Сегодняшний день отлично описал мой возлюбленный Дж. Донн:
Как шепчет праведник: пора! -
Своей душе, прощаясь тихо,
Пока царит вокруг одра
Печальная неразбериха,

Вот так безропотно сейчас
Простимся в тишине - пора нам!
Кощунством было б напоказ
Святыню выставлять профанам.

Страшат толпу толчки земли,
О них толкуют суеверы,
Но скрыто от людей вдали
Дрожание небесной сферы.

Любовь подлунную томит
Разлука бременем несносным:
Ведь цель влеченья состоит
В том, что потребно чувствам косным.

А нашу страсть влеченьем звать
Нельзя, ведь чувства слишком грубы;
Неразделимость сознавать -
Вот цель, а не глаза и губы.

Связь наших душ над бездной той,
Что разлучить любимых тщится,
Подобно нити золотой,
Не рвется, сколь ни истончится.

Как ножки циркуля, вдвойне
Мы нераздельны и едины:
Где б ни скитался я, ко мне
Ты тянешься из середины.

Кружась с моим круженьем в лад,
Склоняешься, как бы внимая,
Пока не повернет назад
К твоей прямой моя кривая.

Куда стезю ни повернуть,
Лишь ты - надежная опора
Того, кто, замыкая путь,
К истоку возвратится скоро.

Перевод Г. М. Кружкова

Мы окончили наши записки у изголовья,
                                                      поставив точки-тире,
И тушим сигареты в конце, домой - наступает комендантский час.
И вот с тоской по иллюзиям еще верим в лучшее,
                  Пытаясь затереть неловкими фразами нашу пунктуацию,
Но черт подери, постирай постельное белье,
                                                  чтобы смыть чернило забавного рассказа,
                                                          чтобы стать tabela rasa и повторить как вновь
                                                                                         томленье тел
объятия и слова неряшлевым почерком с кляксами.
Милый, не хочу повторяться - Тибет все также далеко,
                                           но меня он бальше меня не зовет.
Может застынем в позе ожидания новой музы -
                                                                            Не удобная поза?! - ну извини.

Говори мне ласковые слова,
их так долго не слышала я,
и когда они станут лишними, их сожрет нежность,
она скроет нас в своем коконе,
где каждая ниточка – поцелуй,
их переплетение словно наши пальцы, сжатые перед расставанием,
мы в коконе несмелых касаний любимых плеч,
ладоней скользящих по любимым телам.
Кокон скроет нас от посторонних глаз,
Он словно зимняя ночь
Поглотит наши тела, посягая на души.
Мы будем засыпать, теребя волосы друг друга, под блюз,
Что играет только нам,
Он утащит
Ночью в Мемфис
Нас.
Где взгляды наши пересекутся в небе, их свяжет намертво солнечные лучи,
Чтобы утром очнуться от протяжных гудков парома, что разрезает тишину
Вод Миссисипи. И нити кокона заодно.

Милый, тебя мне так не хватает,
словно вырвали солнце с неба, оставив всех слепцами.
Меня и так мало вещей веселят, а когда ты вдалеке – совсем ничто,
меня вновь облизывает море сомнений,
вопросы разъедают, они кусают мой мозг, выпрыгивая иззо рта,
они пугают прохожих, отражаясь в глазах,
Они не находят ответов, возвращаются ко мне, протискиваясь
через уши, чтобы вновь продолжить бесполезный круговорот.
Милый, я так устала, обыкновение рядится в костюмы смерти,
пытаясь меня подчинить себе. У меня нет сил бороться,
остается бег на длинную дистанцию,
но ты же помнишь слова Хайяма: от себя не убежишь, а если и
убежишь, то лишь в никуда…
Я выдохлась и устала, никому мне не помочь,
и когда тебя нет рядом, я это ощущаю лишь острей.

Мы будем дальше, чем обычно –
так далеко, что при телефонном разговоре будут помехи,
что не разобрать наши голоса,
и твое сердцебиение я не отличу от слова «привет».
Между нами окажутся сугробы,
телеграфные столбы повалены бурей,
паромы с письмами друг другу вмерзнут в оледеневшую гладь воды.
Автобусы не ходят, движение парализовано – тебе не добраться
до моих объятий, меня сносит ветром - подальше от твоих рук.
Нам не получится встретиться сегодня, завтра и вчера –
время замерзло на ртутном столбике – я вдалеке от тебя.
но если захочешь в одиночестве грустить,
тоскливо куря сигарету на кухне без света,
где две конфорки и электрическая тень фонаря сливается в одно,
я буду сидеть на твоем подоконнике, дрожа от сквозняка.