Весна... И запахи пекарен.
И сердца глупого трезвон.
Травой нечаянной ошпарен
На солнце ёжится газон.

Под кожу впрыснута отвага.
Так сладок воздуха глоток,
Что даже уличный бродяга
Упитан и розовощёк.

А я - задирист и коварен -
Твержу, от нежности дрожа,
Что март по-прежнему вульгарен,
А ты - по-мартовски свежа.

и так уже почти что на краю
ещё себя подталкивая к краю
за коим никого не выбирают
и в зеркале лица не узнают

а видно только: женщина в окне
еще раз постаревшая до срока
она стоит спиной и вьется локон
и клетки шали вьются по спине

а видно только: кутается в шаль
и над плечом восходят кольца дыма
и слишком нить судьбы исповедима
чтобы найти причину сделать шаг

и видно как бессмысленна затея
вернуться в это зябнущее тело
застывшее на ветреном краю

пусть даже это я сама стою

Рассмеялись струны, раззвенелись пятаки
Шли, глядели мимо, в шапку падали плевки
Братец, ты прости, что увязалась за тобой
Дурочка-сестренка с непутевою судьбой

Стало наше небо как бетонная плита
Думали любить, да не сумели ни черта
Пели мимо нот и грели руки над огнем...
Нам никто не нужен! Будем счастливы вдвоем!

Ссыпь свои победы в мою узкую ладонь
След берет ноябрь, я кричу ему: " Не тронь!"
Мир такой простой, как будто в зеркале пустом..
Что нам до зимы в картонном доме под мостом!


Рассмеялись струны, раззвенелись пятаки
Шли, глядели в землю, с неба падали плевки
Братец, ты прости мне - видно, что-то не сбылось
Жили как хотели, умираем - как пришлось
Н.Романькова

Земля изрыта вкривь и вкось.
Ее, сквозь выстрелы и пенье,
я спрашиваю: «Как терпенье?
Хватает? Не оборвалось —
выслушивать все наши бредни
о том, кто первый, кто последний?»

Она мне шепчет горячо:
«Я вас жалею, дурачье.
Пока вы топчетесь в крови,
пока друг другу глотки рвете,
я вся в тревоге и в заботе.
Изнемогаю от любви.

Зерно спалите — морем трав
взойду над мором и разрухой,
чтоб было чем наполнить брюхо,
покуда спорите, кто прав...»

Мы все — трибуны, смельчаки,
все для свершений народились,
а для нее — озорники,
что попросту от рук отбились.

Мы для нее как детвора,
что средь двора друг друга валит
и всяк свои игрушки хвалит...
Какая глупая игра!

Булат Окуджава

я хочу быть дикою кошкой.
черной как смоль.
завернуть себя в ночь-рогожку,
и нет меня. Ноль.
раствориться во мраке, исчезнуть
- у всех на виду.
мне оставьте дверь входную открытой,
а я... я не приду.
буду жить на границе неба.
сама по себе.
без сплетения алых браслетов
на левой руке.
без обманчивой тени укора
в ваших глазах.
вкуса стали от разговоров,
свинца в словах.
с виду - ласка, но в мягких лапах
острый нож.
идите своею дорогой,
меня не трожь!
вся игра - она понарошку,
поверьте,тихо, ш-ш-ш-ш !.
там поймёте: кто дикая кошка,
...а кто лишь мышь.
ну а встретишь ветер южный,
ему расскажи,
как тоскует дикая кошка
в этой глуши.
где отчаянье ставит заборы
на мысли свои,
как окапывают гнезда-норы
- каждый день тут бои...
я хотела быть всего лишь кошкой.
черной как смоль.
заскочить к судьбе на подножку.
сожрать серую боль...

Воркуешь – солнышко, заинька.
Заботишься постоянно.
Принцесса, котёнок слабенький –
Так слышать такое странно…

Ну, что ты со мной, как с маленькой!
Я справлюсь. Не оплошаю…
Не веришь? Придётся в спаленке
Доказывать, что большая…
Ю.Чиж

И всё-таки Апрель…, пусть пасмурно-холодный,
И грязный, словно пёс, живущий во дворе,
Ненужный никому, и ни на что не годный,
Тоскующий с дождём по ласковой руке.
А снег ещё лежит, разбитый и колючий,
Сжимаясь в мрачный ком, весь в язвах талых пор,
И синий звон пока заляпан серой тучей
От краешка земли, до Воробьёвых Гор.
И всё-таки Апрель… - ветра уже теплее,
Несут с собой стрижи все запахи морей,
И акварель вот-вот прольётся на аллеи,
И скроет зелень трав печаль пустых полей.
Проснулись ручейки, но спит река как прежде,
Стеклянных одеял всё тоньше влажный край,
И лес ещё пока не облачён в одежды,
Которые ему сошьёт портняжка Май.
На окнах по-утру морозная прохлада
Пускай ещё не раз царапнет белизной –
Взмах крыльев мотылька рождает вдох торнадо…
Так и прилёт грачей взрывает мир ВЕСНОЙ!
Заметно день длинней, и пахнет наважденьем,
И, кажется – листва пробьётся, только тронь.
Слизнёт котлету пёс, и тявкнет с наслажденьем…
- Дай лапу мне, Апрель, и носом ткнись в ладонь.

Сказоч-Ник

Разлуку не так-то легко показать.

Разлука – когда ты бываешь с другими.
А я – не бываю. А я – в летаргии.
И тихо лежу, закрывая глаза…

Потом она всё же проходит. Потом.
Оставив ментоловый привкус мигрени,
десяток надтреснутых стихо-творений,
написанных, впрочем, совсем не о том.

Прошла. Я хрупка, как печенье-птифур…
Я всё ещё сплю, ты мне всё ещё снишься,
но можно расправить затёкшие мышцы
и высадить дверцу в лежащем шкафу,
при этом ударившись больно плечом,
проснуться и рыть вертикальную штольню,
чтоб выйти к утру из могилы на волю…

Разлука прошла, и мне всё нипочём.



Ника Невыразимова

Дети забыты , работа заботы....
Страшные сны , ожиданье субботы.
Ворохи мыслей ,воскресная кома,
Грустный думы про кто мы? и что мы?
И ,как обычно, вопрос без ответа,
Жизнь в темноте в ожидании света,
Не формирует ясности взгляда,
Т.е. не видно чего же нам надо.
Так вот на ощупь плывем батерфляем,
Реже находим, но чаще теряем.
Эта извечная сбитость баланса,
Служит причиной житейского транса.
Даже не транса нет нет...летаргии,
Мы позабыли кто мы такие....
Там за разумными сложными гранями,
Спрятался маленький и неизраненый.
С теплостью рук,ощущением вечности,
Той что приносится с детской беспечностью,
Тихим дыханьем , зрачков глубиной,
Тот кто всегда остается со мной ........



Краб

В один из холодных дней,
Когда угасают встречи,
Не встретив других огней,
Я в дом твой вошла под вечер.
Стучал о тарелку нож.
И кофе остыл в стакане.
И ты мне сказал, что ждешь,
Когда прилетит твой ангел.
Изменится каждый миг,
Все взгляды, движенья, звуки,
Узнаешь ты сразу лик,
И крылья его, и руки…
Сюжет для меня не нов.
Я слушала долго – долго
Про сотни твоих грехов,
Про сотни чужих осколков.
Что много вокруг вранья,
Что в мире мы все – скитальцы.
И молча смотрела я,
Как ты целовал мне пальцы…
На город спустилась тьма,
На стенах сплетались тени.
И скрыла твоя зима
Остатки моих сомнений…
Но крылья при свете дня,
Казались чуть-чуть другими.
И ты проводил меня,
Уже забывая имя.
И в чьем-то чужом окне
Я свой не узнала профиль.
А ты наливал себе
Десятую чашку кофе.

Слишком поздно. За сороковник.
Понимаете ли, полковник…
Понимаете. На листочке
Прибавляете нуль к нулю.
Как пустеет бутыль "Метаксы",
Выцветают на солнце факсы,
И смертельно бледнеет строчка
"Я по-прежнему Вас люблю".

Слишком пусто. Всё время мимо.
Это надо же – я любима!
Я ведь с Вами даже заочно
Не играю и не юлю.
Я люблю только джин и тоник.
Я ведь Вас не люблю, полковник.
Понимаете ли… – "Так точно!
Я по-прежнему Вас люблю".

Слишком подло. Но слишком скудно
Жить по совести, не паскудно.
Не бросайте меня, полковник!
Я прошу Вас, а не велю.
Дамы любят обычно сволочь –
Так что Бог Вам, полковник, в помощь!
Я готова поставить стольник…
– Я по-прежнему Вас люблю.
М. Тарасова

Мой Ангел сел на подоконник,
И пальцем чертит по стеклу,
И легких крыльев треугольник
Пугает белым темноту.
Ложатся нервные узоры
На подмороженный квадрат,
Мне с ним не в тягость разговоры,
Да губы сжатые молчат.
И я с расспросами не лезу,
Не хочет – пусть не говорит!
Лишь иней крошится по срезу,
И тихо под ногтем скрипит.
Шуршу намеренно газетой,
Роняет желтый свет торшер,
Пойти сходить за сигаретой,
Или за пивом, например?
Но остаюсь, сижу – зеваю,
Как будто я здесь ни при чем,
А сам в душе переживаю –
Мой Ангел чем-то огорчен!
Но не признАется - я знаю,
Туникой скрыта узость плеч,
Сижу и голову ломаю –
Чем мне помочь и как отвлечь?
Меня рука твоя водила,
Оберегала от потерь,
И сколько раз судьба хранила…
Так что же, Ангел мой, теперь?
Не распахнуться настежь крыльям?
Не прикоснется тень к плечу?
И руки скованы бессильем…
Но я другого не хочу!
Ты повернешь изящно шею,
В глазах печаль и глубина –
Прости меня… Я не сумею
Хранить тебя… Я влюблена…

Апрель состоится. Плачу за это любую цену.
Если не хватит, ты мне добавишь, правда?
Конечно, его не купишь в торговом центре,
но это – пустые подробности, мелочи, моя радость.
Пишутся новые книги, слагаются новые строки.
Постепенно пьяно-загульным становится воздух.
В небо взмывают Ясен Перец и Ясен Сокол.
Значит, все просто, любимый, все очень просто.
Воспитание чувств – мы все проходили по Цвейгу.
В любой дороге лучший путеводитель – Кафка.
У меня есть билет оранжево-желтого цвета,
спальный мешок, пара яблок для пущего кайфа.
Вверх по теченью плывет резиновый мячик –
дольше времени, хотя нам отпущен всего лишь час, и
порой, когда ты смеешься, чувствую, что расплачусь…
Все-таки, непостижимо-странная штука – счастье.

Катерина Молочникова

Я не знала, что так бывает -
Вдруг нечаянно совпадают
Люди, песни, гитара, ты...

Я не знала, что так возможно -
Покачнувшись неосторожно
Замереть на черте пустоты...

И, испуганно вздрогнув кожей,
В мир, до слёз на счастье похожий,
Улететь, позабыв про страх.

Я не знала (или забыла?),
Что могу быть таким красивым
Отраженьем в твоих глазах

Евгеньна

Остановиться, оглянуться,
Увидеть, вздрогнуть, прикоснуться
К руке небрежно, улыбнуться,
Сказать - привет! Ну как дела?

А ночью, плач в подушку пряча,
Подумать - Так или иначе,
Все слёзы ничего не значат,
Коль я так счастлива была

Пусть день, пусть час, одно мгновенье,
Откинув страхи и сомненья,
Поверив рук прикосновенью,
Рассудку приказав - Молчи!

Коль у меня достало силы
Самой отдать тебя, мой милый,
Солгать себе, что всё забыла,
И в речку выбросить ключи.

За ухо не кусишь,
Не дунешь в макушку...
Зачем тебе , милый,
Такая подружка?
Ни к сердцу прижать,
Ни поставить засос...
А всюду сует любопытный свой нос.
В душе - хулиганка,
А с виду училка,
Толстушка в ромашках,
Девчонка с картинки...
Живет - черти где!
Сколько? Сутки к ней ехать?
Хихикает громко
И любит конфеты.
И даже оттуда она успевает
Во сны приходить!
Черти что вытворяет!



Натали Тусель

Хочешь,
подарю тебе себя?
На минутку, на день, на неделю…
Только знай, что я себя дарить
никому надолго не умею.

Хочешь,
я себя тебе отдам?
Словно хлам ненужный с антресолей.
По своим непрожитым годам
рассыпаю килограммы соли.

Хочешь,
позабыв сигналы s.o.s.
Шутка ли, своя, ручная фея
Разбавляю запах папирос
ароматом розы и шалфея.

Хочешь?
Я рисую миражи
яркого, всегда чужого, Рая.
Нравится? Ну, что ж, тогда... Держи!
Я слова на ветер не бросаю.

Хочешь,
одарю тебя собой?
Отрицая узы Гименея.
Только помни - я себя дарить
никому
надолго
не умею.
Лола Ува

В месте встречи с тобой надо вешать табличку «ОПАСНО»
Там бушует прибой, и слепЯт фотовспышкою грозы.
И как будто в тумане там все так неявно, неясно…
Не помогут стихи, ты пронизан страницами прозы.

Там луна в отраженье воды так далеко, так близко
И за нею охотятся странные, страшные звери.
Ничего не боюсь, только сердце опять в зоне риска
А спасения нет и не будет. Все заперты двери.
Лола Ува

Как долго я тебя ждала,
чужой прохожий,
сложив устало два крыла,
на горб похожих,
не отражаясь в зеркалах
твоих, и всуе
не оставляя на губах
ни поцелуи,
ни отголоски тихих слов:
где губы эти?!
Но есть безумие стихов
на белом свете...
И я зажгу в окошке свет,
живой и тёплый...
Пускай снаружи вьётся снег
и бьётся в стёкла,
но убеждается метель:
сильней и чище
не тот, кто дверь сорвёт с петель,-
кто ключ отыщет...
Да, этот путь похож на ад
(бывают проще!):
идти в потёмках - наугад,
почти наощупь,
не ожидая от пути
земного толка,
с одним желанием : дойти,
найти - и только!
Лишь прикоснуться - не отнять
(не без горчинки?).
И крылья выпростать, как прядь
из-под косынки...
Мой дом построен на любви
и глупой вере...
Здесь даже тапочки - ТВОИ -
стоят у двери,
здесь в каждой мелочи - душа
твоя незримо...
Всё происходит - неспеша,
неотвратимо.
И в мой отшельничий ковчег,
в моё ненастье
вдруг постучится Человек
с ключом от Счастья...

Миг,
и сказка становится былью
Верность,
верно,
такой пустяк.
Только,
знаешь,
отламывать крылья так больно(!)
и страшно так.
Тому,
кто болеет небом
Так трудно ходить по земле.
Перья с плеч пусть осыпались снегом...
Всё же буду летать(!)
на метле.
Свободно
красиво
и ловко
Не важно,
что сердце разбито
И эхо мне вслед:
"Чертовка!"
Да.Миг,
и сказка становится былью
Верность,
верно,
такой пустяк.
Только,
знаешь,
отламывать крылья так больно(!)
и страшно так.
Тому,
кто болеет небом
Так трудно ходить по земле.
Перья с плеч пусть осыпались снегом...
Всё же буду летать(!)
на метле.
Свободно
красиво
и ловко
Не важно,
что сердце разбито
И эхо мне вслед:
"Чертовка!"
Да.
Я, как ангел,
уже убита.
Я, как ангел,
уже убита.