Цитата сообщения наталья_дремова
Как раньше помогали ближнему. Благотворительные общества в Крыму
А вот какие интересности я высидела в научной библиотеке, полистав подшивки старых газет и отчеты благотворительных обществ.
Поколениям школьников, учившихся при Советском Союзе, рассказывали, каким беспросветным и тяжелым было существование простых людей до революции. Спорить с этим трудно: были деревни, чуть ли не целиком вымиравшие во время голода, и армии нищих, и труд по 12-14 часов в день. Но вот чего не сообщали — как много в те времена находилось людей, готовых помогать ближнему.
На государство в старости или немощи могли рассчитывать разве что чиновники, военные, и их семьи. Городские власти в меру своих возможностей строили всевозможные заведения «для помощи и призрения», но огромную помощь оказывали и разные благотворительные общества, число которых в Крыму доходило до полутора сотен.
Богоугодные заведения
О близости этих мест узнать было нетрудно по запаху — даже по нормам того времени атмосфера в богоугодных заведениях, существовавших в Симферополе в конце XIX века, была чересчур насыщенной для непривычного человека. Недаром в перечне необходимых ежегодных расходов, которые утверждала городская управа, фигурируют вещества для окуривания помещений и затраты на «несколько новых каминов, необходимых для проветривания помещений».
Тем не менее, больница на 100 кроватей, отделение для умалишенных на 30 кроватей и богадельня с отделением для сирот (всего на 100 мест) местных бедняков очень выручали.
«Лицам крайне бедного сословия, выходящим из больницы, выдавать самое необходимое белье и одежду, а также дозволить им в течение суток по выходу их из заведения пользоваться пищей и помещением» — такое решение в 1871 году приняла Симферопольская управа.
Больница не была заведением исключительно для неимущих, но если вылеченный оказывался явно неплатежеспособен, то долг ему прощали и могли даже вовсе не требовать денег:
«Рассмотрены ходатайства о сложении с мещанина Османа Али 19 руб. 7 коп. по невозможности взыскания», «удовлетворить просьбу Елизаветы Коробовой о безоплатном содержании и пользовании ее матери Марии фон-Крузе в отделении для умалишенных», «принято решение о безоплатном помещении в отделение умалишенных крестьянина Карпова согласно приговора Строгоновского сельского общества».
К слову, почти десять лет это самое отделение для умалишенных, или, как его позже стали более толерантно называть, «для душевнобольных», было головной болью города.
Дело в том, что 30 коек отделения никак не могли вместить всех людей, которых привозили не только из Симферополя и близлежащих деревень, но из других городов Таврической губернии. Решено было даже построить отдельное здание, и организовать там лечебницу. И проект подготовили, и даже собрались осмотреть подобные заведения в Киеве или Петербурге, но, как всегда все благие начинания остановились из-за нехватки денег: 72 тыс. рублей в городской казне не нашлось, а губернские власти помочь отказались.
В детский приют приносили в основном младенцев — незаконнорожденных, подкидышей, сирот. В 1885 году специально для них содержалось 30 кормилиц, а еще 1,2 тыс. руб. в год ассигновали на «сверхкомплектных» воспитанников, которых передавали «на вскормление другим лицам». Правда, выжить малышам было нелегко: в этом же году из 243 детей, поступивших в приют, умерло 180.
Колонии для детей бедняков
Благотворительные общества помогли пробиться в жизни очень многим людям.
В Ялте, например, существовало «Общество для пособия недостаточным ученикам и ученицам Ялтинских мужских и женских гимназий», в котором насчитывалось 113 членов — между прочим, входили в него и княгиня Барятинская, и княгиня Трубецкая, и знаменитый краевед Бертье-Делагард.
Одни жертвовали деньги, от тысячи до пяти рублей ежегодно, другие организовывали спектакли и выставки, сбор от которых шел на помощь бедным ученикам. А это были по тем временам приличные деньги: например, в 1905 году от спектакля «Волки и Овцы» было выручено 680 руб., а от выставки и продажи хризантем — 1130 руб. «Уплачено за право учения 12 учеников и 13 учениц», «выдано на экипировку 3 учениц», «единовременное пособие для лечения ученику», «ученице на пальто и 2 ученикам на одежду и обувь», «на улучшение питания», «на горячие завтраки» — вот такие строчки мелькают в списке расходов общества.
Симферопольское общество «Детская помощь» в начале прошлого века обеспокоено было в первую очередь здоровьем детей бедняков, и большое значение придавало устройству летом детских колоний — сегодня их называют лагерями отдыха. Весной по учебным заведениям рассылались просьбы составить списки беднейших учеников 8-14 лет, причем чтобы «в них попали преимущественно дети городской бедноты, ютящиеся в тесных, грязных, сырых и темных квартирах, иногда в подвалах, и питающихся крайне скудно».
Из них врачи отбирали тех, кому в первую очередь нужна была эта поездка на море. Колонии организовывались в 1905-1908 годах в Евпатории, в 1913 — на даче одного из членов общества, Топалова. Средства на это брали с процентов капитала в 50 тыс. рублей, пожертвованных богатым крымским помещиком Францем Шнейдером. На 40 копеек в день ребята, обед которых обычно состоял из хлеба, лука и воды, получали: «полфунта мяса, 2-3 стакана молока, при утреннем чае — холодное мясо, сало, масло, творог, яйца». Врач, наблюдавшая за детьми, отмечала, что в колонии они прибавили в среднем по 2,7 фунта (около 1,3 кг).
В Ялте для детей из небогатых семей баронесса Мария Фредерикс и ее подруга Софья Дарагань с несколькими друзьями открыли детский приют «Ясли Заречья», причем первыми жертвователями на их устройство стала… семья императора. Сразу же после открытия выяснилось, что 10-12 мест, на которые вначале рассчитывали организаторы — это очень мало. Поэтому «по настоятельно просьбе рабочего населения прилегающей части города», — как написано в одном из отчетов приюта, его расширили до 30 мест.
«Дети 2-8 лет приходят в 7 часов утра летом и в 8 зимой, переодеваются в приютское белье и платье, пьют чай с молоком и белым хлебом. В полдень получают обед из 2 блюд (мясной суп и мучное блюдо с ржаным хлебом), в 5 часов — чай с молоком и хлебом. Под руководством надзирательниц учат молитвы, стихи, занимаются рукоделием, рисованием, пением, подвижными играми» — вот такой немудреный распорядок был в этом совершенно бесплатном для бедных ялтинцев заведении.
Не было бы счастья…
Иногда благотворительные общества «поднимали» и очень серьезные проекты. Например, в 1913 году в деревне Дерекой (территория современной Ялты) «Общество пособия бедным татарам Южного берега Крыма» открыло школу рукоделия — шанс выбиться из нужды и зависимости для крымскотатарских женщин.
«Всего за 5 месяцев Дерекой украсился чудным двухэтажным зданием в мавританском стиле. Полы во всех помещениях настланы паркетом, а вестибюль и лестница сделаны под мозаику» — так описывали школу в газетах. Интересно, что люди на ее постройку жертвовали не только деньги, трое из них расстались с участками земли ценою от 900 до 2 тыс. руб, а один крестьянин отдал 52 рубля, вырученных от продажи коровы.
Незадолго до этого в поселке Никита появилась новенькая школа русско-татарской грамоты. С ней получилось, как в пословице «не было бы счастья, да несчастье помогло». В Крыму отдыхал бакинский нефтепромышленник Асадуллаев. Он прогуливался вместе с женой по Никитскому саду, и вдруг замертво рухнул на землю — видимо, не выдержало сердце. Покойного перенесли в ближайшую мечеть, она оказалась в деревне, а «убитая горем жена встретила здесь теплое участие в постигшем ее несчастье, и высказала желание оставить здесь добрую память о покойном». В Крым приехали сыновья Асадуллаева и управляющий, к участию в семейном совете пригласили крымскотатарского просветителя и члена «Общества пособия бедным татарам ЮБК» Исмаила Гаспринского, который и дал совет: построить школу.
Старая была темной, тесной и, как бы сегодня сказали, «аварийной». 10 тыс. рублей получила на доброе дело благотворительная организация, и взяла на себя все хлопоты по строительству. Эту школу закончила первая и единственная в Крыму к 1913 году «повивальная бабка из татарских женщин» — Анифе Нури. Общество также платило стипендии крымскотатарским студентам, от 120 до 300 руб. в год (их в это время насчитывалось всего пятеро, и кроме Анифе среди них была одна девушка, заканчивавшая гимназию).
На скромную, в 3-8 рублей единовременную помощь, могли рассчитывать и бедняки. В перечне тех, кому выплачивали ее, чаще мелькают женские фамилии: «Гуль-заде, жена Усеина, Махбубе —вдова Небий Ула, Мерьем — вдова Нежмединова, Халисе — вдова Усеина, Арзы — жена Амет Уста…» Если кормилец умирал или болел, его семье приходилось очень тяжело — заработать крымскотатарской женщине было просто негде.
Справедливости ради стоит сказать, что
списки жертвователей даже в национальных благотворительных обществах, никогда не были однородными, в них встречаются обязательно русские, еврейские, греческие, крымскотатарские фамилии. Более-менее состоятельный человек считал тогда своим долгом платить взносы в несколько благотворительных обществ. Забота о тех, кому живется хуже, объединяла и ворочавшего миллионами купца, и живущего на одно жалованье учителя, княгиню, и мещанку, ученого и крестьянина. То ли времена были проще, то ли люди отзывчивее.
