Более пяти десятилетий стихи Асадова являются едва ли не самыми любимыми и читаемыми как в нашей стране, так и далеко за ее пределами. Прекрасные незабываемые строки о любви, о маме, о доброте, о воспитании человека, о цене дружбы. Эти строки несут в себе заряд горячей любви к жизни и заставляют о многом задуматься.
На его стихах учились, любили, прощали, надеялись, закалялись и духовно обогащались… В самые тяжелые и трудные периоды жизни его слова вдохновляли и придавали силу и увереность, терпение и надежду, просветление и жизнелюбие...
СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться… И утром, расставаясь улыбнуться, И помахать рукой, и улыбнуться, И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить, Пить утром кофе, говорить и спорить… С кем можно ездить отдыхать на море, И, как положено – и в радости, и в горе Быть рядом… Но при этом не любить…
Как мало тех, с кем хочется мечтать! Смотреть, как облака роятся в небе, Писать слова любви на первом снеге, И думать лишь об этом человеке… И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать, Кто понимает с полуслова, с полувзгляда, Кому не жалко год за годом отдавать, И за кого ты сможешь, как награду, Любую боль, любую казнь принять…
Вот так и вьётся эта канитель - Легко встречаются, без боли расстаются… Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель. Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.
Как много тех, с кем можно лечь в постель… Как мало тех, с кем хочется проснуться… И жизнь плетёт нас, словно канитель… Сдвигая, будто при гадании на блюдце.
Мы мечемся: – работа…быт…дела… Кто хочет слышать- всё же должен слушать… А на бегу- заметишь лишь тела… Остановитесь…чтоб увидеть душу.
Мы выбираем сердцем – по уму… Порой боимся на улыбку- улыбнуться, Но душу открываем лишь тому, С которым и захочется проснуться..
Как много тех, с кем можно говорить. Как мало тех, с кем трепетно молчание. Когда надежды тоненькая нить Меж нами, как простое понимание.
Как много тех, с кем можно горевать, Вопросами подогревать сомнения. Как мало тех, с кем можно узнавать Себя, как нашей жизни отражение.
Как много тех, с кем лучше бы молчать, Кому не проболтаться бы в печали. Как мало тех, кому мы доверять Могли бы то, что от себя скрывали.
С кем силы мы душевные найдем, Кому душой и сердцем слепо верим. Кого мы непременно позовем, Когда беда откроет наши двери.
Как мало их, с кем можно – не мудря. С кем мы печаль и радость пригубили. Возможно, только им благодаря Мы этот мир изменчивый любили.
Ненавижу я всяких зануд и нытиков, Отравляющих радость за годом год, Раздраженно-плаксивых и вечных критиков Наших самых ничтожных порой невзгод!
Люди строят завод, корпуса вздымают, Люди верят сквозь трудности в свой успех. А зануда не верит. Он больше знает. А зануда зарплату и жизнь ругает, А зануда скулит и терзает всех.
Как досадно бывает подчас в дороге, Где шагают ребята в жару и стынь: Все устали и все натрудили ноги, А бранится и стонет за всех один.
Он скрипит, он по ниточкам тянет нервы: «Жмет ботинок... Когда же мы отдохнем?» И рюкзак-то тяжел, и не те консервы, Да и тем ли идем вообще путем?!
И с такой он душой о себе хлопочет, Будто жизнью иною, чем все, живет: Есть и пить только он ведь один и хочет И один только в мире и устает.
Да, один устает и один страдает, Всюду самый хороший порыв губя. Лишь одно его в жизни не утомляет — Это страстно любить самого себя.
Ну скажите на милость: когда? зачем Кто-то выдумал нытика и зануду? Ведь они, будто ржавчина, есть повсюду, Пусть немного, а жизнь отравляют всем.
И хотелось бы тихо их попросить: — Хватит жар загребать чужими руками. Не скулите! Не путайтесь под ногами, Не мешайте всем людям хорошим жить!
Когда тебе худо – не надо Показывать боль или грусть. Порой и от близкого взгляда Все спрятано будет пусть.
Печальный всем радость губит (Проверено, и не раз) , А слабых никто не любит, Приятель и тот не любит, Хоть виду и не подаст.
Но друг прилетит, поможет, Ему даже не говори, Сделает все, что сможет, Сделает раз и три,
Четыре и пять, возможно, Всем сердцем, душою всей, Ну, сколько, простите, можно, В невзгодах терзать друзей?
Ты, главное, сам не плошай. Упал – не кривись от боли. Будь крепче, напористей, что ли, Выжди и вновь вставай.
До жути просить не хочется. А вот другим помогать, Сражаться и созидать- Высокое это зодчество.
Только другим помогая, Всегда победишь в борьбе. Уж это я точно знаю. Проверено на себе!
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.
И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазёр,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.
Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.
Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!
Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!
Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль всё равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.
Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!
И всё же, и всё же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!
Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придётся по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!
Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!
И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперёд:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И всё остальное, увидишь, - придёт!
Нынче век электроники и скоростей.
Нынче людям без знаний и делать нечего.
Я горжусь озареньем ума человечьего,
Эрой смелых шагов и больших идей.
Только, видно, не все идеально в мире,
И ничто безнаказанно не получается:
Если рамки в одном становятся шире,
То в другом непременно, увы, сужаются.
Чем глазастей радар, чем хитрей ультразвук
И чем больше сверхмощного и сверхдальнего,
Тем все меньше чего-то наивно-тайного,
Романтически-сказочного вокруг.
Я не знаю, кто прав тут, а кто не прав,
Только что-то мы, видно, навек спугнули.
Сказка... Ей неуютно в ракетном гуле,
Сказке нужен скворечник и шум дубрав.
Нужен сказке дурман лугового лета,
Стук копыт, да мороз с бородой седой,
Да сверчок, да еще чтоб за печкой где-то
Жил хоть кроха, а все-таки домовой...
Ну а мы, будто в вихре хмельного шквала,
Все стремимся и жить и любить быстрей.
Даже музыка нервной какой-то стала,
Что-то слишком визгливое слышится в ней!
Пусть река - не ожившая чья-то лента,
И в чащобах не прячутся колдуны.
Только людям нужны красивые сны,
И Добрыни с Аленушками нужны,
И нельзя, чтоб навеки ушла легенда.
Жизнь скучна, обнаженная до корней,
Как сверх меры открытая всем красавица.
Ведь душа лишь тогда горячо влюбляется,
Если тайна какая-то будет в ней.
Я - всем сердцем за технику и прогресс!
Только пусть не померкнут слова и краски,
Пусть хохочет в лесах берендеевский бес,
Ведь экстракт из хвои не заменит лес,
И радар никогда не заменит сказки!