Сын художника, Борис Пастернак, писал: "Наверное, я удивлю вас, если скажу, что предпочитаю Демьяна Бедного большинству советских поэтов. Он не только историческая фигура революции в ее драматические периоды, эпоху фронтов и военного коммунизма, он для меня Ганс Сакс нашего народного движения. Он без остатка растворяется в естественности своего призвания, чего нельзя сказать, например, о Маяковском..." 

Портрет Демьяна Бедного работы художника Леонида Пастернака 

Настоящие имя и фамилия Демьяна Бедного - Ефим Алексеевич Придворов.
Семья Придворовых жила в постоянной нужде. Отец уезжал на заработки в город, мать батрачила в соседних селах. С трёх до семи лет он жил в Елисаветграде, где его отец служил сторожем при духовном училище; размещались они вдвоём в подвальной каморке. Семи лет он снова попал в деревню - к деду Софрону.

Первыми наставниками Ефима были его дед и сельская учительница. Дед, прекрасный рассказчик, знал много народных былин. Он первый и привил внуку любовь и вкус к слову.  

В 1911 он сотрудничает в большевистской газете «Звезда», и 16 апреля 1911 г. на её страницах появляется острое, бунтарское стихотворение «О Демьяне Бедном, мужике вредном».  Следующий приход Придворова в редакцию «Звезды» сотрудники встретили возгласами: «Демьян Бедный идет!» Так и закрепилось это прозвище за поэтом.

Одним из первых оценил творчество Демьяна Бедного В. И. Ленин. В письме из-за границы редактору «Звезды» он запрашивал, кто такой Демьян Бедный, и отмечал сильные стороны его таланта. В 1912 г. между Лениным и поэтом началась переписка, а личная встреча в 1917 г. положила начало близкому знакомству. Памяти Ленина посвящены его лучшие лирические стихотворения - «Снежинки» и «Никто не знал».  

В годы гражданской войны с его песнями уходили на фронт красноармейцы. Вся Россия знала и ценила своего народного поэта - барабанщика революции и гражданской войны. 

Д. Бедный был на редкость образованным человеком. Его личная библиотека (более 30 тыс. томов) содержала бесценные сокровища истории и литературы России. Собирал он её со студенческих лет (Д. Бедный учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета) и в 1939 г. подарил Государственному литературному музею.

За самоотверженный труд в годы первых пятилеток поэт награждён в 1933 г. орденом Ленина.  

***
Порой мне кажется, что я схожу с ума, 
Что разорвётся грудь от непосильной муки. 
Томлюсь в тоске, ломаю гневно руки, 
   Скорблю, но скорбь моя - нема! 

Сегодня, как вчера, - одни и те же вести: 
Насилий новых ряд, а всех - уже не счесть! 
Врагом, ликующим в порыве дикой мести, 
Всё попрано - закон, свобода, совесть, честь! 

Ты хочешь закричать: «Довольно же, довольно! 
Остановитесь же, злодеи, палачи!» 
Но кто-то горло сжал тебе и давит больно: 
   «Молчи!» 

1912  

***

Весенний благостный покой... 
Склонились ивы над рекой. 
Грядущие считаю годы. 
Как много жить осталось мне? 
Внимаю в чуткой тишине 
Кукушке, вышедшей из моды. 
Раз... Два... Поверить? Затужить? 
Недолго мне осталось жить... 
Последнюю сыграю сцену 
И удалюсь в толпу теней... 
А жизнь - чем ближе к склону дней, 
Тем больше познаёшь ей цену. 

1938  

***

На ниве чёрной пахарь скромный,
Тяну я свой нехитрый гуж.
Претит мне стих языколомный,
Невразумительный к тому ж.

Держася формы чёткой, строгой,
С народным говором в ладу,
Иду проторенной дорогой,
Речь всем доступную веду.

Прост мой язык, и мысли тоже:
В них нет заумной новизны, -
Как чистый ключ в кремнистом ложе,
Они прозрачны и ясны.  

ПЕЧАЛЬ
 

Дрожит вагон. Стучат колёса.
Мелькают серые столбы.
Вагон, сожжённый у откоса,
Один, другой... Следы борьбы.
Остановились. Полустанок.
Какой? Не всё ли мне равно.
На двух оборванных цыганок
Гляжу сквозь мокрое окно.
Одна - вот эта, что моложе, -
Так хороша, в глазах - огонь.
Красноармеец - рваный тоже -
Пред нею вытянул ладонь.
Гадалки речь вперёд знакома:
Письмо, известье, дальний путь...
А парень грустен. Где-то дома
Остался, верно, кто-нибудь.

Колёса снова застучали.
Куда-то дальше я качу.
Моей несказанной печали
Делить ни с кем я не хочу.
К чему? Я сросся с бодрой маской.
И прав, кто скажет мне в укор,
Что я сплошною красной краской
Пишу и небо и забор.
Души неясная тревога
И скорбных мыслей смутный рой...
В окраске их моя дорога
Мне жуткой кажется порой!

О, если б я в такую пору,
Отдавшись власти чёрных дум,
В стихи отправил без разбору
Всё, что идёт тогда на ум!
Какой восторг, какие ласки
Мне расточал бы вражий стан,
Все, кто исполнен злой опаски,
В чьём сердце - траурные краски,
Кому всё светлое - обман!

Не избалован я судьбою.
Жестоко жизнь меня трясла.
Всё ж не умножил я собою
Печальных нытиков числа.
Но - полустанок захолустный...
Гадалки эти... ложь и тьма...
Красноармеец этот грустный
Всё у меня нейдёт с ума!
Дождём осенним плачут окна.
Дрожит расхлябанный вагон.
Свинцово-серых туч волокна
Застлали серый небосклон.
Сквозь тучи солнце светит скудно,
Уходит лес в глухую даль.
И так на этот раз мне трудно
Укрыть от всех мою печаль!

13 сентября 1920, Полесье