По разному можно оценивать жизнь человеческую. У каждого свое видение, свои взгляды на поступки. Но все мы особенно любим оценивать чью-то жизнь уже после смерти человека. И начинаем ковырять-выковыривать. Из пальца порой высасывать. 

              От многих людей российских, особенно военных, сейчас зачастую приходится слышать нелицеприятные вещи и о генерале Лебеде. Александре Ивановиче. Ему и Хасавюрт вспоминают, и "дружбу" его с Ельциным и Березовским в конце 90-х...

              А мне абсолютно наплевать, кто и что говорит об этом человеке. Знаю одно - если б не Лебедь тогда в 92-м, возможно, и меня бы уже не было. Многие говорят - а что Лебедь? Он ведь всего лишь генералом был, исполнителем. Что ему приказали, то и делал. Так да не так. Бывший до Лебедя командующий 14-ой армией генерал Неткачев принял позицию нейтралитета. Знаете, есть такие люди - они всегда  с краю, живут себе лишь бы не высовываться. А еще говорят "бойтесь равнодушных, именно с их молчаливого согласия...." Ну и так далее. Да, Неткачев и оказался именно тем равнодушным человеком, благодаря которому Молдова окончательно уверовала в своей правоте и полезла к нам с пушками и танками. 

             Я, как и многие тогда, с ребенком в коляске ходила к штабу 14-ой армии. Просили, умоляли Неткачева помочь отбить опоновцев, спасти Бендеры и всех нас. "Не хочешь помогать, хоть оружие дай" - кричали мы ему тогда.   Чучело его  даже жгли. Все тщетно. Засел в своем штабе и носа не показывал.   А еще приказал заминировать подходы к складам с боеприпасами. На всякий случай.

            Я вот думаю, что это совсем не чудо было, что Неткачева тогда сняли и назначили на его место Лебедя. Неткачев со своим нейтралитетом до того вывел из себя своих же офицеров, у которых в Приднестровье жили семьи с детьми, что они стали имитировать и открыто саботировать его приказы. И открыто выступали в нашу защиту, самостоятельно принимая решения о помощи приднестровцам. Наконец-то шокирующие новости о 14-ой армии, которая оказалась в такой сложной ситуации в Приднестровье, дошли и до Москвы. Уж не знаю, кто там окончательно прозрел (Грачев, наверное), но отправили в конце июня с проверкой в 14-ую армию Лебедя. 

           А тут....Ситуацией Неткачев не владел, мямлил что-то по обыкновению. Вскрылся факт каких-то его тайных телефонных переговоров  с той стороной. А когда 26-го июня молдавская сторона нанесла бомбовый удар на доставшихся им от Союза при дележке МИГах (!?) по селу Парканы, тут уж Лебедь не выдержал. Обо всем доложил в Москву, после чего его и назначили командующим 14-ой армией. 

         Это одна из пресс-конференций для журналистов, которую давал Лебедь в то время. Где-то в середине её он говорит, что совершаются в Приднестровье со стороны Молдовы такие зверства, что и эссесовцам они не снились. 

         Спасибо тебе, Александр Иванович,  за то, что мы живы. 

                                  Поначалу дядька еще мог звонить из осажденных Бендер. Тогда ведь мобильных телефонов еще не было. Вот и караулили мы его звонки. Дома постоянно кто-то находился, чтобы не пропустить такой долгожданный звонок оттуда.

              …. Дядька с теткой жили  почти у самой окраины города в большом своем крепком доме. Пожилые люди. Беседка, виноград, солнце через край. Живи и радуйся. А еще хорошо помню огромный орех во дворе, под которым стоял добротный стол, где на всевозможные летние посиделки собиралась большая семья. Рядом цветы на клумбах, теткина услада. Хорошо было….

                  Читать далее  

У нас сейчас проходит неделя памяти. О том, что случилось тогда. 19 июня 1992 года. Памяти.....А ведь ничего и не забывается.

                                                Женщины на войне…Конечно, еще в детстве я что-то слышала о них. О санитарках, выносящих с поля боя, о летчицах Великой отечественной, о женщинах-разведчицах и женщинах-труженицах тыла.

                  Конечно, мужчины воюют в большем количестве. Да, они, собственно, и войны развязывают. И это все ложь, придуманная мужчинами в свое оправдание, что войны они, дескать, развязывают ради женщин и во имя женщин. Вы знаете, мне такое “во имя” и “ради” не надо. Обойдусь как-то. Как и любая. Все у мужчин ради денег и власти. И женщины тут совсем ни при чем.

                   Не думала я, что придется столкнуться и в жизни с таким понятием, как женщина на войне. Кем мы были тогда, на войне? На рельсах под палящим солнцем сидели в знак протеста против ареста наших депутатов,  в армию российскую ходили просить, умолять оружие дать, когда уже первые жертвы с нашей стороны были, а мы с голыми руками и обрезками труб. Против автоматов и пушек. Готовили еду на передовую, собирали перевязочные материалы и продукты, организовывали большие стирки. Просто детей своих малолетних растили. И молились за своих мужей. Чтоб вернулись.

                                                   Оружие для меня это  больно и страшно.  Его изначально придумывали, чтобы убивать. Как еще можно сказать? Оно всегда несет в себе смерть. Даже когда ты этим оружием защищаешься, оно все равно несет в себе смерть. Иначе никак. Либо ты, либо тебя. Потому как война.

                  Оружие никогда не исчезает навсегда. Даже добре припрятанное оно обязательно когда-нибудь вылезет наружу. Потому как не может не убить. Работа у него такая. У оружия.   И Чехов прав – «если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит».  У нас оно до сих пор стреляет. То оружие, принесенное с войны и припрятанное на черный день. Кто-то приносил автомат, кто-то даже гранатомет. В основном, конечно, таскали гранаты, потому как маленькие и спрятать легче. У кого-то даже на огороде был найден закопанный на всякий случай пулемет. Патроны там, взрывчатка…  Почему мужики наши несли с войны оружие и закапывали у себя на огородах? А потому что уже никому не верили. Не верили, что опять не придется воевать. А стало быть, надо быть вооруженным. И плевать им было на призывы после войны сдать всё оружие.

                                       Конфликт потихоньку тлел, всё никак не решаясь разгореться по полной. Но 1 марта попали под обстрел и погибли наши милиционеры, которые ехали по ложному вызову. После этого все и покатилось, как снежный ком, как лавина, сметающая все на своем пути.  До этого уже были и перестрелки и провокации, но все как-то еще надеялись, что всё закончится, не начавшись. 1 марта мы эту надежду потеряли. А к середине месяца уже ввели чрезвычайное положение, т.к. на нашей территории появились террористические группы с той стороны, у которых была только одна задача – убить, посеять панику.

            … А весна 92-го выдалась очень ранней, дождливой и теплой.  Заморозков не было. Впрочем, и солнца особо тоже не было. Всё дожди, дожди, дожди.

            Каково это сидеть в окопе, когда идет дождь?  Когда от воды, льющейся с неба и хлюпающей под ногами никуда не спрятаться? А надо сидеть и смотреть. Туда, на ту сторону, где враги. И ждать. А война уже потихоньку набирала темп.  Она как-то незаметно, но настойчиво лезла в нашу жизнь, полную тревог и нехороших предчувствий.