https://www.liveinternet.ru/users/5246401/post273555149/#comment637122902 :


"Среда, 24 Апреля 2013 г. 00:54ссылка Дмитрий_Воробьевский

КОРПОРАЦИЯ УБИЙЦ
(Немного личного опыта общения с нашей "вертикалью власти")


Вроде пролога

Нередко в оставшихся ещё более или менее оппозиционных российских газетах и журналах пишут, что нынешнее российское государство - корпоративное, то есть основано оно не на демократии, но, мол, и не на тоталитаризме, а на неких принципах, характерных для крупных производственных корпораций. Но обычно при этом почему-то не уточняют, что именно производит эта "корпорация", именующая себя российской государственной властью. Речь здесь пойдёт, в основном, о главном "продукте" этой "корпорации".


Девяностые годы

С августа 1991-го до октября 1993-го года этот "продукт" - индивидуальные и массовые политические убийства - производился в, так сказать, сравнительно умеренных количествах. Из индивидуальных вспоминается лишь убийство талантливого и весьма оппозиционного певца Игоря Талькова, а из массовых - лишь участие российских войск в сопровождавшемся многочисленными убийствами выселении мирных жителей ингушской национальности из Владикавказа и его окрестностей в конце 1992 года. Попытки организовать более масштабный террор, в том числе развязать войну с Чечнёй, в те годы не увенчались результатом, в первую очередь благодаря более-менее реальному разделению властей, а также сдерживавшей диктаторские устремления правителей активности народа. Исполнительная (ельцинская) и законодательная (хасбулатовская) ветви власти при участии Конституционного суда, СМИ и уличных народных акций более-менее эффективно сдерживали друг друга от откровенно преступных действий, особенно - связанных с кровопролитием. Кстати, в 1-ом номере нашей ДС-овской "Крамолы", вышедшем полуторатысячным тиражом в августе 1993 года, я писал, что в случае окончания того "двоевластия" и победы хоть ельцинской, хоть хасбулатовской властной группировки Россию непременно ждёт резкое усиление произвола власти и сворачивание зачатков демократии. Увы, этот прогноз полностью сбылся в результате сентябрьского преступного (что зафиксировано решением Конституционного суда, сразу же разогнанного за это решение) указа Ельцина о роспуске возглавлявшегося Хасбулатовым Верховного совета и ещё более преступной октябрьской бойни в Москве, когда сотни (если не тысячи) безоружных людей были убиты так и "не выявленными" убийцами. Очевидно, что ту "победу" Ельцин смог одержать лишь благодаря помощи "органов" и армейских генералов, которые с тех пор, почувствовав свою силу и, так сказать, виртуальность всяких правовых норм, фактически властвуют в России. Реформы, которые, хотя и весьма медленно, но всё же двигались до того осеннего переворота в сторону демократии и соблюдения человеческих прав, сразу же после него стали разворачиваться в противоположном направлении. Это совсем нетрудно было предвидеть, но всё же для меня не совсем ясно, хотел ли Ельцин именно этого или чего-то другого, когда подписывал свой указ о роспуске Верховного совета.

Огромная часть российской, так сказать, демократической общественности, увы, решила, что осенью 1993 года в России, наконец, наступила полная победа демократии над остатками партийно-советской номенклатуры, организовавшей, мол, очередной антидемократический путч, хотя в действительности дела обстояли примерно (или даже точно) наоборот. Для удержания полученной с помощью тех кровавых событий безраздельной власти ельцинско-гэбистская группировка решила, судя по всему, использовать абсолютно любые средства, так как в случае потери власти её неминуемо ждала бы скамья подсудимых. Нетрудно заметить, что именно с того времени в России резко увеличилось и количество заказных убийств оппозиционных общественных деятелей, журналистов, политиков, предпринимателей, и количество жертв милицейского и армейского беспредела, включая сотни тысяч жертв двух чеченских войн, и, кроме того, количество ничем не ограниченных фальсификаций на всероссийских "выборах" и прочих "голосованиях".

Вспоминая эти фальсификации, в частности - на всероссийском "референдуме по Конституции" в декабре 1993 г., могу упомянуть и о своём личном опыте, имеющем отношение к основной теме данной статьи. Сразу же после того откровенно сфальсифицированного "референдума" я написал и стал предлагать для публикации разным изданиям статью "Бойкот, который не заметили", основной смысл которой заключался в том, что в этом "референдуме" по принятию этой якобы демократической конституции участвовали не провозглашённые официально "53% избирателей", а лишь около 40%. В январе-феврале 1994 года эта статья была опубликована в средних по тиражам (10-20 тысяч экземпляров) провинциальных газетах, в частности - в городах Орёл и Саранск. (Кстати, в дальнейшем правдивость её выводов была подтверждена и в газете "Известия", в большом материале знаменитого журналиста Валерия Выжутовича, опубликованном 4 мая 1994 г.). Но ещё до этих публикаций, когда я ещё лишь рассылал ту свою статью по редакциям, обнаружилось, что власти обеспокоены её распространением даже больше, чем я сперва предполагал. 30 декабря 1993 г. в нашей квартире целый день никого из нас (меня и моих родственников) не было, а начиная с утра 2 января 1994 г. я стал замечать явное и резкое ухудшение своего здоровья. Несколько дней подряд моё самочувствие всё больше и больше ухудшалось именно к утру, а к вечеру немного улучшалось. Помимо головной боли и очень сильной усталости, начали кровоточить дёсны, болеть спина и появляться точечные кровоподтёки на коже, вскоре превращавшиеся в большие пятна. 5-го или 6-го января я, наконец, догадался перейти спать со своей кровати на другое место, и лишь за пару дней моё здоровье почти полностью восстановилось, а совсем полностью - ещё через несколько дней, когда я заменил бельё, в котором спал на той кровати. В последующий месяц или даже полтора я три раза экспериментировал, ненадолго (не больше, чем на 2 ночи подряд) возвращаясь на свою кровать, и каждый раз вышеназванные симптомы, не исключая и пятен на коже, вновь явно проявлялись. Затем я прекратил эти небезопасные эксперименты, но на протяжении ещё нескольких месяцев они иногда осуществлялись случайно, когда я, например, почувствовав характерную боль в спине, обнаруживал, что надел по ошибке ту майку, в которой спал в начале января на своей кровати, и боль эта проходила буквально через несколько минут после снятия этой майки. Разумеется, я до сих пор не знаю, каким именно порошком или раствором обработали тогда (30 декабря 1993 г.) мою постель исполнители той, так сказать, "спецоперации".

В дальнейшем такая же "спецоперация" с проникновением в нашу квартиру и обработкой (правда, не столь сильной) моей постели была проведена ещё один раз (как минимум) - летом 1995 г., когда признаки пребывания посторонних в нашей квартире были абсолютно явными, в том числе была порвана нитка, специально привязываемая к дверям для того, чтобы знать, не было ли у нас "гостей". Не знаю, была ли эта вторая "спецоперация" связана всё с той же моей статьёй о сфальсифицированном "референдуме" или, например, с тысячами листовок против войны в Чечне (а также против рабства, именуемого воинской повинностью), которые я тогда расклеивал, или, быть может, с моей помощью сотням призывников "откосить" от армии.

Как известно, именно в те годы в России пошла чуть ли не лавина политических убийств: взорванный Холодов, застреленный Листьев, отравленный Кивелиди (кстати, феноменально мощным ядом и после серьёзного конфликта с властями), а также очень многие другие неугодные властям и почти всеми давно забытые. А если иметь в виду тех, кто как-то был связан с Чечнёй, то количество безвинных жертв (и не только чеченцев) трудно даже представить, и, увы, очень мало знающих и помнящих об этих жертвах, кроме их ближайших родственников. Многие ли, например, помнят об активно боровшейся против войны в Чечне правозащитнице и талантливой журналистке Виктории Пасько (которую я немного знал лично), бесследно "исчезнувшей" в 1995 году?
Если не брать во внимание более или менее мелкие "наезды" явно подосланной шпаны и случаи демонстративной слежки, следующее обострение "интереса" властей к моей скромной персоне имело место в апреле 1996 г., и я подозреваю, что связано оно было с предстоявшими тогда президентскими выборами. Помимо расклеивания антивоенных листовок, я в том году несколько раз выходил на воронежские митинги - в частности, 21 апреля - со своим антивоенным и антиельцинским плакатом: "Бориса Ирода и его собутыльников - в грозненский зверинец!" (его фотография была напечатана 26 апреля в газете "Воронежские вести"). Думаю, что власти опасались появления этого или какого-нибудь подобного плаката на планировавшейся тогда предвыборной встрече воронежцев с Ельциным, приезд которого в Воронеж несколько раз откладывался без объяснения причин (в итоге он так и не состоялся). Дважды в том апреле я приезжал к своей матери в г. Острогожск, и оба раза мать сообщала, что незадолго до моего приезда, судя по многим явным признакам, в дом в её отсутствие кто-то тайно проникал и "интересовался" некоторыми продуктами, в частности - распечатанной упаковкой майонеза, которая оказалась заметно сдвинута, и тоже распечатанной банкой растворимого кофе. Она оказалась "переполовинена", хотя, если кофе хотели просто украсть, то, разумеется, проще было бы взять всю банку. Тот майонез я чуть-чуть попробовал и через несколько минут после этого ощутил очень явные признаки отравления (пришлось выпить несколько литров воды, чтобы стало лучше). Потом мать предлагала часть того майонеза в милицию на экспертизу, но у неё отказались его взять, сказав, что пришлют к ней участкового, который, мол, во всём разберётся, однако участковый так и не пришёл.

27 апреля я возвращался в Воронеж (на электричках через Лиски) после второй из вышеупомянутых поездок в Острогожск. Кстати, во время той поездки я заметил явную слежку за собой, но это не было чем-то слишком необычным. Около 10-ти часов вечера я вышел из электрички на окраине Воронежа - на остановке Машмет, где мне надо было пересесть на городской транспорт. Сейчас я уже не совсем точно помню, на трамвай я садился или на троллейбус (кажется, на троллейбус), но когда я поднимался в салон по ступенькам, некий мужик резко сунул мне под ноги какой-то мешок, я с трудом удержался на ногах и успел заметить, что с другой стороны в тот же момент некая невысокая дама средних лет слегка высунула что-то из своей сумки и затем прижала эту сумку к моей руке. Боль я почувствовал почти сразу, но снизу поднималось довольно много народа, и лишь когда меня оттеснили далеко от той дамы, я увидел дырку на рукаве своей куртки, а затем и глубокую колотую ранку на руке под этой дыркой. Минут через десять (во время пересадки) и позднее, когда приехал домой, я попытался высосать и выплюнуть то, что мне вкололи в руку, но, вероятно, основная часть этого вещества уже распространилась с кровью. Проявляться оно стало очень сильно, но лишь через трое с лишним суток - в начале дня 1 мая. На протяжении следующих трёх дней - до позднего вечера 3 мая - периодически возникало очень тяжёлое состояние, когда чувствовались как бы какие-то спазмы в сосудах головы, и казалось, что вот-вот случится какой-то припадок или инсульт. Временно помогали таблетки аспирина, и, кроме того, становилось легче при быстрой ходьбе. В каждый из тех трёх майских дней я по много часов ходил по городу и, особенно, по пригородным лесам (не хотелось, чтобы со мной случилось что-то на виду у людей). Особенно тяжело было 3 мая, когда дошло однажды до того, что в лесу от целой таблетки аспирина мне стало легче лишь на 20-25 минут.

Следующая явная активизация попыток произвести со мной то, что впоследствии с вершины, так сказать, государственной пирамиды было названо "мочением в сортире", имела место в феврале 1997 года. В ночь с 4-го на 5-е февраля в нашем подъезде были кем-то порваны провода, в результате чего на лестничных клетках исчезло освещение; и тогда же пропала (очевидно, была убита) жившая в нашем подъезде возле лестницы большая чёрная собака по кличке Малыш. Когда я возвращался домой вечером (кажется, в девятом часу) 6 февраля, то у меня уже, естественно, были некоторые подозрения. Наш подъезд изнутри был совершенно тёмный, но площадка около входа в него была ярко освещена. Ещё я заметил легковую машину, стоявшую на тротуаре между нашим подъездом и соседним, кажется - чуть ближе к соседнему. Когда я зашёл на освещённую площадку перед нашим подъездом, то остановился на несколько секунд, снял с правой руки варежку, засунул эту руку в карман куртки, сделав вид, будто что-то нащупываю там, а затем, не вынимая руку из кармана, согнул её в локте, направив вперёд, и сразу пошёл в подъезд. Когда я открыл дверь подъезда и уже заходил в неё, то увидел, как из вышеупомянутой машины выскакивает какой-то мужик и, очень сильно нагнувшись (как на войне, под пулями) бежит через палисадник к нашему подъезду. Я быстро поднялся на полтора-два этажа и, остановившись, услышал, как тот мужик тяжело дышит внизу, не решаясь двигаться дальше. Постояли мы так примерно полминуты, после чего я поднялся на 4-ый этаж, в свою квартиру.

23 февраля того же (1997-го) года был ещё один подобный случай, последний из тех, которых я удостоился во времена ельцинского правления (если не считать всякую мелочь: угрозы убийством на митингах, нападения мелкой шпаны и т. п.). Сперва упомяну про предысторию того случая. Осенью 1996 г. у одного моего давнего знакомого украли из квартиры почти всю его коллекцию старинных и иностранных монет, которую он собирал многие годы. Кстати, тогда, как я слышал, обокрали сразу многих воронежских нумизматов, а перед этим их адресами интересовалась милиция, обращавшаяся по этому поводу к руководству воронежского общества коллекционеров. Я думаю, что "рычагом", побудившим того моего давнего знакомого участвовать в нижеописанном, явилось обещание вернуть ему его коллекцию.

Сперва некоторая странность в поведении того знакомого имела место 1 декабря 1996 года. Мы долго шли по воронежским улицам с собрания нумизматов (я тоже немного увлекаюсь этим, хотя и не состою в Обществе коллекционеров). Затем он, купив в каком-то киоске упаковку круглых (похожих на большие таблетки) освежающих конфет, одну из них взял себе, второй угостил меня, а через минуту или две после этого выяснилось, что ему надо идти куда-то в другую сторону, и мы разошлись. Но перед этим я заметил, что он как-то слишком внимательно смотрит на то, как я ем его конфету. Никаких серьёзных опасений у меня тогда не возникло, но было ощущение какой-то странности, и чувствовалось, что эта история, вероятно, ещё чем-то продолжится. И она продолжилась 23 февраля 1997 года. Точно так же мы шли вдвоём с собрания нумизматов, примерно в том же месте он остановился, но не подошёл к киоску, а достал из кармана или из сумки такую же упаковку конфет, долго и, как мне показалось, демонстративно распечатывал её передо мной, дал мне одну из них, положив остальные обратно, и тут же опять выяснилось, что ему надо идти в другую сторону. При этом вид у него был какой-то, мягко говоря, нехороший, и выглядело всё это ещё гораздо нелепее, чем в декабре. Я как бы изобразил, что положил его конфету в рот, но на самом деле откусил и проглотил лишь маленький кусочек её, примерно одну двадцатую часть, после его он сразу ушёл. Через несколько часов после этого я почувствовал явные и довольно сильные признаки отравления, ночью из-за этого не мог заснуть почти до утра. Затем месяца два или три тот знакомый мне не встречался, но потом стал вновь появляться на собраниях нумизматов и даже заходить ко мне. Не считая намёков, так сказать, средней доходчивости, я не стал предъявлять ему никаких претензий. Встречался он со мной ещё чуть более полугода, а затем куда-то пропал. Не знаю, где он и что с ним. А та конфета до сих пор где-то у меня валяется (завёрнутая в бумажку с нарисованными черепом и костями).


Путинские времена

"Извинившись" и "покаявшись" за первую чеченскую войну, Ельцин, как известно, совместно с Путиным и Басаевым вскоре развязал вторую, ещё более беспредельно-кровавую. На этом, видимо, свой долг он посчитал исполненным, и официально передал власть гэбистам, выторговав себе и своей семье специальный указ о неприкосновенности, который для большей надёжности был заранее подкреплён кровавой круговой порукой. В первую очередь речь идёт об известных взрывах 9-этажных жилых домов в Москве и Волгодонске в сентябре 1999 г., а также о попытке попавшихся с поличным гэбистов взорвать тогда же 12-этажный жилой дом в Рязани, приписав эти взрывы "злым чеченам". И тем самым - ещё надёжнее "обосновав" вторую чеченскую войну и подняв ничтожный на тот момент "рейтинг" Путина, назначенного Ельциным своим преемником. Убедительнейших и общеизвестных (для людей, хотя бы более-менее интересующихся российской политикой) доказательств того, что те террористические взрывы были организованы российской властью, - столь огромное количество, что их, по-моему, хватило бы не на один суд, а на целый десяток. Но возможность подобного суда в нынешней России - очевидно, примерно такая же, как возможность суда в СССР над Сталиным во времена его правления. Кстати, после разгона Ельциным осенью 1993 года Конституционного суда, объявившего основанный тогда режим преступным, у представителей этого властного режима нет даже формальных оснований говорить, применительно к себе, о презумпции невиновности.

Однако это, разумеется, не означает, что этих представителей можно обвинять в чём угодно без серьёзных оснований. У меня, например, появились очень серьёзные свидетельства и даже доказательства прямой причастности власти к организации терактов на "Норд-Осте", в Беслане и ряда других, когда я стал писать об этом в нашей "Крамоле" и ещё в некоторых небольших газетах. В дальнейшем эти мои выводы многократно подтверждались подробными публикациями нескольких крупных изданий, в первую очередь - "Новой газеты" (о чём я уже упоминал в "Крамоле"). Подтверждены они были - особенно, насчёт "Норд-Оста" - и теми фактами, которые изложены в полученном мной письме (опубликованном в 13-ом номере "Крамолы" и на нескольких интернет-сайтах) известного политзаключённого и друга убитого гэбистами в Лондоне Александра Литвиненко - М. И. Трепашкина, которого, кстати, в нижнетагильской "зоне" тоже постепенно убивают. Судя по всему, и Анну Политковскую убили за то, что она опубликовала материал (беседу с пришедшим в редакцию "Новой газеты" сотрудником "органов" и президентской администрации Ханпашой Теркибаевым, вскоре также убитым), доказывающий, что теракт на "Норд-Осте" был организован путинскими гэбистами; аргументы в пользу этой версии убийства Политковской я приводил в 13-ом номере "Крамолы". Да и убитые Щекочихин и Юшенков тоже участвовали в расследовании "Норд-Оста", хотя, впрочем, ещё активнее - в расследовании взрывов домов, как и Литвиненко, как и Трепашкин. А насчёт серии из четырёх крупных терактов (конец августа - начало сентября 2004 г.), в которой был и кровавый Беслан, и которая послужила "причиной" отмены губернаторских выборов и некоторых других проявлений демократии, хочу ещё раз упомянуть один как бы позабытый всеми факт, о котором уже упоминал, среди прочего, в одиннадцатом номере "Крамолы". Почти трое суток после взрывов двух пассажирских самолётов (то есть с 24-го по 27-е августа 2004 г.) практически по всем российским телеканалам и в газетах, которые успели выйти в те дни, многократно повторялось, что перед самой посадкой на взорвавшийся затем самолёт "Москва-Сочи" в него вдруг отказались садиться 6 уже зарегистрировавшихся пассажиров. Фамилии этих пассажиров, разумеется, были известны, и по телевидению говорилось, что их, мол, вот-вот должны отыскать, чтобы выяснить причину их чудесного спасения. Но примерно с вечера 27 августа российские телеканалы и другие СМИ вдруг абсолютно перестали говорить об этих шестерых пассажирах, я это очень хорошо помню. Народу так и не объяснили причину их спасения, и, очевидно, российские власти даже не смогли сочинить какую-нибудь правдоподобную версию на этот счёт. В 11-ом номере "Крамолы" я предположил, что кто-то из гэбистских организаторов тех терактов узнал в аэропорту среди обречённых пассажиров каких-то своих "дружбанов" и предупредил их перед самой посадкой о грядущем взрыве. Если Вы, уважаемый читатель, не верите, что бойню в Беслане, взрывы тех самолётов и прочие теракты организовала путинская власть, то хотя бы попытайтесь придумать более правдоподобное объяснение истории с той спасшейся шестёркой.

Продолжается подобное, извиняюсь, "мочилово" и теперь. Например, прошлым летом какие-то бандиты с какой-то целью (цель, видимо, одна: "разделяй и властвуй") стали убивать в Ингушетии русскоязычные семьи. Разумеется, подозрение пало на чеченских или ингушских "ваххабитов" и "сепаратистов". Но в августе, во время одного из таких массовых убийств случайно осталась в живых учительница Вера Драгончук, потерявшая тогда почти всех своих близких. И в "Новой газете" за 7 сентября опубликовано такое её свидетельство: убийцы говорили между собой по-русски, и без акцента.

На фоне всего этого кровавого кошмара даже как-то неудобно переходить к описанию тех "спецопераций", которые при путинской власти имели место в отношение меня. Впрочем, они не сильно отличались от тех, что были при правлении Ельцина, хотя количество и почему-то уменьшилось, во всяком случае - явных, не вызывающих серьёзных сомнений в их гэбистском авторстве. В Острогожске несколько раз мать вновь замечала, что перед моими приездами кто-то проникал в её дом и, в частности, распечатывал сделанные ею компоты. А также, как потом два или три раза выяснялось, "интересовался" и какими-то другими предназначенными для меня (но и не только для меня) продуктами. Особенно серёзно это выяснилось в конце июля 2004 г., когда, возвратившись из Острогожска, я почувствовал сильнейшее и долго не проходившее отравление, при котором впервые в жизни потерял сознание (примерно на минуту).

Несколько раз вечером или в первом часу ночи нападала вроде как уличная шпана (всегда - по два субъекта, причём, вполне взрослых), которая почему-то даже не маскировалась под грабителей, не требовала денег, а обычно, махая кулаками, лишь повторяла какую-нибудь маловразумительную фразу, например - "Ты что, не понял? Ты что, не понял?.." Особенно запомнилось, как в начале ночи с 6-го на 7-е августа 2001 г. на меня напали, когда я шёл домой по аллее у Механического завода. На мой вопрос "Какие ко мне претензии?" старший из тех бандюков (типично спецназовского вида) несколько раз повторил: "Никаких претензий. Просто хотим тебя убить". Кидались они на меня минут 10-15, на протяжении двух кварталов (по улицам Ворошилова и Космонавтов), пытались бить и ногами, я отбивался лишь сумкой с буханкой хлеба. Примерно через минуту после того, как они, наконец, отстали и скрылись, мимо меня стали очень медленно двигаться туда-сюда две милицейские машины; "правоохранителям", видимо, почему-то хотелось, чтобы я сам обратился к ним. Несколько недель после этого нападения болели левая половина груди и голова.

Кстати, ещё сильнее и дольше левый бок (включая сердце) болел совсем недавно, после запихивания меня в милицейскую машину в конце мая на главной воронежской площади. Запихивали меня туда как "главного организатора массовых беспорядков", под которыми подразумевался совершенно мирный "Марш несогласных". Но это уже, отчасти, другая история.

Хотелось бы уточнить, что куски этой статьи, касающиеся лично меня, являются не чем-то вроде жалобы кому бы то ни было, а лишь информацией, которая может помочь читателям в понимании российской политики. Ещё хочу добавить, что я, разумеется, не считаю себя каким-то "выдающимся деятелем". И именно поэтому могу сделать вывод о том, что уже названные здесь известные жертвы ельцинско-путинского режима, а также Старовойтова, Юдина, Рохлин (тоже жертва, хотя с его взглядами я далеко не во всём согласен), Головлёв, Домников, Хлебников и другие - лишь, как говорится, вершина айсберга. (Да и убитых сугубо террористическими методами Дудаева, Яндарбиева и Масхадова тоже можно почти без оговорок присоединить к этому списку). Тысячи других подобных жертв - даже без учёта Чечни - мы, увы, не знаем и, возможно, не узнаем о них никогда. Политические убийства и вообще террор являются, судя по всему вышеизложенному, основной сутью нынешней "вертикали власти", сформированной, в общих чертах, ещё в конце 1993 года.


Вместо эпилога

Около года назад в воронежской газете "Берег" читал я одну придворно-пропагандистскую статейку, связанную с убийством Политковской, где вроде как высмеивались правозащитники, которые, мол, причитают о засилье в России "кровавой гебни". Не знаю, в самой ли редакции "Берега" придумали это выражение или где-то услышали, но оно, на мой взгляд, весьма точное, хотя и не очень благозвучное. Очевидно, что в России много лет действительно правит "кровавая гебня". Или - банда отморозков. Или - корпорация убийц.


Дмитрий Воробьевский (сентябрь 2007 г.)..."