«На следующее лето в 1893 году я нанялся поваром в Нижнюю деревню к Михаилу Осиповичу Замятину за жалование 9 рублей за всё лето и поступил на службу в середине мая. Хозяин был очень плохой. Команды всего было: хозяин, два матроса Стрелков да Седунов и я. Судно было новое, работы много, а содержание очень плохое. Сахару хозяин давал матросам по 2 фунта в месяц. Чаю по одной осьмине на человека на месяц. Когда наше судно поспело к плаванью, то мы вооружились парусами и поплыли в Архангельск. И путь проводили до Архангельска благополучно. Там судно нагрузили мукой, и путь был назначен плыть за границу в Норвегию, менять муку на рыбу. Подул попутный ветер зюйд-остовый, и мы поплыли. Приплыли к родной Золотице. Хозяин и матросы семейству оставили муки. И мой отец взял под моё жалование у хозяина мешок муки. Мешок муки в то время стоил 3 рубля. Когда всё это выгрузили, простились с родными и поплыли дальше». 


Поморская шхуна

«Погода стояла хорошая, ветер дул слабо, и плыли мы очень медленно. Кое-как проплыли мы Белое море, и вышли в Ледовитый океан. Судно, хотя было порядочно вместимостью три тысячи пудов, но к плаванью было неудобное, при встречном ветре носило боком. По случаю долгого пути не стало у нас печёного хлеба. И тут мне нужно было пекчи хлеб, но прибору не было, ни печки пахать, ни хлеба посадить. Прихожу я к хозяину и прошу: «Михаил Осипович, у нас нет ни помела, ни лопаты и нечем хлеба в печку садить». Хозяин стоптал ногами, берёт меня сзади за волосы и треплет с приговором: «Вот тебе, с...н сын, и помело и лопата». И пошёл я из каюты с горькими слезами. Для Ильина дня пришёл в кубрик. Навил на палку пеньки и намочил водой. Запахал печь, взял дощечку, немножко обтесал и посадил хлеб. Хлеб вышел не очень хороший. Когда принёс к хозяину, то хозяин видит, что хлеб плохой. Взял меня за волосы, треплет с приговором: «Вот те пинца, рванца, щипанца за то, что худой хлеб». А сам не считался с тем, что мальчику 12 лет, бьёт как скотину. Но на море хлеб пекчи пришлось недолго. 

Скоро мы достигли норвежского берега, и зашли в становище Большая Бирка. Тут наш хозяин стал менять муку на рыбу. Пуд муки за 1,5 пуда трески, а пикшуя на пуд муки - два с половиной пуда. Тут пошла горячая работа. Днём убирали рыбу: Седунов со¬лил, Стрелков шкерил*, а я рыл рыбу с палубы в судно и подносил соль Седунову для засолки рыбы. Часов в 10 я варил ужин. Матросы ложились спать, а мне нужно было или хлеб печь или ехать на берег колоть дрова или делать уборку в каюте и в кубрике. Это дело занимало времени до 4 часов утра. В 4 часа нужно варить чай и будить матросов на работу. И так мне приходилось жить, не спавши сутками или в неделе спать 2 ночи, а остальное время шло в пользу господину Замятину».


Вардё (Норвегия)

«Так прошло время до половины августа. С 15 августа стали собираться домой. Хозяин съездил в город Вардо, прописался и купил, что ему нужно. Матросы тоже купили, что им было необходимо, и я в свою очередь тоже откупился. Купил 300 граммов леденецкого сахару гостинцами отцу с матерью. Тогда мы были готовы к отправке и ждали попутного ветра. Когда подул ветер от веста, мы отправились на Русь. Погода была тихая, и мы плыли счастливо. Когда приехали на русскую границу, хозяин запьянствовал и напоил матросов, а так же и меня заставил пить: «На пей, парнишка, и праздравляй с обозрением Цып-Наволока. Если отказываешься, то пинцы, рванцы, щипанцы». Значит, в силу необходимости приводилось и мне пить. Но благодаря попутному ветру, мы скоро достигли родной Золотицы. Тут повидались с родными и поплыли в Архангельск и прибыли туда около конца августа". 


Взвешивание сушеной трески

«Хозяин прописался и стал торговать рыбой. Крупную треску продавал 2 рубля, ровную полтора рубля, а пикшуя 1 рубль 20 копеек за пуд. Спрос на рыбу был хороший, и мы скоро её продали. Очистили судно, и таможня его осмотрела. Хозяин, как видно, торговал хорошо. Закупил всевозможного товару, погрузил в судно, и мы были готовы плыть домой. Прописались, и подул зюйдвестовый ветер, попутный. Мы поплыли домой. 

В половине сентября мы были в родной нашей Золотице. Судно разгрузили и установили на зимовку, рассчитались с хозяином. С расчёту я получил 5 рублей, и с этими деньгами и с леденцами (гостинцами) я пришёл домой. С Покрова пришёл и отец из батраков. Денег отец принёс очень мало, и жить было нечем. Отец взял работать баню на подряд - куль муки за работу. И мне некогда больше ходить было в школу, нужно помогать отцу. Так мы эту баню проработали до декабря, а потом заготовили дров. Тогда отец ушёл на покрут на промусел, а я таскал на санках дрова. Как-то очень скоро прошла зима, наступила весна, и пришёл апрель месяц.

Илья Субботин строил новое судно. Он стал меня наймовать* в повара, и мы договорились 20 рублей за лето. С Николы я поступил на работу, то есть 9 мая 1894 года. Вскоре вскрылась река, и судно было спущено с места постройки на воду и угонено в нижнюю деревню. Там его достраивали. Хозяин был не очень богатый, и работавших было мало. Работа шла медленно, проработали мы до Успенья. С Успенья поплыли в Архангельск. В Архангельске стояли долго, хозяину не давали грузу, а своих денег у него не было. И время стало поздно, назад было не вернуться из-за границы с рыбой. Нужно было там зимовать.

Когда мы пришли к своей Золотице, то хозяин оставил меня дома и отдал мне деньги полностью, и я поехал домой. Время было позд¬нее. Вскоре пришёл отец из батраков, и мы с ним рубили дрова местному богачу Евграфу Бурому за 20 копеек с конного воза. Тут проработали мы до промусла. Отец пошёл на покрут к тем же хозяевам, с которыми ходил раньше. Я их возил на хозяйском коне на Вепрь. Там производили промусел, и съезжалось много народа. Приезжали и из Патракеевского и изо всех ближних деревень: из Куи и из Козлы. Меня за эту работу кормили. В то время, когда я ездил, промусел был хороший, были большие тюлени и детки их - бельки. Когда промусел кончился, промушленники съехались в нашу деревню. Меня стали наймовать в повара, и мы договорились 40 рублей за лето и поступить на службу с Благовещенья. Так недолго оставалось жить мне дома.

26 марта 1895 года я поехал в Патракеевское с попутчиками около лошадей. Багаж мой везли, а я шёл пешком, и пройти нужно было 100 вёрст. 29 марта приехали мы в Патракеевское, привезли меня к хозяину. Хозяин был не очень богатой, был холостяк, а при ем жила мать старушка. И была она очень хорошая. Тут я стал обживаться, день ото дня знакомее. Первая работа - с хозяином заготовляли дрова. Рубили и к дому возили, пилили и кололи. Так у нас прошла весна. 

Вскрылись реки, нужно было готовить судно. Судно было маленькое вместимостью 700 пудов. Хозяин нанял ещё одного матроса из той же деревни Осипа Куницына. Значит, стали мы работать втроём. Приготовили судно к плаванью и поплыли в Архангельск. Плыть было немного, всего 80 вёрст. К вечеру мы были в городе, хозяин выпросил кредиту, и стали грузить мукой судно. Погрузили и были готовы плыть за рыбой. 

Я выпросил у хозяина 20 рублей и послал отцу. Отец мой жил дома, в батраки был неспособен, весь измотался в батраках и был очень доволен моей помощью. Но этой помощи было мало, чтобы обзавестись снастью и ловить сёмгу средств не было. И он носил почту от кулака за 60 рублей за всю навигацию. Носить нужно 1 раз в неделю в Козлы за 70 вёрст. Когда мы были готовы, подул попутный ветер от зюйд-оста, и мы поплыли. Доплыли до острова Мудьюг, тут остановились, выгрузили продовольствие на лето семейству хозяина и матроса и поплыли в открытое море. Погода была очень хорошая, и ветер дул попутной, но тихой, волны не было нисколько, точно плыли по какому-нибудь маленькому озеру. Плыть нам надо было не далеко - на русской берег за Немецкой Оленей. Скоро мы достигли назначенного нам становища.

В становище хозяин стал продавать муку, а на те деньги стал покупать рыбу. Но муку покупали плохо, потому что таких торговцев было много, и каждый стремился скорее продать муку и набрать рыбы. И так погрузка шла медленно, хотя рыбы надо было немного, всего 700 пудов. Рыбы было довольно, но не на что было брать. У хозяина не было денег, пока он не продаст муку. Из-за этого стоять пришлось нам долго. Простояли до Преображенья, продали всю муку и насолили рыбы 600 пудов. Стали готовиться плыть домой, приготовили паруса, набрали пресной воды и печёного хлеба. Подул ветер вестовой, и мы поплыли, да так благополучно, что редко бывает. И скоро мы достигли острова Мудьюг. 

Тут остановились, хозяин с матросом уехали домой в шлюпке, а меня оставили караульщиком. Но дома им долго жить не пришлось. В городе открывалась ярмарка, и хозяину нужно было спешить торговать рыбой. Вернулись они на судно, и мы поплыли в город. В городе цена на рыбу была подходящая, и хозяин не стремился много нажить, рыбу не задерживал и скоро всю продал. На деньги был незавидной*, потому что у него их не было, а жил кредитом. Когда мы совсем разгрузились, очистили судно, и осмотрела таможня, хозяин набрал продовольствия на зиму. Погрузили и погонили судно домой. 

Пригонили в реку Кадь, товар выгрузили, а судно поставили на зимовку в старую реку. На другой день хозяин меня рассчитал, додал мне достальные 20 рублей, прибавил на дорогу 2 рубля да надавал хлеба на дорогу. Распростились с хозяином, и я отправился домой. На пятый день вечером я был уже дома. Пожил я дома немного, и стали с отцом думать, как бы отца посадить на будущий год на тоню ловить сёмгу. Отец решился идти к кулаку просить пуд конопли в долг до улова сёмги. Кулак С. Субботин не отказал отцу и вместо прошеного пуда дал ему полтора. Пришёл отец с коноплёй с великой радостью, мать тоже была этому рада. Тут мать стала престь коноплю, я скать*, а отец вязать сети. Днём отец работал кое-где, а вечером вязал сети. Так мы проводили осень и пол зимы, так скоро, что не заметили, как это время прошло. Отец пошёл на покрут, а я скал прядено и вязал понемножку сети. К весне у нас всё было готово.

Меня стал наймовать старый хозяин Илья Субботин, и мы договорились на 50 рублей и рубашку за лето. Судно было аварийное в деревне Койда Мезенского уезда, от нашей деревни 150 вёрст, ехать надо было раньше, ремонтировать судно. Мы поехали с Благовещенья 26 марта 1896 года. На пятый день мы приехали в Койду, где наше судно. У судна ремонту было много, и мы ремонтировали судно до Ильина дня. Время стало поздно. Судно погрузили дровами и с Преображенья вышли в море». 

Шкерить – чистить рыбу от внутренностей
Наймовать – нанимать
На деньги был незавидной – не скупой
Скать – скручивать нити