, что вопрос о чрезвычайном положении в стране достаточно длительное время, что называется, витал в воздухе. Хорошо пом­ню, что еще в начале августа 1991 г. сам М.Горбачёв на одном из заседаний Кабинета министров, которые в то время широко транслировались по телевидению и освещались в газетах, заявил, что в стране сложилась сложная, предкризисная социально-экономическая ситуация, требующая «чрезвычайных мер». И все восприняли это как должное.

Прежде всего возникает естественный вопрос: можно ли было в такой сложной обстановке фактически оставлять руководство страной хоть на минуту? Однако Президент СССР решил отбыть в отпуск на две недели: якобы ему срочно нужно было подлечиться.

Позже стала известна стенограмма заседания Кабинета министров СССР от 3 августа 1991 г., состоявшегося за день до отлета М.Горбачёва в Форос. В ходе этого заседания много говорилось о чрезвычайных мерах как средстве выхода из охватившего страну кризиса. Финансовая система к началу 1991 г. потерпела крах. Внутренний долг приближался к величине 940 млрд руб., то есть за время «перестройки» увеличился более чем в 6 раз.
Вот как заканчивал свое выступление генсек: «Поэтому нужны чрезвычайные меры, значит, чрезвычайные… Речь идет о том, что в чрезвычайных ситуациях все государства действовали и будут действовать, если эти обстоятельства диктуют чрезвычайные меры». И в завершение сказал: «Я завтра уеду в отпуск, с вашего согласия, чтобы не мешать вам работать».

4 августа, перед посадкой в самолет, Михаил Сергеевич еще раз напутствует остающегося на хозяйстве вице-президента Г.Янаева: «При необходимости действуй решительно, но без крови».

Теперь читатель может сам определиться, знал ли М.Горбачёв о чрезвычайном положении в стране и создании необычной организационной формы для разрешения кризиса (ГКЧП) и кто фактически провоцировал те исторические события, которые ввергли страну в пучину разрухи и развала. У меня не вызывает сомнения то, что члены ГКЧП использовали наработки по введению чрезвычайного положения в стране, подготовленные по инициативе Горбачёва.

Позднее более точно, но уже с юридической точки зрения, ситуацию охарактеризовала Военная коллегия Верховного суда. Вот как об этом говорится в приговоре, который был вынесен по делу генерала В.Варенникова: «Проанализировав доказательства, суд пришел к выводу, что, несмотря на высказывания Горбачёва об антиконституционности и авантюризме предложений прибывших (Бакланова, Болдина, Варенникова и Шенина – Ю. В.), непринятие им мер к задержанию, его предложение созвать Съезд народных депутатов или сессию Верховного Совета для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения, рукопожатия при расставании давали….. основание понять, что президент СССР если не одобряет, то и не возражает против попыток спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения».

Как видим, М.Горбачёв откровенно постоянно лжет, пытаясь изобразить из себя «форосского узника». Сегодня М.Горбачёв в стиле присущей ему политической вертлявости, якобы переосмыслил события тех дней и очень сожалеет о многом. «…если бы я не ушел тогда, в августе 1991 года, в отпуск, – лукавит М.Горбачёв, – ничего бы не случилось, никакого ГКЧП, ни Ельцина во власти. Не надо было уходить». К сожалению, запоздалое, да, думаю, и неоткровенное признание.
Вывод напрашивается сам собой: и в Белом доме, и в Форосе знали о подготовке ГКЧП задолго до 19 августа 1991 года и разыграли трагикомический фарс, в выигрыше от которого оказался Б.Ельцин.

Б.Исаев созвонился также с руководителями большинства областей и автономных республик Российской Федерации. Большинство в открытую поддержали ГКЧП. Каково же было наше удивление, когда 22 августа мы услышали от некоторых из них, что действия ГКЧП – это авантюра и что они с самого начала осуждали создание этого комитета!

В 10 ЧАСОВ УТРА находившиеся в здании Дома Советов члены Президиума Верховного Совета РСФСР и народные депутаты собрались в зале Президиума. Достаточно долго ждали Р.Хасбулатова. Наконец он прибыл из Архангельского вместе с премьер-министром И.Силаевым. Рассказал, что они с президентом Б.Ельциным (постепенно прибывали Руцкой, Полторанин, Бурбулис, Кобец) с 6 часов работали над «Обращением к гражданам России» в связи с событиями в Москве.

Р.Хасбулатов раздал и зачитал членам Президиума текст обращения к народу. В обращении признавалась незаконность формирования так называемого ГКЧП, действия союзного руководства  квалифицировались как «правый, реакционный, антиконституционный  переворот» и объявлялись незаконными все его решения. Выдвигалось требование – «объявить незаконным пришедший к власти так называемый Комитет. Соответственно, объявляем незаконными все решения и распоряжения этого Комитета на территории РСФСР… требуем вернуть страну к нормальному конституционному развитию», а до его выполнения – развернуть всеобщую бессрочную забастовку.

Разгорелась жаркая дискуссия. Очень резко выступил В.Исаков, председатель палаты Совета республики Верховного Совета РСФСР. «Я считаю, – сказал Владимир Борисович, – что действия союзного руководства конечно же неконституционны, их вполне можно назвать переворотом. Но это ответ на тот переворот, который должен был произойти завтра. Второе. Союзный договор подготовлен двумя сторонами. Следовательно, и мы несем свою долю ответственности за возникшую ситуацию.

Как в этой ситуации, мне кажется, надо поступить? Да, ситуация сложнейшая, очень неоднозначная. Но мне кажется, худший вариант в этой ситуации – выводить народ на улицы, поднимать ту истерику, которую мы сейчас пытаемся поднять, призывать народ к забастовкам…

Я считаю, – продолжил В.Исаков, – что Верховный Совет, Президиум Верховного Совета должны опубликовать более сдержанное по тону заявление, не упоминать таких терминов, как «путч». Но в этом заявлении должно быть совершенно четко сказано, что действия союзного руководства выходят за рамки Конституции».
Далее В.Исаков обратил внимание на то, что незамедлительно должны быть созваны Верховные Советы СССР и РСФСР, а также Съезды народных депутатов СССР и РСФСР.

Против обращения в той форме, что предложил Р.Хасбулатов проголосовали Б.Исаев и В.Исаков; я и В. Сыроватко – воздержались, все остальные члены Президиума – Р.Абдулатипов, Е.Басин, С.Ковалев, А.Коровников, С.Красавченко, В.Лукин, В.Митюков, Жуков, Шорин и другие проголосовали «за».
Было принято решение, чтобы народные депутаты России, работники аппарата, члены Правительства с 19 августа по возможности не уходили домой и оставались ночевать в Белом доме. Боялись, что ночью Белый дом может быть занят сторонниками ГКЧП и утром в здание никого пускать не будут.
В ходе заседания Президиума Верховного Совета РСФСР нам сообщили, что в Белый дом прибыл Б.Ельцин и что он связался с некоторыми руководителями союзных республик, чтобы выяснить их позиции.

Первый, с кем связался Б.Ельцин, был Президент Узбекистана И.Каримов. Тот наотрез отказался поддерживать линию Б.Ельцина. Президент Украины Л.Кравчук невинно сказал, что не владеет информацией и пока никакого решения не принял. Стало известно, что Азербайджан, Белоруссия, Грузия, все Среднеазиатские республики поддержали ГКЧП. В открытую против ГКЧП выступили только лидеры Киргизии и Молдавии. Армения и Украина заняли выжидательную позицию.
Белый дом не давал опомниться своим соперникам в борьбе за власть. Объявив всю союзную власть парализованной, Б.Ельцин своим указом подчинил себе все структуры КГБ, МВД и Минобороны СССР, действующие на территории России. Всякий, кто осмелится выполнять указания ГКЧП, подлежит немедленному отстранению от исполнения служебных обязанностей, а органы Прокуратуры РСФСР обязаны принять меры для привлечения таких лиц к уголовной ответственности.

В середине дня 19 апреля Б.Ельцин поднялся на танк, стоявший перед центральным входом Дома Советов. Он зачитал обращение к народу, объявил членов ГКЧП изменниками народа, Отчизны и Конституции и поставил их вне закона. «Как Президент России от имени избравшего меня народа гарантирую вам правовую защиту и моральную поддержку. Судьба России и Союза в ваших руках», – завершал он это обращение. Все, кто окружал танк, кто криком, кто свистом выразили свое одобрительное отношение. Это был апофеоз грядущей победы Б.Ельцина над ГКЧП.

С каждым часом Ельцин и его окружение действовали более решительно, порой даже нагло и цинично. То, что «демократы» готовились к событиям, подобным тем, что произошли в августе 1991 г., у меня, как очевидца, не вызывает сомнения. Идеи «мягкого переворота», «удара по коммунистам» с целью покончить с ними, «капиталистической реставрации» как бы витали в Доме Советов. Эти же идеи были содержанием контактов С.Филатова с демороссами, во время тайных сборов у М.Полторанина, в мышиной возне М.Полторанина и народного депутата РСФСР О.Попцова с представителями СМИ.
Ельцин же вступил и возглавил открытую борьбу против СССР и КПСС, понимая, что этим он навсегда уничтожит М.Горбачёва как политика. Б.Ельцин внутренним чутьем уловил, что только активность, активность и еще раз активность позволит ему окончательно сломать сопротивление безвольного М.Горбачёва и членов ГКЧП. Вот тогда-то, в августе 1991 г., и был совершен подлинный государственный переворот, ставший началом развала не только СССР, но и России, началом ее стреноживания.

Уже вечером 20 августа Б.Ельцин понял, что в схватке с М.Горбачёвым победил он, Борис Николаевич. И мы, народные депутаты РСФСР, сразу же увидели другого Б.Ельцина – напористого, твердо берущего все рычаги власти в свои руки, переподчиняющего вопреки Конституции СССР и советским законам союзные министерства и ведомства России. К вечеру 21 августа Д.Язов отдал приказ о выводе войск из Москвы, чем фактически развязал руки Б.Ельцину. Поэтому для большей части населения России действия ГКЧП предстали как хорошо разыгранный спектакль, в результате которого «демократы» избавились от своих главных противников.

Вспоминается в этой связи роль бывшего министра иностранных дел России А.Козырева. Уже на второй день начала работы ГКЧП – 20 августа 1991 г. – он, напомним, полетел в Париж, чтобы «мобилизовать Запад на поддержку российского руководства». Но главное, как выяснилось позднее, было не в этом. А. Козырев сам признался об истинной цели своей поездки – получение инструкций: «Западные посольства в Москве, по существу, перешли в режим работы на нас. Мы через них получали и передавали информацию».

К вечеру 21 августа 1991 года наступила патовая ситуация.

Вместо решительных действий по спасению страны В.Крючков, Д.Язов, Л.Тизяков, А.Лукьянов и В.Ивашко принимают решение лететь к М.Горбачёву в Крым и убедить его в том, что он обязан принять участие в событиях, от которых зависит судьба страны. Они забыли только одно, что все их действия четко отслеживались ельцинской командой, информация которой поступала из окружения членов ГКЧП. Поэтому в Крым полетели и ельцинские «спасители» М.Горбачёва.

В правительственном аэропорту Внуково-2 по парадному трапу в свете телевизионных юпитеров спустились сиявшие триумфаторы, среди которых явно растерянный, непривычно, по-дачному, одетый, шествовал М.Горбачёв с Раисой Максимовной и домочадцами. В это же время из хвостового отсека в темноте спускался В.Крючков, которого ожидали представители прокуратуры и МВД, объявившие ему об аресте.

Триумфом «победы над ГКЧП» стало сообщение по радио и телевидению об аресте ее членов: и. о. президента СССР Г.И.Янаева, премьер-министра СССР В.С.Павлова, секретаря ЦК КПСС О.С.Шенина, министра обороны СССР Д.Т.Язова, первого заместителя председателя Совета обороны СССР О.Д.Бакланова, председателя КГБ СССР В.А.Крючкова, главнокомандующего Сухопутными войсками, заместителя министра обороны СССР, члена Совета обороны СССР, Героя Советского Союза В.И.Варенникова, руководителя Аппарата президента СССР В.И. Болдина, председателя Крестьянского союза СССР В.А.Стародубцева, президента Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Л.И.Тизякова – тех, кто не побоялся отстаивать свою Великую Родину – Союз Советских Социалистических Республик и поплатился за это тюремной камерой Матросской Тишины.

ИТАК, ГКЧП как орган государственного управления страной в чрезвычайных условиях, не имеющий даже четкого плана действий, из-за нерешительных его создателей, не состоялся. Все продекларированные им документы, не разъясненные и не доведенные до народа, остались на бумаге. Символом ГКЧП стали дрожащие руки Г.Янаева на пресс-конференции, которые члены Комитета провели на телевидении.

Особую роль в осуществлении антиконституционного переворота в августе 1991 г. сыграли двурушничество и прямое предательство президента СССР, генсека М.Горбачёва: он сначала «сдал» членов ГКЧП, действовавших с его благословения, отрек­ся от них, а затем предал и партию, генеральным секретарем ЦК которой он был. Теперь он вспоминает, как искал в массе людей, с которыми встречался, совета – «что делать?» Пытается найти моральную основу своим действиям – дескать, «люди просили дать команду: «Ударить по штабам».

Приведу выдержки из стенограммы заседания Верховного Совета РСФСР от 23 августа 1991 г. В 10:00 в зале Верховного Совета РСФСР началась встреча президента СССР и «форосского узника» М.Горбачёва с депутатами российского парламента. Зал был как никогда полон, пришло много приглашенных гостей, корреспондентов. Вел заседание президент РСФСР Б.Ельцин.

Слово предоставляется М. Горбачёву. Зал встречает его унизительно – жидкими аплодисментами, оскорбительным свистом, топаньем ног. Б. Ельцин не прерывает шума, как бы показывая ненависть российских депутатов к руководству Союза. В этот момент стало очевидным, что тревога за судь­бу президента СССР и борьба за его «попранные права», о которых столько говорилось в заявлениях и обращениях Б.Ельцина к народу, – лицемерная ложь и обман.
Михаил Сергеевич выступил, как всегда, витиевато. Трудно было понять его позицию. Вот выдержки из этого выступления.
«Я убежден всегда, был убежден тогда, когда от меня требовали ультимативно передать полномочия Президента вице-президенту или заявить об отставке для того, чтобы спасти Отечество, что эта авантюра не пройдет, и авантюристы потерпят поражение, и их ждет участь как преступников, которые толкают страну, народ в тяжелейшее время, время испытаний и поиска новых форм, к катастрофе…

И элементом этого шантажа по отношению к стране было сообщение о том, что Президент России уже арестован. Что? Президент России Ельцин уже арестован или будет арестован – я так понимал – на пути движения, возвращения из поездки и так далее. Иначе говоря, расчет был такой: нанести удар, изолировать Президента страны, если не согласится на сотрудничество с этими силами реакционными, и изолировать Президента Российской Федерации».
Всех президентов перепутал перепуганный М.Горбачёв, надеясь на Бориса Ельцина и «демократов».

М.Горбачёв дает согласие на указы президента России, в которых практически все функции союзного президента, союзных министерств, Центрального банка СССР переходят под юрисдикцию России. «Я еще раз подтверждаю, – говорит М. Горбачёв, – что Верховный Совет Российской Федерации, Президент и правительство в этой экстремальной ситуации единственно действовали так, как они действовали, и то, что они приняли, было продиктовано ситуацией, и все имеет юридическую силу и дол­жно быть подтверждено даже задним числом со стороны Президента». Большей беспомощности просто не может быть.

Нельзя забыть поистине классический случай в истории, происшедший на заседании Верховного Совета РСФСР и свидетельствующий о том, как коварной демагогией можно ввести в заблуждение целую страну. Президент СССР стоит за трибуной Верховного Совета. Президент РСФСР Б.Ельцин сует ему какую-то бумажку, на которой сделал запись кто-то из людей, преданных Б.Ельцину, на заседании Кабинета министров СССР по поводу введения чрезвычайного положения и просит зачитать. Стыдно было слушать, как высший руководитель Союза безропотно, как малое, неразумное дите, зачитывает перед всей страной неизвестно кем составленную бумажку, сунутую, именно зло сунутую (!) ему в руки Б.Ельциным, в которой произвольно излагаются позиции членов его же, Михаила Горбачёва, Кабинета министров. И М.Горбачёв ее зачитывает. Как низко надо пасть, чтобы на всю страну оглашать документ, подлинность которого и содержание могут быть искажены с целью дискредитации людей им же – М.Горбачёвым – подобранных для совместной работы.

Со свойственной Б.Ельцину ухмылкой он тут же за столом президиума Верховного Совета РСФСР демонстративно, как он заявил, «для разрядки», в присутствии Генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачёва и на глазах у всего народа, наблюдавшего благодаря телетрансляции это «действо», подписал неконституционный указ о запрете деятельности и роспуске КПСС и КП РСФСР на территории Российской Федерации. «Лидер» советских коммунистов даже не пытался возразить, а лишь растерянно пролепетал: «Борис Николаевич!.. Борис Николаевич!»  С исторической точки зрения – это был очередной государственный (антикоммунистический) переворот, совершенный Б.Ельциным. Его примеру последовали президенты ряда союзных рес­публик тогда еще формально существовавшего СССР.

В эти минуты Б. Ельцин торжествовал и упивался местью – это было видно по коварному выражению его лица. Он фактически припомнил М.Горбачёву все: и октябрьский пленум ЦК, на котором Борис Николаевич  получил ярлык «авангардиста», и использование адресованного в Политбюро письма как основания для освобождения от должности кандидата в члены Политбюро (на самом деле Б.Ельцин этим письмом обращал внимание на то, что он пока еще не является членом Политбюро), и использование второго письма Б.Ельцина с просьбой оставить его на должности секретаря МГК КПСС – тогда действовало правило: выведение из состава кандидатов в члены Политбюро автоматически означало прекращение работы на должности первого секретаря МГК КПСС. Б.Ельцин припомнил и реагирование высшего руководства партии на то, как ему пришлось вонзать в себя ножницы (имитируя самоубийство). Припомнил и то, что М.Горбачёв был против избрания Б.Ельцина Председателем Верховного Совета РСФСР, так как дал обет не пускать его в политику, ограничив рамками и полномочиями зампреда Госстроя СССР.

Все эти унизительные сцены транслировались по всем каналам телевидения, чтобы народ ясно видел: кто есть кто.
АНАЛИЗИРУЯ события августа 1991 года не следует забывать и о роли высшего комсостава армии. О роли военных в событиях позднее мне многое поведал генерал-полковник В. Ачалов, народный депутат РСФСР, бывший в то время заместителем министра обороны СССР. Прежде всего не все генералы и офицеры выдержали испытание на порядочность, верности присяге.

«Отеческую» заботу об армии, особенно о частях ВДВ, Б.Ельцин начал проявлять задолго до ГКЧП. Посещения так называемых «придворных» дивизий – Таманской, Тульской, Кантемировской, им. Дзержинского – для него стали постоянными. Это льстило командирам дивизий, хотя на самом деле такие поездки фактически были смотринами руководящего состава армии для отбора кандидатур, которые впоследствии могли бы, нарушив присягу, встать под «демократические» знамена.
В августовских событиях 1991 г., по мнению В.Ачалова, именно генерал-лейтенант П.Грачёв сыграл особенно коварную роль. Естественно, что П.Грачёв знал все стратегические планы Комитета. Восьмого-девятого августа он ездил по поручениям министра обороны СССР маршала Д.Язова в КГБ согласовывать документы по возможному вводу чрезвычайного положения в стране. Выполняя Указ ГКЧП о введении в Москве чрезвычайного положения и, самое главное, приказ министра обороны СССР, командующий ВДВ П.Грачёв обеспечил прибытие в Москву 106-й Тульской воздушно-десантной дивизии, чтобы взять под охрану стратегические объекты. В то же время поддерживал контакты со ставленником Ельцина Ю.Скоковым.

Фактически еще 19 августа 1991 года П.Грачёв твердо встал на сторону Б.Ельцина. Об этом позднее расскажет сам Ельцин. «19 августа я позвонил ему (Грачёву. – Ю.В.). Это был один из моих самых первых звонков из Архангельского. Я напомнил ему наш старый разговор. Грачёв смутился, взял долгую паузу, было слышно, как он напряженно дышит на том конце провода. Наконец проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар… Он ответил: «Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту»… Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что я положил трубку и сказал ей: «Грачёв наш»… Но еще 20 августа 1991 г. Грачёв постоянно звонил и тем и этим, все таки боялся.
Так что же было в августе 1991 г.? И кто все-таки совершил августовский переворот? Развитие событий свидетельствовало: переворот произошел, и не один.
Во-первых, и это самое главное, – государственный августовский (1991 г.) переворот Горбачёва–Ельцина по сути подвел черту под существованием СССР. «Победа» Б.Ельцина и лжедемократов так напугала руководителей на местах, особенно в национальных республиках, что они стремглав бросились в объятия доморощенных националистов, пребывавших до поры до времени в инкубационном состоянии. Начался выход союзных республик из Советского Союза.
После августовских событий 1991 г. «двоевластие» союзного центра во главе с М.Горбачёвым и республиканского во главе с Б.Ельциным закончилось утверждением единовластия российских структур.

Второе. 23 августа 1991 г. Б.Ельцин подписывает указ о приостановлении деятельности коммунистической партии на территории РСФСР. Горбачёв молчит. Теперь уже ясно можно утверждать, что КПСС и КП РСФСР потерпели поражение. Исторический поворот и вместе с тем истинный государственный переворот с целью рес­таврации капитализма в России свершился, сделал еще один крупный шаг.

После оправдательного приговора 11 августа 1994 года В.И. Варенникову власть оказалась в глупом положении. Она сама разоблачила миф о героической борьбе «демократов» в августе 1991-го против злобных «консерваторов» – «путчистов», против военного переворота и т. п. По прошествии времени и, принимая во внимание итоги «дела»  Варенникова, рядовой россиянин может сделать лишь один вывод: «гэкачеписты» видели, что произойдет со страной и в какую бездну ее тащат псевдодемократы. Каждый россиянин прелести этой «демократии» ощутил на себе. Не менее важно и другое: раз оправдали Варенникова, значит, оправданы, а не амнистированы и все члены ГКЧП!

Август 1991 г. стал для нашей страны чем-то вроде точки отсчета, вехой, от которой началась последняя стадия разрушения СССР. Тогда произошло апробирование «новых» форм и методов борьбы, которые впоследствии будут использованы против своего народа в еще более изощренных, в том числе и кровавых, формах.

Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) ежегодно проводит анкетирование россиян о том, как они оценивают события августа 1991 года.
В 1994 г. опрос показал, что 53 % опрошенных считали, что в 1991 г. был подавлен путч, 38 % назвали действия ГКЧП трагическим событием, имевшим гибельные последствия для страны и народа.

Через пять лет – в 1999 году – в ходе аналогичного анкетирования лишь 9 % россиян посчитали подавление ГКЧП победой «демократической революции»; 40 % опрошенных считают события тех дней просто эпизодом борьбы за власть в высшем руководстве страны.

Социологический опрос, проведенный ВЦИОМ в 2002 г. показал, что доля россиян, считающих, что в 1991 г. руководители ГКЧП спасали Родину, великий СССР, возросла в полтора раза – с 14 до 21 % и в полтора же раза (с 24 до 17 %) снизилась доля тех, кто считал, что 19–21 августа 1991 г. были правы противники ГКЧП.

Более впечатляющие результаты были получены в августе 2010 года по итогам голосования по циклу передач «Суд времени», идущему по Пятому каналу российского телевидения, проводимого Н.Сванидзе. Передачу смотрели миллионы ученых, инженеров, учителей, бизнесменов, студентов, школьников.
На вопрос, чем являлся ГКЧП августа 1991 года – путчем или попыткой избежать распада страны – вопреки стараниям Н.Сванидзе 93% опрошенных телезрителей ответили – это было желание сохранить СССР! Это стало поистине шоком для ведущего эту передачу и свидетельством того, что народ постепенно прозревает. Не сомневаюсь, что время прозрения не за горами!

~~~

Юрий Воронин

Источник: sovross.ru

По материалам книги Ю. Воробьевского и Е. Соболевой «Пятый ангел вострубил». Масонство в современной России. М: 2002.-500 с.

В смысле популяризации братства вольных каменщиков эпопея Л. Толстого «Война и мир» сделала, вероятно, не меньше, чем вся историческая литература, и сделала так, что в кругах интеллигенции любили и ценили старое русское масонство. Читатель всегда мог понять, что метания и разочарования Пьера связаны с его личной драмой, что он сам отчасти повинен в переживаемых неудачах и ударах судьбы. И не один раз, как свидетельствует автор, масонство являлось для его героя не только источником утешения, но и давало возможность подняться на большую духовную высоту. А эти страницы написаны Толстым с такой яркостью и убедительностью, что впечатление от них не меркнет, несмотря на последующие колебания и сомнения.

Лев Толстой — культовый персонаж российской интеллигенции.

Лет в 12 одного из авторов повезли в Ямную Поляну, поклониться могиле великого писателя. Могила эта, холмик без креста, произвела гнетущее впечатление. Конечно, не знала тогда пионерка, что сам Толстой завещал похоронить себя без «так называемого богослужения, а зарыть тело так, чтобы оно не воняло». Так и зарыли. Как собаку. И, словно над самоубийцей, не поставили креста.

Что ж, духовным самоубийцей он и был. Могила стала, конечно, местом поклонения. Обнаружила все признаки религиозного памятника. Вскоре после смерти графа, 28 августа 1911 года, приехал сюда его верный ученик Бирюков с товарищами. Возложили цветы. Десятилетний сын Бирюкова нагнулся, чтобы поправить их, и вдруг громко вскрикнул. Отец с ужасом увидел, что правая рука ребенка обвита гадюкой, укусившей мальчика... Гадюки в здешних местах не замечены, установило расследование, и появление серой змеи в три четверти аршина длиной является загадкой. Тогда же была обнаружена змеиная нора в могиле писателя.

Пресмыкающаяся «мудрость» этого грешника еще долго будет жалить и из гроба. Нет, недаром Ленин почти ласково называл Толстого зеркалом русской революции. Вообще между этими двумя персонажами существует любопытная связь, сотканная из целой серии совпадений (?). В «Анне Карениной» прообраз революционных бесов, «новый человек», склонный к самоубийству интеллигент, находящий «якорь спасения» в революции, носит фамилию Левин. Таков был один из первых псевдонимов Ленина. Слишком откровенный, указывающий на Левитские корни(как и фамилия К, Маркса — Леви). В ранней же редакции романа этот Левин назвал Николаем Лениным. Таков, как известно, следующий псевдоним «вождя мирового пролетариата» и будущего «кадавра».

В школьных и институтских программах всегда умалчивалось, что Толстой был не просто литератором. Он ведь замахивался на создание собственной религии. Якобы христианской, но без Христа. Чего стоит собранный им том различных «поучений» — из всех религиозных традиций и из всевозможных философов. В этих вполне экуменичных «четьях минеях» предписывается, какую «мудрость» надо читать в тот или иной день года. А вот запись в дневнике писателя от 20 апреля 1889 года: «Созревает в мире новое миросозерцание и движение, и как будто от меня требуется участие — провозглашение его. Точно я для этого нарочно сделан тем, что я есмь с моей репутацией,- сделан колоколом».

Поистине мессианские амбиции! Их развивал в Толстом некий голос. Вот запись от 25 мая того же года: «Ночью слышал голос, требующий обличения заблуждений мира. Нынешней ночью голос говорил мне, что настало время обличить зло мира... Нельзя медлить и откладывать. Нечего бояться, нечего обдумывать, как и что сказать».

«Зло мира»... Симптом «внутреннего голоса» выдает в Толстом бесноватого. Не случайно Победоносцев писал о его богоборчестве так: словно бес овладел им.

Богохульник скакал по яснополянским окресностям на гнедом жеребце, которого назвал Бесом. А невидимый бес сидел за спиной графа. Как на древней печати рыцарей-храмовников — два всадника на одном коне. Что ж, древний предок писателя и принадлежал к тамплиерскому роду. Шарахнувшись от костра инквизиции, он в ХIV веке прибыл на Русь. И страшный крик Жака де Моле, его вопль из пламени: «Отмщение, Адонаи, отмщение!»,- через столетия зазвучал в душе тамплиерского потомка.

К началу ХХ века получил Лев Николаевич и специфическую интеллектуальную подготовку. Она началась с его желания изучить еврейский язык. Учителем стал московский раввин Соломон Моисеевич Минор (настоящая фамилия Залкинд).

Толстой, основателем рода которого считается рыцарь-храмовник граф Анри де Монс, архитипически точно воспроизвел тамплиерское обращение за «мудростью» к иудаизму. Через некоторое время занятий Минор констатировал: «Он )Толстой) знает также и Талмуд. В своем бурном стремлении к истине, он почти за каждым уроком расспрашивал меня о моральных воззрениях Талмуда, о толковании талмудистами библейских легенд и, кроме того, еще черпал свои сведения из написанной на русском языке книги «Мировоззрение талмудистов».

Подсказки учителей слышны во многих текстах Толстого. Например, о том, что истинно живет отнюдь не христианство, а «социализм коммунизм, политико-экономические теории, утилитаризм». Дух талмудического христоненавистничества, приземленного практицизма, замаскированного под коммунизм иудейского мессианства так и веет над этими словами.

О бесах будущей революции, убийцах Александра II, Толстой отзывается так: «лучшие, высоконравственные, самоотверженные, добрые люди, каковы были Перовская, Осинский, Лизогуб и многие другие». О масонстве: «Я весьма уважаю эту организацию и полагаю, что франк-масонство сделало много доброго для человечества». А вот о «гонимом народе»: Из письма В. С. Соловьеву, составившему в 1890 году «Декларацию против антисемитизма»: — «Я вперед знаю, что если Вы, Владимир Сергеевич, выразите то, что думаете об этом предмете, то Вы выразите и мои мысли и чувства, потому что основа нашего отвращения от мер угнетения еврейской национальности одна и та же: сознание братской связи со всеми народами и тем более с евреями, среди которых родился Христос и которые так много страдали и продолжают страдать от языческого невежества так называемых христиан».

И еще цитаты:

— «То, что я отвергаю непонятную троицу и... кощунственную теорию о боге, родившемся от девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо.» — «Посмотрите на деятельность духовенства в народе, и вы увидите, что проповедуется и усиленно внедряется одно идолопоклонство: поднятия икон, водосвятия, ношения по домам чудотворных икон, прославление мощей, ношение крестов и т.п.».

— «В елеосвящении, так же, как и в миропомазании, вижу прием грубого колдовства, как и в почитании икон и мощей, как и во всех тех обрядах, молитвах, заклинаниях».

Все это он и считал «злом мира». Рукой слышавшего «голоса» Толстого видил, видно, тот же персонаж, что в свое время и рукой обер-прокурора Синода Мелиссино, а позже — Ленина. Страшные слова о Боге писал граф. Но каковы были интонации! Каково раздражение, с которым это все говорилось! Каковы были глаза! В воспоминаниях современников перед нами предстает поистине нечеловеческая злоба.

Талмудическое мудрование — главное в отношении Льва Николаевича к священным текстам.»Метолика создания ереси прекрасно показана в его статье «Как читать Евангелие». Он советует взять в руки сине-красный карандаш и синим вычеркивать места, с которыми ты не согласен, а красным подчеркивать те, что по душе. По составленному таким образом личному Евангелию и надлежит жить.

Сам Толстой обкорнал начало и конец Благовестия (Воплощение и Воскресение). И в середине Христос был понужден на каждое свое слово смиренно просить разрешения яснополянского учителя всего человечества. Всего — включая Иисуса, которого по сути Толстой берет себе в ученики. Чудеса Лев Николаевич Иисусу вообще запретил творить.

Почему их всех — от Толстого до Мелиссино — так бесит сам факт чуда Божиего? Потому что сами не причастны ему? Потому что оно не подвластно гордой человеческой воле? Странно, что Толстой, утверждавший общечеловеческую солидарность в вопросах этики, твердивший, что замкнутый в своем индивидуализме человек — ущербен, настойчиво писавший, что надо соглашаться с лучшими нравственными мыслями, высказанными учителями всего человечества и всех народов, не распространял эту солидарность и на область веры. Довериться религиозному опыту людей — даже тех людей, которых он включил в число учителей своих, — он не смог.

Однажды приехал Толстой в Оптину пустынь, но, по гордости своей, так и не перешагнул порог кельи старца. После смерти богохульника раввин Я. И. Мазэ сказал: «мы будем молиться о Толстом, как о еврейском праведнике». Кагал не забыл слов графа: — «Еврей — это святое существо, которое добыло с неба вечный огонь и просветило им землю и живущих на ней. Он- родник и источник, из которого все остальные народа почерпнули свои религии и веры....

Еврей — первооткрыватель свободы. Даже в те первобытные времена, когда народ делился на два класса, на господ и рабов, Моисеево учение запрещало держать человека в рабстве больше шести лет.

Еврей — символ гражданской и религиозной терпимости. В деле веротерпимости еврейская религия далека не только от того, чтобы вербовать приверженцев, а, напротив, талмуд предписывает, что если нееврей хочет перейти в еврейскую веру, то должно разъяснить ему, как тяжело быть евреем , и что праведники других народов тоже унаследуют царство небесное... Еврей вечен. Он — олицетворение вечности». О, скоро, совсем скоро «вечный еврей» покажет России и свою святость, и свою культуру, и свою религиозную терпимость...

Читать полную версию этой статьи