На протяжении многих столетий жизнь славян, проживавших на юго-западном побережье Балтийского моря, на территории современных Германии и Польши, была связана с Восточной Европой и землями Северной Руси тесными торговыми отношениями. Серебро из арабских стран наряду с редкими и дорогостоящими предметами роскоши из Византии пользовались в славянских княжествах немалым спросом и приносили немалый доход как привозившим их купцам, так и контролировавшим торговые центры и собиравшим торговый налог князьям. При поддержке местной знати торговля между западнославянскими городами южной Балтики и Русью бурно развивалась, начиная с самого раннего средневековья, играя заметную роль в экономике и политической жизни региона, что в немалой степени определяло и ход истории.
 

 
Уже в VII-VIII веках на юге Балтики возникла разветвлённая сеть приморских торгово-ремесленных центров – инфраструктура, необходимая для поддержания остановок купеческих караванов в многодневных плаваниях между Восточной Европой и южной Ютландией. Так появился южно-балтийский торговый путь. По археологическим данным торговые контакты славянских торговых городов южной Балтики с Восточной Европой и северной Русью прослеживаются, начиная с конца VIII века и вплоть до позднего средневековья. Однако ввиду того, что земли эти не имели до крещения своей летописной традиции, описания морского южно-балтийского торгового пути встречаются в письменных источниках лишь с X века, после саксонского завоевания и начала христианизации.
 

Одно из первых подробных описаний земель южно-балтийских славян оставил посетивший во второй половине X века Германию и земли ободритского князя Накона еврейский купец Ибрагим ибн-Якуб, особое внимание уделявший торговле и экономике: «В общем славяне мужественны и воинственны и, если бы только они не были разобщены и разделены на множество ветвей и частей, ни один народ в мире не смог бы противостоять их натиску. Они населяют плодороднейшие и наиболее богатые продуктами земли. С большим усердием занимаются они земледелием и хозяйственной деятельностью и превосходят в этом все народы севера. Товары их по суши и по морю отправляются на Русь и в Константинополь».¹
 
Торговый путь из балтийско-славянских княжеств на Русь начинался из Старигарда в Вагрии и шёл с многочисленными остановками в торговых городах по южному берегу Балтики, через прусские земли и остров Готланд. Следующее, более подробное описание этого пути, восходит к началу христианизации ободритских земель и содержится в написанной во второй половине XI века хронике Адама Бременского. Описывая Юмну – богатейший славянский торговый город в устье Одры, бывший, по мнению Адама, самым большим городом Европы, он замечал: «От этого города [Юмны] коротким путём добираются до города Димина, который расположен в устье реки Пены, где обитают руяне. А оттуда – до провинции Земландии, которой владеют пруссы. Путь этот проходят следующим образом: от Гамбурга или от реки Эльбы до города Юмны по суше добираются семь дней. Чтобы добраться до Юмны по морю, нужно сесть на корабль в Шлезвиге или Ольденбурге. От этого города 14 дней ходу под парусами до Острогарда Руси. Столица её – город Киев, соперник Константинопольской державы, прекраснейшее украшение Греции» (Adam, 2-18(22)).
 

Морской торговый путь из южной Балтики на Русь по Адаму Бременскому

«Ольденбургом» немцы называли город Старигард, столицу князей племени варов или вагров. Детальное археологическое изучение его и ряда других западнославянских торгово-ремесленных центров в северной Германии и Польше позволяют реконструировать упоминаемый немецкими и арабскими источниками южно-балтийский торговый путь и составить некоторое представление об основных славянских городах, находившихся по пути следования этого маршрута.
 

Старигард

Основание славянами первой старигардской крепости на 16-метровой возвышенности на узком перешейке полуострова Вагрия археологи относят ко второй половине VII века. Размеры крепости, построенной на месте предполагаемого языческого ритуального комплекса или святилища доримского периода, даже на первом этапе достигавшими около 140 м в окружности, указывают на важное значение её в регионе уже в это время. Возможно, город планировался как столица и торгово-ремесленный центр изначально. С момента своего основания Старигард активно развивается. Уже на рубеже VII-VIII вв. за крепостными стенами возникает открытое поселение-посад. Во второй половине VIII века сносится прилегающая к посаду часть крепостной стены, в то же крепостными стенами обносится сам посад, так что в конечном итоге возникает новая крепость овальной формы вдвое больших размеров и протяжённостью около 260 метров. Открытое торгово-ремесленное поселение переносится на южную от крепостных стен сторону. В таком виде город просуществовал до разрушения его данами в XII веке. Согласно Гельмольду, еженедельный рынок оставался у южного вала Старигарда и после его разрушения.
 

Макет-реконструкция крепости Старигард в музее города Ольденбург
 

Развитие Старигарда, по I. Gabriel, 1991

К сожалению, письменные источники не отразили этот ранний период существования города. Первые достоверные упоминания племени варов и их князей в немецких письменных источниках известны, начиная лишь с X века. Возможно, первое упоминание Старигарда содержится в хронике Видукинда Корвейского, сообщающей о конфликте князя ободритов Мстивоя (Mistav) с князем варов Желибором (Selibur) в 967 году. В результате этой «вражды, унаследованной князьями от своих отцов», войсками Германа Биллунга была взята и разграблена крепость Желибора. В начале XI века Титмар Мерзебургским, говоря о старигардских епископах Регинберте и Бернхарде, упоминает antiqua civitas, то есть «старый город» на латыни. Такой же смысл имело и известное из хроник Адама и Гельмольда славянское названия столицы варов/ваигров «Старигард». Калькой с него является немецкое название «Ольденбург» или «Альтинбург» (нем. «ольд»/«альт» – «старый» и «бург» – «город»), впервые упоминаемое Адамом Бременским и сохраняющееся и до сих пор.
 
«Ольденбург – это крупный город славян, которые зовутся ваиграми; он расположен возле моря, которое называют Балтийским или Варварским, в одном дне пути от Гамбурга» – сообщалось в схолии 15(16) к хронике Адама в конце XI века. Гельмольд в конце XII века приводил более подробные сведения: «Альденбург — это то же, что на славянском языке Старгард, то есть старый город. Расположенный, как говорят, в земле вагиров, в западной части [побережья] Балтийского моря, он является пределом Славии. Этот город, или провинция, был некогда населен храбрейшими мужами, так как, находясь во главе Славии, имел соседями народы данов и саксов, и [всегда] все воины или сам первым начинал или принимал их на себя со стороны других, их начинавших. Говорят, в нем иногда бывали такие князья, которые простирали свое господство на [земли] ободритов, хижан и тех, которые живут еще дальше» (Helm. 1-10).
 
За время своего существования город несколько раз перестраивался. Во второй и последующих фазах существования стариградской крепости фиксируется застройка её изнутри жилыми домами. На фоне обычных домов несколько зданий заметно выделялись своими размерами, формами и столбовой техникой постройки – предположительно, церковь и княжеский дворец. Предполагаемая княжеская резиденция находилась в самом большом из старигардских строений. Просторное здание с внутренними размерами 20,5х7 метров было разделено несколькими поперечными стенами, так что в центральное место отводилось залу с расположенным в центре очагом.
 

Контуры старигардских дворцов по I. Gabriel, 1991

Возможно, идея такой планировки княжеского терема возникла у варских князей после посещения ими резиденций франкских императоров. До середины IX века ободриты поддерживали с франками тесные союзнические отношения, их послы и князья нередко упоминаются в это время при императорских дворах в Падеборне, Аахене, Ингельхайме, Франкфурте и Компанье. Своими размерами и внутренним устройством первый княжеский двор в Старигарде вполне сопоставим с королевской резиденцией Карла Великого (ок. 777 года) в Падеборне. Мало уступая императорской резиденции, дворец старигардских князей имел и свои особенности, видимые на контуре как второй ряд столбов, окружающих строение.
 

Контур резиденции Карла Великого в Падеборне по I. Gabriel, 1991

Предназначение их остаётся невыясненным: служили ли они для опоры выступающей крыши или некого навеса или только декоративным целям – остаётся лишь предполагать. Однако поскольку эта деталь сохраняется во всех трёх дворцах, менявших свои размеры и внутреннее строение, можно предположить в этом некую местную старигардскую традицию. Как параллели можно привести известные у балтийских славян примеры внешних украшений языческих храмов и святилищ. Так, языческий храм в Гросс Радене также представлял самое большое по размеру строение в поселении, к несущим стенам которого с внешней стороны была прикреплена ещё одна декоративная стена из резных досок. Так же и о находившемся в непосредственной близости к Старигарду святилище Проне, Гельмольд сообщает об окружавшем его заборе или изгороди с резными украшениями, что даёт основания предполагать в подобных резных накладных стенах-фасадах или оградах, окружавших несущие внешние стены, местную славянскую традицию.
 
Адам Бременский называл Старигард рубежа первого и второго тысячелетий «весьма многолюдным городом», сообщая о расправе в нём над 60 священниками во время первого языческого восстания балтийских славян (Adam, 2-43(41)). Однако, несмотря на то, что Старигард был резиденцией князя и епископа и, несомненно, главным центром, откуда тогда проводилась христианизация земель балтийских славян, цифра эта кажется несколько завышенной. Возможно, Старигард стал в это время лишь местом публичной казни священников, не обязательно будучи при этом и местом постоянного проживания их всех. Схожие легенды, повествующие о доставке в Старигард для казни священников из славянского Гамбурга, сохранились в позднесредневековых гамбургских преданиях об эбсторфских мучениках. Нам же в данном случае важно то, что современникам город запомнился как очень большой и многолюдный.
 

Реконструкция старигардской крепости по I.Gabriel, 2002

До XII века Старигард оставался одним из главных приморских торговых центров на Балтике. Упоминаемые Адамом Бременским торговые связи Старигарда/Ольденбурга с Русью, а через неё – с Византией и арабскими землями, подтверждаются и археологией. Кроме сделанных здесь находок отчеканенных на территории современного Ирана, Ирака и Узбекистана монет второй половины VIII – начала X веков, можно отметить и находки «ремней восточного типа», характерных для раннеисламской и позднесасанидской культур и восточной знати, восточных жестяных сосудов, популярных в Восточной Европе серег «византийского типа», карнеоловых бусин и овручского шифера из Руси.
 

Бусины и средневековая настольная игра Хнефатафл из Старигарда по I. Gabriel, 1991

Многочисленные находки франкских вещей (шпоры, язычки ремней, татингская керамика, стеклянные бокалы, оковки ножен, фибулы), фризская и саксонская керамика с круглым дном, скандинавские фибулы и застёжки ремней, норвежский стеатит, нанесённые на кость руны, крепления ремней ножен и другой импорт, говорят о не менее тесных торговых связях города с западной и северной Европой.
 
Судя по находкам, в Старигарде можно было найти большинство дорогостоящих, редких и ценившихся в своё время товаров тогдашней Европы и даже Азии. Зачастую, по не самым лучшим образом сохранившимся находкам, современному человеку совсем не просто оценить какое значение и стоимость имели эти вещи более тысячи лет назад. Хорошим примером могут послужить найденные в Старигарде на первый взгляд совершенно невзрачные фрагменты нескольких экземпляров восточной бронзовой посуды X, XI и ХII веков. «Изготовленные из бронзового листа сосуды, происходящие из восточных стран, даже в Швеции являются редкостью. Речь идёт о нескольких фляжках или кувшинах, а также отдельных закрываемых крышками банках, в конечном итоге использовавшихся для хранения серебряных драгоценностей» – комментирует старигардские находки немецкий археолог И. Габриель.²
 
Однако настоящую ценность подобных, крайне редких в западной Европе сосудов, можно оценить по сообщению Видукинда Корвейского, упоминавшего такие изделия в качестве подарков императору Оттону арабскими послами в X веке: «Император, приобретший благодаря многократным победам славу и известность, стал вызывать страх и вместе с тем благосклонность к себе многих королей и народов, ему приходилось поэтому принимать различных послов, а именно от римлян, греков и сарацин, и получать через них дары разного рода — золотые, серебряные, а также медные сосуды, отличавшиеся удивительным разнообразием работы, стеклянные сосуды, изделия из слоновой кости, вьючные седла различной выделки, благовония и мази различного рода, животных, невиданных до этого в Саксонии, львов и верблюдов, обезьян и страусов» (Видукинд, 3-56).
 

Восточный медный кувшин из Старигарда по I. Gabriel, 1991

Находки в Старигарде подобных сосудов, таким образом, могут указывать как на путешествия варских купцов в арабские земли, так и на присутствие арабских купцов или даже послов при княжеском дворе в самом городе. Так или иначе, как и многие другие находки, они подтверждают значение города, бывшего одним из главных культурных центров северной части центральной Европы. Варские князья стремились не уступать ведущим центрам Франкской империи. Потому неудивительно, что при наличии тесных связей франкское культурное влияние на варов прослеживается наиболее чётко. Кроме уже упоминавшихся аналогий в дворцовой архитектуре, можно отметить и особый вид керамики, так называемую «ольденбургскую роскошную керамику» (нем. oldenburger Prachtkeramik), производившуюся только в Старигарде. Предполагается, что этот особенный, превосходивший прочие «обычные» славянские типы керамики в регионе, изготавливался придворными гончарами варских князей и возник непосредственно в городе, возможно, под влиянием татингской керамики. Одновременно с ним в городе изготавливалась и более простые славянские типы гончарной керамики, хоть и уступавшие, в отличии от «роскошной керамики» франкским образцам, однако, превосходившие при этом качеством современные им типы фризской, саксонской и скандинавской керамики.
 

Старигардская «роскошная керамика» (1) и стеклянная посуда (2-4) из Старигарда; для сравнения – татингская керамика, найденная в Бирке

Любопытны и другие находки из Старигарда, зачастую редкие для языческой северной Европы своего времени и также указывающие на культурное значение города: плектор для игры на струнном музыкальном инструменте, писала, популярные у балтийской знати средневековые северно-европейские «шахматы», более известные под скандинавским названием «Хнефатафл», а также колокол, по всей видимости, являющийся самым древним из известных в Северной Европе колоколов большого размера. Вот иллюстрации некоторых находок из крепости плектор, писала, колокол (реконструкция).
 

 

 

 

Рерик и Гросс Штрёмкендорф

Первые письменные указания на имевшие межрегиональное значение торговые центры балтийских славян относятся к началу IX века. Под 808 годом анналы королевства франков сообщают о разрушении датским королём Готтфридом ободритского эмпория Рерик, сбор налогов с которого приносил немалый доход тогдашнему князю ободритов Дражко. По всей видимости, это событие было не в малой степени спровоцировано пересечением торговых интересов и конкуренцией между ободритами и данами на юго-западе Балтики. Переселив купцов из Рерика в датский торговый центр Хаитабу, Готтфрид тем самым стимулировал рост датской торговли и, соответственно, собиравшихся с неё пошлин. Рерик же после этого должен был придти в упадок. После нападения в 808 году он упоминается впоследствии в письменных источниках лишь единожды в следующем году, как место убийства самого Дражко, после чего уже навсегда пропадает со страниц хроник. Попытки определить местоположение легендарного ободритского города предпринимались многими поколениями немецких историков. В качестве претендентов на его звание предлагались самые разные города, но лишь археологические исследования последних двух десятилетий смогли немного прояснить вопрос.
 
Уже в конце 1970-80-х годов на основании многочисленных случайных находок на поверхности сельскохозяйственного поля возле деревни Гросс Штрёмкендорф археологам стало ясно, что на этом месте должно было находиться нечто очень существенное. Проводившиеся в 1990-е годы раскопки открыли огромный, растянувшийся в общей сложности более чем на 20 га, торгово-ремесленный центр с пристанью и могильником – одно из самых больших ранних западнославянских поселений своего времени. Значительная часть его в настоящее время находится под водой, но даже проведённые на сухопутном участке исследования оправдали ожидания учёных.³
 

План раскопок торгового центра в Гросс Штрёмкендорфе

В то время как население торгового центра проживало в очень скромных и малокомфортных землянках, здесь было найдено немалое количество дорогостоящих импортных вещей и ремесленных мастерских со следами текстильного производства, производства гребней на импорт, производства керамики, кузнечного и ювелирного дела, обработки янтаря и стекла.⁴ Последнее ремесло, подтверждённое 1724 стеклянными находками, представляло из себя производство высоко ценившихся в то время стеклянных бус из импортированного, предположительно из Франкской империи, стекла.⁵
 

Находки стеклянных изделий из Гросс Штрёмкендорфа

Не менее ценными для истории оказались и дендрохронологические анализы сохранившихся брёвен колодцев поселения, по которым удалось установить три фазы существования торгового центра. Первая фаза указывала на его основание в 735-736 годах, вторая – на обновление и расширение поселения и основание могильника в 760 г., третья же датируется 780-811 годами, после чего поселение прекратило своё существование, более не обновлялось и не перестраивалось.⁶
 
Представшая, таким образом, картина существования крупного торгового центра на территории проживания племени ободритов, основанного в первой половине VIII века, достигшего наибольшего расцвета в его конце и прекратившего существовать в первой четверти IX века, практически не оставила большинству современных немецких археологов сомнений – поселение в Гросс Штрёмкендорфе с большой долей вероятности должно было быть легендарным ободритским городом Рерик.⁷
 

Некоторые находки из Гросс Штрёмкендорфа

 

Фигуры настольной игры, изделия из янтаря, рога, кости и бронзы из Гросс Штрёмкендорфа

Рядом с торговым центром был найден могильник, исследование которого помогло узнать много нового о погребальном обряде на юге Балтики. В особенности интересны обнаруженные здесь лодочные и камерное захоронения. Помимо того, что само поселение в Гросс Штрёмкендорфе было одним из наиболее больших известных на настоящий момент западнославянских поселений столь раннего периода, в непосредственной близи от него обнаружено и ещё несколько древнеславянских поселений-сателлитов.
 

Торговый центр в Гросс Штрёмкендорфе и прилегающие к нему древнеславянские поселения

Так же и достаточно плотное для этого региона заселение местности возле торгового центра уже в древнеславянский период указывает на то, что он возник в одном из местных племенных центров. Проведённые в обоих из двух известных из окрестностей Гросс Штрёмкендорфа крепостях – Мекленбурге и Илове – дендрохронологические анализы бревён показали, что они были основаны до торгового центра и существовали в его время. Таким образом, обе они подходят на роль крепости Дражко, из которой он мог бы контролировать Рерик и собирать с него налог. Более вероятной в этом случае кажется крепость Мекленбург, позже известная как столица ободритских князей и один из самых знаменитых славянских городов юга Балтики.
 

Расположение Гросс Штрёмкендорфа и крепостей Илово и Мекленбург

 

Любица

Расположенный у южного края Вагрии, у слияния рек Травы и Свартов, город Любица наиболее хорошо известен по хронике Гельмольда в контексте событий XI-ХII века. После возвращения из изгнания Генриха Готтшальковича, Любица становится резиденцией христианской династии ободритских князей, а вместе с тем и главным городом всех подвластных им земель от Северного моря до Поморья. Впервые в письменных источниках Любица появляется довольно поздно. Схолия 12(13) к хронике Адама Бременского гласит: «Травена – это река, которая протекает через земли вагров и впадает в Варварское море, на этой реке расположены – единственная гора Альберк и город Любек».
 

Макет-реконструкция крепости Любица

 

Расположение крепостей Любицы и Буку по В. Нойгебауеру

В другом месте Адам ставит Любицу (Leubice) XI века в ряд с наиболее значительными ободритскими городами того времени – Старигардом, Ратцебургом и Ленценом, упоминая, что уже во время правления вернувшегося из датского изгнания князя Готтшалька (1043-1066 гг.), в городе имелись христианские монастыри (Adam, 3-19). Однако история города началась много раньше этого. Дендрохронологический анализ брёвен крепости датирует её основание 819 годом. В ХI-ХII вв. история города оказалась тесным образом связана с противостоянием языческой и христианской славянских династий, так что город разрушался и возводился заново в за сотню лет несколько раз. Хронологию событий этого времени можно приблизительно реконструировать следующим образом:
 
• после 1066 г. (до 1093 г.) – разрушение Любицы в ходе языческого восстания и возведение князем Крутом новой крепости Буковец у слияния рек Травы и Вокуницы, около 4 км южнее разрушенной Любицы;
• около 1093 года – разрушение крепости Буковец в результате нападения вернувшегося из изгнания с датским флотом Генриха;
• после 1093 г. – восстановление Генрихом крепости Любица на прежнем месте у слияния Травы и Свартова;
• начало XII века – осада Любицы рюгенскими славянами и поражение их у стен города;
• 1138 г. – разрушение Любицы рюгенскими славянами под предводительством потомка Крута, князя Раце;
• 1143 г. – основание немецкого города Любек на месте разрушенной крепости князя Крута Буковец.
 
Любица была столицей всех подвластных ободритам земель с 1093 по 1138 гг. После раздела ободритского королевства между Никлотом и Прибиславом и разрушения Старигарда, в 1131-1138 гг. Любица была столицей Вагрии, став одновременно и последней её славянской столицей.
 
Археологическое изучение крепости старой Любицы началось ещё в XIX веке. Уже первые раскопки, проводившиеся в 1852-1867 гг. священником К. Клюгом, выявили фундамент построенной Генрихом каменной церкви. В 1882 году раскопки продолжил любекский инженер Э.Арндт, в результате чего были обнаружены остатки деревянных конструкций, указывавшие на поселение за пределами крепости. В 1906 и 1908 гг. раскопки в Любеке проводил В. Онезорге. Последний этап исследований пришёлся уже на послевоенное время 1947-1950 гг., начавшись под руководством польской исследовательницы А. Карпиньской и продолженный В. Хюбнером и другими немецкими исследователями. Было выявлено три периода существования крепости, а само её основание датируется 819 годом. Находки в культурных слоях были представлены в основном керамикой: лепной в наиболее раннем слое и гончарной средне- и поднеславянской в двух последующих слоях.
 

План раскопок городища Любицы

Наиболее значительные и богатые находки были сосредоточены в церкви или непосредственной близости от неё и пришлись на последнюю фазу существования города. Возможно, такое обстоятельство объясняется тем, что когда в 1138 году город был разрушен в ходе внезапного нападения, его жители не успели вынести ценные вещи, либо попытались их спрятать, но были впоследствии убиты и не смогли их забрать, первые разрушения города не имели такого кардинального характера. Ценные вещи, как и сами ремесленники и торговцы могли быть перевезены Крутом в Буковец, на территории которого, ввиду того, что она представляет плотно застроенный жилыми домами исторический центр современного Любека, не проводилось масштабных археологических исследований.
 

Фундамент церкви Генриха в Старой Любице

В случае же Старой Любицы наиболее интересный материал принесли раскопки построенной Генрихом и разрушенной Раце церкви. Как рядом с этой церковью, так и внутри неё, был найден ряд погребений, очевидно, принадлежавших знатным христианам из окружения Генриха. О высоком статусе посещавших церковь и погребённых в ней людей говорят находки 6 золотых височных колец, 4 золотых перстней, христианской паломнической реликвии в виде раковины, серебряной монеты и железной чаши. Один из золотых перстней содержал надпись Thebal Cuttani. Такие перстни в Западной Европе известны как атрибуты высшей знати и духовных лиц. В двух известных случаях носителями таких колец в раннесредневековой Германии были немецкий император и епископ.
 

Золотые кольца из церкви Любицы

Сама церковь отличалась от прочих, известных в то время в северной Германии, своими малыми размерами и архитектурой. Так, в частности, неясной остаётся предназначение фундамента ещё одной стены, проходящей снаружи параллельно её задней стене и равной ей по ширине. Исследование известковой породы показало, что материал для церкви был привезён не из известного в то время места добычи на горе Зегеберг в Вагрии, а с датских островов. В происхождении не характерной формы также подозревается датское влияние, либо же самостоятельное развитие в славянских землях. Связи с Данией, впрочем, выглядят более чем естественно, принимая во внимание датские корни самого Генриха и долгие годы, проведённые им в датском изгнании. Перед крепостью находилось довольно обширное ремесленное поселение-посад с указаниями на токарную резьбу по дереву, обработку кожи и кузнечное дело. Среди наиболее интересных находок в ремесленном поселении можно отметить раскопки мастерской резчика по дереву, в которой кроме уже готовой продукции и заготовок был найден необычный резной гребень со стилизованными изображениями, по всей видимости, мифологических сюжетов.
 

Находки из токарной мастерской Любицы

Находка оков может говорить о продаже на местном рынке и рабов или на содержание в крепости пленников.
 

Некоторые находки из Любицы: золотые височное кольцо и фибула, покрытая глазурью фигурка настольной игры Хнефатафл, оковы, пилки по кости

 

Росток-Дирков

Следующим важным пунктом торгового маршрута должно было быть устье реки Варнов в районе современного города Росток. Первое упоминание Ростока в письменных источниках относится только ко второй половине 12 века, однако, история славянского заселения этих мест восходит ещё к 7-8 векам н.э. Крепости в это время ещё не было, а наиболее ранние славянские поселения находились на месте современных городских районов Гельсдорф, Дирков и в районе церкви св. Петра в историческом центре современного города.
 

Славянские поселения в устье Варнова: 1- древнеславянский торгово-ремесленный центр (Росток-Дирков); 2 – древнеславянские поселения; 3 – древнеславянские кладбища; 4 – позднеславянская крепость; 5 – позднеславянские поселения; 6 – позднеславянские кладбища

В Диркове в VIII-IX веках находилось значительное торгово-ремесленное поселение. И хотя этот, находившийся далеко от границ франкской империи и, по всей видимости, принадлежащий враждебным им велетам эмпорий не отметился ни в одном письменно источнике того времени, археологические раскопки 1985-1991 годов позволяют пролить немного света на его историю. Как и многие другие подобные открытые поселения балтийских славян, приморский торговый центр в Диркове был открыт случайно, когда в процессе строительства дороги у горы Примельберг рабочие наткнулись на скопления древних артефактов. Кроме остатков домов, колодца, тысяч черепков древнеславянской керамики, тут были найдены следы обработки кости, янтаря, стекла и металла – как обычного кузнечного дела, так и ювелирного.⁸ Из кости изготовлялось множество самых разнообразных вещей от простых крючков и украшенных резьбой иголок для нужд местного населения, так и предназначенных на экспорт трёхслойных гребней. В качестве интересного примера резьбы по кости можно назвать изготовление игровых фигур из коренных зубов лошади. Кроме Ростока такая техника применялась также в датском Хаитабу.
 

 

Находки из Диркова по Д. Варнке, 1993

Из янтаря изготавливались бусины, различные подвески и пряслица. Как и в Гросс Штрёмкендорфе, высокого уровня в Ростоке достигло производство стекла, в особенности, очень ценных по тем временам стеклянных бус. В обоих торговых поселениях для этого применялись импортированные осколки стекла. Качество многих ремесленных инструментов было отменным. Археолог Д. Варнке упоминает найденный в Диркове «изысканный» резец по дереву и два пинцета из кости, пружинное действие которых сохранялись неизменным до сих пор, а один из экземпляров ножниц для резки жести и бронзы оказался самым древний своего рода в западнославянских землях, что говорит о передовом уровне ремесленных технологий в Ростоке в VIII-IX вв. Множество находок импортных вещей и украшений из франкских и скандинавских земель подчёркивают развитую торговлю как по суше, так и по морю. Само же население торгового центра жило преимущественно в землянках.
 

Реконструкция дирковских землянок

Проведённые по нескольким сохранившимся доскам колодца анализы дендродат показали конец 8 – первую половину 9 веков. Рядом с колодцем был обнаружен клад, предположительно принадлежавший жившему в поселении ювелиру и содержавший изделия из золота и серебра, ремесленные инструменты, медные слитки, формы для отливки, пробный камень со следами золота и стеклянные бусы. Особого внимание заслуживает серебряный эфес меча из этого клада, указывающий на изготовление или, по крайней мере, ремонт мечей уже собственно в балтийско-славянских землях в 8-9 века.
 

Находки из Диркова по Д. Варнке, 1993

В поселении был найден как франкский (бадорфская, татингская и ракушечная керамика «мушельгрус», эйфельский базальт, пряжка ремня) и скандинавский (фибулы и подвески) импорт. В том числе две «птичьих» фибулы, пластинчатые и равноплечные фибулы, несколько медных подвесок, одна из которых была покрыта позолотой.
 

Золотой перстень из Диркова по Д. Варнке, 1993

Исходя из контекста находки этих украшений не в захоронениях, а в поселении, где работали кузнецы и ювелиры, не кажется невероятным и производство здесь этих скандинавских украшений – хотя тогда разумнее говорить об украшениях в скандинавском стиле. Можно указать и на известность идентичных равноплечных фибул и в другом торговом центре того же времени – в находившемся так же в землях велетов поселении Менцлин.
 

Ни причала, ни могильника в Диркове найдено не было, однако, странным образом одно захоронение находилось прямо посреди поселения. Прах кремированного 30-40-летнего мужчины был оставлен в урне раннеславянского типа Суков. Из инвентаря был вложен лишь трёхслойный гребень.
 

 

Захоронение из Диркова по Д. Варнке, 1993

Несмотря на то, что существование торгового поселения датируют 8-9 веками, славянские поселения в Диркове не прекратили своего существования в дальнейшем. Описанное выше ремесленное поселение находилось под горой Примельберг и, предположительно, было оставлено в середине 9 века. Новое, сменившее его поселение, было перенесено на саму гору Примельберг, где наряду с импортом были найдены следы тех же ремёсел, что и в первом поселении под горой, за исключением лишь ювелирного дела. Это новое поселение просуществовало до самого 14 века, хотя должно было потерять значение не позднее середины 12 века, когда центр торговли и ремесла был перенесён в Росток. Само название Дирков (первое упоминание 1312 как Derеkow) лингвисты вывод из славянского личного имени Дерко.
 
В качестве возможной княжеской ставки, из которой контролировался открытый торгово-ремесленный центр в Диркове, археолог Й. Херрманн предполагал находящуюся на расстоянии ок. 8 км к юго-востоку крепость возле деревни Фрезендорф, существовавшую одновременно с Дирковом.
 
Не менее вероятными кажутся и другие два претендента. Один – крепость Росток-Петрибляйхе, находящаяся не более чем в 2 км южнее Диркова. Вывод о поздней её датировке был сделан по нескольким немногочисленным фрагментам позднеславянской керамики, найденной на её территории. Однако, ввиду того, что планомерных раскопок здесь не проводилось, точно судить о датировке сложно. Эта крепость действительно использовалась в позднеславянский период и должна была быть тем городом Росток, о разрушении которого данами во второй половине XII века сообщает Саксон Грамматик. Будучи разрушенным в результате нападения, Росток был заново отстроен Прибиславом в 1171 году на том месте, где сейчас находится исторический центр современного Ростока, и в верхних слоях старого Ростока действительно можно было бы ожидать позднеславянскую керамику, употреблявшуюся жителями в XII веке, хотя сам город в то же время мог иметь и более ранние слои, установить которые возможно было бы лишь в ходе археологического исследования. В настоящее время эта крепость полностью уничтожена, а место её расположение превращено в авто-парковку.
 
В качестве другого кандидата можно указать и на расположенную в 5 км южнее Дирковка крепость Кессин, впоследствии известную как столица одноимённого племени кессинов. Связь торговых центров с племенными столицами прослеживается и в большинстве других известных балтийско-слаянских племён (Старигард у варов или ваигров, Мекленбург у ободритов, Деммин у чрезпенян), кроме поморян, у которых, в силу особенностей социального строя, торговые центры развивались несколько иначе. Столица племени кессинов, которая должна была быть и княжеской резиденцией, таким образом, как нельзя лучше подходила бы на эту роль. Местонахождение описанных ещё в XIX веке остатков крепостных валов кессинской крепости вскоре было «утеряно» и снова обнаружено лишь в 1993 году с помощью аэрофотосъёмки. Археологические раскопки там не проводились.
 

Деммин

Город Димин, в настоящее время записываемый как Деммин, упоминается Адамом Бременским как лежащий на морском торговом пути и населённый рюгенскими славянами. Вместе с тем, Деммин был и столицей велетского племени чрезпенян, земли которых в ХI-XII вв., а возможно уже и в X веке, находились под частичным контролем и влиянием Рюгена. Несмотря на то, что город был расположен достаточно далеко от моря, именно его расположение на слиянии рек Пены и Толлензы и должно было стать одной из причин процветания города. По Пене из Деммина кратчайшим путём можно было попасть в устье Одры, с расположенными там богатыми поморскими городами, а по Толлензе – спуститься к Толлензскому и Липскому озёрам – самой густонаселённой области балтийских славян, центру земель толлензян и редариев, и расположенному где-то поблизости культурному, религиозному и политическому центру велетов, городу-храму Редегосту или Ретре. Уже с первых упоминаний области чрезпенян к северу от Пены предстают как место пересечения интересов славянских политических сил южной Балтики – велетских племён, рюгенских славян, поморян и ободритских князей. После ряда побед христианских ободритских князей над Рюгеном, в ХII веке эти земли входят сначала в королевство Генриха Готтшальковича, а после его смерти, крещения Поморья и неудачной попытки Рюгена вернуть своё влияние в устье Одры восточная часть их вместе с Деммином переходит под контроль поморских князей.
 

Расположение Деммина и крепостные валы по Corpus archäologischer Quellen

Кроме хроник Адама Бременского и Гельмольда, Деммин упоминается как один из важных городов бывших велетских земель в жизнеописаниях Отто Бамбергского, крестившего Поморье. По всей видимости, река Пена в это время должна была быть куда полноводней, так как во время второй поездки Отто в Поморье сообщается, что на помощь принявшим христианство и ожидавшим нападения вильцев жителям Деммина по Пене пришёл флот поморского князя Вартислава. О значении города говорит и то, что во время крестового похода на славян в 1147 году Деммин, наряду с крепостью Никлота Добин, стал главной целью осадивших его крестоносцев. Неизвестно, удалось ли тогда крестоносцам взять город – у Гельмольда речь идёт только о его осаде – но, так или иначе, Деммин остался одним из наиболее хорошо укреплённых крепостей и наиболее значительных центров сопротивления саксонскому завоеванию и после этого. После смерти Никлота в Деммин, пользуясь покровительством поморских князей, перебрался его сын Прибислав, отсюда совершая набеги на захвативших земли его отца саксонские гарнизоны. После поражения славянских войск в битве при Верхене в 1164 году, Прибислав, отступая в Поморье, приказывает сжечь город, после чего саксонские войска сравняли с землёй и его крепостные насыпи. Восстановление Деммина было начато Прибиславом и поморскими князьями уже вскоре, однако, никогда более городу уже не суждено было достичь своего былого значения.
 
По всей видимости, разрушение Деммина в 1164 году должно было быть действительно очень основательным, так как несмотря на до сих пор сохраняющиеся на окраине современного Деммина остатки валов славянской крепости и пробные раскопки во второй половине прошлого века, значительных находок здесь сделать не удалось. Из наиболее интересных можно отметить большую концентрацию находок оружия – меча, топоров, копий.
 

 

Находки оружия из Деммина

Возможно, в связи с Деммином стоит рассматривать позднеславянский некрополь, исследованный в соседней деревне Занцков. Несмотря на то, что погребения были представлены ингумациями, многие детали погребального обряда, как и особенности самих погребённых, представляют интересную информацию об обычаях чрезпенян. Кроме обычных ингумаций здесь известно и несколько «сидячих захоронений», ещё больший интерес представляют два захоронения «вампиров» (головы захороненных были прижаты к земле огромными тяжёлыми валунами), захоронения людей с символическими трепанациями черепа и немало удивившими в своё время археологов сложными протезами зубов. На иллюстрации ниже – инвентарь погребений из славянского кладбища в Занцкове, 3 км от Деммина.
 

Менцлин

В то время как раскопки в Деммине не принесли особенно интересных результатов, значительный торгово-ремесленный центр был найден археологами выше по течению Пены, недалеко от слияния её с устьем Одры, возле деревни Менцлин, вблизи города Анклам. Планомерные археологические исследования торгового поселения в Менцлине проводились в 1960-70х годах и были опубликованы в монографии У. Шокнехта в 1977 году.⁹
 
Раскопки выявили крупное торгово-ремесленное поселение с многочисленными мастерскими по обработке янтаря, кости, изготовлению гребней, кузнечного дела, обработки цветных металлов и стекла, в том числе и производства стеклянных бус, как и многочисленного импорта из франкских, фризских, скандинавских и восточноевропейских земель. Особый интерес представляют и раскопки части большого, принадлежащего к поселению могильника. В 8 из 30 изученных до 1977 года захоронениях были обнаружены окружающие их каменные кладки в форме ладей, а также 9 каменных кругов, окружавших захоронения. Сам могильник располагался прямо на месте более древних кладбищ эпохи бронзы и доримского периода, таким образом, что некоторые захоронения 8-9 веков были оставлены прямо поверх более древних. Период существования поселения датируется с 8 до середины 10 вв. Ближайшие параллели менцлинскиму похоронному обряду, представленному каменными кладками в форме ладьи, на юге Балтики обнаруживаются в Русиново в Западном Поморье.¹⁰ Это также датированное VIII-IX веками захоронение, сделанное в непосредственной близости со славянской крепостью, подтверждает не только наличие такого погребального обряда и в других славянских землях рассматриваемого региона, но и на возможную связь обряда с местной знатью, проживавшей в крепостях.
 

Каменная кладка в могильнике Менцлина в наши дни, на заднем плане река Пена

Из находок 1970-х гг., возможно попавших в Менцлин из северо-западной Руси или южной Финляндии, можно указать на подковообразные фибулы и находки арабских монет вне кладов. Морским путём мог поступать на юг Балтики и овручский шифер, пряслица из которого были найдены в рассматриваемом регионе. Находки, сделанные в Менцлине после выхода упомянутой выше монографии, были частично опубликованы Х. Йонсом и Р. Бляйле в 2006 году. Из новых находок, указывающих на связь Мецлина с северо-западной Русью, можно отметить многочисленные арабские монеты вне кладов, колокольчики, центром распространения которых были балтские и финские земли северо-восточной Европы, а также бронзовое изображение человеческого лица, в котором археолог Х. Йонс подозревает культовый предмет и отмечает, что оно «выказывает в деталях изображения причёски, глаз и рта близкое соответствие с находкой из Старой Ладоги… датированной 8 веком. Так что происхождение менцлинской находки из района Старой Ладоги выглядит вероятным».¹¹
 
Он же комментирует и другую находку, указывающую на возможные связи Менцлина с северо-западной Русью: «Охватывающие всё южнобалтийское побережье связи проживавших в Менцлине торговцев раскрывает находка выполненного из бронзы миниатюрного флюгера. Украшенная в стиле боре находка принадлежит к эксклюзивной группе декоративных предметов второй половины IX – первой половины X веков, найденных в средней Швеции, на Готланде, в Эланде и недалеко от русского Смоленска, наглядно показывающий торговые маршруты варягов».¹²
 

Бронзовый флюгер из Менцлина

Находки однотипных менцлинскому флюгеров

Вызывает интерес и исследование в 2000 году ещё одного захоронения менцлинского могильника, на этот раз представленное не каменной кладкой, а оставленное в несожжённом планочном корабле и без инвентаря. Ближайшие параллели такому погребальному обряду находятся в регионе в том же временном отрезке в могильнике, принадлежавшем торгово-ремесленному поселению в Гросс Штрёмкендорфе возле Висмара, где из 6 обнаруженных лодочных захоронений 5 также представляло собой захоронения в планочных несожжённых кораблях.¹³
 
Как и открытое в 2000 году новое лодочное захоронение в Менцлине, четыре из пяти вышеуказанных лодочных захоронений в Гросс Штрёмкендорфе не содержали никакого инвентаря. Инвентарь, найденный в пятом гроссштрёмкендорфском лодочном захоронении, был представлен славянской и фризской керамикой, оставленной вместе с франкским мечём. Шестое лодочное захоронение могильника в Гросс Штрёмкендорфе было представлено ингумацией в расширенной однодревке, и имеет многочисленные прямые параллели в других балтийско-славянских землях – в Ральсвике на Рюгене, Узедоме, Волине, Кошалине.
 
На расположение рядом с Менцлином контролировавшей его военной базы указывают находки оружия в реке непосредственно перед торговым поселением. Наиболее же вероятным местом дислокации военных дружин можно предположить поселение Гёрке, где, как уже указывалось, также были сделаны многочисленные находки оружия, на основании чего археолог Й. Херрманн предполагал там поселение или несохранившуюся крепость, контролировавшую торговый центр. Археологи Х. Йонс и Р. Бляйле указывали в качестве возможного варианта и на расположенный несколько западнее славянский крепостной вал близь деревни Грюттов.
 

Топография менцлинского комплекса по H. Jöns и R. Bleile, 2001

Необычно большая для региона концентрация находок мечей в Менцлине и Гёрке указывает на значимость этого места и присутствие здесь военной элиты. Ближайшие параллели наиболее раннему из этих мечей, относящемуся к 7 веку и украшенному сложным узором саксу, археологи видят, кроме Швейцарии, также и в Финляндии, что в контексте других связывающих регион с северо-восточной Европой находок может быть не случайным.
 

 

Мечи и прочее оружие из крепости Гёрке и окрестностей Менцлина

Судя по находке в Гёрке происходящего из Киевской Руси керамического яйца, импортные вещи, привозимые менцлинскими купцами в устье Пены, продавались здесь местной элите. Такие керамические яйца, известные в немецкой литературе как «киевские яйца», как и керамические овальные погремушки, были найдены в северной Германии только в важных княжеских крепостях и торговых центрах: Шпандау, Бранденбурге, Гёрке, Волине, Узедоме и, по всей видимости, были популярны у балтийско-славянской знати.
 

Керамическое «киевское» яйцо и некоторые другие находки из Гёрке

В качестве ещё одного претендента на расположение контролировавшей Менцлин крепости можно назвать расположенный рядом с ним город Анклам, где так же известны многочисленные славянские находки.
 

Топография Менцлина и город Анклам

С началом немецкой колонизации и христианизации Поморья Анклам стал известен как один из наиболее значительных немецких городов региона и, ввиду того, что большинство «новых» немецких городов XII-XIII вв. было основано или перестроено на месте старых славянских крепостей, это место обращает на себя внимание. Сама древнеславянская крепость могла быть впоследствии полностью застроена новыми домами. Масштабных раскопок тут не проводилось, однако, в процессе ремонтных работ славянские находки ещё во времена ГДР были сделаны в 5 местах этого небольшого городка (16, 21,22,23, 25, 26). Среди находок в основном оружие и керамика.
 

Однако наиболее значительной находкой из Анклама стал клад арабского, преимущественно, североафриканского серебра, старшая монета которого датируется 811 годом, найденный здесь в 2009 году.¹⁴ Оставление клада, таким образом, соответствует периоду расцвета торгового центра в Менцлине, и должно было быть связано с проводившейся там торговой деятельностью. Североафриканские монеты, в свою очередь, выказывают сходство с кладом в Ральсвике на Рюгене 844 года, привезённом из Хазарии, и могут, таким образом, дополнительно указывать и на контакты Менцлина с Восточной Европой в этот период. Само нижнее течение Пены, от Деммина до острова Узедом, в древнеславянские времена было очень густо заселено, что должно было быть связано с прохождением здесь торгового пути.
 

Древнеславянские находки в нижнем течении реки Пены:
1,2 – Менцлин; 5,6,7,9 – Анклам; 8,15,16,17 – Гёрке; 24 – Грюттов
Узнаим

По другую сторону от реки Пены, у места впадения её в море, расположен один из трёх крупных островов устья Одры, по-немецки называющийся Узедом, а по-польски Узнам. Из средневековых источников, в основном по житиям Отто Бамбергского, он известен в связи с одноимённым, располагавшимся на нём важным поморским городом Узнаимом. В славянские времена весь регион устья Одры и прилегающей к нему северо-западной части польского Поморья был одним из самых густонаселённых и богатых в западнославянских землях.
 

Места славянских находок на германской части острова Узедом

Участие местных славян в межрегиональной торговле должно было начаться уже в VIII веке. Любопытно, что найденный на острове сапурский дирхам чеканки 715 года, по мнению исследователей, может являться одновременно и древнейшей из найденных в западнославянских землях арабских монет вообще.¹⁵ VIII веком датируется и основание древнейшей из известных на Узедоме славянских крепостей, находившаяся возле современной деревни Мелентин.
 

Славянские крепости и могильники на острове Узедом

Арабские монеты IX века известны на Узедоме лишь единичными или парными находками, клады – с начала X века, что в целом отражает и общую картину развития острова. Если в наиболее ранний период археологией здесь подтверждено 86 славянских поселений, то к концу IX века их число увеличивается на 152,5%, а к ХI-XII вв. достигает 339 только на германской части острова. Учитывая, что общая площадь принадлежащей Германии части Узедома составляет 373 кв.км, плотность населения здесь должна была быть очень высокой (почти 1 поселение на кв.км). Крепость Узнаим находилась в юго-западной части острова, практически напротив устья Пены в районе Анклама, часть крепостного вала её сохраняется и до наших дней. К сожалению, ни в одной из крепостей острова не проводилось сколько-нибудь детальных исследований. Находки на поверхности или полученные из пробных раскопок были представлены преимущественно средне- и позднеславянской керамикой, в результате чего основание Узнаимской крепости предположительно датируют рубежом IX и X веков. Однако даже по случайным находкам есть основания предполагать здесь один из приморских торговых центров и княжескую ставку по крайней мере с X века.
 

Крепость Узнаим (2) и окружающие её позднеславянские открытые поселения (1)

Большое скопление следов открытых поселений вокруг крепости может указывать на нахождение здесь посада и торгово-ремесленных районов или рынков и принадлежавших к городу кладбищ. О рынке, расположенном где-то неподалёку от города и «отвлекавшем» монахов соседнего монастыря Гробе известно из грамот раннехристианского периода, в то время как история острова до начала его христианизации в XII веке не отразилась в письменных источниках. Раскопки двух славянских кладбищ в современном поселении Узедом, неподалёку от городища, показали, что несмотря на описанное в житиях формальное принятие христианства, жители продолжали сохранять многие языческие традиции, о чём говорят как находки многочисленных лодочных и одного камерного захоронения, так и просто могилы с инвентарём и вложением монет с общей датировкой XI-XII вв. Захоронения знати можно подозревать в двух найденных в другом месте острова захоронениях воинов с мечами и шпорами. Также и места находок кладов и монет на острове подтверждают средоточение торговой активности в западной его части.
 

Карта находок кладов и монет на Узедоме

Жития Отто Бамбергского называют Узнаим в числе наиболее значительных поморских городов XII века и описывают как резиденцию поморских князей. Закат крепости и жизни поселений на всём острове наступает во второй половине XII века. В 1164 году, во время датского нападения, жители города, опасаясь перехода важной крепости врагу, сжигают его. В ходе дальнейших датско-поморских войн в 1170-х годах данами были опустошены и прилегавшие к крепости поселения. В числе случайных находок можно указать и на импорт из Восточной Европы: карнеоловые бусины и фрагмент предположительно финской фибулы, которая представлена на иллюстрации ниже вместе с гребнем и другими находками из Узедома.
 

 

Продолжение следует…
 
Андрей Пауль, историк и археолог

Источник: http://pereformat.ru/2014/06/ostseeweg/