Великопостная молитва Ефрема Сирина 
   Может ли такая молитва, судя по всему, центральная для верующих, ибо она повторяется священником и верующим день за днём иметь смысл и значение для современного человека.

Чтобы ответить на этот вопрос, я предложил вдуматься и вжиться в отдельные прошения этой молитвы.

Мы видели, таким образом, что уже первые два прошения: мольба об избавлении от праздности и уныния имеют дело не с какими-то поверхностными, случайными и, главное, неважными явлениями или недостатками, а с чем-то подлинно глубинным.

Пустота и уныние, опустошённость души, ведущие к безочарованному, тёмному и циничному взгляду на саму жизнь.

Сегодня пойдём дальше.

На следующем месте в великопостной молитве стоит ЛЮБОНАЧАЛИЕ. Опять с виду архаическое слово, опять что-то, что может казаться предельно чуждым умственным и духовным интересам и запросам современного человека.

Но а если вдуматься, не станет же сразу очевидным, что именно это древнее слово или, вернее, то, что оно обозначает, составляет какую-то таинственную и, вместе с тем, страшную пружину этой действительности?

 Какой-то поистине трагический ключ к нашей эпохе, как впрочем, и ко всякой другой эпохе. Не в глубокой древности, не когда-то, нет, совсем недавно на нашей памяти и на памяти всё ещё запуганной и израненной  эти страшные десятилетия такого любоначалия, какого, пожалуй, действительно не видел мир. Имя этому любоначалию – Сталин и сталинизм.

Должно быть, ещё века будут пытаться разгадывать историки страшную тайну этого явления, искать ей какое-то рациональное объяснение, выводить её из всевозможных исторических и личных причин.

А вот церковь тысячу лет тому назад объяснило его и указало кратко и просто на ту духовную причинность, на ту последовательность психических и духовных состояний, которые к этому страшному явлению приводят.

Церковь в своей великопостной молитве говорит: опустошённость, уныние и затем неизбежно любоначалие, т.е. страсть, неудержимая страсть к власти.

Чего собственно говоря хотел Сталин, чего он добивался уже с безумной страстью неограниченной ничем и нигде неограниченной властью над другими людьми, признание всеми и всюду себя, только себя, всегда себя не только политическим вождём, но и корифеем и учителем жизни во всех областях, во всех науках, искусствах и отраслях человеческой жизни.

К чему это всё привело - к крови, ужасу и бессмыслице, до сих пор потрясающие воображение.

Нам говорят – мания величия. Но откуда же и как она берётся эта мания величия?

Мне кажется, что если вдуматься, ответ напрашивается сам собой.

Берётся она тайно, но неудержимо растёт как раз из той пустоты, того уныния, о которых говорит первое прошение великопостной молитвы.

Если нет у человека содержания и идеала жизни, принимаемых им извне и свыше как непреложное вдохновение и норма, как тот внутренний и самоочевидный закон, который говорит: это - добро, это – зло, это можно, а это нельзя, тогда рано или поздно, но неизбежно такой нормой, таким законом становится для человека он сам.

С этой точки зрения Сталин не исключение. В каждом из нас дремлет маленький Сталин и сталинизм – это явление повседневное.

В опустошённости души, в том циническом унынии, которое съедает в ней всякое вдохновение добра, всякое благоговение, остаётся только голое желание своё Я поставить в середине всего, ЕГО самого сделать содержанием жизни.

Исключительность Сталина только в том, что он добился этого в планетарном масштабе, что сделал себя содержанием и нормой в жизни миллионов людей. Но разница тут в количестве, не в качестве.

Если нет в моей жизни Господа и Владыки, господом и владыкой я делаюсь сам. Это и есть ЛЮБОНАЧАЛИЕ. Это, прежде всего, отрицание за другими самостоятельного существования.

Любоначалие всегда связано с подозрительностью, страхом и мучением. В нём никогда нет никакой радости, никакого счастья. Сам факт, что вот есть другой, независящий от меня, способный жить своим, уже делается источником мучений, страха и какой-то злой тёмной страстью. Эта страсть, это мучение не обязательно приводит к активной борьбе с другими людьми.

Любоначалие может привести также к презрению к людям, равнодушию к их судьбе, внутреннему выходу из человеческой солидарности или, говоря проще, выпадению из любви.

Оно может привести, как в случае со Сталиным, к активном и уже какому-то судорожному патетическому уничтожению человеческой личности, к стремлению растоптать её, сделать только отзвуком в моей жизни. И вот, говоря о любоначалии, почти автоматически приходишь к последнему прошению отрицательному в великопостной молитве – ПРАЗДНОСЛОВИЮ.

Действительно, если что можно сравнить  с кровавой жестокостью Сталинской эпохи, так это её столь же планетарное, почти непостижимое по своим размерам праднословие. Эти миллиарды и миллиарды лживых и пустых слов о Сталине, это липкая в своей подлости и, опять-таки, пустоте хвала, эти миллионы книг – где они теперь, что от них осталось? Ничего. Они сами – суть, раскрытие и свидетельство о своей пустоте, ненужности, лживости.

Нет, рано ещё скидывать со счетов и убирать из современности короткую великопостную молитву, ибо в ней всё сказано о человеке, всё, что можно и нужно сказать.

В ней заранее и навсегда дана, как бы логика, его сердца: пустота, уныние, страсть к власти, пустые слова.

Не страшный ли этот в своей краткости портрет нашей эпохи?

Не внутренний ли смысл того, что и теперь, и после Сталина продолжает, увы, руководить столькими людьми и наполнять страхом и ужасом мир? Здесь всё сказано. Что на это можно ответить?

Протопресвитер Александр Шмеман