Свое печатное издание «Слова» Мусин-Пушкин озаглавил по-своему, не как в древнерусской рукописи 16 века: «Ироическая песнь о походе на половцовъ удельного князя Новагорода-Северскаго Игоря Святославича, писанная стариннымъ русскимъ языком на исходе ХII столетия с переложением на употребляемое ныне наречие». И в предисловии в своей книге категорично, демонстративно, как отрезал, заявил: «Жаль только, что имя Сочинителя неизвестным осталось».

Далее в книге Мусина-Пушкина идет древнерусский текст, озаглавленный: «СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВЕ, ИГОРЯ СЫНА СВЯТЪСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛЬГОВА», а параллельный, на этой же странице, перевод почему-то озаглавлен иначе: «ПЕСНЬ О ПОХОДЕ ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЬГОВА»!

Ай, да Мусин-Пушкин, ай, да сукин сын. Он исключил имя автора из названия «Слова о полку Игореве». А ведь в названии ясно сказано: «Слово о полку Игореве Игоря ». То есть, Игорем же и написанное. Автором является сам князь Игорь! Видимо, решив, что повторное употребление имени Игоря в названии – это излишне, тавтология или старинный стиль языка, он тем самым убрал имя автора из названия. Вот, в общем-то и все. Кому некогда или просто лень, дальше статью можно не читать. Но продолжаю. Такова была первая и главная ошибка Мусина-Пушкина.

(Помню тот день, когда эта догадка пришла мне в голову впервые. Это было 6 июня 1998 года, я в очередной раз приехал из Москвы навестить мать в Ярославль и не мог не зайти в ярославский кремль, где расположен краеведческий музей. Очень красивое место. Купил тут же, в киоске малотиражную книгу Н.П. Анцукевича «Слово о полку Игореве. Перевод. Комментарий. Исследование. Концепция палеографического, филологического и исторического толкования памятника. Ответственный редактор и автор послесловия Н. К. Митропольская. Издатель Русский культурный центр. -Издательство В. Пакарскаса. Вильнюс, 1992, - 284 стр.» и сел на стул в летнем кафе выпить кофе. Будучи историком, кандидатом наук МГУ, долгое время занимавшимся первыми русскими монетами 988-1078 годов, я стал выборочно читать книгу, обращая внимания на ключевые слова, имена, названия, фразы. И на странице 8, прочитав на древнерусском, как в оригинале (чего обычно не делают ни читатели, ни даже историки в школе и в вузе), название «СЛОВО о плъку Игореве, Игоря, сына Святъславля, внука Ольгова», я сразу обратил внимание на повтор имени Игоря, тут же догадался, что это имя автора, после слова «Игоря» прямо в книге подписал «же» и рядом печатными буквами шариковой ручкой приписал: «Моя отгадка авторства». А на обложке после «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» приписал «ИГОРЯ ЖЕ», чтобы не забыть. Эту книгу храню до сих пор. Так это было впервые, а потом – многие годы проверки этой гипотезы).

Вторая ошибка. Затем Мусин-Пушкин дает собственное, им самим изобретенное название рукописи – «Ироическая песнь о походе…» и в предисловии сразу же ошибочно заявляет, что и ввело всех читателей России с первого же публичного издания «Слова» 1800 года в заблуждение: «Жаль только, что имя Сочинителя неизвестным осталось».

Третья ошибка. И только после этого идет сам древний текст с параллельным переводом на язык 1800 года, где Мусин-Пушкин в названии оригинала решил поставить знак препинания, запятую, но не после слова «Игоря», а перед ним. Казалось бы, пустяк. Но изменился смысл: Игорь перестал быть автором, как бы просто стилистический повтор имени.

Четвертая ошибка. После такого ошибочного исключения имени автора из названия все читатели первого же печатного издания «Слова» 1800 года оказались в заблуждении по поводу авторства, вся российская общественность, включая А.С.Пушкина. Именно эта ошибка и спровоцировала появление версии о том, что «Слово» - это «фальшивка» конца 18 века, дискуссия по поводу чего нудно и бессмысленно продолжалась весь 19 и 20 век, а также породила десятки подробно обоснованных версий и сотни публикаций по поводу авторства "Слова о полку Игореве».

Пятая ошибка. Тем не менее, первенство в объявлении «Слова» произведением без автора принадлежит не Мусину-Пушкину, а известному историку Н. М. Карамзину, который еще до выхода книги Мусина-Пушкина 1800 года в ноябрьском номере гамбургского журнала “Spectateur de Nord” 1797 года сообщил о находке «Песни воинам Игоря» 12 века неизвестного автора и тем самым дал свой вариант перевода названия опять же без указания автора.

Шестая ошибка. Кроме того, уже в 1805 году текст издания 1800 года Мусина-Пушкина был воспроизведен в книге А. С. Шилова «Примечание на древнее сочинение, называемое Ироическая песнь о походе на половцев или Слово о полку Игоревом». Таким образом, к 1805 году среди читателей и исследователей сформировалось устойчивое мнение, что не Игорь является автором «Слова о полку Игореве», хотя его имя указано в названии, что повесть анонимная, что она рассказывает «о полку», то есть о «походе» Игоря на половцев, и что это повесть героическая, рассказывает о каком-то геройском поступке, воинском подвиге. Так, с легкой руки Шилова, все россияне с 1805 года до настоящего времени используют это уже всем привычное, но произвольно сокращенное, в противоположность подлиннику, название – «Слово о полку Игореве».

Седьмая ошибка. Слово «полк» в 12 веке означало не только «войско» или «поход». Достаточно вспомнить дошедшее до нашего времени выражение «в нашем полку прибыло». Слово «полк» в 12 веке также означало: семья, род, племя, а по-современному, клан. То есть близкие и дальние родственники, друзья и соседи, товарищи и соратники, объединенные территорией, имуществом, связями, культурой, религией, общими интересами и целями, а также совместной охраной и военной защитой территории и имущества членов клана.

Поэтому, хотя в основе сюжета «Слова» и лежит рассказ о военном походе, что и позволило Мусину-Пушкину перевести слово «полк» как «поход», на самом деле – это, скорее, «Слово о семье Игореве», где в тексте упоминаются около 50 имен родственников Игоря, что явно указывает на «семейный» характер всего повествования .

Восьмая ошибка. И это вовсе не «героическая песнь», как указал в своем названии «Слова» Мусин-Пушкин. Что героического в том, что Игорь, несмотря на предупреждения, с малым войском пошел на половцев, потерпел полное поражение, попал в плен, бежал из плена, а его сын Владимр, все еще остававшийся в плену, влюбился «в дочь князя Кричака, а когда половцы освободили его, то он привезши ее в Россию, крестил и с дитятию, и назвав Свободою, обвенчался с нею. Татищ. Книга III, стр. 283” (Цитата по изданию Мусина-Пушкина 1800 года, с 44). Да и в первых же строках “Слово” сразу названо “трудною повестью”, “скорбной повестью”. Автор, Игорь, этого и не скрывал. При всем желании героической ее назвать нельзя: это яркий, драматичный, колоритный, динамический, но грустный рассказ о военном поражении в расчете на сочувствие родственников и соседей на него. Кстати, город Тмуторокань, которую шел отвоевывать Игорь, сейчас - это Тамань Краснодарского края Российской Федерации.

В то же время как рассказ Игоря на семейном совете, сходе о том, что происходило с ним в походе, о поражении, плене и бегстве из плена, о плаче Ярославны и сне Святослава, о его постоянных мыслях о жене, сыне, брате, о сложных отношениях между родственниками и соседями, где красной нитью через весь рассказ проходит историческая вражда двух княжеских кланов – Ольговичей и Мономаховичей, – он пронзительно искренний, откровенный, показывающий любовь автора к семье, раскаивающийся, предельно эмоциональный, самобичующий, часто иронично-издевательский, полный мелких, но ярких, на наш взгляд, несущественных, но очень сочных и колоритных деталей и подробностей, понятных и близких только самому Игорю как главе клана и его семье, что только и делает его вершиной древнерусской и мировой литературы и поэзии.

И скорее всего, эта грустная повесть, песнь была рассказана, спета Игорем на большом семейном совете, собрании клана, за накрытым столом по поводу возвращения его сына Владимира с женой и ребенком из плена в 1187 году, через 2 года после пленения, когда горесть поражения смешалась с радостью освобождения из плена и Владимира, и Игоря. Именно это позволяет датировать «Слово» 1187 годом.

В этом смысле современным отдаленным аналогом этой семейной истории, истории клана в литературе можно было бы назвать “Крестного отца” Марио Пьюзо.

“Слово” и по форме и по содержанию – это не скучная официальная летопись событий, и не героический эпос, обращенный к массовому читателю, а печальная искренняя лирическая песнь, спетая в кругу семьи для близких родственников и друзей в расчете на сочувствие, понимание и прощение, и не рассчитанная на широкую публику ввиду ее очень личного характера, оно было написано для узкого круга доверенных лиц, для родственников клана Ольговичей.

Девятая ошибка. Ну и, конечно, никакого призыва князей к объединению как раз накануне монголо-татарского нашествия на Русь, как писал К. Маркс, в “Слове о полку Игореве” нет. Если оно к чему-то членов клана и призывает, так к отмщению за “обиду Олегову”, деда Игоря, который в результате происков Мономаховичей еще в 11 веке потерял власть в своем законном, наследственном Черниговском княжестве, и к возвращению Ольговичам крупного и богатого тогда торгового морского города Тмуторокань, освобождать который от власти половцев Игорь и пошел в 1185 году.

Десятая ошибка. Подлинник рукописи “Слова” дошел до нас в переписанном варианте 16 века, когда существовали уже совсем другие, по сравнению с 12 веком, требования к оформлению рукописей, написанию названия и изложению содержания. И наиболее отчетливо это проявляется в том, что в названии указано не только имя и отчество князя Игоря как автора (Игоря, сына Святослава), но и имя его деда Олега. В 16 веке так делалось, когда уже в названии хотели показать, что автор текста жил давно, на момент переписывания книги уже скончался. Значит, это не авторское название, данное самим Игорем, а название, данное переписчиком, который ясно указывает, что это “Слово о полку Игореве” самим же, к настоящему времени скончавшимся, “Игорем, сыном Святослава, внуком Олега” и написанное. Изначально в 1187 году произведение могло называться «Песнь о полку Игореве Игоря, сына Святославля».

Итак, ошибочное изъятие Мусиным-Пушкиным имени автора из названия “Слова о полку Игореве”, ошибочное же указание им в предисловии к первой публикации текста в 1800 году, что “имя Сочинителя неизвестным осталось”, наряду с указанием Карамзина в 1797 году о том, что автор “Слова” неизвестен, и сформировало алгоритм 200-летней ошибки, введшей сотни исследователей и миллионы читателей в заблуждение так надолго по поводу авторства (сам князь Игорь), датировки (1187 год), смысла названия (не о походе, а о семье, клане), основного настроения (грустная повесть, а не героическая песнь) и цели содержания (личный рассказ в кругу клана Ольговичей, а не публичное обращение с призывом к объединению).

Нужно отметить, что во второй половине 20 века “биолог Н .В. Шарлемань объяснил фенологические приметы “Слова”, доказал осведомленность автора о повадках животных и птиц, даже высказал гипотезу об авторе памятника, приписывая его самому князю Игорю Святославичу (что позднее поддержал писатель А. В. Чивилихин)”. (Цитата из книги “200 лет первому изданию “Слова о полку Игореве”. – Издательство «Александр Рутман». Ярославль, 2001, с. 16). В настоящее время аналогичной излагаемой точки зрения придерживается доктор геолого-минералогических наук А. М. Портнов. В тексте «Слова» есть и другие, кроме повтора имени Игоря в названии, прямые указания на его авторство, но в рамках данной статьи они не рассматриваются, чтобы не перегружать содержание излишними подробностями.

Важно также отметить, что каждое литературно- историческое произведение после публикации начинает жить своей своеобразной жизнью, превращаясь в индивидуальный образ и смысл в голове каждого читателя, вызывая бесконечные споры, публикации статей исследователей, переводы, превращаясь в произведения других видов искусств (изобразительное искусство, опера, поэзия, кинематограф), по-разному воспринимаясь в различные исторические периоды, в разных политических ситуациях, при разных идеологических предпочтениях, на разных этапах развития науки. В этом смысле многочисленные, выходящие уже более 200 лет исследования о “Слове о полку Игореве”, как в России, так и в мире, в том числе посвященные различным гипотезам о его авторстве, все без исключения - не только являются продолжением жизни “Слова”, не только навсегда стали частью массива его исследования, но можно сказать, являются на настоящий момент неотъемлемой частью современного восприятия самого этого всемирно известного и бессмертного литературного произведения.

В этом 200-летнем литературоведческом детективе изучения «Слова», доказательства его подлинности и определения его авторства явно прослеживается и ярославский след. В Ярославле, в Спасо-Преображенском монастыре была найдена Мусиным-Пушкиным сама рукопись “Слова о полку Игореве”, в Ярославском музее-заповеднике есть постоянная экспозиция, посвященная “Слову”, в Ярославле же теперь, хочется надеяться окончательно, был расшифрован алгоритм 200-летней ошибки Карамзина, первым назвавшего автора неизвестным, и Мусина-Пушкина, неосмотрительно изъявшего имя автора из названия «Слова» при первом же его печатном издании для публики.

А основатель Ярославля Ярослав Мудрый неоднократно упоминается в “Слове”. Самое знаменитое в этом смысле место – “были века Трояни, были годы Ярославля, были полки Олеговы” – где периодизация истории Руси в произведении включает в себя и годы Ярослава Мудрого.

Пусть расшифровка алгоритма ошибки и разгадка, на ее основе, авторства, датировки, смысла названия, основного настроения и смысла содержания “Слова о полку Игореве” будет еще одним подарком ярославцам на 1000-летие их родного города, отмечаемого в 2010 году.

Кроме того, отгадка авторства «Слова» не только ставит окончательную точку в 200-летних спорах о подлинности произведения, но и окончательно отвечает на тысячи вопросов по поводу различных аспектов и деталей его содержания, также обладает большим социально-психологическим, педагогическим, экономическим и даже политическим значением, превращая изучение и, главное, чтение «Слова» в праздник, праздник филологии, религиоведения, истории – да и всей культуры России.

Достаточно сказать, что наконец-то школьники, учителя, студенты и преподаватели филологии, исследователи «Слова», вся многомиллионная аудитория читателей смогут вздохнуть спокойно: автор «Слова» известен – это сам князь Игорь. Да и Карамзин, и Мусин-Пушкин, и Дмитрий Лихачев, бывший ведущим исследователем и популяризатором этого произведения долгие годы, были бы нам, современникам, за это благодарны. Так и хочется процитировать «Слово»: «Страны рады, грады веселы». via

Григорий ВЫСОКИНСКИЙ, историк, кандидат политических наук