Её бесплотный древний бог
мне был забавен, непонятен.
На солнце не бывает пятен —
последним из её рабов
хотел остаться до рассвета.





Ночь плавилась, как пахлава...
Я открывал ей все секреты,
шептал библейские слова.
Кружился от вина шатер,
она во тьме меня искала,
летело на пол покрывало,
прозрачное, как решето.





Я был, как в детстве, тих и наг,
мне было сладостно и жутко.
В её ладонях акинак
казался мне бесстыдной шуткой.
Смеясь, и плача, и дыша,
Она скользила невидимкой...





И стала легче лунной дымки
моя тяжелая душа.
Я с изумлением глядел,
как жизнь дробилась на осколки,
мерцая ртутью на воде,
метался в сердце воздух колкий,
качалась млечная дорога,
дрожала на ветру трава,
к Её невидимому богу
моя катилась голова.

Птицелов