Из книги "Алиса в Стране Чудес. В стране чудес Алисы", Студия 4+4, 2010:
31 марта 1871 года Кэрролл писал из Оксфорда своему издателю Александру Макмиллану в Лондон: «Если только я не посылал Вам этого заказа ранее, прошу Вас отправить французскую и немецкую "Алису" для мисс Тимирязефф на адрес преподобного Г.С.Томпсона, Англиканская церковь, С.-Петербург. Эта дама, как я понимаю, собирается перевести мою "Алису"». Шел уже шестой год со времени выхода в свет «Алисы в Стране чудес» - пора было переводить ее на русский язык!
Однако о русском переводе Кэрролл упоминает один лишь раз - и имя таинственной мисс Тимирязевой (заменим диковинное английское написание на русское) в его обширной переписке с издателем больше не появляется. Не возникает оно ни в письмах Льюиса Кэрролла, ни в его дневнике, ни в воспоминаниях родных и близких. Доводилась пи она родственницей известному русскому ученому К.А. Тимирязеву? Высказывалось предположение, что это была Ольга Ивановна Тимирязева, двоюродная сестра ученого.
Семья Тимирязевых была большой, образованной, владевшей европейскими языками; вполне возможно, что среди ее членов нашлась любительница английских сказок, которую привлекла необычайная книжка Кэрролла. Тем более что к середине 70-х годов книжка уже пользовалась известностью в Европе и была переведена на немецкий и французский языки. Но почему Кэрролл заказывал для предполагаемой русской переводчицы французский и немецкий переводы? Был ли у нее уже английский текст, и она просила два других для справок, для сравнения, или она собиралась переводить с французского, который - в отличие от английского - был широко распространен в те годы? (Как правило, английские детские книжки переводились именно с французского - так было, к примеру, с детскими повестями известной английской писательницы Марии Эджворт.)
Прошло восемь лет - и в 1879 году появился перевод - первый русский перевод «Алисы в Стране чудес». Он вышел анонимно; в книге были использованы рисунки Джона Тенниела, однако имя художника не было названо - издатель ограничился простой пометой на титуле: «С рисунками». Впрочем все работы Тенниела отмечены его инициалами: JT; при желании нетрудно было их расшифровать. На титульном листе книги стояло заглавие «Соня в царстве дива».
Современному читателю это изменение заглавия покажется, по меньшей мере, странным. Однако в те далекие годы практика свободного обращения с авторским текстом была весьма распространена: идее художественного перевода в нашем понимании слова еще предстояло оформиться и получить свое развитие. А пока переводчик чувствовал себя полновластным хозяином текста, даже если и сохранял имя иноземного автора (идее авторского права в России также еще предстоял долгий и трудный путь). Собственно художественного перевода в нынешнем понимании этого слова практически не существовало, особенно это касалось детских книжек; ставилась цель переложить (пересказать) текст таким образом, чтобы русскому читателю все казалось понятным и ясным. Современные теоретики художественного перевода называют такой перевод-пересказ «доместикацией», т.е. «одомашниванием» текста. Анонимный переводчик или, вероятнее, переводчица (детские книжки в то время переводили в основном женщины) пошел именно этим путем. Очевидно, имя Алиса показалось ему слишком чужим и непривычным для русской детской, и он заменил его домашним именем Соня. В том же ключе был выполнен весь перевод. Вместо Вильгельма Завоевателя речь в нем идет о французах, идущих на Москву, и о битве при Бородино, Сибирский Кот «скалится» там, где появляется улыбка Чеширского Кота, за длинным столом чаевничают Илюшка с Зайцем, кэрролловская Герцогиня превращается в Княгиню и при этом «так поддает» бедному ребенку, «что страшно становится», и пр.
Появление этой книжки привело русскую критику в совершенную растерянность: книжка настолько не походила на привычные сказки для детей, что критики просто не знали, что и думать. Что же это такое? И не карикатура, и не подражание «Бабушкиным сказкам» Жорж Санд, и не переделка из Гофмана или Эдгара По, и не приучает любить природу, и не «развивает положительные стороны характера», и не воспитывает (тут критики как раз ошибались, но речь здесь не о том), и скучна, и все приключения «бесцельны» и «дики». А московская «Народная и детская библиотека» писала, что в этой маленькой книжке «помещен какой-то утомительно скучнейший, путанейший болезненный бред злосчастной девочки Сони; описание бреда лишено и тени художественности; остроумия и какого-нибудь веселья нет и признаков». Ей вторило петербургское «Воспитание и обучение»: «Публика, которая ищет содержания в детских книгах, не найдет его в "Соне в царстве дива". Царство дива это нескладный сон девочки, который переносит ее в мир мышей, кошек, белок, насекомых...»
Причина такого удивительного непонимания заключалась в том, что в России детские авторы все еще, как правило, адресовали свои книжки «милым крошкам», были нравоучительны и слезливы и совершенно не способны принять эту сказку даже в «одомашненном» виде. Впрочем, первые отзывы английской прессы об «Алисе в Стране чудес» были также далеко не восторженными. Должно было пройти не одно десятилетие, прежде чем русские переводчики и - значительно позже - русские критики осознали, что этот автор «на особицу» и что в его книге есть какой-то смысл. О том, что Кэрролл был подлинным новатором в детской литературе, стали догадываться лишь к середине XX века. В Англии этому немало способствовали такие замечательные писатели, как Дж.Б. Пристли, Г.К. Честертон, Вирджиния Вулф и Уолтер де ла Map, посвятившие ему проникновенные эссе, а последний - даже книгу, а также историк детской книги в Англии Ф.Дж. Харви Дартон, который рассматривал сказки об Алисе как подлинную «революцию» в детской литературе.