Тогда, просила Ал-Митра:
— Расскажи нам о любви-
И он поднял голову и посмотрел на людей, и молчание снизошло на них. И громким голосом он произнес:
— Когда любовь поманит вас — следуйте за ней.
Хотя пути ее тяжелы и круты.
И когда ее крылья обнимут вас — не сопротив¬ляйтесь ей.
Хотя меч, спрятанный в ее оперении, может пронзить вас.
И когда она говорит с вами — верьте ей.
Хотя ее голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады.
Потому что хоть любовь и надевает корону на вашу голову, но она и распинает вас на кресте. Ведь она не только для вашего роста, но и для подрезания веток, чтобы придать форму вашему дереву.
Ведь она не только поднимается до самого высо¬кого в вас и ласкает нежные ветви, что дрожат на солнце, но и опускается до самых ваших корней и их сотрясает в объятиях с землей.
Как листья кукурузного початка обнимают початок — она прижимает вас к себе.
И как бьют початок, так и она бьет вас, делая свободным от одежд, оставляя лишь зерна.
И как зерна, она просеивает вас, освобождая от шелухи.
И как чистые зерна початка, она толчет вас до белой муки.
И как муку с водой она месит вас, превращая в мягкое тесто.
И тогда только ставит вас в свой священный огонь, чтобы вы могли стать священным хлебом на священном пиршестве Бога.
Все это сделает с вами любовь, чтобы вы могли узнать секреты своего сердца и в этом знании стать частицей самого сердца Господа.
Но, только испугавшись, вы будете искать лишь спокойствия любви и наслаждений любви.
Тогда лучше для вас сразу закрыть свою наготу и уйти с молотильного тока любви.
Уйти в мир безвременья, где вы будете смеяться, но не всем своим смехом, и плакать, но не всеми своими слезами.
Любовь не дает ничего, кроме самой себя, и не берет ничего, кроме самой себя.
Поэтому любовь не обладает ничем, но и ею нельзя обладать.
Ведь любви достаточно только любви.
Когда вы любите, вы не должны говорить «Бог находится в моем сердце», а скорее «я нахожусь в сердце Бога».
И не думайте, что вы можете направлять любовь в ее течении, потому что любовь, если она найдет вас достойным, сама направит вас.
У любви есть одно лишь намерение — осуществить себя.
Поэтому, если вы любите, пусть у вашей любви будет такое же намерение.
Растаять и стать как бегущий ручей, что поет свою мелодию ночи.
Познать боль чрезмерной нежности.
Быть раненым собственным пониманием любви.
И кровоточить охотно и с радостью.
Просыпаться на рассвете с окрыленным сердцем и благодарить за еще один день любви.
Отдыхать в полуденный час, размышляя о любовном восторге.
Возвращаться вечером домой с радостью.
И засыпать с молитвой за свою Возлюбленную в сердце и с песней благодарности на устах.
(Джебран Халиль Джебран. О Браке, из книги Пророк)

Любящее сердце мягко и чутко. А вот если вы с дьявольским упорством добиваетесь чего-то, вы невольно превращаетесь в жестокого и бесчувственного грубияна. Если вы нуждаетесь в людях, разве можете вы их любить? Вы можете лишь использовать их. Если без вас я не могу быть счастливым, мне необходимо как-то вас использовать, как-то вами манипулировать, найти способ взять над вами верх. Я не могу отпустить вас на свободу. Полюбить людей я смогу только тогда, когда изгоню их из своей жизни. Утратив потребность в людях, вы словно переноситесь в пустыню. Вас охватывает чувство одиночества и страха. Но стоит немного потерпеть, и вы с удивлением обнаруживаете, что одиночество здесь вовсе ни при чем. Это не одиночество; это — уединение. Пустыня расцветает. Рано или поздно, но вы поймете истинную природу любви, Бога, поймете окружающий мир. Но сначала отказ от наркотиков будет очень болезненным — разве что вы очень хорошо все понимаете или много выстрадали. Страдания — великая вещь. Только изрядно помучившись, человек может осознать, как надоело ему это занятие. Страдания можно использовать как средство для уничтожения оных. Большинство людей продолжает мучиться. И тогда живущие во мне священник и психотерапевт вступают в перепалку. Психотерапевт говорит: «Облегчи ее страдания». «Пусть помучится, — возражает священник. — Скоро такое отношение к людям ей надоест, и в конце концов она освободится из тюрьмы эмоциональной зависимости». Что я должен сделать: удалить злокачественную опухоль или только смягчить боль? На этот вопрос очень трудно ответить однозначно.

Кто-то с отвращением захлопывает книгу и швыряет ее на стол. Пусть швыряет. Не поднимайте книгу и никого не успокаивайте. Духовность — это осознание, осознание, осознание, осознание, осознание, осознание. Когда ваша мать на вас сердилась, она не жаловалась на себя — она жаловалась на вас; иначе она бы не сердилась. И вот я делаю великое открытие: если ты, мама, сердишься, значит, не права ты. Так что уйми свой гнев. Остановись и успокойся. Если я в чем-то не прав, то смогу разобраться в этом без твоего гнева. Совсем ни к чему, чтобы он как-то влиял на меня.

Вот что забавно: если я смогу не рассердиться на моего собеседника, я сумею объективно отнестись и к себе самому. Только очень сознательный человек может отказаться от гнева и чувства вины и сказать: «У тебя приступ ярости. Весьма сожалею. У меня нет ни малейшего желания еще раз тебя спасать. Я отказываюсь чувствовать себя виноватым. Что бы я ни сделал, я не собираюсь себя за это ненавидеть. Ведь именно в этом суть вины. Каким бы ни был мой поступок — правильным или неверным, — я не собираюсь расстраиваться и заниматься самобичеванием. Я готов проанализировать собственные действия, пересмотреть их, готов признать: если я был не прав, значит, я находился в бессознательном состоянии». Будучи в сознании, человек не может совершить дурной поступок. И правы богословы, когда утверждают, что Иисус был не способен на зло. Для меня эти слова исполнены глубокого смысла: просветленный человек не может творить зло. Просветленный человек свободен. Иисус был свободен и поэтому не мог творить зло. Но если вы способны на недобрые поступки, значит, вы несвободны.
де Мелло Энтони

В этом эссе я хочу написать о любви вернее, об ее отсутствии. Я, боюсь, разочарую любвиобильных граждан, сказав, что мы живем в мире, где нет и не может быть любви. Почему я так категоричен? Может потому, что я устал от реальности, где настоящая любовь заменена суррогатом под тем же названием. Однажды, испытав любовь не нашей реальности, я как будто проснулся от глубокого запоя. Неземная Любовь подействовала на меня отрезвляюще, согнав с моего сознания пелену "человеческой" любви, которая была вязкой и липкой, словно дешёвый "вермут". Я увидел подмену, как будто я вернулся в своё далёкое прошлое, где на восточном базаре, мне вместо фирменной рубашки подсунули кусок ткани. Так и здесь, я почувствовал, что вместо любви мне всучили подделку в виде эмоциональных привязанностей и поверхностных чувств.

       Человеку сложно жить без любви, так как мы пришли в этот осколочный мир из пространства любви. Без неё люди похожи на биологические машины, которым кажется, что любят, когда как на самом деле в нас встроена только подражающая любви программа. Прекрасно зная, что мы без любви в этой жесткой реальности "загнёмся", наши "тюремщики" заменили её на фантом, на имитацию. Между тем, настоящие координаты любви глубоко запрятаны в нашем подсознании. Они внушают нам, что мы каждодневно обладаем ею, показывая по телевизору мыльные оперы или описывая в книгах: любовь матери к детям, детей к родителям, любовь к родине, к профессии, наконец и, конечно, любовные драмы между мужчиной и женщиной. И мы уже не ставим под сомнение, что любви нет. Мы уверены, что она всегда была и есть вокруг нас, даже если в этот момент мы ничего не ощущаем, кроме серости жизни.

  Для чего наши "тюремщики" лишили нас любви? Наверное, чтобы мы всегда были разделены чёрствостью и безразличием, чтобы мы постоянно дрались между собой ради куска иллюзорного счастья, прикрываясь красивой моралью о любви к ближнему.

  Мы знаем из философских и эзотерических источников, что есть возвышенная непривязанная Любовь, но как реально переживать её - мы не знаем. Одни адепты любви нам говорят, что мы уже живем в пространстве любви стоит нам только раскрыться и впустить её. Поверив учителям, мы пытаемся поймать неуловимую птицу счастья. ...Вот сейчас.! ...Нет вот... мы её сейчас впустим! ...Что еще не чувствуете? А вы визуализируйте сильнее, повторяя как мантру: любовь, любовь, любовь. ...Что, тоже нет? Не расстраивайтесь, рано или поздно, она, долгожданная к нам непременно придет, ведь мы - и есть любовь. Другие радетели любви внушают нам, что высшая любовь это то, что мы должны заслужить, молясь денно и нощно, каясь во всех смертных грехах. Мы должны верить, что бог любит даже тогда, когда нас распинают на кресте. И когда тираны и тиранчики терзают нас на трехмерном кресте жизни, мы чувствуем себя обманутыми и покинутыми. - Где ты любящий бог? ...Почему ты нас покинул? Наш зов о помощи к богу, к его милосердию и любви, растворяется в наших "палачах" в виде насмешек и издевательств.

  Мечтая в своих ментальных измышлениях о высшей любви, мы, между тем, каждодневно продолжаем жить, терзаемые обычной земной любовью.

  Мы думаем, что мы любим, когда удушаем любимых ревностью. Ведь нам внушили - ревнуешь - значит любишь, не задумываясь, что ревность - это ненависть. Мы, чтобы оправдать нашу злость, придумали для себя поговорки... вроде этой "от любви до ненависти один шаг". Значит, наша земная любовь всегда была и будет эгоцентричной. Эта мнимая любовь раздувает наше чувство собственной важности, культивируя в нас поработителей. Мы хотим контролировать всех, особенно тех, кого любим. Мы любим так, чтобы наш объект любви полностью утопал в ней, словно в вязкой липкой субстанции, чтобы наши любимые навечно заснули в наших объятьях, как от удушливого болотного газа. Мать захватывает своё чадо в сети материнской любви, чтобы он не мог думать и дышать без неё. А отпрыск, тем временем, эксплуатирует слепую материнскую любовь, делая из неё марионетку. Конечно, в большинстве случаев всё это происходит подсознательно, так сказать, за кулисами нашего сознания. Мы говорим и думаем одно, а делаем противоположное тому что думаем. Мы говорим своим любимым, что они свободны в своем выборе, а на деле - мы и шагу не дадим им сделать без нашей опеки. Мы сами готовы стать рабами любви, потокая эгоизму своих любимых, еще больше заковывая себя в кандалы человеческого счастья, только бы нас не оставили... не бросили. Мы готовы терпеть муки и унижения, ради мнимого кусочка счастья, навешанного нам социумом. Нам кажется, что так и должно быть, что все так живут. Нам подменили реальные чувства, мыслями о чувствах. Мы думаем, что когда мы говорим о любви, то реально переживаем её. Мы пишем о любви возвышенные слова, повторяя снова и снова ...любовь.. любовь, а тем временем, мы чувствуем в груди лишь одно томление и временные эмоциональные всплески, которые мы принимаем за любовь. Мы даже не догадываемся, что живем в иллюзии любви. Нам кажется, что мы любим, когда на самом деле, мы раним друг друга. Когда мы хотим чтобы наши близкие были счастливы, делая все возможное для этого, мы не замечаем из-за нашей любви-привязанности: что чем сильнее делаем счастье ближних, тем больше они несчастливы. Мы говорим, мы любим свою родину, а между тем не замечаем, что у нас агорафобия - боязнь открытого пространства. Мы привязаны к одному кусочку земли, а в своих философских рассуждениях думаем, что можем постичь бесконечность, не замечая, что всё наше мудрствование опирается на деревянную соху близорукости, которая дальше нашей межи никогда не пахала. Мы даже не можем понять своих близких, не говоря уже о наших соседях. Давая нашим соседям обидные прозвища типа... "чурки", "амерекосы" или "москали", подпитываем свою значимость, культивируя в себе мнимую любовь к родине. Мы, конечно, любим свою родину, и, размахивая национальными флагами, не догадываемся, что нами манипулируют, используя нашу привязанность к местности, в которой мы живем. Мы восхищаемся людьми, которые умерли от ностальгии, находясь на чужбине. Какая возвышенная у человека любовь к Родине.. восклицаем мы забывая о том, что человек просто не смог порвать кармические привязанности и не обрел свободу от родовой программы.

  Проблема в том, что мы не догадываемся или не хотим знать, что в нас и в окружающих людях нет любви, а только суррогат. Мы, словно хронические алкоголики, которые вводят себя в алкогольный дурман, лишь бы не столкнуться с реальностью. Как в той рекламе пива, когда после очередной кружки, некрасивая женщина для пьющего мужчины превратилась в прекрасную соблазнительную особу. Так и мы ловко прячемся за красивыми словами о любви и исскуственно культивированными эмоциями, от нашей беспощадной пустоты и тоски по глубоким настоящим чувствам.

  Если мы хотим ощутить настоящую непривязанную Любовь, то мы должны принять себя такими как есть - без Любви. Алкоголик может излечится от алкоголизма, только тотально признав в себе зависимость от зеленного змия. Может и нам создать общество анонимных алкаго... извините, людей, не имеющих любви, где мы открыто и честно скажем себе, что мы не любим ни себя ни окружающих, а только имитируем. Мы привязаны к нашим родственникам и друзьям, потому что мы привыкли к ним, а вслух говорим, что любим их. Мы связаны наркотической зависимостью с нашими партнерами из-за сексуального влечения и ловко подменили обычный секс, на красивое слово любовь. - Может пойдем займёмся любовью.., говоря так, мы как всегда обманываемся подменяя одно другим. Нет, я не против секса ... упаси боже, я против самообмана. Нам нужно перестать делать вид, что любим, пряча свою бесчувственность или жалость, за красивыми словами о любви. Для этого мы должны проснуться от эмоциональной суррогатной любви к безусловной любви, которая не загоняла бы нас в ловушку-коридор, где повседневные тоскливые стены компенсируются надеждой в виде призрачного человеческого счастья.

  И когда мы, наконец, примем себя без ретуши из красивых слов: мы есть любовь... и так далее, и признаем свою бесчувственность, тогда у нас есть шанс испытать реальную любовь, не привязанную к объекту или персоне. Только сидя в тишине нашего разума, без вдохновенных размышлений о любви и попсовых эмоциональных всплесков, мы рано или поздно окажемся одни в пустоте. Если мы не испугаемся одиночества и великой пустоты, а пойдем дальше погружаться в её бездну, то незаметно для себя прикоснемся к чему-то мягкому и теплому. Оно сначало еле заметно начинает пульсировать в глубине нашего существа, потом все сильнее и сильней теплыми нежными приливами накатывается на наше поверхностное сознание. Еще немного - и волны теплоты и блаженства разливаются по всему нашему телу. Мы чувствуем как нечто полноводной освежающей рекой течет по нашей кровеносной системе, заполняя все клеточки физического тела. ...Хорошо вот так, сидеть тихо и чувствовать теплоту и благость, даже не осознавая, что к нам возвращается великая Любовь. Еще немного - и наша грудная клетка, трещит словно дамба, от напора огромной силы.. Еще мгновение, и, вот оно! ...Что-то огромное, невообразимое, растекается по всему нашему сознанию, разрушая все наши искусственные преграды, все наши фассады лицемерия, созданные бессознательным существованием. ...Еще чуть чуть, и нас прорывает. ...Слезы счастья катятся по нашим щекам. - О, как давно мы не были дома! ...Как давно. В тихом экстазе шепчем мы. - Прости... прости! ...Вырывается из недр нашего существа. И, Любовь, почувствовав наше смирение, и тоску по ней, окончательно разрушает последние оковы - человеческий дуальный кокон, чтобы освободить нас от ущербности земного существования.

  Мы возвращаемся в свое родное состояние, которое есть Любовь. Эта любовь нас не порабощает захватывая и усыпляя наше сознание. Она наоборот делает нас свободными, словно ветер. Она дает нам осознания соединяя все наши противоречия, сферически расширяя нас. Наши глаза не сверкают одержимостью, как у молодых влюбленных, захваченных в сети влюбленности и не покрыты пленкой бесчувственности от повседневности, как у миллионов людей, а светятся ровным светом целостности и осознания бытия. Эта поистине великая Любовь освобождает нас от всего фальшивого неискреннего. Она искореняет в нас моральное рабство. Мы уже не привязаны к нашей стареющей матери, к её вечным попыткам вызвать жалость к себе, чтобы мы постоянно были рядом с ней, живя её мыслями и чувствами. Любовь освобождает нас от наших детей, не давая нам привязать их к себе и в то же время, что бы они не захватили нас манипулируя нашими чувствами. Она освобождает нас от жен (мужей), растворяя их чувство собственной значимости, во всех человеческих существах. Она освобождает наших близких от нас, с вечными попытками контроля. Она растворяет границы между нашими родинами, делая клочок земли за который мы так долго держались лишь частью огромного мира. И мы уже не привязаны к конкретному месту, мы одинаково чувствуем себя во всех точках планеты, ведь с нами наша непривязанная любовь, которая склеивает все эти кусочки в единое целое.

  Вселенская Любовь безжалостна, у нее нет жалости. Она не мешает нам сделать самостоятельный выбор, даже если мы выбрали дорогу в ад, в поисках постижения самого себя. Она не унижает нас подачками, из-за сострадания, а заполняет нас своей силой, выжигая в наших клетках вековой страх смерти, который дробится в нашем сознание на бесчисленные маленькие страхи: потеря близких, работу, деньги, страх перед неизвестным будущим. Все эти страхи безжалостно сгорают в пламени Вселенской Любви. После этого мы становимся бесстрашными существами, открыто смотрящие в лицо бесконечности. Теперь наша Любовь разливается в пространстве без всяких условий. Мы любим всё и вся не разделяя на наших и не наших. Мы вдруг понимаем что мы в принципе и не любили никого: ни мать, которую эксплуатировали своей сыновней (дочерней) любовью, ни детей, которых программировали на жизнь без любви, ни даже себя забытого в повседневных заботах. Мы были слишком поглощены собственным выживанием, среди таких же как мы, спящих механизмов в образе человека.

 

  Когда неземная Любовь развяжет ниточки привязанности к себе и к нашим близким, мы наконец осознаем, что настоящая любовь делает нас свободными независимыми друг от друга. Мы наконец, избавимся от страха одиночества, которая загоняет нас в огромные мигаполисы, где мы ощущаем еще большее одиночество. Обладая силой безусловной Любви мы становимся автономными Существами способные отправиться в неизвестность. Ведь Вселенная для нас уже не чужеродная и пугающая, а близкая и родная, даже за тысячи парсек.

Виндгольц Алекс