Снежана Петрова

К 100-летию вступления на престол Петра I и 20-летию царствования Екатерины II было решено устроить нечто грандиозное. Корреспонденты императрицы Дени Дидро и Вольтер советовали подумать о скульптуре: стильно, лаконично, памятно. Своеобразный творческий конкурс на модель статуи закончился диктатом Этьена Фальконе – будущего автора: «Монумент мой будет прост… Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем, и другим. Гораздо выше личность созидателя-законодателя».

Открытие монумента Петру Великому. Гравюра А. К. Мельникова с рисунка А. П. Давыдова, 1782

Сюжет

В августе 1782 года над хладным берегом Невы взвился на дыбы бронзовый конь с бронзовым же императором в седле. Матушка Екатерина, желавшая ненавязчиво обозначить свое величие, приказала на постаменте указать: «Петру Первому — Екатерина Вторая». Читай: от ученика — учителю.

Одежда на Петре простая и легкая. Вместо богатого седла — шкура, что, по задумке, символизирует дикую нацию, цивилизованную государем. Для постамента — громадная скала в форме волны, что, с  одной стороны, говорило о трудностях, с другой, — о морских победах. Змея под ногами вздыбленного коня изображала «враждебные силы». Фигура Петра должна, по задумке, выражать сочетание мысли и  силы, единство движения и покоя.

Екатерина ожидала увидеть Петра с жезлом или скипетром в руке, восседающим на коне подобно римскому императору, а не легионеру. Фальконе же задумал совсем иное: «Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемую им страной. Он поднимается на  верх скалы, служащей ему пьедесталом».

Идея памятника Петру родилась в голове Екатерины под влиянием ее друга философа Дени Дидро. Он  же посоветовал и Этьена Фальконе: «В нем бездна тонкого вкуса, ума и деликатности, и вместе с тем он  неотесан, суров, ни во что не верит… Корысти не знает».

Для создания гипсовой модели Фальконе позировал гвардейский офицер, который ставил на дыбы лошадь. Так продолжалось по несколько часов в день. Кони для работы были взяты из императорских конюшен: скакуны Бриллиант и Каприз.

Гипсовый эскиз головы Медного всадника

Гипсовую модель лепили всем миром: коня и всадника — сам Этьен Фальконе, голову — его ученица Мари Анн Колло, змею — русский мастер Федор Гордеев. Когда модель была закончена и утверждена, встал вопрос об отливке. Фальконе до того ни разу подобным не занимался, поэтому настаивал на том, чтобы из Франции вызвали специалистов. Вызвали. Французский литейщик Бенуа Эрсман и трое подмастерьев приехали в Петербург не то что со своими инструментами, но даже со своими песком и  глиной — мало ли, вдруг в дикой России не найдется правильного сырья. Но и это не помогло ему выполнить заказ.

Обстановка накалялась, сроки поджимали, Фальконе нервничал, Екатерина была недовольна. Нашли русских смельчаков. Отливка памятника продолжалась почти 10 лет. Сам Фальконе не застал завершения работы — в 1778 году он должен был уехать на родину. На торжественное открытие скульптора не  пригласили.

Контекст

Постамент представляет не меньшее по силе произведение, правда, уже выполненное природой. Прозванный гром-камнем, он был найден недалеко от деревни Конная Лахта (ныне это район Санкт-Петербурга). Котлован, образовавшийся после извлечения породы из земли, стал прудом, который существует и сегодня.

Петровский пруд, возникший после изъятия гром-камня

Камень искали по объявлению, опубликовав в газете обращение к частным лицам.

Нужный образец — весом в 2 тыс. тонн, длиной 13 м, высотой 8 м и шириной 6 м — нашел казенный крестьянин Семен Вишняков, который поставлял строительный камень в Петербург. По легенде, порода откололась от гранитной скалы после удара молнии, отсюда и название «гром-камень».

Самым сложным было доставить камень до Сенатской площади — будущий постамент должен был преодолеть почти 8 км. Операцию проводили всю зиму 1769/1770.

Камень привезли на берег Финского залива, там для его погрузки соорудили специальную пристань. Специальное судно, построенное по уникальным чертежам, притопили и посадили на предварительно вбитые сваи, после чего камень сдвинули с берега на корабль. Та же операция в обратном порядке была повторена на Сенатской площади. За транспортировкой наблюдал весь Петербург, от мала до велика. Пока гром-камень везли, его обтесывали, придавая ему «дикий» вид.

Действие машины для перевозки гром-камня. Гравюра по чертежам Юрия Фельтена. 1770 г.

Вскоре после установки вокруг памятника начали плодиться городские легенды и страшилки.

По одной из них, пока Медный всадник стоит на своем месте, городу нечего опасаться. Пришло это из сна некоего майора во время Отечественной войны 1812 года. Ночной кошмар вояки передали Александру I, который как раз отдал приказ о вывозе памятника в Вологодскую губернию — для спасения от  приближавшихся французов. Но после таких пророчеств, конечно, приказ был отменен.

Призрак Медного всадника якобы видел и Павел I во время одной из вечерних прогулок. Причем произошло это еще до установки монумента. Будущий император сам рассказывал, что на Сенатской площади видел призрак с лицом Петра, который возвестил, что скоро они вновь встретятся на том же месте. Через некоторое время был открыт памятник.

Судьба автора

Для Этьена Фальконе памятник Петру I стал главным делом жизни. До него он работал в основном по  заказам мадам де Помпадур, фаворитки Людовика XV. Кстати, она же способствовала назначению скульптора директором Севрской фарфоровой мануфактуры. Это было десятилетие лепки статуэток с  изображением аллегорий и мифологических персонажей.

«Только природу, живую, одухотворенную, страстную должен воплощать скульптор в мраморе, в бронзе или в камне», — эти слова были девизом Фальконе. Французские аристократы любили его за умение сочетать барочную театральность с античной строгостью. А Дидро писал, что ценит в творчестве Фальконе прежде всего верность природе.

После довольно напряженного периода работы под присмотром Екатерины II Фальконе более не  приглашался в Россию. Последние 10 лет жизни, разбитый параличом, он не мог работать и творить.

diletant.media