— Лэн… — шаман в который раз окликнул грустного мага, но тот был углублён в себя, в раздумья о своей несчастной судьбе. — Лэн! Очнись уже! Хватит горевать по ушедшей от тебя магии! Учись жить простым человеком, вдруг пригодится когда-нибудь.

— Тебе просто рассуждать, ты же ничего не потерял, — в голосе Моленара уже не было отчаяния. — А я потерял всё. Всё, что имел! Всё! Как ты думаешь, кому я теперь буду нужен? А? Никому!!!

— Ты нужен мне. И, поверь мне, это уже не мало!

— Ты мой друг… А что я теперь буду делать? Слоняться с протянутой рукой и петь песенки? Как тагридский ченето? Стать нищим попрошайкой? Больше не смочь ничего сотворить? Это жизнь? А Инира… Что скажет моя велиста? Зачем ей маг без единой магической способности? Чем мне теперь заниматься?

— Тем же, чем и раньше, — пробурчал Артафер, который уже устал от нытья своего несчастного друга. Главное теперь было не упоминать, что он просил мага не соваться в нижние миры, предупреждал, что нижние миры для светлого мага наверняка таят опасности. — И велиста тебя любит. Не бросит тебя Инира, тем более в беде. Будет думать, как вернуть тебе твою потерю. И придумает! Просто верь!

— Трудно верить, когда всё пропало. Когда надежды все утрачены.

— Но есть ещё любовь! Инира любит тебя, а не твою магию!

— Это так было, пока была магия! А теперь…

— А теперь она в своём мире, и про тебя пока ничего не знает! И хватит об этом! Вон несётся Эхонахр с какой-то хренью в зубах…

Запыхавшийся пёс, не выпуская из зубов тушу Злогновреда, попытался что-то сказать, но членораздельного ничего не вышло, и Артафер перехватил тушу слизня магической удавкой, из которой никакой демон вырваться не мог.

— Скажи спокойно, отдышись, Эхонахр.

Демон последовал совету, но через пару мгновений уже тараторил.

— Фер, Лэн! Нам надо забраться внутрь Зложика. Нам всем! Всем троим! Тогда он сможет нас перенести в Преисподнюю. Ирис точно там! Зложик сам её туда пронёс! Он мой должник, он всё сделает и для нас! Только надо дать ему нас проглотить!

— Что?!!! — в один голос воскликнули маг и шаман.

— Никогда этому не бывать! — Артафер упёр кулаки в бока и выставил ногу вперёд, показывая всем своим видом, где он видал такие решения вопросов. — Чтобы какой-то плотоядный слизень нижнего мира меня сожрал? А я бы ещё и помогал ему в этом нелёгком деле? Никогда!

— Фер, ты не понял! Не сожрал! А принял внутрь, это совсем иное. Так он переносит вещи и существ в самую нижнюю часть нижних миров, куда может пройти только сам хозяин Преисподней. Ну, и вот этот проходимец, простите за каламбур, тоже может проходить туда, причём проносить туда с собой всё, что угодно.

— А я согласен, — неожиданно кивнул головой Моленар, — мне больше терять уже нечего, а жизнь моя и вообще ничего не стоит. И если надо рискнуть жизнью, то я согласен. Ради благого дела-то…

— Ладно, — проворчал шаман, боясь показаться малодушным и трусливым на фоне внезапно осмелевшего друга. — Глотай нас, Злогновред, и неси нас всех троих в Преисподнюю к этому вашему главнюку, Эжу Аду, или как там его…

— Эж Аду — это правильное имя хозяина Преисподней, — подал елейный голосок Злогновред, молчавший до сих пор, и с любопытством наблюдавший яростные сомнения и нерешительность шамана. — Возьмитесь за руки… Ну, и ты, лохматый, встань между людьми что ли… И не брыкайтесь мне! Ясно?

Маг и шаман обняли чёрного пса и, взявшись за руки, погрузились внутрь увеличившегося в размере слизня. Точнее Злогновред с неожиданной для такого аморфного существа прытью встал вертикально и поглотил всех троих так, что никого не стало видно.

Внутри демона было темно, но сквозь его тело было видно проступающие силуэты окружающего мира. Дышать было нечем, но и потребности в дыхании отчего-то не было. Зато было мягко и тепло, можно сказать, даже по-своему уютно. Злогновред перемещался плавно, скользя, поэтому тряска отсутствовала как таковая.

Моленар расслабился и чуть не задремал. Терять было уже совсем нечего. Да-а-а… До такого маг ещё не доходил! Очутиться внутри одного из самых мерзких созданий тьмы, демона-слизняка, да ещё и в виде простого человека без единой магической способности. Более плачевного положения маг не мог себе представить, даже на сложившуюся уже картину у него не хватило бы никакой фантазии.

Шаман был спокоен и сосредоточен, его цель была близка, и надо было собрать все свои силы для последнего рывка — освободить Ирис, вырвать её из лап этого мерзавца! Подумаешь, хозяин Преисподней! И что? Он теперь непобедим что ли? И не таких побеждали, вон на Фэлуре, который теперь Флора, каких только демонов они не уговорили жить по-людски! Да, было нелегко, но справились же! И теперь справятся! Артафер копил свой боевой заряд, чтобы к решающему моменту быть во всеоружии.

Эхонахр ехал так, словно всегда ездил внутри необъятных слизняков. Чёрный язык свесился из клыкастой улыбающейся пасти, пёс всё время пытался лизнуть своего шамана в нос, но одновременно он внимательно следил за направлением движения. Демоны, что с них взять, они же и обманут — не дорого возьмут.

Сколько продолжалось это путешествие, отследить не удалось. Внутри монстра время вообще отсутствовало, только расстояние, только пространство, и то в таком виде, что… Понять для себя всё это маг ещё мог, но вот разъяснить самому себе словами, как привык делать с любым непонятным явлением, уже не сумел. Мозг встал на дыбы и чуть не вскипел от натуги. Спасло то обстоятельство, что их всех троих внезапно выплюнуло наружу.

Белый свет резанул по глазам, и Моленар зажмурился. То же самое сделал и шаман, а вот чёрный пёс Эхонахр тут же понёсся резвиться в снегу. Ну, какой же собаке не захочется поваляться в куче свежего и очень чистого снега?! Лучше, конечно, не очень чистого… Да что там говорить, лучше совсем нечистого снега! Но за неимением грязи и вони сойдёт и белый, но вполне мокрый свежий снег.

— Вам туда, дорогие мои, — вежливо указал на стоящий поодаль домик Злогновред, уже просачиваясь сквозь снег на предыдущий уровень нижнего мира, явно желая утечь от наказания своего хозяина.

— Хорошо, — ответил шаман, не пытаясь задержать Злогновреда.

— Ладно, Зложик! Так и быть, один должок ты отработал, — рыкнул Эхонахр, укусив слизняка за бок, чем затормозил побег. — А ты подумал, что мог бы отработать ещё парочку, если бы нас отсюда вытащил?

— Отпусти меня, злобный демон! Я не смогу вас вытащить, да и некого мне будет вытаскивать — Эж вас убьёт! Вы так бодро пришли сюда, чтобы найти тут свою погибель, что мне бы хотелось посмотреть на то, как именно он вас уничтожит, но мне некогда. Дела… Дела не ждут! Прощайте, мои враги! Мы уже никогда не встретимся!

— Я бы на твоём месте не был так уверен в этом! — Артафер дал знак своему псу отпустить Злогновреда. — Неисповедимы пути наших жизней, а уж пути посмертия и демонам не ведомы.

— Мне бы не хотелось больше встречать тебя, шаман, на моём пути… — слова слизня были последними, что он сказал до своего окончательного исчезновения.

То ли утро было на самом деле добрым, то ли Эж встал в хорошем настроении, но за завтраком было, можно сказать, даже как-то уютно, что ли… Ирис нравились крошечные, словно испечённые для колибри, булочки с маком и ароматный чай с лепестками васильков и липовым цветом. Интересно, откуда у Эжа здесь, в Преисподней, лепестки цветов? Сладкий мёд в нектарнице как драгоценный янтарь золотился сквозь прозрачную хрустальную крышечку.

— Милая Ирис, подай мне, пожалуйста, мёд, — хозяин нижних миров был сегодня благодушен, если там можно было сказать про верховного демона, и улыбчив.

— Да, пожалуйста, Эж, — фея цветов поддерживала утреннее волшебство, не желая портить себе настроение разными глупостями.

Мир словно чего-то ждал, какого-то поворота в событиях. Эж и Ирис, не сговариваясь, думали об одном и том же — скоро расцветёт цветок, скоро расставание. На душе у феи было воздушно и радужно, а на сердце у демона была торжественная предрассветная мгла.

Но не цветок поразил их обоих в следующий момент, когда в дверь домика ввалились трое оголтелых преступников: маг, который стал человеком, шаман и его верный пёс-демон, поправшие все законы нижних миров.

— Где ты прячешь мою фею, окаянный?! — взревел с порога Артафер. — Отдавай мне её немедленно! Иначе…

— Иначе что? — спокойно и даже несколько лениво спросил блондинчик, вальяжно двигаясь навстречу незваным гостям по длинному коридору. — Ты договаривай, мастер Артафер, договаривай, а то я подумаю, что ты струсил, едва переступил мой порог.

— Ты мне не страшен! Я никого и ничего не боюсь!

— Ты же сам знаешь, что ты врёшь, Фер, — голос Эжа был всё так же обволакивающе мягок, как и его движения, — ты боишься самого страшного демона всех времён и нардов Эжа Аду.

— Но это же не ты! — засомневался шаман.

— А что, если это как раз я? Что ты будешь делать? Спрашивать у своего пса совета? Или сразу сдашься на мою милость?

— А ты точно самый страшный демон? Эхонахр сказал, что самый страшный демон ужасен внешне, а ты вполне симпатичный человек… э-э-э… ну, с виду, по крайней мере.

Пока Артафер пререкался с хозяином всех нижних миров, Моленар, пользуясь моментом, что на него никто даже не посмотрел, решил изучить жилище странного существа. Нет, не человека, маг чувствовал, что блондин отличается от людей, но отличался он и от демонов, встреченных раньше.

Коридор был прямым с открывающимися в него дверями и заканчивался уходящей вверх лестницей. Длина коридора никак не соответствовала величине небольшого домика, каким он казался снаружи. Значит, умозаключил маг, здесь тоже применяется заклинание расширения малых пространств. Как только он понял это, он увидел держащие заклинание магические нити, переплетённые в изумительно красивый, даже совершенный рисунок. Он потрогал одну из нитей, она послушно потянулась к пальцам, но Моленар решил не нарушать гармонии пространства.

— Мастер Моленар, я бы попросил… — Эж Аду уже некоторое время пристально рассматривал рыжего мага.

— Ох, я и не собирался, — ответил тот, — тут так красиво, что трогать, значит, испортить красоту.

— Люблю ценителей прекрасного, — удовлетворённо усмехнулся Эж. — Проходите к столу, дорогие гости! Мы с Ирис как раз завтракали, когда вы вломились в дверь.

Слегка пристыженные, но не растерявшие боевого запала, шаман и маг вошли в столовую. Ирис, не слышавшая никаких звуков из коридора, о чём позаботился хозяин дома, с удивлением и восторгом кинулась на встречу своему любимому шаману.

— Фер! О, мой милый! Мне так тебя не хватало! — и влюблённые слились в нежном поцелуе.

Руки феи гладили чёрные волосы Артафера, а он нежно сжимал её талию, прижимая к себе всё крепче. Если бы не тактичное покашливание Моленара, то неизвестно, до каких глубин зашло бы их страстное объятие.

— Эж! Отпусти меня немедленно! — Ирис не отпустила шамана, и он не разжал рук. — Твой цветок уже готов, ему только расцвести осталось!

— Вот расцветёт, тогда и отпущу, — спокойно и почти безразлично ответил демон, поглаживая голову чёрного пса.

— Ирис, а можно и мне взглянуть на твоё творение? — Моленар мог и сам создать растение, животное или даже человека. Впрочем, вот человека создать может почти любой мужчина, если рядом есть подходящая женщина.

— И я бы глянул, — присоединился к просьбе Артафер.

— Пойдёмте в оранжерею, — предложил Эж Аду.

Семя цветка не только проклюнулось, но и выдало вполне радостный побег, на котором зеленели тёмно-изумрудные, а не синие, листья. Почувствовав, что на него обращено внимание всех присутствовавших, включая Эхонахра, крутившегося под ногами, растение поднатужилось и выпустило из пазухи листа бутон на длинной мясистой ножке. Растение блаженствовало, купаясь в лучах радости и восхищения, да и предчувствие материнства было несравнимым ни с чем удовольствием.

— Смотрите! Уже есть бутон! — Ирис протянула руки, оглаживая контуры растения, словно боясь прикоснуться пальцами, чтобы не прогнать прекрасную, как сон, явь. — Ой, он растёт! Ой, он сейчас раскроется!

Восторг феи передался всем присутствующим, включая обычно холодного и сдержанного Эжа. Бутон лопнул, и лепестки стали расправляться, наливаясь жизненным соком, обретая всё более насыщенный цвет — алый, как кровь, сок клюквы или клубничная мякоть. По оранжерее разлился приятный аромат, слегка дурманящий голову.

— А почему он не греет? — Эж был не разочарован, а скорее озадачен.

— Не торопи события, цветок только ещё распускается, — Ирис не могла оторваться от зрелища. Сколько уже она вырастила цветов, а раскрытие нового цветка завораживало её каждый раз, будто она видела это волшебство впервые.

Прошло пару минут, и в оранжерее стало заметно теплее.

— Уже хочется расстегнуть верхнюю пуговицу… — сообщил задумчиво шаман и произвёл означенное действие.

— Да, теплеет, но почему от цветка не исходит жара? Я не понимаю.

— Эж, всё просто. Цветок действует сразу на всю оранжерею, а не только на то место, где расцвёл бутон.

— Ты всё правильно понял, Лэн, — Ирис прикоснулась к лепесткам, — если бы жар исходил из цветка, то он сам мог бы сгореть, а так он согревает всё вокруг, а сам остаётся слегка тёпловатым.

— Ты великая мастерица, Ирис! — восторг, искренний восторг, который переполнял сердце Эжа Аду, прорвался наружу серебристой слезой, которая скатилась по его щеке и ртутным шариком юркнула в почву.

А цветок тем временем закудрявил лепестки так, что его чёрные тычинки прикоснулись к ярко-жёлтому пестику и оставили на нём след пыльцы. Пестик, гордый своей миссией, стал раздуваться на глазах, следя, как внутри него созревают семена новых растений, образуя плод — стручок с усиком-завитушкой на самом конце. Стручок удлинился, раздался вширь так, что по бокам проступили выпуклости лежащих внутри горошин, а потом усик дрогнул, и что-то тихонько щёлкнуло — стручок приоткрыл створки.

— Ну, вот и всё. Теперь совсем всё, Эж. Вот твой цветок, вот его семена. Посей их в горшочки, расставь их вокруг дома, а дальше они сами рассеют себя во всей Преисподней, когда снег растает, и откроется почва. Если станет очень жарко, хотя цветы вполне разумны и не допустят хм-м… адской жары, — фея улыбнулась своей шутке, — но если вдруг станет очень уж жарко, ты просто скажи растениям закрыть свои цветы на некоторое время. А потом научи их поддерживать комфортную для тебя погоду. Да! Поливать их не надо, они сами найдут воду в почве, когда доберутся до свободы. А пока они будут в горшках, достаточно одного полива при посадке, но уж постарайся промочить почву в горшочке как следует!

— Я не смогу посадить… — начал было Эж Аду.

— А куда ты денешься? Сможешь, я уверена! В тебе тоже что-то изменилось, я же вижу! У тебя в сердце весна… Ты научился чувствовать. Учти, что чувство боли — тоже чувство. Но и оно необходимо всему живому — боль ограждает нас от преждевременного разрушения. Больно? Остановись! Страшно? Проанализируй! Найди причину страха и разберись с ней!

— А ты хороший учитель, фея цветов! Благодарю тебя за всё, что ты сделала!

— А как бы нам домой… — Артафер уже устал от велеречивых излияний своей феи и её похитителя.

— Ну, если хотите домой, то я вас провожу, — и Эж показал на выход.

Одного цветка не хватило, чтобы снег вокруг домика стал таять, но воздух уже заметно потеплел. Одевать тёплые вещи не пришлось, даже зимняя обувь уже не требовалась. Маг, шаман и фея в сопровождении Верховного демона Преисподней и чёрного пса шли по белой целине куда-то в сторону. Картина была однообразной во все стороны, поэтому для ориентира годился только сам домик. От дома они явно отдалялись.

Оглянувшись, Артафер увидел его совсем маленьким или очень далеко, а когда посмотрел вперёд, то заметил низенький заборчик в снегу с такой же невысокой калиткой посредине. Забор едва доходил до середины голени взрослому мужчине, а калитка своей изогнутой частью возвышалась до колена, но была открыта настежь.

— Что это? — хором спросили маг и шаман.

— Это преграда, — ответил Эж Аду.

— Между чем и чем? С чем граничит твоя Преисподняя? — Артафер всегда считал, что раз Преисподняя самый-самый нижний мир, то у него может быть только одна граница — с чуть более высоким уровнем нижнего мира, предпоследним. А тут…

— Между Преисподней и Седьмым Небом, — спокойно и буднично ответил верховный демон и шагнул в калитку.

С ним ничего не случилось. Эж продолжал идти вперёд по такому же слою снега, как и до границы. С демона не отваливались куски кожи, не лилась серебряная кровь, он не превратился в чудовище. Тот же самый Эж Аду просто шёл дальше. Вслед за одним демоном в калитку прошмыгнул другой — Эхонахру надоело переминаться с лапы на лапу, и он рискнул. И тоже ничего не произошло. Пёс бежал и весело подкидывал лапы, прыгая в снегу.

— Ничего не понимаю, — потряс головой Моленар. — Пойдёмте, что ли и мы! А то он так уйдёт вообще куда-нибудь!

— И я не понимаю ничего, но ты прав, надо идти за ним. Эж определённо знает, куда идёт.

Уже все вместе они увидели спешащего им навстречу Гарона Трисвятого.

— Привет, Эж, мальчик мой! — Гарон был явно рад видеть хозяина Преисподней.

— И тебе привет, Гарон!

Верховный демон и Верховный бог обнялись и радостно похлопали друг друга по спине, словно старые и давно не видевшиеся друзья.

— Давненько ты не забегал ко мне, Эж, — Гарон отпустил блондина, и они пошли рядом. — Приветствую и вас, друзья мои! Рад встрече, будьте как дома. Сейчас придём, и я буду кормить вас изумительным печеньем, которое мне помогали творить мои ангелы. Ручаюсь, что вы такое кушанье не пробовали ещё никогда.

Моленар, Артафер и Ирис шли молча, не в силах от удивления вымолвить ни слова, только Эхонахр радостно вилял пушистым хвостом, как будто хотел таким манером создать ветер.

Дом Гарона был чем-то похож на домишко Эжа Аду, но стоял не в заснеженной пустыне, а в перламутровых облаках. Было тепло и солнечно. Моленар догадался, что свет солнца проходит и в Преисподнюю. Свет, но не тепло. Именно поэтому понадобилось создавать согревающий цветок.

В столовой, куда Гарон провёл гостей, стол уже был накрыт на пять персон и одну собаку — для Эхонахра миску с едой поставили на невысокую табуретку, но все правила приличия были соблюдены. Миска была из тончайшего фарфора, а под ней расстилалась белоснежная кружевная салфетка, такая же, как и под тарелками на обеденном столе.

— Прошу к столу, ибо нет ничего хуже, чем томить гостей разговорами до обеда, — Гарон первым уселся на своё место, а маг и шаман, желая подвинуть единственной миладе стул, стукнулись лбами и сверкнули друг на друга яростными взглядами.

— Благодарю тебя, Гарон Трисв… — начала было Ирис, но Верховный бог её прервал.

— Ирис! Умоляю! Трисвятый я только для присказки, чтобы люди могли поминать моё имя среди своей суеты. Просто Гарон! Пожалуйста!

— Благодарю тебя, Гарон, — улыбнулась фея цветов, — за столь радушный приём. Это так приятно! И, хотя Эж и я совсем недавно позавтракали, я не откажусь попробовать ангельское печенье.

— Моленар, Артафер! Оживите уже, друзья мои! — Гарону очень хотелось потрясти мужчин за плечи, чтобы те расслабились и стали сами собой. — Вы же в гостях, а не в плену!

— А что надо сделать, чтобы попасть домой? — выдавил из себя маг.

— Спуститься с небес на землю. Вам прямо сейчас? Или вы всё-таки отобедаете со мной? — Гарон хитренько прищурил один глаз и лукаво посмотрел на мага.

Шустрокрылые ангелы принесли яства и уставили ими стол. Одни помогали гостям наполнить тарелки, другие подливали в тончайшие фужеры нектар райских цветов и фруктов. Мало-помалу напряжение спало, и Моленар пригляделся к этой странной парочке, Гарону и Эжу Аду.

Одного роста и комплекции, схожи манерами и жестами, если бы не цвет волос и глаз, то их можно было бы назвать братьями, пусть не близнецами, но определённо родными. У Эжа волосы были снежно-белые, прямые и шелковистые, а радужка глаз бледно-голубая, а Гарон любил тряхнуть своей русой гривой и почёсывать коротенькую пегую бороду, даже не бороду, а некоторую опрятную небритость, сверкая карими глазами на гладко выбритого Эжа Аду.

— Гарон Трис… э-э-э… Гарон, объясни мне, пожалуйста, что тут происходит? Я никак не могу взять в толк. Ты Верховный бог Света, а Эж Аду Верховный демон нижних миров и Преисподней… Мало того, что самый нижний мир непосредственно граничит с самым верхним Седьмым небом, так и вы друг с другом, как бы это сказать… похожи, как родные братья. Что всё это значит?

— Друг мой, Молнеар, ты абсолютно прав, когда говоришь, что мы похожи. Эж, точнее Нораг, и есть мой кровный и единоутробный родной брат. Роднее Эжа у меня нет никого, Но мы противоположны во всём. А миры наши соприкасаются… Ну, так, как же ещё жить родным братьям, как не по соседству?

— Ничего не понимаю…

— Лэн, успокойся, всё ты понимаешь, просто оно с непривычки не укладывается в твоей голове, — Гарон поднял свой бокал, — Давайте выпьем за нашу всеобщую мать! За ту, кто создал всё сущее во всех вселенных и во всех мирах, за непроявленную Тьму!

После такого тоста полагалось встать и пить стоя, но маг только ошалело осматривался по сторонам, пытаясь понять, тот ли это Гарон или какой-то другой. Но он уже бывал на Седьмом небе, да и Гарона Трисвятого знал лично, а не понаслышке. Получалось, что Верховный бог Света чествует Тьму своей матерью? Он недоумённо пожал плечами, но выпил нектар, столь призывно благоухающий из бокала, что губы сами тянулись к хрустальному краешку.

По телу мага потекло тепло, растворяя сомнения и заботы, стало хорошо и спокойно. Рядом сидел точно такой же шаман и так же удовлетворённо расслаблялся, употребляя нектар и ведя неспешную беседу с Ирис. Фея рассказывала своему любимому о времени, проведённом в доме на снежной равнине.

— Ну, вот и хорошо, — продолжил Гарон через некоторое время. — Эж, ты сам расскажешь нашим гостям историю рождения миров?

— Рони, давай, лучше ты! У тебя лучше это получается, а я то запнусь в ответственный момент, то…

— Ладно. Тогда слушайте люди! Слушайте маги и шаманы! Внимайте феи и ангелы! Эж — Нораг, и я — Гарон, мы оба рождены Великой Матерью. Я расскажу вам о происхождении Света и Тени.

В начале ничего не было. Была только непроявленная Тьма. Она копировала сама себя, пока не запуталась. Тьматьматьматьмать… Мать. Тогда она исторгла из себя Свет, который звали Ра. И стали они вместе творить МиР, то есть, Мать и Ра. И родился Мир из Света и Тьмы. И был он чёрный и белый. Свет проходил через Мир не полностью, Мир отбрасывал Тень. Так появились нижние миры — миры тени и теней. А Свет расщепился на много-много себя, и стал в этом мире Цвет. Цвета были разные, цветов было много, цветам хотелось цвести. Так появились цветы, так Мир расцвёл к-Ра-сками. К-Ра-ски раскрасили всё вокруг, чтобы всё вокруг стремилось к Ра-Небесному к Ра-Дуге, к Дуге Света. И так появилась фея цветов Ирис. Ведь все же знают, что Ирис и Ра-дуга — это одно и то же!

Ирис попала в белую и холодную пустыню, а теперь там цветут цветы и греют сердце Эжа Аду и самую нижнюю тень Мира, нижний уровень, Преисподнюю. А вы сейчас, перешагнув границу между нижними мирами, оказались в самом верхнем мире — на Седьмом небе.

Нет добра, нет зла. Это всё придумали люди. Это люди оценивают, что хорошо для них, что греет их самолюбие, удовлетворяет прихоти и потребности, что приносит пользу такую или иную, то и называют добром. И, наоборот, всё, что мешает, что доставляет боль и слёзы, что лишает людей покоя и комфорта, удовольствий и тому подобное, это всё называют злом, говоря, что зло — это плохо.

Люди слушали, затаив дыхание. Но прозвучали последние слова объяснения, и Гарон с чувством выполненной миссии поднял полный бокал нектара.

— Так выпьем же во славу нашей матери!

— Выпьем, брат!

— Выпьем, друзья! — присоединились к богам маг, шаман и фея, поднимая свои бокалы.

— Гарон, Эж! Ваше общество нам приятно и поучительные истории полезны, но… Мы так давно уже не были дома…

— Моленар, Артафер, нет ничего проще! — и Гарон просто звонко щёлкнул пальцами.

В тот же миг троица вместе с Эхонахром, молчавшим во время визита на Седьмое небо из вежливости (когда говорят боги, демону лучше помалкивать), попали прямо в сад феи цветов.

— Ой, как тут всё неряшливо! — воскликнула Ирис и тут же принялась наводить хоть какое-то подобие порядка.

Артафер и Моленар помогли фее, перетаскав мешки с удобрением и сложив их под навес, а пёс снова резвился. Счастливые существа — собаки, будь они демоны или обычные дворняги, из равновесия их могут вывести только кошки. Поэтому Дымный Кот молча наблюдал из своего непроявленного состояния, зная, что сейчас его глазами за этим миром наблюдает велиста.

Эхонахр, резвившийся на клумбах, чуть не раздраконил приготовленные когда-то для пересадки розовые кусты, и Артаферу пришлось умерить пыл своего любимца. А потом все вместе пили чай, уютно устроившись на веранде, выходившей к морю.

Услышав чьи-то лёгкие шаги, Моленар напрягся, а Эхонахр попытался было зарычать и даже приподнял верхнюю губу, показывая крупные белые клыки, но тут на веранду вошла сама Инира.

— Вот так, вся честная компания в полном сборе, — радостно приветствовала собравшихся велиста. — Всем привет! Я вернулась.

— Нира!.. — Моленар вскочил и кинулся к своей любимой, чтобы обнять её, но спохватился, всплеснул руками и уселся на своё место, горестно понурив голову.

— Что случилось? Лэн? Что вы тут натворили, пока меня не было?

— Да, тут такое дело. Нира, понимаешь… — начал рассказ Артафер.

Ему, как старшему из присутствующих, было проще рассказать о приключениях. Шаман поведал изумлённой Инире про похищение феи, про Эжа Аду и его брата Гарона Трисвятого, про Свет и Тьму, про Адский цветок, который теперь согревает Преисподнюю и её хозяина, про возвращение и про розы.

Инира слушала молча, но в конце рассказа, когда Артафер признался, что маг в результате своего похода в нижние миры потерял свой магический талант, велиста побледнела, охнула и упала в обморок. Моленар первым успел подхватить бесчувственное тело своей любимой и удержал её от падения на каменный пол веранды. А Артафер стал было производить магические пассы над лицом велисты, но она приоткрыла один глаз и сделала знак шаману, чтобы он не мешал магу справляться самому.

Моленар испугано оглянулся на отошедшего от них друга. Тот покачал головой, дескать, ничего поделать не смогу, потому что положение безвыходное. Ирис с застывшим в глазах ужасом неподвижно смотрела на подругу, прижав пальцы к губам. Сделав над собой усилие, Моленар потянулся к силе. Нити вероятностей и нити силы переплелись и требовали бережного распутывания, на которое сейчас не было ни одного мгновения, и маг рванул их все одним движением, перерубая всё лишнее. Вязь событий распалась мелкими фрагментами, смерть больше не маячила в поле любимой, а само поле выровнялось и светилось теплотой и нежностью.

Инира открыла глаза и прижалась к магу, зарываясь головой у него на груди и нежно прикусывая кожу на шее.

— Нира… Как ты меня напугала!

— А ты меня, Лэн. Это же надо быть таким безответственным! Фер тебя предупредил, а ты, как мальчишка, полез в неизведанное и непонятное по зову своей гордыни! Потерял магию…

— А вот и нет! — улыбка Моленара осветила не только его лицо, но и, казалось, всю веранду. — Магию я вернул! Я же тебя привёл в чувство с помощью своей магии! Значит, силы снова меня слушаются, а стихии внимают моей воле!

— Ах, как же хорошо, что ты снова маг! Правда, ты и не переставал им быть. Только на время сам себе внушил, что магия потеряна…

— А как же тогда факт, что заклинания в нижних мирах не срабатывали?

— А ты тогда поддался страху потерять магию, вот заклинания и не слушались тебя! Сомнения — самый страшный враг мага! — Инира выбралась из объятий любимого мага и посмотрела на шамана. — А ты, Фер? Ты узнал своего самого страшного демона?

— Какого? Не-е-ет… — смутился шаман.

— Самый страшный демон, тебе про него говорил Эхонахр! Ну?

— Не понял? А кто это?

— Эж, Эж Аду, Нораг, противоположность Гарона! Он и есть самый страшный демон мира Бертерры, страшнее него только я сама! — и велиста улыбнулась так, что по коже шамана побежал холодок. — Только я могу уничтожить мир, который я создала! Что может быть страшнее?

— Ух… А я и не думал… Уж про тебя, Нира, я бы подумал в самую последнюю очередь. Ну, какая ты страшная? А на Фэлуре, когда ты была беспомощнее котёнка?

— Там чужой мир, выстроенный другим, чуждым мне существом. Но на самом деле самый страшный демон всегда с тобой — это ты сам! Только ты сам можешь себя изменить или уничтожить. И только ты сам можешь уничтожить свой мир или возродить его к жизни.

— Друзья мои! — это Ирис окончательно пришла в себя и подала голос. — А давайте просто пить чай! Нира, смотри, какие замечательные плюшки, изысканный шоколад, нуга, мармеладные сердечки… И чай у нас с лепестками васильков и с липовым цветом… Такой мне заваривал Эж Аду… Мне понравилось!

Вечер коснулся нежными красками облаков и те стыдливо зарумянились, медленно проплывая над морской далью. Ветерок ласковыми ладошками гладил щёки феи, поправляя выпавшую из причёски льняную кудряшку. На песке резвился неутомимый чёрный пёс, демон нижнего мира, с ним играл её любимый мужчина. Мужчина, который не испугался самого страшного демона Бертерры, который спустился за своей Ирис в саму Преисподнюю. А впереди фею ждала незабываемая ночь страстных объятий и нежных поцелуев. Ирис купалась в своей любви и предвкушениях. Солнце коснулось воды, и, растворяясь в ней жидким золотом, тонуло, пропуская на небосвод две луны, маленькую и побольше.

Где-то на набережной Алых зорь велиста и маг вели неспешные разговоры в ожидании темноты. Пёс Эхонахр, наигравшись, убежал по своим делам. Артафер спешил к своей фее, чтобы увлечь её в мир истомы и неги.

Ночь вступала в свои права.