Эксперименту Милгрема и игре "Сильм-Экстрим" посвящается

Долго, очень долго он был здесь один. И терпел пытки один. О, сколь счастливы были те времена! Хотя тогда он и не подозревал о своем счастье и проклинал тот день и час, когда согласился на коварное предложение Моргота. Какую горькую цену заплатил он за собственную глупость и как жалки были его усилия предотвратить возможный обман! Это лишь привело к новым жертвам, погибло не сто эльдар, а триста. А потом... Потом были долгие годы унижений и мучений. Чего хотел добиться Моргот? Это оставалось загадкой. Враг ни о чем не спрашивал, ничего не пытался узнать. Кажется, ему просто доставляло удовольствие смотреть на муки своей жертвы. Но потом наступил поистине горший из дней. Однажды его снова приволокли в главный тронный зал Темного Владыки, где он побывал один раз в самом начале своего плена. Моргот гнусно улыбнулся и сказал:

- Ты еще не соскучился у меня в гостях, сын Фэанаро? Я со своей стороны приложил все усилия, чтобы пребывание в моей крепости не показалось тебе однообразным и надеюсь, что ты должным образом оценил мои старания. Одного лишь я не мог дать тебе - общества твоих родичей. Увы, до недавнего времени они не желали почтить меня своим присутствием, и даже радость от встречи с тобой не могла пересилить их нежелания. И лишь недавно кое-кто пришел сюда...

Сердце бешено заколотилось в груди Маэдроса. Кто, кто? Раз Моргот говорит о родичах - значит, это один из братьев. Зачем, зачем он пришел сюда, на пытки и смерть? Маэдрос уже давно смирился с ожидавшей его участью - без сомнения, когда-нибудь он наскучит Морготу и тот прикажет его убить - но думать о том, что еще кто-то умрет из-за него было воистину невыносимо. Моргот тем временем продолжал:

- Пригласите же нашего дорогого гостя сюда, пусть увидит того, к кому стремился.

Двери в зал распахнулись и стража ввела связанного пленника. Маэдрос не мог поверить глазам своим - Финдэкано! Но ... как он очутился здесь? Хэлькараксэ непроходим... Народ Нолофинвэ построил корабли? Валар явили свою милость? Моргот снова заговорил:

- Сей достойный эльф зачем-то искал вход в мою крепость. Мои слуги удовлетворили его желание, впрочем о цели своего посещения он не сказал. Подозреваю, что он пришел увидеться с тобой, сын Фэанаро, ведь в Валиноре вы, кажется, были друзьями? А может быть, это посланец от твоих братьев с ответом на мое предложение? Отвечай!

- Нет, Моринготто. Сыновья Фэанаро ничего не просили передать тебе, и насколько я знаю, они не собираются выполнять твои условия. Я же пришел лишь от своего имени.

- Дальше можешь не продолжать, дай угадаю. Ты хотел спасти друга, верно? Это тебе не удалось, хотя в любом случае, ты скрасишь его скуку, кою он, кажется, стал испытывать последнее время... Что это там?

Один из орков приблизился к трону и, упав на колени, подал Морготу меч и заплечный мешок, видимо, отобранные у Фингона. Моргот осмотрел меч, потом отдал его одному из орков со словами: "В оружейную". Затем открыл сумку и вытащил оттуда ... небольшую арфу. Громовой хохот сотряс подземный зал.

- Арфа! Зачем ты взял с собой арфу, сын Нолофинвэ? Ты собирался очаровать меня песней? Я достаточно наслушался ваших песен в Валиноре, и они не интересуют меня. Вот разве что ты был бы прекрасной девой... Но ты не дева, и слушать твои песни я не буду. А мои орки не слишком музыкальны. Сжечь!

И он бросил арфу на пол. Один из орков подобрал ее и немедленно швырнул в один из огромных костров, горевших в зале. Маэдрос увидел как его друг опустил голову.

После этого начался кошмар. Их держали в разных камерах, лишь в пыточную водили вместе, о, всегда вместе! И пока один корчился под кнутом или каленым железом, второй смотрел. Закрывать глаза или отворачиваться не дозволялось - за это расплачивался тот, кого пытали. Потом они менялись местами. Сначала Фингон пытался не кричать, чтобы не доставлять этим дополнительных мучений другу, но вскоре боль пересилила решимость. Маэдрос уже давно не пытался сдерживаться, это было возможно сначала, когда у него было больше сил, но не теперь...

Воистину жестокость Моргота была изобретательна...

Руки скованы за спиной. От наручников цепь идет, наверх, к колесу, а оттуда спускается к наручникам Фингона. Цепь коротка, опустить руки вниз - невозможно. Вернее, возможно, если... Если сесть и закрепить цепь за крюк внизу. Но тогда... Тогда другой повиснет на вывернутых за спиной руках. Страшная боль... Маэдрос помнил, как его вздергивали в пыточной таким же образом - тогда ему было хорошо, тогда он был один. Бесконечный кошмар. Своя боль или боль друга. Маэдрос не знал, что для него страшнее. А теперь Моргот придумал еще и это. Маэдрос вспомнил, что произошло час назад. Их привели сюда и приковали к этому устройству. Несколько орков заставили Маэдроса опуститься вниз, а Фингон повис на руках. Затем то же проделали и с Фингоном. И Моргот сказал:

- Думаю, вы поняли, как это работает. Один из вас должен сидеть, а другой - висеть Если я приду завтра, а вы останетесь в таком же положении, как сейчас - я прикажу ослепить одного из вас. Если же выполните мое условие - один из вас провисит так несколько часов и все. Решайте.

И с усмешкой продолжил:

- Посмотрим, кто из вас благороднее и сможет уговорить другого! Я бы пожалуй, поставил на Финдэкано - он ведь пошел за тобой в Ангамандо, правда, Майтимо? Пошел, не испугался, а ты? Ты даже не возразил отцу, когда он сжигал корабли! Не говоря уже о том, чтобы вернуться за другом! Или Валинор страшнее Ангамандо?

И Моринготто захохотал над собственной шуткой. Стоявшие вокруг орки вторили своему господину.

И вот целый час они стоят здесь, не решаясь сказать друг другу ни слова.

Ослепит... Маэдрос, кажется, с радостью принял бы это увечье, чтобы больше не видеть мучений друга. Но если ослепят не его, а Фингона? Тогда он опять будет смотреть, да еще и примет на себя вину за его слепоту. Нет, это не выход. Согласиться на условие?

- Майтимо... Майтимо, это должен быть я. Уступи.

- Что, Моринготто был прав? Я буду отдыхать, а ты - мучиться?

- Ты не знаешь... Нам обязательно надо отсюда выбраться.

- Ни о чем я так не мечтаю, как выйти отсюда - хотя бы бесплотным духом! Но Моринготто осторожен, он не позволит мне умереть, пока сам того не пожелает. А он не желает, о нет! Как же он откажется от любимой игрушки!

- Дело не только в том, чтобы просто спасти свою жизнь. Только ради этого я не стал бы просить тебя уступить Моринготто.

- А в чем дело? Я до сих пор так и не знаю, как вы сюда добрались. Что-то случилось по дороге?

- По Хэлькараксэ можно было пройти. И мы прошли, - голос Фингона дрогнул. - Но это стоило нам многих жертв.

- Я не хотел, чтобы корабли сжигали... Это моя, моя вина тоже! Моринготто был прав, я не решился ничего возразить отцу, не смог ничего сделать! И здесь я расплачиваюсь и за это преступление... Погиб ли кто-то из рода Финвэ?

- Лишь Эленвэ, жена Турукано, все остальные живы. Майтимо, я говорю это сейчас не для того, чтобы бросить тебе упрек. Я тоже убивал родичей тогда, в Альквалондэ. Я запятнан не меньше, чем ты. Но не место и не время сейчас считать, кто больше виноват и кто меньше. А дело в том, что родичи погибших винят во всем Фэанаро и вас. Мой отец тоже так думает. Когда мы пришли, твои братья передвинули лагерь на южный берег. Но многие из нас горели местью, мой отец и мой брат тоже... И я боялся, что разразится битва. А потом я узнал, что ты здесь, в плену. Все считали, что ты уже погиб, один я еще надеялся на что-то... И эта надежда оправдалась... Фингон горько усмехнулся. - Хотя бы эта. И не мог я спокойно думать о том, что ты находишься во власти Врага. К тому же, я надеялся, что если мы вернемся вместе, то вражда прекратится. Поэтому нам надо обязательно выйти отсюда, иначе погибнем не только мы. А если Моринготто искалечит кого-то из нас, это будет невозможным.

- Теперь понимаю. Но что помешает ему не сдержать своего слова?

- Он обязательно захочет продолжить игру. А для этого необходимо, чтобы мы ему верили.

- Но для чего ему эта игра? Чего он хочет добиться?

- Не знаю. Но зато мы получим еще время - а вдруг что-то произойдет и мы сможем выйти отсюда?

- Но почему именно я должен уступить?

- Ты уже долго здесь, у тебя слишком мало сил. И если я могу избавить тебя хотя бы от одной муки - я избавлю.

- Финдэкано...

- Нет. Я.

По голосу друга Маэдрос понял, что тот твердо решил принять пытку на себя. Значит, должен уступить он.

- Хорошо, Финдэкано. Я уступлю.

И он принялся тянуть цепь на себя. Было очень тяжело и неудобно, но постепенно ему удалось сделать так, что тело Финдэкано поднялось в воздух. Затем Маэдрос накинул звено цепи на крюк. Послышался щелчок и крюк превратился в кольцо. Теперь снять ее было невозможно. Понятно, Моргот давал возможность только на одно решение, и передумать было нельзя. Маэдросу оставалось только сесть и попытаться не думать больше ни о чем. Но это ему не удалось. Он вспомнил, что сам чувствовал при такой пытке. Тело казалось неимоверно тяжелым, а плечи превращались в сгустки огненной боли. И он своими руками обрек Фингона на это... По лицу Маэдроса текли слезы.

Два дня их не трогали - то ли давали отдохнуть, то ли Моргот замышлял новую пакость. А впрочем, это Маэдроса не слишком интересовало - чем меньше их трогают, тем лучше. Маэдрос был уверен, что и с Фингоном ничего не делают - по отдельности они не представляли такого интереса. И как это Фингон рассчитывал отсюда выбраться? Напасть на стражей? Да они тут ходят по десятку зараз, при том что пленники постоянно закованы в цепи. Уж не говоря о том, что путь наверх им неизвестен и о том, что везде снуют толпы орков и других тварей. На что он вообще рассчитывает? Cтоит ли поддаваться непонятной игре Моргота, если нет никакой надежды на выход? Или он надеется, что их освободят извне? Да уж, судя по тому, что он рассказал, на это рассчитывать особенно не стоит. Хэлькараксэ... Маэдрос вспомнил его начало - туда они ходили когда-то с отцом. Огромные ледяные глыбы, полыньи, мороз, снег и ничего живого... Неудивительно, что среди народа Нолофинвэ были жертвы и еще менее удивительно, что они винили во всем Первый Дом. Он бы тоже винил на их месте. А Фингон еще его спасать пошел! Воистину, он один из благороднейших нолдор... А он сам - предатель и глупец, которому надо было дать сгнить здесь!

У Маэдроса стало так погано на душе от этих мыслей, что он даже обрадовался, когда на третий день за ним пришли. Пусть лучше боль, уже ставшая привычной, чем такие думы! Впрочем... Если Моргот не удумает чего-нибудь новенького...

Его опасения сбылись. Когда его привели в пыточную, знакомую уже до последнего закоулка ("дом родной" - усмехнулся про себя Маэдрос, пытаясь так перебить привычный цепкий ужас перед болью), Фингон уже был там, подвешенный на цепях. А вот с рук Маэдроса цепи зачем-то сняли, хотя орки крепко держали его за руки.

- Сын Фэанаро, я решил несколько разнообразить твое обычное времяпрепровождение, и предложить тебе выбор, - раздался сбоку ненавистный голос. Ну, конечно, Враг был тут как тут - он не мог пропустить любимое зрелище. Моргот продолжал:

- Тебе предоставляется выбор: или ты сам наносишь своему другу три удара вот этой плетью - к Маэдросу приблизился орк с небольшой плеткой и вложил ее в руку Маэдроса. - Или вот этот орк наносит ему сто ударов. - И Враг указал на ухмыляющегося орка с длинным кнутом в руках. - Выбирай.

Маэдрос молча рванулся из державших его рук, ударил кулаком в лицо одного орка, толкнул другого - но тут же оказался на полу, прижатый десятком когтистых лап.

- Еще одна такая попытка - и расплатится твой друг.

Маэдроса снова поставили на ноги, вложили в руки плеть.

- Что скажешь? Да или нет? Я не говорю даже, какой силы должны быть удары- лишь бы их вообще можно было так назвать.

Бить Фингона самому? Превратиться в палача? Нет, ни за что!

- Нет.

- Ты хорошо подумал?

- Нет.

- Ну что же... Начинайте.

На Маэдроса вновь надели цепи и отвели к обычному месту. Он стоял и смотрел, как спина Фингона превращается в кровавое месиво и слышал крики друга... Но к чувству сострадания и злости на Моргота прибавилось еще и чувство вины. "Опять он страдает из-за меня... Все, что я ни решу - все неправильно! Что делать?" Отчаяние захлестнуло Маэдроса с головой...В этот раз пытали только Фингона.

В следующий раз все повторилось. То же предложение, тот же вопрос, вкрадчивый голос: "Подумай - всего три удара... Он почти не будет страдать, а в случае отказа - ты будешь виноват в его муке". Но Маэдрос опять отказался.

А в третий раз он согласился.

Потом было пять ударов.

Иглы...

Раскаленное железо...

***

Блестящая зеркальная поверхность... И глухой шепот: "Смотри! Смотри же..."

Два воинства эльдар друг против друга. Синие и серебряные знамена напротив черных и красных. Вот из рядов сине-серебряного войска бросились вперед несколько эльдар, за ними - другие... Снова родичи убивают друг друга, знакомые лица искажены яростью и злобой. Одна из фигур отличается особенно высоким ростом: Турукано! Он рубится с Карнистиром, сначала никто не берет верх, потом Турукано начинает теснить сына Фэанаро, тот падает под его ударами и беспощадная сталь пронзает его горло. Но недолго радуется победитель - сзади к нему подбегают две фигуры, из-под шлемов которых виднеются рыжие пряди, почти одновременно взмахивают мечами - и убитый сын Нолофинвэ падает на тело своего противника. Битва продолжается. Вскоре сине-серебряные знамена начинают теснить черно-красные, ряды сынов Фэанаро смяты, воины бегут...

- Нет, не-е-ет! - беспомощный крик мечется по огромной пещере, эхо замирает вдали...

Снова зеркало, снова ненавистный, ставший неузнаваемым голос, снова искаженное злобной радостью лицо слуги Моргота...

Еще одна битва - на этот раз эльдар под черно-красными знаменами бьются с орками и тварями Моринготто. Одна из них - доселе невиданное огромное чудовище, выдыхающее огонь. Стрелы и мечи беспомощно отскакивают от толстой шкуры, огонь пожирает воинов-нолдор... Вот предводитель воинов Моринготто умело окружает воинство сыновей Фэанаро, победные вопли орков: "Майгул!". Горстка оставшихся в живых бежит прочь, на юг...

И вновь - сражение, на этот раз в знакомых местах. Огромное озеро покраснело от крови, орки верхом на свирепых волках размахивают кривыми саблями, окружая уцелевших... Но они не одни здесь! Вот высокая темная фигура в железном венце с тремя сияющими самоцветами... В руках у нее - огромный молот и черный щит без герба. Навстречу ей выходит высокий воин в серебристой кольчуге и белом шлеме. В руках его - сияющий меч и синий щит с хрустальной звездой. Яростно сражаются противники, но силы неравны. Пока серебристому воину удается уходить от огромного молота, от ударов которого в земле появляются глубокие ямы, но он явно устает. Вот движения его становятся медленнее, вот щит его задет ударом молота и он падает на колени. Поднимается, наносит черной фигуре удар, от которого брызгает черная кровь! Но все напрасно. Еще дважды ему удается подняться с колен, но потом он оступается, падает навзничь... Огромная нога наступает на грудь эльфа, дробя его кости. Черный воин поднимает изломанное тело и бросает его волкам. Волки дерутся, оспаривая друг у друга добычу...

Крепость посреди реки. На берегу - черное войско. Одна за другой захлебываются его атаки. Но что это? Эльфы бегут из крепости, падают на колени, ложатся бессильно на траву, лица их искажены страхом. Три золотоволосых воина пытаются остановить их, заставить сражаться - тщетно! Орки окружают сыновей Арафинвэ и вскоре все трое падают под ударами их мечей. Но еще не все командиры крепости мертвы! Вот вперед вырывается Финдарато, прорубая себе дорогу к предводителю черного войска. Черный майя не собирается сражаться мечом, его сила - в чарах. Он заводит магическую песнь, сын Арафинвэ отвечает ему тем же... Но силы противников не равны, к тому же падший майя заводит песнь о Битве в Альквалондэ, а потом - о битве у Митрим. Финдарато падает навзничь. Майя властным жестом посылает одного из волколаков к его телу...

Пленник в пещере глухо рыдает.

***

Маглор смотрел на Сильмарили. Вот они, все три Камня Фэанора, такие близкие, но такие недосягаемые! Он видел их... но достать их было труднее, чем если бы они оказались на небесах или в морской пучине. Ибо его с четырьмя братьями приволокли в подземный зал Ангбанда как пленников и сейчас они стояли перед троном Моргота, Темного Владыки, который разглядывал их с нескрываемым злорадством.

Все пошло не так с того самого момента, как Маэдрос согласился на переговоры с Врагом. Поражение следовало за поражением, у Моргота появился новый слуга - умелый воин и командир, которого орки называли "Майгул" и не прошло нескольких лет, как сыновей Фэанора обложили как волков, и в конце концов, загнали в ловушку. Моргот не пожалел усилий, чтобы взять их живыми, и ему это удалось. Что же, триумф его был полным... Все потомки рода Финвэ, кроме них самих и Артанис, укрывшейся в Дориате, были мертвы. Все королевства эльдар, кроме Дориата, были разрушены. Впрочем, если сам Моргот выступит на Дориат - то его не удержит Завеса, а значит, Скрытое Королевство тоже ждет гибель. Во всяком случае, для них самих уже скоро все закончится.

Наконец, Темному Владыке, наскучило молчаливое созерцание, и он заговорил:

- Ну что же, сыновья неистового Фэанора, вот те Камни, которые вы поклялись добыть! Они так близко, ну же, подойдите, возьмите их! Я не шучу. Эй, стража подведите их поближе!

Братьев подвели к самому трону. Моргот снял венец.

- Ну же, Маглор, дотронься до одного из них! И если ты не отдернешь руку, клянусь, я отдам тебе Камень!

Маглор не верил своим ушам. Обман? Новая насмешка Врага? Но почему бы не попытаться? Даже если Моргот нарушит обещание, он сам ничего не потеряет. Он протянул руку и дотронулся до одного из Сильмарилей... Сияние Камня пронзило плоть и рука Маглора засветилась. Но что это? Камень начал нагреваться, сначала он был просто теплым, потом - горячим, и наконец, обжигающим. Маглор долго терпел боль, пытаясь выполнить условие, но, в конце концов, с криком отдернул руку. На ладони темнел ожог.

- Вот и все, сын Фэанора, ты стал таким же, как и я. Меченым, - и Темный Владыка открыл свою огромную ладонь, на которой тоже был черный ожог. - Вы вполне достойны стать моими слугами, как и... Впрочем, сами увидите. Эй, Майгул, отведи их вниз, к нашему гостю.

Тот самый загадочный полководец Моргота склонился перед ним и обернулся к пленникам. Но лица его они разглядеть не смогли, ибо оно было закрыто глухим шлемом. Фигура же его походила на орочью - согнутая спина, длинные руки, почти достающие до колен - но ростом он был намного выше любого орка, которого Маглору доводилось видеть.

Пока их вели вниз по подземным переходам, Маглор пытался понять: почему Камень обжег его? Он не был ни слугою зла, ни смертным... Но было еще третье условие. Нечистые руки. А разве они остались чисты? Убийство Родичей в Альквалондэ, сожжение кораблей, наконец, та битва у Митрима... Все они теперь были убийцами родичей. И если до этого у них была хотя бы призрачная надежда выполнить Клятву, теперь она растаяла как дым. Все было напрасно.

Наконец, их привели в какую-то огромную пещеру. Высокие своды терялись где-то во тьме, с потолка глухо капала вода.

- Смотрите! - один из близнецов указывал рукой на что-то сбоку от Маглора. Маглор повернулся туда и увидел эльфа на стене пещеры. Подвешенного за правую руку. Мертвого? Но нет, услышав голоса пленник зашевелился, поднял лицо, до этого скрытое спутанными полуседыми-получерными волосами...

- Финдэкано... - прошептал Маглор. - Значит, правду говорили, что...

- Что он отправился один в Ангбанд спасать друга, - продолжил глухой голос Маэгула из-под шлема. - Да, это правда. Но ему это не удалось. Что же, теперь вы знаете, что с ним произошло. Жаль, что нам так и не удалось убедить всех, что это вы его убили - впрочем, теперь уже все равно, вы больше не представляете угрозы для господина нашего Мелькора, Повелителя Арды, и нет больше нужды изобретать ложь, чтобы разъединить вас.

- Что с ним будет?

-Будет висеть здесь, пока не умрет. Он уже послужил Темному Владыке, как сумел. Теперь ваша очередь.

- Никогда!

- Никогда? Многие так говорили. Одни - мертвы, другие служат Повелителю Арды. Но это позже. А сейчас вы должны узнать еще кое-что...

И слуга Моргота снял с головы шлем. Маглор и его братья в ужасе и изумлении смотрели на него, ибо несмотря на искаженные черты лица, орочьи клыки и глаза, превратившиеся в узкие щели, в нем еще можно было узнать Маэдроса Высокого, старшего сына Фэанора.