Медный всадник работы Этьена Мориса Фальконе — один из самых известных символов Северной столицы. Первое стихотворение о памятнике было написано спустя год после его открытия, и с тех пор монументальный образ появляется в литературе. Вспоминаем «медного Петра» и его воплощения в русской поэзии.

Ермил Костров и «полубог» на каменной твердыне

Кто сей, превознесен на каменной твердыне,
Седящий на коне, простерший длань к пучине,
Претящ до облаков крутым волнам скакать
И вихрям бурным понт дыханьем колебать? —
То Петр. Его умом Россия обновленна,
И громких дел его исполненна вселенна.
Он, видя чресл своих предзнаменитый плод,

Соплещет радостно с превыспренних высот.
И медь, что вид его на бреге представляет,
Чувствительной себя к веселию являет;
И гордый конь его, подъемля легкость ног,
Желает, чтоб на нем седящий полубог
Порфирородную летел лобзать девицу,
Поздравить россам вновь востекшую денницу.

Из стихотворения «Эклога. Три грации. На день рождения Ея Высочества Великия Княжны Александры Павловны», 1783

Ермил Костров — русский поэт XVIII века. По воспоминаниям Александра Пушкина, он служил стихотворцем при Московском университете: писал официальные стихотворения по торжественным случаям. Ермил Костров первым в России перевел шедевры античной литературы — «Илиаду» Гомера и «Золотого осла» Апулея.

«Эклога. Три грации. На день рождения Ея Высочества Великия Княжны Александры Павловны» Костров написал, когда у Павла I родилась старшая дочь Александра. Стихотворение, созданное в античных традициях, построено как беседа трех граций (богинь красоты и радости): Евфросины, Талии и Аглаи. О памятнике Петру I и самом царе в эклоге говорит Аглая. С произведения Кострова началась литературная традиция изображать медного Петра как покровителя города, способного уберечь его от бед. Образ «гордого коня» из эклоги позже появится в «Медном всаднике» Александра Пушкина.

---

Александр Пушкин и Медный всадник

Медный всадник

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.

И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
<…>
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.

Некоторые исследователи считают автором метафоры «медный всадник» поэта-декабриста Александра Одоевского. В его стихотворении «Сен-Бернар» 1831 года есть такая строка: «В полночной мгле, в снегах, есть конь и всадник медной». Однако устойчивым это выражение стало после выхода одноименной пушкинской поэмы. Произведение о Евгении, потерявшем после наводнения 1824 года свою возлюбленную, поэт написал во время Болдинской осени 1833 года. В 1834 году вышла лишь ее первая часть — с цензурными правками Николая I. А целиком поэма была опубликована только спустя три года, уже после смерти Александра Пушкина. Для печати в «Современнике» текст подготовил Василий Жуковский.

«Пушкин является в той же мере творцом образа Петербурга, как Петр Великий — строителем самого города».

Николай Анциферов, советский историк и культуролог

На сюжет «Медного всадника» композитор Рейнгольд Глиэр написал балет. Его фрагмент — «Гимн Великому городу» — стал гимном Санкт-Петербурга.

---

Валерий Брюсов. «С рукою простертой летишь на коне»

К Медному всаднику

В морозном тумане белеет Исакий.
На глыбе оснеженной высится Петр.
И люди проходят в дневном полумраке,
Как будто пред ним выступая
на смотр.

Ты так же стоял здесь, обрызган
и в пене,
Над темной равниной взмутившихся волн;
И тщетно грозил тебе бедный 
Евгений,
Охвачен безумием, яростью полн.

Cтоял ты, когда между криков и гула
Покинутой рати ложились тела,
Чья кровь на снегах продымилась, блеснула
И полюс земной растопить не могла!

Сменяясь, шумели вокруг поколенья,
Вставали дома, как посевы твои...
Cвой конь попирал с беспощадностью звенья
Бессильно под ним изогнутой змеи.

Но северный город — как призрак туманный,
Мы, люди, проходим, как тени во сне.
Лишь ты сквозь века, неизменный, венчанный,
С рукою простертой летишь на коне.

Валерий Брюсов одним из первых в русской литературе начал писать стихотворения на урбанистические сюжеты. В начале ХХ века облик обеих столиц менялся: на смену классической архитектуре и бароккопришли модерн и псевдорусский стиль. Вырастали новые жилые кварталы, вокруг городов появлялись заводы и фабрики. Валерий Брюсов писал об этих переменах как о приметах времени в городской культуре Петербурга.

В январе 1906 года поэт написал стихотворение «К Медному всаднику». Памятник Петру у Брюсова — единственное, что остается неизменным в Северной столице. Здесь случаются природные бедствия (вторая строфа — аллегория на поэму Пушкина), происходят перевороты (строки о «покинутой рати» — напоминание о неудавшемся восстании декабристов) и сменяются поколения. Однако Медный всадник остается ядром Петербурга, вокруг которого вырастает новый город.

Стихотворение «К Медному всаднику» вошло в цикл стихов-приветствий вместе с другими «архитектурными» произведениями: «Карл XII. Памятник в Стокгольме», «К собору Кемпэра», «Опять в Венеции». Они были опубликованы в сборнике «Все напевы» в 1909 году.

---

Анна Ахматова и «недовольный государь»

Вновь Исакий в облаченьи
Из литого серебра.
Стынет в грозном нетерпеньи
Конь Великого Петра.

Ветер душный и суровый
С черных труб сметает гарь...
Ах! своей столицей новой
Недоволен государь.

Сердце бьется ровно, мерно,
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.

Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.

Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда над Летним садом
Месяц розовый воскрес, —

Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий.
Вся любовь утолена,

Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, —
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.

Детские годы Анны Ахматовой прошли в Павловске и Царском Селе. В ее ранней лирике присутствовал образ пушкинского Петербурга. Поэтесса вспоминала: «Мои первые воспоминания — царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».

«Стихи о Петербурге» Анна Ахматова написала в 1913 году. Медный всадник для нее — граница, у которой встретились строгая имперская столица ее детства и молодой фабричный город. Он становится свидетелем волнительных эпизодов в жизни петербуржцев. О тесной, порой мистической, взаимосвязи города и судеб его жителей Ахматова писала во многих стихотворениях о Петербурге.

«У Анны Ахматовой Петербург, как и у Блока, выступает в глубине поэтического образа, чаще всего как проникновенный свидетель поэм любви. Петербург как фон, на котором скользят тени любящих».

Николай Анциферов, советский историк и культуролог

---

Осип Мандельштам. «Медный всадник и гранит»

...Дев полуночных отвага
И безумных звезд разбег,
Да привяжется бродяга,
Вымогая на ночлег.
Кто, скажите, мне сознанье
Виноградом замутит,
Если явь — Петра созданье,
Медный Всадник и гранит?

Слышу с крепости сигналы,
Замечаю, как тепло.
Выстрел пушечный в подвалы,
Вероятно, донесло.
И гораздо глубже бреда
Воспаленной головы —
Звезды, трезвая беседа,
Ветер западный с Невы.

Стихотворение Осипа Мандельштама, написанное в 1913 году, в первой публикации называлось «В душном баре иностранец…». Оно было напечатано в сборнике «Камень», куда вошли произведения о многих городах России и Европы.

Стихотворение начиналось со строфы:

В душном баре иностранец,
Я нередко, в час глухой,
Уходя от тусклых пьяниц,
Становлюсь самим собой.

В следующих публикациях поэт отказался от этого четверостишия, а произведение стало называться по новой первой строке — «Дев полуночных отвага…». Некоторые исследователи считали первую строфу аллегорией на «Незнакомку» Блока с ее «духами и туманами», а отказ от строфы — уходом Мандельштама от эстетики символизма. Годом ранее поэт вошел в группу акмеистов после знакомства с Анной Ахматовой и Николаем Гумилевым.

С именем Осипа Мандельштама в Петербурге связывают около 15 петербургских адресов: это квартиры, в которых в разное время проживал поэт. Многие его произведения созданы в жанре городской лирики. Об архитектуре Петербурга поэт писал как о рукотворной пятой стихии: «Нам четырех стихий приязненно господство, / Но создал пятую свободный человек»(«Адмиралтейство»).