Я устал от твоего молчания,
Я замерз под дверью безответности,
Долго пивший яд очарования,
Ставший лишним в свите твоей Светлости.
Затянулось горькое лечение,
Долго плыли звёзды по окружности,
Я искал в них алгоритм прощения,
А открыл лишь формулу ненужности.
И зачем я выдумал случайности,
Без которых счастье не слагается?
В плоском мире лунной зазеркальности
Всё, что отразилось – искажается.
Всё, что напридумано – не сбудется,
Ведь нельзя к высокому – из жалости,
Значит, не сойдётся и не слюбится
Без любви ответной – сущей малости…
Хочешь – наслаждайся одиночеством,
А не можешь – жги любовь упрёками.
Что поделать, даже Их Высочествам
Быть, порой, приходится жестокими.
Что бы ни случилось – всё прощаемо,
Тот, кто любит, сам в плену у слабости,
Все обиды – разве что нечаянно…
Глупости нелепые – от радости…
Всё проходит, превращаясь в прошлое,
Позвала разлуку - и исполнилось,
Лишь бы никогда тебе, хорошая,
Ничего о нас с тобой не вспомнилось.
Тихо-то как… тихо…
Что-то душа замолчала…
Или хватило ей лиха
Не начинать всё сначала?
Крылышки – белые тряпки,
Сморщились за спиною,
Я уже без оглядки
Не побегу за тобою.
Память – шальная пуля…
Хоть бы разочек мимо,
А впрочем, давай с июля
Считать, что ты нелюбима.
Сверим часы с нулями,
Полночь и, правда, волчья…
Хочешь – пожми плечами,
Хочешь – простимся молча.
В общем-то, мы в расчёте –
Осень согрела души,
Жалко, на самом взлёте
Мы не спаслись от стужи.
Дальше у всех похоже –
Трещинка… лёд… разлука.
Взгляд - холодней и строже,
Память – святая мука.
Есть у болезни сроки -
Вечность больничный длится,
Любящие жестоки,
Если должны проститься.
Вместо палаты – келья,
Сам ведь закрылся сдуру…
Днём рвал из крыльев перья,
Ночью жёг волчью шкуру…
Вышел пустой и серый,
Допьяна ливнем напился.
Лето… июль… день первый…
Не веришь? ...а я простился.


Возвращаюсь с работы, устало снимаю костюм –
И часа полтора я один на один сам с собою,
Где там птичка моя, мой дружочек вещун – Гамаюн?
Урони своё пёрышко первой случайной строкою…
Принеси свои тайны, которых постичь не дано,
Мне неведом язык, на котором озвучены руны,
Но вопьётся в стихи предсказаний перо всё равно,
И тогда зазвенят нити строчек как тонкие струны.
Будет призрачным свет, будет смазано всё за окном,
И придет тишина, открывая мне дверь озаренья,
Я войду в этот мир, в эту грань между явью и сном,
Где давно меня ждут мои новые стихотворенья.
Вот теперь я – творец, вот теперь я – основа основ,
И сомненья смешны – в чём же смысл пребыванья земного?
Имя Сказочник мне, я хранитель сюжетов и слов,
Тех, что призваны мир защищать от слепого и злого.
Я пишу в этих сказках, что любви ничего нет важней,
Будет Солнце всходить бесконечно, где люди любимы,
Сохранившим любовь небо - ласковее и светлей,
И пронзительней вёсны, и теплей белоснежные зимы.
В этих сказках наивных один непонятный секрет –
Всё, что пишется в них, неизменно случается где-то,
Только жаль, что тебе всё равно до меня дела нет -
Не сбываются сказки о нас с тобой из-за запрета.
А когда моя птичка улетит в свой заоблачный рай,
И уйдет тишина, вечер, выкрасив в серую краску,
Я зажгу в кухне свет, и несладкий налью себе чай,
Вспоминая тебя - мою самую грустную сказку…


Юрий Егоров