Прологъ

 

Въ единости вѣры мы силу хранили,

Молитва вселенская ввысь устремлялась.

Святая молитва на стройной латыни

Съ торжественной греческой переплеталась.

И ввысь, въ безконечное небо, стремилась,

Чтобъ въ силѣ Божественной слава явилась.

 

Въ единости вѣры мы силу хранили

И мощь во апостольской Церкви единой.

Но духъ раздѣленья сполна мы вкусили,

Хоть думалось часто: мы нераздѣлимы.

И тёмныя силы въ аду ликовали,

И ангелы вмѣстѣ съ святыми рыдали.

 

Въ единости вѣры мы силу хранили,

Но многіе пали и братство предали,

И горестно скорбныя статуи Рима

Во храмахъ святыхъ жгучимъ мѵромъ рыдали.

Пусть ангелы плачутъ, а бѣсы смѣются

О тѣхъ временахъ, что едва ли вернутся!

 

Горько заблужденіе безъ покаянья!

Врата открываетъ оно искушенью:

Въ болѣзняхъ и страхахъ, скорбяхъ и страданьяхъ,

Расколъ душепагубный — бездна забвенья.

И тайныя знанья изъ тьмы подымались,

Избранные лишь отъ Христа отвращались.

 

Синяя Борода

 

Жилъ-былъ графъ синебородый,

Рѣдкостнымъ онъ былъ уродомъ,

Въ жизни онъ не видѣлъ толка,

Былъ съ глазами sлѣе волка,

Съ бородой синѣе синьки,

Съ зубьями острѣе вилки,

И съ когтями какъ у кошки —

Не держалася въ нихъ ложка.

 

Въ церкви не былъ онъ ни разу,

Церковь называлъ заразой,

Называлъ её уродомъ,

Опіумомъ для народа.

И по всей своей округѣ

Угодилъ онъ sлому другу,

Много разломавъ церквей —

Вотъ такой онъ былъ sлодѣй.

 

Папа объявилъ тревогу,

Онъ у Франціи въ подмогу

Войска вытребовалъ рать,

Чтобы графа покарать.

Графъ же былъ тотъ очень сильный —

Войско передъ нимъ безсильно,

И поэтому sлодѣй

Много перебилъ людей.

 

Вѣдь на войну съ королёмъ ходилъ онъ,

И трёхъ sлобныхъ псовъ съ собою водилъ онъ —

Sлые, страшные доги,

Большіе, какъ носороги.

 

Былъ тотъ страшный молодецъ

Подозрительный вдовецъ:

Было у него семь жёнъ,

Семь хорошенькихъ княжёнъ.

Но куда онъ ихъ дѣвалъ,

Никому онъ не сказалъ,

Только знали, что жена

Не вернулась ни одна.

 

Невинная жертва

 

Разныя басни тогда говорили

И дочерей непослушныхъ пугали,

Но всё жъ людскіе глаза не узрили

То, что толстенныя стѣны скрывали.

 

Онъ ѣхалъ ночью дорогою пыльной,

Неслышно, незримо, тѣни чернѣе.

И женщину встрѣтилъ, рукою сильной

Схватилъ её — да и въ замокъ скорѣе.

 

Сказалъ: «Ты женою моею будешь,

Мои всѣ богатства твоими будутъ.

Но ты обѣщай – наказъ не забудешь».

Сказала кротко она: «Не забуду».

 

«Вотъ связка ключей тебѣ для начала

И маленькій ключъ отъ двери запретной.

Всѣ двери открой, чтобъ ты не скучала,

Но ту дверь не трогай подъ страхомъ смертнымъ.

 

Семь лѣтъ минуло мучительно долгихъ —

Томилась въ той клѣткѣ вольная птица.

Грустила она о дняхъ своихъ вольныхъ,

Когда было можно ей веселиться.

 

Грустила о двухъ своихъ милыхъ братьяхъ —

У нихъ на границѣ служба коронѣ, —

Родительской ласкѣ, милыхъ объятьяхъ,

О дубѣ старинномъ съ высокой кроной.

 

И въ долгіе тѣ семь лѣтъ заточенья

Господь её Промысломъ не оставилъ.

И, чтобы помочь пережить лишенья,

Пастушечку кроткую къ ней приставилъ.

 

Кротка, и тиха, и нравомъ спокойна,

Служила она въ этомъ графскомъ замкѣ,

Графиня цѣнила её достойно,

И видѣла грусть ея та служанка.

 

Однажды она подошла къ ней тайно.

Сказала: «Я не какъ прочіе слуги.

И мнѣ ты можешь раскрыть свои тайны,

Давай съ тобою мы будемъ подруги».

 

И вмѣстѣ онѣ коротали время,

Вмѣстѣ дѣлили онѣ печали,

Несли на двоихъ то тяжкое бремя,

И вмѣстѣ лишь часа лучшаго ждали.

 

Однажды тотъ графъ, простившись съ женою,

Сказалъ: «Уѣзжаю въ дальнія дали.

Запретный наказъ ты помни порою».

И ей не велѣлъ быть долго въ печали.

 

И вотъ онъ уѣхалъ въ дальнія дали,

А слѣдомъ за нимъ его псы побѣжали.

Sлые, страшные доги,

Сильные, какъ носороги.

 

И черезъ полгода графиня рѣшила

Нарушить строжайшій наказъ графа sлого.

Въ запретный подвальчикъ она поспѣшила,

Къ запретной двери… и нарушила слово…

 

О Дѣва Марія! Спаси меня Богъ!

Да кто же такое содѣять тамъ смогъ:

Семь острыхъ крюковъ изъ стѣны тамъ торчатъ,

И семь мёртвыхъ женщинъ на крючьяхъ висятъ!

О Дѣва Марія! Спаси меня Богъ!

Да кто же такое содѣять тамъ смогъ!

 

Наказаніе

 

И въ страхѣ графиня та ключъ уронила,

Пятно алой крови на ключъ посадила.

И, какъ ни пытались отчистить его —

Напрасно, не вышло у нихъ ничего.

 

Вдругъ ключъ имъ сказалъ, будто былъ человѣкъ онъ:

«Меня не отмыть вамъ во многіе вѣки!

А графъ уже ѣдетъ, а графъ ужъ идётъ.

Жену онъ увидитъ — жену онъ убьётъ!»

 

Съ пастушкой была говорящая птица,

Её, повелѣвъ поскорѣй возвратиться,

Послала она къ двумъ графининымъ братьямъ,

Спасли чтобъ сестру отъ смертельныхъ объятій.

 

Чрезъ день эта птица вернулась къ пастушкѣ,

И тихо она ей шепнула на ушко,

Что рыцари скачутъ, ихъ помощь ужъ мчится,

Они не дадутъ sлу съ сестрою случиться.

 

А графъ ужъ пришёлъ: онъ подъѣхалъ къ воротамъ,

Предательскій ключъ съ удовольствіемъ ждётъ онъ.

Графиня дала ключъ дрожащей рукой.

И sлобно спросилъ графъ: «Да что же съ тобой!

 

Ты дверь открывала — нарушила слово,

И ты не избѣгнешь отмщенія sлого.

Сейчасъ наточу я любимый свой ножъ,

И смерть неизбѣжна — ты скоро умрёшь!»

 

И графъ сталъ точить длинный ножъ свой о камень,

А графа точилъ его мстительный пламень:

«Точись, дорогой, уважаемый ножъ,

Чрезъ горло жены моей скоро пройдёшь!»

 

И хлынули слёзы. И плачъ, и рыданья

Усилили бѣдной графини страданья.

И съ устъ не сходили молитвы слова —

Надежда на Господа вѣчно жива.

 

Пастушка взошла на высокую башню,

Съ нея созерцать стала графскія пашни,

И вдругъ разглядѣла въ туманной дали,

Какъ облако пыли взвилось отъ земли.

 

А графъ продолжалъ ножъ точить свой о камень,

А графа точилъ его мстительный пламень:

«Точись, вѣрный мой, славный, мстительный ножъ,

Чрезъ горло графини ты скоро пройдёшь!

 

Семь острыхъ крюковъ въ подземельѣ торчатъ,

И семь мёртвыхъ женщинъ на крючьяхъ висятъ.

Сейчасъ наточу я ножъ мстительный свой.

Жена, трепещи — скоро будешь восьмой!»

 

А облако пыли приблизилось къ замку,

И вскрикнула радостно эта служанка:

«Два всадника скачутъ, ихъ помощь ужъ мчится,

Они не дадутъ sлу съ графиней случиться!

 

А графъ продолжалъ ножъ точить свой о камень,

А графа точилъ его мстительный пламень:

А рядомъ вертѣлись тѣ страшные доги,

Огромные, сильные какъ носороги.

 

Спасеніе

 

Суровый и властный вдругъ голосъ раздался,

И графъ оглянулся, и графъ испугался:

Два рыцаря въ яркихъ доспѣхахъ стояли,

Въ рукахъ они острыя шпаги держали.

 

Велѣлъ разорвать ихъ графъ трёмъ своимъ догамъ,

Но вѣрные псы продержались немного,

И даже отточенный графскій тесакъ

Не смогъ защитить господина никакъ.

 

Графиня съ пастушкою встрѣтили братьевъ,

И слуги въ нихъ новыхъ хозяевъ признали,

Сестра ихъ, рыдая, схватила въ объятья,

Служанка же кротко въ сторонкѣ стояла.

 

И старшій сестру посадилъ предъ собою,

А младшій съ собой взялъ графини служанку,

И, Богу отправивъ мольбу со слезою,

Уѣхали прочь изъ проклятаго замка.

 

Въ деревнѣ ихъ справили послѣ веселье,

То младшій на кроткой пастушкѣ женился.

А старшій отмѣтилъ своё новоселье —

Въ захваченный замокъ онъ переселился.

________________

 

Въ единости вѣры хранили мы силу…

Кто держится твердо на камнѣ Петровомъ,

Съ Христомъ Побѣждающимъ sло побѣдили,

И въ стойкости вѣры не предали Слово.

 

2006г

Серия сообщений "Святая Инквизиція":
Часть 1 - Сказка о Синей Бородѣ
Часть 2 - Инквизиторъ
Часть 3 - Владыка Варѳоломей
Часть 4 - Марія Бооркесъ
Часть 5 - Торжествующее Еѵангеліе