В настоящее время заметной фигурой среди московских художников стал Анатолий Кретов – Даждь, член Московского союза художников, профессор Кирилло – Мефодиевской академии славянского просвещения. Знатокам запомнились его работы на несанкционированных выставках в советские годы. Его проникновенно критичные, жгуче заинтересованные работы крепко держались на так называемых «площадках для другого искусства», например экспозиция в Измайловском парке в августе 1974 года.

 Но все-таки Анатолий Кретов – Даждь был и остается талантливейшим  художником –графиком, не посрамившим честь родного Полиграфического института. Его общение с серьезной классической литературой находит свое воплощение в иллюстрациях к произведениям А. Толстого, Н. Лескова, А. Блока, С. Есенина, В. Маяковского, В. Белова, В. Распутина.

 Особенно серьезное внимание художник уделяет в последние годы творчеству Федора Михайловича Достоевского, великого писателя и философа не только России, но и всего человечества.  Прочтение творчества Достоевского не легкая задача, но художник прекрасно справляется и с этой задачей. Он открывает для себя и читателей мир образов и героев эпохи писателя. Подтекст судьбы непризнанного гения – музыканта, детские переживания дочери – падчерицы Неточки, волею судеб попавшей в непростые отношения аристократических семей  - это проникновение в сокровенный мир детских душ с их маленькими трагедиями и преодолимостью невзгод через воспитание воли и таланта, воплощение в будущую певицу.

  Как очередной успех художника в его разговорах с Ф. Достоевским можно назвать циклы иллюстраций к произведениям Федора Михайловича, изданные в московских издательствах уже в новейшее время. А совсем недавно с большим успехом прошли выставки художника в Центральной Государственной библиотеке России и в Московской Государственной Академии Международных Отношений.  Судя по всему, художнику удалось новыми средствами пластического современного искусства проникнуться  духом далекой эпохи, так напоминающей сегодняшнюю, глубже трактовать  одного из проницательнейших ее творцов, восстановить живую связь времен и поколений.

 Сошлись, соединились две родственные души. И, продолжая свои глубоко личные беседы

  с Федором Михайловичем о жизни и идеале красоты, Кретов – Даждь  стремится включить в идущий диалог нашего современника. Диалог с классиком продолжается.

Иллюстрации к произведениям Ф.М. Достоевского.

"Дядюшкин сон"

"Игрок"

"Двойник"

"Братья Карамазовы"

"Идиот"

"Неточка Незванова"

"Записки из мертвого дома"

"Сон смешного человека"

www.dazhd.ru

Очень любопытно, что скажут потомки, увидев на побуревшей от времени картине подпись "А.Шилов".

Кто он? Настоящий классик? Успешный ремесленник? Придворный художник? Честно скажу:просто ума не приложу. Но этому художнику веришь. А это самое главное. Я умышленно не хочу навязывать никому своего мнения. Пусть каждый решит для себя. Одно хочу сказать, что, неоднократно бывая в музее Шилова, я хочу приходить туда еще и еще, много раз. Что это? Магия искусства, или что-то другое.  А теперь дадим слово самому Мастеру. Хорошего вам просмотра.

«В русском искусстве XX века вряд ли можно встретить другой такой же жизнерадостный талант, такой буйный темперамент, такое покоряющее жизнелюбие, какими обладал Аристарх Васильевич Лентулов (1882—1943)»,— недавно писал в «Огоньке» Виталий Манин. Трудно не согласиться с ним. Действительно, живопись Лентулова в его молодые годы — это праздник, красочный фейерверк, щедрое излияние любви к жизни. На его картинах 10-х годов русский фольклор и европейский авангард праздновали блистательную встречу. Лентулов не боялся эклетики и стилистических парадоксов. Казалось, в этих ярких, веселых, артистичных холстах открываются какие-то новые пути для развития русской национальной живописи.

Это был воистину уникальный художник. В 1909 году, увидев первые картины Лентулова, Александр Бенуа откликнулся горячо: «Картины его поют и веселят ду-шу... Нужно ценить и лелеять его ясный и радостный талант». Прошло, однако, каких-нибудь десять лет, и, увы, «ценить и лелеять» талант Лентулова оказалось некому. На 20—30-е годы растянулся мучительный процесс угасания таланта, попыток втиснуть себя в прокрустово ложе чуждых представлений и совсем уж ни с чем несообразных предписаний.

Он был сыном священника из Нижнего Ломова под Пензой; отца своего не знал; учился в Пензе — сначала в духовном училище, затем — в художественном, где преподавал известный передвижник К. Савицкий. Много лет спустя Лентулов вспоминал, что сильнейшим впечатлением детства он был обязан музыкальной шкатулке, завалявшейся среди прочей рухляди в барском имении, в котором служил его дядя. Мальчиком, в отсутствие господ, Аристарх заводил чудесный механизм и «каждый раз плакал от восторга... Никогда больше не испытывал я подобного наслаждения от исполнения даже самых лучших музыкантов, какое я получал тогда от этой маленькой шкатулки с наполовину истертым валиком, отчего некоторые ноты проскакивали и не звучали».

Впоследствии в жизни и искусстве Лентулова музыка займет огромное место. По законам музыкальных ассоциаций будут строиться его живописные композиции.

Он привыкнет заканчивать картину под музыку, звуком и ритмом как бы проверяя цвет и живописный ритм. Будет много и охотно работать над оформлением оперных спектаклей. Но все это — впоследствии. А пока из Пензы Лентулов уехал в Киев, из Киева — в Петербург, где в 1908 году впервые принял участие в выставке группы «Венок» (вместе с Н. Сапуновым, С. Судейкиным, М. Ларионовым, Н. Гончаровой). Вскоре, после неудавшейся попытки поступить в Академию художеств, отправился в Париж. О парижском периоде Лентулова известно мало. Да и продолжался он года полтора. Мы знаем, что в Париже Лентулов познакомился с Пикассо, близко сдружился с Р. Делоне. И знаем, что в 1910 году вернулся из Парижа и навсегда поселился в Москве законченный авангардист из числа наиболее крайних, напористый и задиристый, один из тех, чье имя гремело в связи со скандальными манифестациями футуристов.