Цитата сообщения Главный_Мужчина Сергей Довлатов. Марш одиноких

Читайте также: 30 лучших цитат Довлатова

Сергей Довлатов, рожденный в Уфе и умерший в Нью-Йорке, вынужденный эмигрировать на запад, запойный алкоголик, такой простой и понятный душою. Посвятивший свое творчество обычным бытовым вещам, миру, который нас окружают, людям с повседневными историями. Его рассказы, кажутся такими знакомыми и такими родными, даже тем кто не жил в то время и тому, кто не знаком с укладом тех лет.

«Марш одиноких» - сборник из 66 избранных эссе и фельетонов Сергея Довлатова, печатавшихся в еженедельной газете «Новый американец» («Новый свет»), где в 1980 - начале 1982 года он был главным редактором и вёл рубрику «Колонка редактора». Назван по одноимённому рассказу, включённому в «Зону» и там заголовок утратившему. Впервые опубликован в 1983 году.

Какие бы ни были обстоятельства, как бы не глумилась над Довлатовым жизнь, он всегда и везде предан Родине, терпим ко всему. Эта книга - сборник рассказов об эмиграции, работе, семье, привычках, о различных событиях в жизни автора. Здесь все на его языке - понятном каждому, о нем и про него, без прикрас и очень жизненно!

● Есть в российском надрыве опасное свойство. Униженные, пуганые, глухонемые - ищем мы забвения в случайной дружбе. Выпьем, закусим, и начинается: «Вася! Друг любезный! Режь последний огурец!..» Дружба - это, конечно, хорошо. Да и в пьянстве я большого греха не вижу. Меня интересует другое. Я хочу спросить: - А кто в Союзе за 60 лет написал 15 миллионов доносов?! Друзья или враги?

● Ненавидеть человека за его происхождение - расизм. И любить человека за его происхождение - расизм.

● На меня очень сильно подействовал рассказ Тараса Шевченко, записанный в его дневнике. Рассказ такой:
«Шел я в декабре по набережной. Навстречу босяк. Дай, говорит, алтын. Я поленился расстегивать свитку. Бог, отвечаю, подаст. Иду дальше, слышу - плеск воды. Возвращаюсь бегом. Оказывается, нищий мой в проруби утопился. Люди собрались, пристава зовут… С того дня, - заканчивает Шевченко, - я всегда подаю любому нищему. А вдруг, думаю, он решил измерить на мне предел человеческой жестокости…»

● Поневоле задумаешься, выбирая между дураком и негодяем. В поступках негодяя есть корыстная и низменная логика. Его деяния предсказуемы.
С дураком все иначе. Его действия непредсказуемы, сумбурны, алогичны. Они не подлежат законам гравитации. У них своя биология, своя арифметика. Им все нипочем. Они бессмертны… Задумаешься и все-таки предпочтешь негодяя. Но самое ужасное, когда он еще и дурак в придачу...

● Как-то раз я беседовал с атеистом.
- Я атеист, - сказал атеист, - мой долг противостоять религии. И противостоять Богу!
- Так ведь Бога нет, - говорю. - Как можно противостоять тому, чего нет? Тому, что сам же и отрицаешь?..

● Какое это счастье - говорить что думаешь! Какая это мука - думать что говоришь! Говорить умеет всякий. (На Четырнадцатой улице есть попугай в зоомагазине. Говорит по-английски втрое лучше меня.) А думать - не каждый умеет. Слушать - и то разучились.

● Советские вожди догадываются, что их называют бандитами. Они привыкли. Они даже чуточку этим гордятся. Им кажется, лучше быть сильным, чем добрым. Сильного уважают и боятся. А добрый - кому он нужен, спрашивается? Тем более, что слабость издали неотличима от доброты...

● Мы любуемся первым снегом... Обретаем второе дыхание... Называемся третьей волной... Подлежим четвертому измерению... Тяготимся пятой графой... Испытываем шестое чувство... Оказываемся на седьмом небе...

● Люди делятся на умных и глупых. Добрых и злых. Талантливых и бездарных. Так было в Союзе. И так будет в Америке. Так было раньше. И так, я уверен, будет всегда.

● В Союзе нам казалось, что мы - демократы. Еще бы! Ведь здоровались с уборщицами. Пили с электромонтерами. И как положено - тихо ненавидели руководство... Тоталитарный строй нам претил. Мы ощущали себя демократами.



● Я же был личностью парадоксальной. Психологически - хозяином. Юридически - наёмником. Хозяином без собственности. Наёмником без заработной платы. Держался соответствующим образом. Требовал у хозяев отчётности. Давал советы руководству... И меня уволили.

● Американской демократии двести лет. И все эти годы ей предсказывают скорейшую гибель. Все эти годы чернокожие пугают нас до смерти.
А магазины по-прежнему ломятся от жратвы. А миллионы книг по-прежнему распродаются. И по-прежнему звучит гениальная музыка... И по-прежнему количество беженцев со всего мира - растёт. И жить по-прежнему можно только здесь.

● Не абсурдно ли такое выражение - бывший интеллигент? Не звучит ли оно так же глупо, как бывший еврей? Бывший отец? Или - бывший автор «Капитанской дочки»?

● Однажды я снял комнату во Пскове. Ко мне через щели в полу заходили бездомные собаки. А тараканов не было. Может, я их просто не замечал? Может, их заслоняли более крупные хищники? <…>
Таракан по-своему элегантен. В нём есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля.
Таракан не в пример комару - молчалив. Кто слышал, чтобы таракан повысил голос?
Таракан знает своё место и редко покидает кухню.
Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами оскверняют жилища гнусным запахом химикатов…
Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить - это уже слишком. Но примириться, я думаю, можно!
Я, например, мирюсь. И, как говорится, - надеюсь, что это взаимно!

● Болеть положено за того, кто лучше играет.
Либо положено болеть за своих. За команду своего родного города. Своего государства. Своего пионерского или концентрационного лагеря.

● На свободе жить очень трудно. Потому что свобода одинаково благосклонна и к дурному и к хорошему. Разделить же дурное и хорошее не удается без помощи харакири.

● Женщина тонет в реке Потомак. Некий отважный господин бросается с моста и вытаскивает утопающую. Герой, молодец, честь ему и хвала!
Дальше начинается безудержное чествование героя. Газеты, телевидение поют ему дифирамбы. Миссис Буш уступает ему своё кресло возле Первой леди. Говорят, скоро будет фильм и мюзикл на эту тему…
Из-за чего столько шума? Половина мужского населения Одессы числит за собой такие же деяния.
Так что же происходит в Америке? Равнодушие становится нормой? Нормальный жест воспринимается как подвиг?

● С детства нас убеждали, что мы - лучше всех. Внушали нам ощущение полного и безграничного совершенства.
<…> Наши луга - самые заливные! Наши морозы - самые трескучие! Наша колбаса - самая отдельная!

● В детстве я был невероятным оптимистом. В дневнике и на обложках школьных тетрадей я рисовал портреты Сталина. И других вождей мирового пролетариата. Особенно хорошо получался Карл Маркс. Обыкновенную кляксу размазал - уже похоже…

● Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.

● Три города прошли через мою жизнь. Первый из них - Ленинград.
Без труда и усилий далась Ленинграду осанка столицы. Вода и камень определили его горизонтальную, помпезную стилистику. Благородство здесь так же обычно, как нездоровый цвет лица, долги и вечная самоирония.
Ленинград обладает мучительным комплексом духовного центра, несколько уязвленного в своих административных правах. Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином.
Такие города имеются в любой приличной стране. <…> Ленинград называют столицей русской провинции. Я думаю, это наименее советский город России…

● Поведение человека и поведение государства - сопоставимы. Самозащита и обороноспособность - понятия идентичные, разница в масштабах, а не в качестве.
Мои представления о самозащите формировались в лагерях. Там я понял раз и навсегда: готовность к драке означает способность ее начать. Если к этому вынуждают обстоятельства.
Можно и воздержаться. Уйти с побитой физиономией. То есть - капитулировать...
Увы, поражение в драке не означает ее конца. Тебя будут избивать систематически. И наконец уничтожат в тебе человека.
То же происходит и с государством.

● Юмор - украшение нации. В самые дикие, самые беспросветные годы не умирала язвительная и горькая, простодушная и затейливая российская шутка.
И хочется думать - пока мы способны шутить, мы остаемся великим народом!