Прекрасный повод заварить свежий сенча и погрузиться в удивительную историю!

XX век для японского фарфора – это настоящие американские горки: от глубочайшего кризиса до блистательного возрождения и мирового признания.

 

Представьте себе начало века: традиционные центры вроде Арита и Кутани еще живы, но дышат на ладан. Промышленная революция на Западе и утрата покровительства самураев после Реставрации Мэйдзи сильно ударили по ремесленникам. Многие мастерские выживали лишь за счет экспорта в Европу и Америку, часто производя упрощенные, хоть и очаровательные фигурки, вазочки в узнаваемом стиле, но с поправкой на западный вкус. Казалось, вековые традиции вот-вот канут в Лету... Но нет!

Именно в этот момент зарождается мощное движение "Мингей" (народное искусство), вдохновленное философией Янаги Соэцу и мастерством Хамады Сёдзи и Каваи Кандзиро. Они не только сохранили старые техники, но и возвели скромную деревенскую керамику и фарфор в ранг высокого искусства.

Однако мир катился к войне. 1930-40-е стали временем суровых испытаний. Производство фарфора, как и все в стране, было подчинено военным нуждам. Ресурсы шли на армию, талантливые мастера уходили на фронт или переключались на утилитарные изделия. Многие печи погасли. Казалось, творческое развитие остановилось. Но и в этот мрачный период тлели угольки: некоторые художники, работавшие в относительной изоляции, продолжали эксперименты с формами и глазурями, готовя почву для будущего скачка.

 

А потом – поражение, оккупация, разруха. И тут случилось неожиданное: фарфор стал одним из первых "послов" возрождающейся Японии! Американские солдаты и офицеры скупали в качестве сувениров все, что могли унести – скромные чашки, тарелки, фигурки из Арита и Сацумы. Этот спрос, хоть и вынужденный, дал жизненно необходимые средства и толчок к восстановлению печей. Старые центры вроде Кутани с их знаменитым полихромным декором и позолотой ("кинрандэ") начали возрождать былое великолепие.

Вторая половина века – это триумфальное возвращение на мировую арену, но уже в новом качестве.

1950-60-е стали эпохой смелых экспериментов. Мастера, прошедшие горнило войны и вдохновленные как своими традициями (включая эстетику Мингей), так и западным абстрактным экспрессионизмом, начали создавать фарфор, который нельзя было назвать просто посудой. Это были скульптурные объекты, мощные по форме и текстуре, с новаторскими глазурями. Имена Ядзима и Сима Дзюнкэй, Кадзуо Яги, Судзуки Осаму, Росаидзина Какурейзаки гремели на международных выставках (Венецианская биеннале, например!).
Появились "Независимая керамическая ассоциация" и другие объединения, продвигавшие керамику как искусство. Фарфор окончательно вышел за пределы ремесла.

А конец XX века? Это время удивительного синтеза и нового осмысления. Мастера виртуозно играют на контрастах: авангардные формы покрывают классической подглазурной кобальтовой росписью, традиционные сосуды "оживляют" дерзкими современными глазурями или деконструкцией. Наследие Мингей не забыто, но переосмыслено. Центры вроде Арита, Масико, Бизен, Тамба не просто сохраняют традиции – они развивают их, привлекая современных дизайнеров. Возникает интерес к малым, авторским мастерским, где ценят уникальность и рукотворность. Одновременно растет интерес к фарфору как объекту коллекционирования и инвестиций.

 

Японский фарфор XX века прошел путь от борьбы за выживание к признанию как одного из самых динамичных и значимых явлений мирового декоративно-прикладного искусства.