Тайные силы Екатеринбургского злодеяния
Обычно ответ на вопрос: «Кто убил Царскую Семью?» – звучит одинаково: большевики. Но нас такой ответ не может удовлетворить. Понятно, что и силы, стоящие за большевиками, были не всегда одинаковыми. Мы знаем, сколь разными были позиции членов большевицкой верхушки по поводу многих политических вопросов внешней и внутренней политики. Мы также знаем, сколь важное значение играло в большевистской политике влияние заграничных закулисных сил
Обычно ответ на вопрос: «Кто убил Царскую Семью?» – звучит одинаково: большевики. Но нас такой ответ не может удовлетворить. Мы знаем, что большевики были неоднородным явлением. Не вызывает никаких сомнений, что большевики не представляли собой однородную силу. Ясно, что цели, планы и политическое видение Сталина или Шляпникова отличались от целей, планов и политического виденья Свердлова или Троцкого. Понятно, что и силы, стоящие за большевиками, были не всегда одинаковыми. Кроме того, многие большевистские лидеры, будучи незаурядными личностями, обладали собственными амбициями и стремлениями, которые также порой входили в противоречие с амбициями и стремлениями их товарищей по партии.
Мы знаем, сколь разными были позиции членов большевицкой верхушки по поводу многих политических вопросов внешней и внутренней политики: по Брестскому миру, по продразверстке и продналогу, по устройству будущего СССР, по вопросам НЭПа; наконец, по стратегическим вопросам развития страны в 30-е годы. Мы также знаем, сколь важное значение играло в большевистской политике влияние заграничных закулисных сил.
В конце июля 1917 года арестованная Царская Семья по решению Временного правительства была сослана в сибирский город Тобольск. Там ее разместили в бывшем губернаторском доме. Вначале условия пребывания Царской Семьи в Тобольске были довольно сносными, но с приходом к власти большевиков эти условия резко изменились к худшему. Большевики фактически прекратили финансирование царственных пленников. Весной 1918 года в Тобольске появился комиссар Яковлев, который предъявил мандат за подписью председателя ВЦИК Свердлова, и заявил, что должен вывезти Царскую Семью в Москву.
Личность комиссара Яковлева долгое время была окутана тайной. В. Александров так и назвал соответствующую главу своей книги: «Таинственный Яковлев». О самом комиссаре и о цели его миссии ходили разные легенды. Но наиболее полно биография Мячина изложена в книге екатеринбуржца А. Н. Авдонина «В жерновах революции». Эта работа окончательно признала, что за именем комиссара Яковлева скрывался большевик-подпольщик Константин Алексеевич Мячин.
Мячин вступил в РСДРП в 1904 году и был членом Боевой Дружины, действовавшей на Урале. На счету этих дружин – десятки убитых и ограбленных людей, терактов, «эксов» и других насилий. О том, каким методами пользовался Мячин и ему подобные в борьбе «за светлое будущее народа», хорошо видно из собственных слов самого Мячина: «…по отношению к врагу все средства были хороши и беспощадны, и его мнение о нас было безразличным».
Возглавлял эту террористическую деятельность Яков Свердлов, известный под псевдонимом «товарищ Андрей». Таким образом, Мячин и Свердлов знали друг друга с давних пор, причем первый выполнял прямые приказы второго.
После подавления революции 1905-1907 годов Мячин переходит на нелегальное положение и живет по поддельному паспорту на имя Василия Васильевича Яковлева. По этому паспорту в 1908 году Яковлев ездил в Женеву, где участвовал в совещании боевиков.
В 1910 году Яковлев организует и осуществляет ограбление почтового отделения в г. Миассе. В ходе вооруженного налета было убито несколько полицейских, похищены ценности на десятки тысяч рублей. Яковлева усиленно ищет полиция. Сам Яковлев в это время встречается с ангажированным адвокатом А.Ф. Керенским, и тот обещает ему всяческое содействие в случае ареста. Во время Мировой войны находится за границей, по некоторым данным в Германии.
После Февральской революции в марте 1917 года Яковлев через Стокгольм возвращается в Россию. Яковлев принимает активное участие во всех акциях большевиков. Он выполняет важные и ответственные поручения во время Октябрьского переворота. 25 октября 1917 года Троцкий дает ему следующее поручение: «Тов. Комиссару Яковлеву. Военно-Революционный Комитет приказывает вам немедленно занять центральную станцию Штаба воздушной обороны и принять меры к контролю и распоряжению средствами связи этой станции. Председатель Троцкий».
После создания ВЧК Яковлев – член ее президиума, один из ближайших помощников Ф.Э. Дзержинского. В его удостоверении ВЧК за №21 говорится: «Предъявитель сего Яковлев Василий Васильевич, товарищ Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Председатель Комиссии Дзержинский».
Сам Яковлев пишет о своем участии в организации переговоров в Брест-Литовске.
Яковлев не долго пробыл в высших структурах советской власти. Вскоре он тяжело заболел, а когда выздоровел, его направляют на Урал, который он хорошо знал.
В марте 1918 года комиссар Яковлев организовывал доставку хлеба из Уфимской губернии в Петроград. Эта доставка для Яковлева была связана с риском и опасностью. Ведь хлеб приходилось силой отнимать у крестьянства, а доставлять через охваченные гражданской войной и бандитизмом центральные районы России. Поэтому Яковлев по пути своего следования безжалостно применял расстрелы и экзекуции.
По прибытии в Петроград, Яковлев внезапно получил приказ немедленно отправиться в Москву на встречу со Свердловым. Свердлов лично дает ему поручение особой государственной важности – вывезти Царя из Тобольска.
Зачем? Наиболее вероятной причиной нам представляется желание германского руководства забрать у большевиков контроль за Царской Семьей в свои руки. По-видимому, в германских военных кругах, которые к концу войны играли все большую роль в правительстве Германии, пришли к выводу, что, независимо от будущего государственного устройства России, нахождение Императора и Наследника в их руках будет соответствовать интересам Германии. Генерал М.К. Дитерихс писал: «Во второй половине 1917 года и первой половине 1918-го политика Германии почти всецело сосредотачивается в руках «Верховного Командования». В министерстве иностранных дел порой совершенно не было известно о тех политических задачах, которые задумывались и приводились в жизнь командованием».
Кроме того, здравомыслящая часть германского генералитета, типа фон Гоффмана, могла начать действовать в отношении вывоза Царской Семьи самостоятельно, без оглядки на правящую верхушку. Тем более, что к концу войны германский генералитет становился все более самостоятельным. Генерал Мосолов в цитированных выше мемуарах пишет, что именно германские военные пытались оказать содействие ему и другим русским монархистам в организации помощи Царской Семье.
Намерения германских военных вошли в противоречие с планами германской дипломатии, которая в лице графа Мумма отказала Мосолову в какой-либо помощи.
В начале 1918 года никто не знал, куда качнется маятник истории. Немецкие военные, скорее всего, располагали какой-то весьма важной информацией об иностранных связях части большевиков, в том числе и на территории рейха, которые делали их крайне опасными для императорского строя в Германии. П. Н. Милюков в своих показаниях следователю Соколову сказал: «…немцы или желали, или даже пытались реально спасти Царя и Наследника, причем я лично усматривал тогда в этом и политическое значение – их нежелание, что бы какие-либо элементы, враждебные им, воспользовались личностью Николая Александровича и Его Сына. (…) Припоминаю, тогда говорилось, что с таким «требованием» обращался к большевикам или должен был обратиться Мирбах».
Упоминание Москвы в данном контексте чрезвычайно важно. Именно отправкой в Москву будет объяснять Яковлев вывоз Царской Семьи из Тобольска.
Здесь следует еще раз сказать, что понятие «немцы» очень общее. Необходимо помнить, что 1918 год был последним годом существования кайзеровской Германии, внутри которой революционные подпольщики готовили такой же переворот, что и в России в феврале 1917 года.
Безусловно, что между германскими монархистами и германскими революционерами шло противостояние.
Немцы понимали, что заключенный с большевиками зимой 1918 года Брестский мир не принес им желаемого результата. Нужно было каким-то образом легализовать в глазах русского народа и мирового сообщества брестский сговор с большевиками. Эту легализацию могла обеспечить только законная русская власть, то есть Царь.
Но немцы прекрасно знали непримиримую позицию Николая II по вопросу Брестского мира. Знали они также, что Государь считал для России жизненно важным победоносное завершение войны. Поэтому восстановление на престоле Императора Николая II было для немцев неприемлемым. Другое дело, если бы на престоле оказался малолетний сын Николая II Цесаревич Алексей Николаевич. Сформированное вокруг него прогерманское правительство стало бы лучшим гарантом соблюдения германских интересов в России.
В пользу этого утверждения говорят как эмигрантские, так и некоторые советские источники. Так, журнал «Красная Нива» в 1927 году называл автором возведения на престол Наследника Цесаревича, при регентстве великого князя Павла Александровича, генерала фон Гоффмана: «Гоффман, – писала «Красная Нива», – ведя с нами переговоры, разрабатывал план реставрации монархии в России. Проект свержения советского правительства заключался в движении немецких войск на Смоленск-Москва-Петроград, причем с занятием этих пунктов предполагалось возведение на трон царевича, при регентстве великого князя Павла Александровича, с которым немецкое командование находилось в постоянных сношениях. Этот замысел Гофмана совпадал с планом Людендорфа, подготовившего короткий удар на Петроград».
К середине весны 1918 года немцы все более опасались за политическое будущее большевиков, чье положение становилось все более и более ненадежным. Немцы не могли не просчитывать вариант падения большевистской власти. Они все чаще задумывались, что будет, если большевизм падет. Немцы стали искать возможную замену Ленину. Эта замена должна была не только продолжить большевистскую политику Брестского мира, но и узаконить ее в глазах мирового сообщества. В противном случае, германцы рисковали восстановить Россию в составе Антанты, что, безусловно, было бы с германской точки зрения безумием.
Казалось бы, наиболее предпочтительным для немцев было восстановление подконтрольной им монархии. Однако политические правящие круги Германии относились к восстановлению монархии в России отрицательно.
Но нежелание германских политических кругов восстанавливать монархию вовсе не означает их безразличного отношения к тому, в чьих руках будет находиться Император Николай II и Наследник Цесаревич. Немцы были заинтересованы в том, чтобы они находились в поле их досягаемости. Германские высшие круги не могли не понимать, что даже свергнутый Император Николай II продолжал оставаться истинным Хозяином Земли Русской. Перевод Императорской Семьи, например в Германию, в качестве почетных пленных, с одной стороны, означал окончательную победу Германии над Россией, а с другой – давал германцам возможность политических интриг и манипуляций вокруг русского Царя и его Наследника.
Таким образом, более чем вероятно предположение, что высшая германская власть, включая императора Вильгельма II, дала тайный приказ большевикам вывезти Царскую Семью из Тобольска в Германию, скорее всего, через Москву.
Не вызывает сомнений, что поспешный вывоз комиссаром Яковлевым Императора Николая II из Тобольска был связан с немецким указанием. Но это лишь половина подлинной цели миссии комиссара Яковлева.
Германцы и большевики могли опасаться, что, в случае победы в Сибири антибольшевистских сил, Царь станет их знаменем. При детальном рассмотрении, мы не можем найти ни одного точного доказательства в подтверждение того, что Антанта собиралась восстанавливать в России монархию, тем более – свергнутого ею же Николая II, или его сына, а так же попыток спасти Царскую Семью. Русские же ставленники Антанты, и руководители Комуча, и впоследствии адмирал Колчак, относились либо откровенно враждебно к какой-либо реставрации монархии, либо, на словах высказывая симпатию к монархии как форме правления в России, тут же уверяли в невозможности ее реставрации. Главной причиной такого отношения к монархии со стороны белых была именно антимонархическая установка Антанты.
Большевики это прекрасно знали, как знали это и немцы. Тем более, что, вывозя Царя в Екатеринбург, они не снимали опасности его захвата со стороны Антанты, так как расстояние между Тобольском и Екатеринбургом не столь большое и быстро преодолеваемое в случае стремительного наступления. Если бы германское правительство стремилось обезопасить себя от захвата Царя Антантой, то лучшего места, чем какой-нибудь германский Ингольштадт или Кенигсберг найти было невозможно.
Весной 1918 года большевистское правительство получило от германского командования, имевшего в Москве огромное влияние, приказ вывезти Императора Николая II и Цесаревича Алексея Николаевича в Москву, с последующей, вероятно, целью вывезти их в Германию.
В принципе, для большевистского правительства, с точки зрения политической выгоды, передача Царской Семьи в руки немцев не представляла большой опасности. Мы уже писали о том, что большевики были готовы восстановить в России карикатурную монархию и, воспользовавшись этим, спокойно скрыться с награбленным. Как говорил Лев Троцкий, «если мы кому и сдадим власть, то только монархистам».
Сомневаться в том, что СНК, получив от немцев приказ перевезти Царскую Семью в Москву, выполнил бы его, практически не приходится.
Главной действующей фигурой в перевозке Царской Семьи в Екатеринбург стал Яков Свердлов. Приказание Мирбаха к большевикам сводилось к задаче отвезти Императора и его Семью в Москву или в Петроград.
Тем не менее, вместо Москвы и Петрограда Царская Семья была доставлена в Екатеринбург, где была убита. Более того, Свердлов изначально приказывал Яковлеву везти Императора в Екатеринбург. В чем же заключается причина этого противоречия?
Говоря о вынужденной подчиненности большевиков германскому генштабу, было бы наивно предполагать, что они слепо шли у последнего на поводу. Нет, внешне выполняя все германские требования, большевики вели свою собственную игру, используя, в свою очередь, немцев в собственных целях. Безусловно, это касалось и судьбы Царской Семьи. Среди самих большевиков также не было единства. В нем были свои группы и течения, опиравшиеся на различные, не всегда полностью друг с другом согласные, заграничные силы. Безусловно, особняком в большевистском руководстве стоял Я. М. Свердлов.
По нашему глубокому убеждению, Свердлов был представителем интересов тайного заграничного сообщества, или сообществ, чьи структура и роль в русской революции до конца не известны. В своей деятельности Свердлов руководствовался в первую очередь не интересами большевистского правительства, а интересами тех сил, которые поставили его у власти. То, что было выгодно для большевиков как правительства, было противно той части большевиков во главе со Свердловым, которую можно условно назвать «сектантами».
Свердлов давно стремился перевезти Императора Николая II из Тобольска в какой-нибудь подконтрольный ему город.
Безусловно, что из всех городов для Свердлова более всего подходил Екатеринбург.
Екатеринбург был вотчиной Свердлова еще со времен революции 1905-1907 годов и находился под полным контролем его ставленников. Поэтому понятно, почему Свердлов выбрал именно Екатеринбург для перевоза в него Царской Семьи.
Таким образом, внешне подчинившись требованию Мирбаха о перевозе Императора Николая II в Москву, Свердлов приступил к немедленной подготовке своего плана, целью которого было недопущение перевоза Императора именно в Москву. Стремясь не допустить этого, Свердлов был вынужден пойти на хитроумный ход.
Вполне вероятно, что, понимая всю опасность того, что Государь и его Семья могут оказаться в руках другой силы, и он, Свердлов, будет лишен возможности исполнить в отношении них свои преступные намерения, Свердлов задумал вывезти Царскую Семью силами уральских отрядов, списав всю ответственность за случившееся на их «самостоятельность».
Свердлов изначально создавал миф о якобы самостоятельных действиях уральских властей в отношении Царской Семьи. Эта ложь о своеволии уральцев будет объяснением и злодеяния 17 июля 1918 года.
Наряду со взятием под контроль ситуации в Тобольске, Свердлов в Москве продолжал вести двойную игру: на словах уверяя немцев, что им предпринимается все для перевозки Царя в Москву, он, на самом деле, готовил ее перевоз в Екатеринбург.
О том, что Царь должен был быть перевезен в Москву, видно из отчета о заседании Президиума ВЦИК, состоявшегося 1 апреля 1918 года, по поводу положения дел в «отряде особого назначения». Во 2-й части постановления говорилось: «II. Поручить Комиссару по военным делам немедленно сформировать отряд в 200 человек (из них 30 чел. из партизанского отряда ЦИК, 20 чел. из отряда левых с.-р.) и отправить их в Тобольск для подкрепления караула и в случае возможности немедленно перевести всех арестованных в Москву. (Настоящее постановление не подлежит оглашению в печати)».
Но уже 6 апреля 1918 года состоялось новое заседание ВЦИК, на котором рассматривался вопрос «о бывшем царе Николае Романове». Президиум ВЦИК вынес решение: «В дополнение к ранее принятому постановлению поручить т. Свердлову снестись по прямому проводу с Екатеринбургом и омском о назначении подкрепления отряду, охраняющему Николая Романова и о переводе всех арестованных на Урал».
При этом Яковлев должен был играть роль человека, всеми силами стремившегося выполнить задание Свердлова, но не сумевший этого из-за противодействия «своевольных» уральцев.
Именно этим вызваны слова Свердлова: «…говорить должно не то, что можно, а то, что нужно».
На словах Яковлев якобы должен был везти Царя в Москву, а на самом деле он должен был вывезти всю Царскую Семью в Екатеринбург. При этом уральские большевики были ознакомлены только с постановлением президиума ВЦИК от 6 апреля 1918 года, то есть о том, что Император Николай II должен содержаться в Екатеринбурге. По-видимому, только Ф. Голощёкин знал о существовании постановления от 1 апреля, то есть о том, что Императора следует отвезти в Москву. В этой двусмысленности изначально была заложена конфликтная ситуация между Яковлевым и уральцами, которую сознательно создал Свердлов. Ниже мы увидим, как он воспользовался ею.
Эта двусмысленность стала причиной того, что действия и личность Яковлева вызвали глубокую подозрительность Уральского Совета и командиров уральских отрядов, которые заподозрили Яковлева в предательстве революции. Этому способствовал также и мандат, выданный Яковлеву, где «в целях конспирации» не сообщалось ничего «ни о царе, ни о Тобольске». Конспирация была настолько полной, что Яковлев, набирая людей в свой отряд, «не только красноармейцам, но даже своим помощникам не говорил ни о месте, ни о цели поездки». А ведь это были в основном его бывшие товарищи по террористическим группам 1905 года, то есть люди хорошо Яковлеву известные и проверенные.
Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что Свердлов предупреждает Яковлева о том, что о сути яковлевской миссии знают лишь Свердлов и он.
Таким образом, учитывая все вышеизложенное, можно сделать следующие выводы:
1)Вывоз Царской Семьи из Тобольска был инициирован определенными германскими кругами. В этом смысле следователь Соколов был прав, когда писал, что это немецкое намерение было вызвано не заботой о благополучии Царской Семьи, «а обслуживанием немецких интересов».
2) Свердлов и большевистское руководство в целом, не будучи в состоянии напрямую отказать немцам, было вынуждено согласиться на перевоз Царской Семьи в Москву или иное подконтрольное немцам место. Но Свердлов при этом имел свои собственные намерения в отношении Царской Семьи и, воспользовавшись германским указанием, решил перевезти Царскую Семью в подконтрольный именно ему город.
3) Яковлев выполнял особое задание Свердлова, состоящее в том, что он должен был, создав видимость отправки Царской Семьи в Москву, на самом деле перевезти ее в Екатеринбург и сдать местным властям. Таким образом, нельзя не признать, что следователь Соколов ошибался, когда считал, что «Яковлев пытался увезти Царскую Семью далее Екатеринбурга, выполняя возложенное на него поручение».
Яковлев прибыл в Тобольск 22 апреля 1918 года. Он изо всех сил старался быть не просто любезным и предупредительным, а почтительно преклоняющимся перед Государем. Яковлев продолжал играть свою роль – роль делегата какой-то могущественной силы, стремящейся освободить Царя. Сын доктора Е.С. Боткина Г.Е. Боткин писал в своих воспоминаниях: «Я поражен состоявшимся разговором Яковлева с Императором, – рассказывал мой отец. – Этот человек, Яковлев, одет в форму простого матроса, но это скорее всего маскарад. Он выглядит, как человек культурный. Что еще более потрясающе, что он разговаривал с Императором, стоя во время всего разговора по стойке «смирно» и несколько раз повторил: «Ваше Величество». Можешь ли ты себе представить, чтобы Панкратов говорил Императору «Ваше Величество»? Я не знаю, но быть может Яковлев закамуфлированный германский агент».
Последние слова доктора Боткина говорят о том, что Яковлев прекрасно справился со своей ролью. В «Доме Свободы» его восприняли не как большевика, а как представителя иностранной силы, или, по меньшей мере, интеллигентного человека. Этим Яковлев чрезвычайно озадачил недалекого Авдеева. «Николай подошел к Яковлеву, – вспоминал тот, – протянул ему руку, и, к нашему удивлению, тот подал ему в свою очередь руку, и они обменялись приветствиями».
Прибыв в Тобольск, Яковлев первым делом скоординировал действия всех отрядов, четко обозначив свое единоначалие, и установил контакт с Царской Семьей.
12/25 апреля Яковлев во второй половине дня явился в «Дом Свободы» и первым делом отправился к Кобылинскому для того, чтобы сообщить ему о предстоящем вывозе Императора из Тобольска. Состоявшийся между ними разговор известен нам со слов доктора Боткина, в пересказе его сына. Этот разговор чрезвычайно важен и полностью свидетельствует в пользу нашей версии. «25 апреля, после обеда, – пишет Г. Е. Боткин, – мой отец пришел заметно взволнованный:
– Яковлев нам, наконец, объявил, что он приехал отвезти нас в Москву. Он имел длинный разговор с Кобылинским, который ему объявил, что пока он жив, он не даст никуда отвести Царскую Семью, если он не будет уверен, что ей не сделают ничего плохого. Но Яковлев ему показал все свои документы, мандаты и секретные инструкции. Совершенно ясно, что Советы обещали германцам освободить Царскую Семью, но немцы проявили тактичность и просили ее не жить у них в стране. Нас, таким образом, отправят в Англию. Одновременно, чтобы успокоить народные массы, мы должны проследовать через Москву, где будет иметь место короткий суд над Императором. Он будет признан виновным во всем, в чем захотят революционеры, и его приговорят к высылке в Англию».
Таким образом, если верить Г. Боткину, у Яковлева, оказывается, с собой был не только мандат, а еще и какие-то секретные инструкции. Нет сомнения, что в этих инструкциях, если они существовали, было написано о вывозе Царской Семьи из Тобольска в Москву и за границу по настоянию немцев.
В том, что Государя собираются везти в Москву, были уверены практически все жители губернаторского дома.
У нас есть и прямое свидетельство того, что Яковлев прямо сказал Государю и Государыне, что их увезут в Москву. Председатель солдатского комитета П.М. Матвеев вспоминал: «Александра Федоровна высказала сомнение, повезут ли Романова в Москву и спросила т. Яковлева, окончательно ли решен вопрос, что их нужно перевезти в Центр. Последнее т. Яковлев подтвердил».
Однако и Государь и Соколов ошибались: не немецкую волю выполнял Яковлев, но волю Якова Свердлова, который, используя в своих целях немцев, с их узко-национальными хищническими и политически близорукими целями, подготавливал истребление Царской Семьи. Заранее зная, что Царская Семья будет отправлена в Екатеринбург, Яковлев лгал ей и ее окружению про Москву и скорое освобождение.
30-го апреля 1918 года, в самом начале Страстной Недели и одновременно в канун вальпургиевой ночи, Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Великая Княжна Мария Николаевна и сопровождавшие их лица, кроме князя В.А. Долгорукова, немедленно отправленного большевиками в тюрьму, переступили порог дома инженера Н.Н. Ипатьева в Екатеринбурге.
22 мая 1918 года в дом Ипатьева из Тобольска были доставлены остальные члены Царской Семьи и их приближенные. В Ипатьевский дом были заключены следующие лица: Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Наследник Алексей Николаевич, Великие Княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, доктор Е.С. Боткин, лакей А.Е. Трупп, комнатная девушка А.С. Демидова, повар И.М. Харитонов, поваренок Иван Седнев. Остальные члены свиты Царской Семьи: матрос Нагорный, князь Долгоруков, граф Татищев, графиня Гендрикова были немедленно убиты большевиками. В живых остался только Пьер Жильяр и чудом избежавший расстрела камердинер Волков.
Здесь, в Екатеринбурге начался последний этап крестного пути Царской Семьи. Но одновременно, здесь же продолжилось столкновение интересов иностранных держав, различных направлений внутри большевистской верхушки и закулисных сил Запада.
Вопрос о причастности к убийству Царской Семьи Владимира Ильича Ульянова (Ленина) стал рассматриваться в отечественной историографии лишь недавно. В советское время, когда Ленин был превращен в сказочный лубок и лже-икону, говорить всерьез об изучении жизни Ленина вообще, а тем более о его участии в гибели Царской Семьи не приходилось. Весь советский период в весьма малочисленной литературе посвященной убийству Царской Семьи, безраздельно господствовала легенда Свердлова образца 1918 года о «своевольных уральцах». В таких условиях вопрос о причастности Ленина к убийству Царской Семьи отпадал сам собой.
После распада СССР картина, хотя не сразу и постепенно, но изменилась с точностью наоборот. Уже считается само собой разумеющимся утверждать, что «Ленин и большевики приказали убить Царскую Семью».
Между тем, изучение совокупности источников и деятельности Ленина приводит нас к очень сложной и запутанной ситуации, в которой роль Ленина не представляется такой решающей и определяющей. Причем это касается не только убийства Царской Семьи, но и вообще первых годов Советской власти. У Ленина были свои разногласия и с другой «заграничной» частью большевиков, особенно с Троцким. Особенно это проявилось во время Брестского мира, когда Ленину с большим трудом удалось отстоять необходимость заключения «похабного» мира с Германией. В данном случае, в Ленине сказался больше расчетливый политик, чем революционный стратег. Революционная война с немцами не давала ему никаких преимуществ, так как, во-первых, он сильно зависел от кайзеровского правительства, а во-вторых, сам уже не очень верил в возможность мировой революции в настоящих условиях. Для Ленина гораздо большей реальностью, чем германская революция, были германские штыки. При этом Ленин понимал, что в случае неудачи Троцкий вернется туда, откуда он приехал, то есть в США, а вот Ленину деваться было некуда: его ожидала политическая и, вполне вероятно, физическая смерть.
Ленин делает все, чтобы расположить к себе германское правительство. И немцы выделяют его из общего числа большевистских руководителей. 16 мая 1918 года у Ленина состоялась встреча с германским послом Мирбахом, отчет о которой тот направил в Берлин. Но Ленин пытался заручиться поддержкой не только Германии, еще 5 марта 1918 года он встречался с резидентом американской разведки Р. Робинсом и вел с ним переговоры о поддержке советского правительства со стороны США и Антанты.
Спросим себя: мог ли Ленин в таких условиях быть полностью независимой фигурой, наделенной всей полнотой власти? Ответ очевиден: нет, не мог. Уже потом, после падения кайзеровского режима, в ходе победы в Гражданской войне, когда авторитет его в обществе и народе стал весомым, Ленин сумел сосредоточить в своих руках большую власть, но до конца своих дней Ленин не был полновластным властителем государства, никогда не был единодержавным правителем. Что же касается лета 1918 года, когда решалась судьба Царской Семьи, Ленин был одним из самых известных и уважаемых в партийном руководстве лидеров, но, тем не менее, равным среди равных. При этом в большевистской власти были люди, обладавшие гораздо большей властью, чем Ленин.
Таким человеком был Яков Свердлов.
Вспомним, что именно Свердлову Мирбах поручил вывезти Царя из Тобольска в Москву.
Именно Свердлов проводит спешное расследование по «делу» Ф. Каплан, и именно по его приказу Каплан быстро расстреливают и на территории Кремля сжигают в бочке. Кстати, этот метод заметания следов по-свердловски, то есть сожжение трупов, невольно приводит нас к Екатеринбургскому злодеянию. О том же свидетельствует и имя человека, руководившего «расследованием» дела Каплан – Янкель Юровский.
Что касается участи Царской Семьи, то Свердлов и Ленин весной 1918 года явно преследовали разные цели. И дело здесь, конечно, заключалось не в «гуманизме» Ленина, – и Ленин и Свердлов были хладнокровными преступниками, для которых жизнь человеческая ничего не значила, – а в том, что за каждым из них стояли разные силы. Ленин вплоть до ноября 1918 года старался полностью поддерживать линию немцев.
Когда Свердлов выстраивал свою сложную игру с доставкой Царя в Екатеринбург, Ленин два часа о чем-то разговаривал с Екатеринбургом, сначала один, а потом – со Свердловым. По этому поводу имеется телеграфная лента, где зафиксированы переговоры членов Екатеринбургского областного совета с Совнаркомом о пути следования поезда с Императором Николаем II. Любопытно, что уральцы, обращаясь в СНК, жалуются на позицию Свердлова.50 Это очень важное сведение: значит, определенные силы в Екатеринбурге были недовольны Свердловым и жаловались на него Ленину!
Исходя из этого, вполне можно предположить, что для Ленина была неожиданностью складывающаяся ситуация вокруг перевоза Царя, и он пытался выяснить подробности у уральцев сам, а потом привлек к разговору Свердлова.
Во всяком случае, Ленин воспринял задержание Царя в Екатеринбурге как данность, перед которой его поставил Свердлов. Существует протокол заседания Совета Народных Комиссаров, под председательством Ленина, от 2 мая 1918 года. В нем говорится: «В настоящее время Николай Романов с женой и одной из дочерей находятся в Екатеринбурге, Пермской губернии, надзор за ним поручен областному совдепу Урала».
Еще больше нерешительность Ленина в отношении Царской Семьи и даже какой-то страх, связанный с ее дальнейшей судьбой, проявились летом 1918 года, когда Свердлов вплотную преступил к подготовке екатеринбургского злодеяния.
29 апреля 1918 года в Москву прибыл граф Мирбах и, что примечательно, его приезд совпал одновременно с доставлением Государя в Екатеринбург и началом весьма странной кампании в подсоветской и зарубежной прессе. Так, 30 апреля 1918 года французская газета «Le Matin» пишет со ссылкой на некие советские источники: «На улицах Петрограда идут ожесточенные бои между монархистами и красной гвардией. Этим утром в Петрограде Наследник Престола Алексей Николаевич провозглашен Царем, а великий князь Михаил Александрович – регентом. Генерал Алексеев, так же как и лидер кадетов Милюков находятся в Петрограде».
А русская газета «Новое Слово» 19 мая 1918 года так живописала перевоз Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург: «Инициатива перевоза семьи Романовых из Тобольска принадлежит Омскому Совету, который неоднократно указывал центральной власти, что с открытием навигации Романовым легко может быть устроен побег в Англию по реке Оби и потом на английском катере по Северному морскому пути.
Опасаясь возможного побега Романовых в пути, советская власть приняла все меры. По всем направлениям уральской ж/д узла были расставлены эшелоны с красногвардейцами. По направлению к Тоболу по пермской дороге двигались 4 эшелона, каждый численностью в 200 человек вооруженных до зубов».
Кому понадобилось распространять эту заведомую ложь? Не была ли эта ложь указана большевикам немцами для подготовки общественного мнения к возможному восстановлению монархии? А с другой стороны, не стремились ли в свою очередь сами большевики заверить немцев, что Царская Семья находится в полной безопасности под надежной охраной?
Прибыв в Москву, Мирбах занял, видимо, довольно твердую позицию по отношению к перевозу Царской Семьи в Москву и во всяком случае к обеспечению ее безопасности. По словам Нейдгарта, Мирбах его заверил, что он не только потребовал от большевиков не предпринимать в отношении нее никаких насильственных действий, но и «сопроводил требование угрозой».
Но немцы уже начинали терять свое бесконтрольное влияние на большевиков. Нейдгарт даже спросил Мирбаха, «что он собой представляет в Москве: диктатора, посла, или просто пленника большевиков?»
Тем не менее, имеются сведения, что немцы начали переговоры с большевистским правительством об освобождении Царской Семьи. Входивший в состав германского посольства в России доктор Рицлер показывал следователю Соколову в 1921 году в Берлине «ряд документов на немецком языке, из содержаний которых видно: 1) что между Кюльманом и Рицлером, с одной стороны, Чичериным и Иоффе и иногда Радеком, с другой, велись переговоры, причем германское правительство настаивало на ограждении жизни Царской Семьи; 2) что эти переговоры велись в июне и июле месяцах 1918 года».
Одновременно с этими переговорами, по всей вероятности, большевики начинают следующий этап дезинформации немцев. По характеру эта дезинформация очень напоминает стиль Свердлова. Теперь ее главная цель была уверить немцев в том, что Государь будет вывезен из Екатеринбурга на территорию, подконтрольную немцам. Большевики распускают в прессе слухи, что Царь вот-вот должен появиться в Москве, где над ним будет совершен «суд», а вероятнее всего, никакого суда вообще не будет, а Царскую Семью вышлют заграницу. То есть именно то, что говорил Яковлев в Тобольске. Вот лишь два сообщения на эту тему из газеты «Новое Слово». 29 мая 1918 года газета пишет: «Дело бывшего царя. В заседании коллегии обвинителей обсуждался вопрос о порядке возбуждения судебного следствия против царя Николая Романова. После разработки этого вопроса коллегия обвинителей представит свой доклад на заключение ЦИК, от которого зависит окончательное разрешения вопроса о предании суду Романова».
19 июня 1918 года, то есть меньше чем за месяц до убийства Царской Семьи, «Новое Слово» сообщает: «Обвинения против Николая Романова. В свое время сообщалось в печати, что в компетентных кругах был поднят вопрос о предании суду Николая Романова. В настоящее время определенно передают, что вопрос о предании суду Николая Романова отпал. /…/В настоящее время в компетентных кругах определенно передают, что по соображениям политического характера Николай Романов вряд ли престанет перед судом революционного трибунала. Ни в одном из учреждений не ведется следствия о действиях Николая Романова и, вероятнее всего, предстоящий Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов вынесет постановление подвергнуть остракизму семью Романовых и выслать их из пределов Российской Федеративной республики заграницу».
Эти слухи должны были успокоить немцев. Но одновременно им же было сообщено, что в целях спасения Императора неоднократно будет пускаться слух об его убийстве, но этому слуху верить не надо. Слухи о готовящемся убийстве Государя появляются один за другим. То же «Новое Слово» буквально на следующий день после сообщения о предстоящей высылке Царской Семьи за границу, 20 июня сообщает: «Слухи о Николае Романове. Как передают слухи об убийстве Николая Романова возникли следующим образом: из Екатеринбурга в советских кругах была получена телеграмма, сообщавшая об убийстве Николая Романова. Телеграмма эта была ни кем не подписана и вызвала естественно сомнение. Однако слухи о телеграмме распространялись по городу и стали сообщать об убийстве уже как о факте. Вчера из Екатеринбурга было получено несколько телеграмм, свидетельствующих, что в городе не произошло ничего удивительного».
На следующий день, 21 июня, слухи об убийстве Государя приобретают в «Новом Слове» все более подробный характер: «Слухи о Николае Романове. Несмотря на то, что слухи об убийстве Николая Романова не получили до сих пор официального подтверждения, они продолжают циркулировать в Москве. Вчера, со слов лица, прибывшего из Екатеринбурга, передавалась следующая версия о случившимся: Когда Екатеринбургу стало угрожать движение чехословаков, по распоряжению местного совдепа, отряд красногвардейцев отправился в бывший губернаторский дом, где жили Романовы, и предложил царской семье одеться и собраться в путь. Был подан специальный поезд в составе трех вагонов. Красноармейцы усадили Романовых в вагон, а сами разместились на площадках. По дороге будто бы Николай Романов вступил в пререкание с красноармейцами и протестовал, что его увозят в неизвестном направлении, то в результате этой перебранки, красноармейцы, якобы, закололи Николая Романова. Тот же источник передает, что великие княжны и бывшая императрица остались живы и увезены в безопасное место. Что же касается бывшего наследника, то он тоже увезен, отдельно от остальных членов семьи. Все эти сведения однако, не находят подтверждения в советских кругах».
Любопытно, что в этом сообщении «Нового Слова» почти дословно была приведена та самая ложь, которую после 17 июля 1918 года большевики будут распространять про убийство Царской Семьи.
Одновременно с ложными слухами об убийстве распространяются сведения о том, что Царская Семья перевезена из Екатеринбурга в другое место. 3 июля 1918 года, то есть за две недели до убийства, французская «Maten» со ссылкой на русские источники сообщает: «Семья Романовых переведена в Котельнич, маленький город Вятской губернии. Тем временем невозможно проверить находится ли там же сам Царь. Имеются сообщения, что кайзер восстановить Царя на его престоле».
4 июля 1918 года «Новое Слово» публикует следующую маленькую заметку: «В церковных кругах Петрограда передают, что бывшая императрица Александра Федоровна желает принять монашество».
Эти ложные слухи должны были подготовить общественное мнение, а так же и немцев, к возможному «исчезновению» Царской Семьи, с такой целью, чтобы это «исчезновение» воспринималось либо как очередная «утка», либо как продолжение осуществления германского плана вывоза Царской Семьи из пределов России.
Для большей убедительности неоднократно публиковались советские «опровержения» подобных «слухов». 26 июня 1918 года «Известия ВЦИК» публикуют опровержение, которое распространяется всеми ведущими газетами.
Скорее всего, Свердлову удалось ввести немцев в заблуждение и в этом вопросе. Вот что сообщал по этому поводу князь А. Н. Долгоруков: «Летом 1918 года в Киеве проживал член Государственного Совета киевский губернский предводитель Безак позвонил мне по телефону и сказал, что сейчас ему звонил граф Альвенслебен и сообщил ему, что сейчас он будет у Безака и передаст ему какое-то важное известие. Я отправился к Безаку, куда вскоре приехал Альвенслебен. Альвенслебен сообщил нам, что император Вильгельм желает, во что бы то ни стало спасти Государя Императора Николая II и принимает к этому меры; что в целях спасения Государя он куда-то перевозится, но что в настоящий момент немцы потеряли его след. Альвенслебен предложил нам с Безаком прийти на помощь этому делу спасения Государя в следующей форме…»; далее Альвенслебен предложил создать и послать на поиски Государя три группы офицеров в Котельнич, Москву и Екатеринбург. Офицеры должны были быть снабжены немецкими паспортами, которые Альвенслебен обязался предоставить, и деньгами, которые должны были собрать монархисты в Киеве. «Альвенслебен, – продолжает Долгоруков, – в разговоре с нами уверял нас, что нам следует вполне положиться на них, немцев, определенно давая нам понять, что император Вильгельм желает спасти Государя и что меры, которые он предлагает, необходимы именно в целях его спасти.
Во время этого разговора Альвенслебен предупредил нас, что между 16 и 20 июля (по новому стилю) распространится слух или известие об убийстве Государя; что слух этот или известие не должен будет нас беспокоить: как и слух имевший место в июне, он будет ложный, но что он необходим в каких-то целях именно Его спасения. В то же время, он просил нас держать разговор с ним в секрете, делая наружно вид, что мы верим известию о смерти Государя».
Этот разговор весьма примечателен. Он проходил 5-6 июля, то есть накануне или даже в самый день убийства в Москве германского посла графа Мирбаха. Убийство было крайне опасным для правительства Ленина, так как немцы немедленно потребовали ввести в Москву свой батальон для охраны посольства, что на деле могло означать свержение советской власти. Официально Мирбаха убил левый эсер Я. Блюмкин. Однако за этот крайне опасный для большевиков поступок он не только не был никак наказан, но впоследствии принят в большевистскую партию и направлялся на особо секретные партийные задания. Скорее всего, убийство Мирбаха было непосредственно связано с подготовкой убийства Царской Семьи. Скорее всего, требование Мирбаха о переводе Государя в Москву стало категоричным, и большевикам нужно было немедленно что-то делать. Скорее всего, ими для немцев была состряпана ложь о перевозе Царя опять в Москву, с вариантом новых «самостоятельных» местных властей. Одновременно они, видимо, заранее ввели немцев в заблуждение, открыв им дату убийства Царя, но под таким видом, чтобы они не поверили в это убийство и не предприняли никаких враждебных большевикам демаршей. Все это совершенно укладывается в общую схему большевистской тактики.
Но вот что примечательно, так это позиция в этом вопросе Ленина. Троцкий писал, что летом 1918 года он предлагал организовать над Государем «открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и проч.), по радио ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если бы было осуществимо, но времени может не хватить».
Уже намного позднее, 10 апреля 1935 года, находясь в эмиграции, Троцкий развил эту мысль и выставил Ленина главным виновником убийства Царской Семьи: «Сегодня во время прогулки в горы с Наташей (день почти летний) я продумывал разговор с Лениным по поводу суда над царем. Возможно, что у Ленина, помимо соображений о времени («не успеем» довести большой процесс до конца, решающие события на фронте могут наступить раньше), было и другое соображение, касавшееся царской семьи. В судебном порядке расправа над семьей была бы, конечно невозможна. Царская семья была жертвой того принципа, который составляет ось монархии: династической наследственности».
Таким образом, Троцкий тонко подводит читателя к мысли, что Ленин был противником суда над Царем, так как он уже знал о предстоящем убийстве его и его близких. Однако эта мысль Троцкого опровергается другими историческими свидетельствами.
Один из соучастников екатеринбургского злодеяния М.А. Медведев (Кудрин) вспоминал в декабре 1963 года, что он 16 июля 1918 года присутствовал на заседании Областного Совета Урала. На этом заседании присутствовал Голощекин, который рассказал о своей поездке в Москву к Свердлову, когда решалась участь Царской Семьи. «Санкции на расстрел семьи Романовых Голощекину получить не удалось. Свердлов советовался с В.И. Лениным, который высказался за привоз царской семьи в Москву и открытый суд над Николаем II и его женой Александрой Федоровной, предательство которой дорого обошлось России.
– Именно всероссийский суд! – доказывал Ленин Свердлову:
Я.М. Свердлов пытался приводить доводы Голощекина об опасностях провоза поездом царской семьи через Россию, где то и дело вспыхивали контрреволюционные восстания в городах, о тяжелом положении на фронтах под Екатеринбургом, но Ленин стоял на своем:
– Ну и что ж, что фронт отходит? Москва теперь – глубокий тыл, вот и эвакуируйте их в тыл! А мы уж тут устроим им суд на весь мир.
На прощанье Свердлов сказал Голощекину:
– Так и скажи, Филипп, товарищам – ВЦИК официальной санкции на расстрел не дает».
Что следует из этого рассказа, если отбросить весь словесный блуд Медведева? А следует только одно: Ленин всеми силами пытается не допустить расправы над Царем и доставить его «на суд» в Москву, а Свердлов добивается именно противоположного решения. Что же случилось с Лениным, который в начале 1918 года был убежденным противником суда? Ведь военная ситуация не стала стабильней, наоборот, она ухудшилась: чехословаки и белые успешно наступали в Сибири и на Урале, поднимался юг России, на севере шла английская интервенция. Понятно, что никакой «суд» над Царем был невозможен, но, тем не менее, Ленин его упорно добивается. Вывод из этого можно сделать только один: Ленин боялся убийства Царской Семьи, так как имел перед кем-то какие-то обязательства в отношении нее и этими «кем-то» могли быть только немцы.
Между тем участившиеся слухи об убийстве Царя беспокоили Ленина. В июне 1918 года, то есть за месяц до убийства Царской Семьи, он шлет 4 (!) телеграммы с требованием сообщить ему о верности слухов об убийстве Царя. Ни на одну из этих телеграмм Ленин не получает ответа. Наконец, Ленин посылает в Ипатьевский дом командующего Берзина, чтобы он лично сообщил ему правдивые данные. При этом, как верно замечает Дитерихс, Свердлов не проявляет никакой заинтересованности в этом вопросе!
Не является ли все это доказательством того, что между Свердловым и Лениным шла тайная борьба, и что Ленин находился в определенной информационной блокаде?
Не менее поразительным и загадочным является планомерное истребление на Урале родственников Ленина, проводимое местным ЧК. В январе 1918 года в Верхотурье был арестован двоюродный брат Ленина кадет В. А. Ардашев. Он был доставлен в Екатеринбург, где был допрошен лично Я. Юровским. После долгого допроса Виктор Ардашев был отправлен в поселок Верх-Исетский завод, но по дороге туда был расстрелян, якобы при попытке к бегству.66 По факту убийства Ардашева Голощекиным была назначена проверка, которая, как и следовало ожидать, закончилась ничем. При этом из следственного дела пропал протокол конвоира, застрелившего Ардашева. Ленин ничего не знал ни об аресте В.А. Ардашева, ни о его расстреле. И. Ф. Плотников пишет, что накануне трагической смерти своего двоюродного брата к Ленину в Петроград приехал его родной брат А.А. Ардашев. Прощаясь с ним, Ленин просил передать Виктору Ардашеву привет, не предполагая, что того нет уже в живых.
В июне 1918 года в Екатеринбурге был арестован двоюродный племянник Ленина Г.А. Ардашев, командир красногвардейского эскадрона. Ему была вменена в вину измена революции, и он был немедленно расстрелян.
Спустя три недели, в самом преддверии убийства Царской Семьи, по приказу опять-таки Юровского был арестован отец расстрелянного Г.А. Ардашева, другой двоюродный брат Ленина А.А. Ардашев со всей семьей, включая малолетних детей. Их участь была решена Юровским в том же смысле, что и судьба предыдущих Ардашевых, но кто-то из Екатеринбурга сообщил Ленину об этом аресте. Ленин немедленно посылает в Екатеринбург телеграмму: «Прошу расследовать и сообщить мне причины обыска и ареста Ардашевых, особенно детей в Перми. Предсовнаркома, Ленин».
Лишь чудом Ленину удалось вырвать семью Ардашевых из лап Юровского. Мы видим, что убийства родственников Ленина проводились теми же людьми, что убили Царскую Семью. Это были люди Свердлова. Они действовали явно вопреки Ленину и втайне от Ленина. Заметим, что Ленин лишь чудом узнал о готовящемся убийстве целой семьи его двоюродного брата! Если люди, уничтожавшие родственников Ленина, делали это втайне от главы советского правительства Ульянова (Ленина), то они могли точно так же скрывать от него подготовку убийства Царской Семьи.
Во всяком случае, если принять за предположение вышеназванное, по-другому воспринимается телеграфный ответ Ленина редакции датской газеты «National Tidente». Редакция этой газеты 16 июля 1917 года, то есть за несколько часов до убийства Царской Семьи, послала на имя Ленина следующий запрос: «Ходят слухи, что бывший царь убит. Пожалуйста, сообщите факты. National Tidente».
В тот же день в 16 часов по московскому времени в Данию была подготовлена к отправке следующая телеграмма Ленина на английском языке, которая, правда, не имеет на своем бланке его подписи: «National Tidente. Копенгаген. Слухи не верны, бывший царь жив. Все слухи только ложь капиталистической прессы. Ленин 16/7-16 ч.»
Примечательно, что эта телеграмма так и не была отправлена, она вернулась с телеграфа с подозрительной пометой: «Вернули с телеграфа. Не имеют связи».
Часто эту телеграмму приводят как доказательство коварства Ленина, который, заранее зная о предстоящем убийстве Царской Семьи, со спокойной совестью лгал миру. Но почему-то никто не пытается предположить иную версию этой телеграммы. Ведь за датской редакцией «National Tidente» стоял датский король Христиан, а за его спиной сам император Вильгельм, и Ленин отлично знал, кто его респонденты. Представить себе, чтобы Ленин так нагло лгал все еще очень опасному для него германскому императору, невозможно. И не был ли вызван ответ Ленина, изложенный в телеграмме, его уверенностью в том, что Император Николай II жив, а приостановка посылки телеграммы не была ли вызвана дошедшей до Ленина информацией о событиях в Екатеринбурге?
Документы, хранящиеся в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории, показывают, что Ленин в течение ряда месяцев вел переговоры с Уралоблсоветом о судьбе Царской Семьи, начиная с момента проживания их в Тобольске, перевода в Екатеринбург и заточения их в доме Ипатьева. В биографической хронике Ленина опубликованы его запросы об условиях жизни бывшего царя, переговоры с Екатеринбургом. Особенно примечательна телеграмма от 28 июня 1918 года, отправленная Ленину А.Г. Белобородовым. В биографической хронике Ленина говорится по этому поводу: «28 июня. Ленин читает (позднее 20 час. 13 мин.) телеграмму из Екатеринбурга председателя Уральского областного Совета А.Г. Белобородова с просьбой о разговоре по прямому проводу в виду чрезвычайной важности дел».
7 июля, то есть за 10 дней до убийства Царской Семьи, Ленин посылает в Екатеринбург телеграмму с весьма странной просьбой: «…предоставить возможность председателю Уральского областного Совета А. Г. Белобородову связаться с Кремлем по прямому проводу».
Возникает резонный вопрос: что хотел сообщить Белобородов Ленину, и кто не допускал его к прямому проводу?
В связи с этим мы беремся с осторожностью предполагать, что Свердлов, приготавливая убийство, дезинформировал не только немцев, но и Ленина.
Наконец, у нас есть еще одно очень ценное свидетельство о позиции Ленина в деле Царской Семьи. 10 июня 1921 года в Берлине следователь Соколов провел беседу с Вальтером Бартельсом, который был в июле 1918 года консулом в Москве. Вот что записал об этой встрече Соколов: «Он, Бартельс, со времени возникновения большевистской власти в России, находился сначала в Петрограде, а потом в Москве в качестве германского консула. Ему положительно известно, что за несколько времени до убийства Мирбаха между королем Испании и императором Вильгельмом происходили через специальных курьеров совершенно секретные переговоры, имевшие в виду спасение русского Царя и Его Семьи. В результате этих переговоров через графа Мирбаха последовало требование к Ленину об освобождении Государя Императора и Его Семьи. Ему, Бартельсу, положительно известно, что Лениным было собрано специальное заседание «комиссаров», в котором большинство комиссаров примкнуло к точке зрения Ленина о возможности освобождения Государя Императора и Его Семьи. Такому решению большинства воспротивилась другая партия во главе со Свердловым. Г. Бартельсу, известно, что после того, как состоялось решение комиссаров, враждебная этому решению партия тайно отправила своих людей в Екатеринбург, и там произошло убийство Царя и Его Семьи».
Показания Бартельса весьма ценны, так как он в московском консульстве отвечал за разведработу и связь с агентурой. Подводя итог всему вышеизложенному, мы можем сделать достаточно определенный вывод, что между Лениным и частью большевистского руководства существовали серьезные разногласия по поводу судьбы Царской Семьи. Судя по всему, Ленин пытался выполнить, во всяком случае до какого-то момента, возложенное на него германскими правящими кругами поручение вывезти Царскую Семью из Екатеринбурга.
Не Ленин играл в организации убийства Царской Семьи решающую и главенствующую роль, не он был «главным вершителем судьбы Романовых».
Свердлов был связан с темными тайными организациями на Западе. Характер этих организаций до сих пор точно не ясен, но само их существование не вызывает сомнений. Корни этих организаций тянутся в Англию и США. Убийство Царской Семьи было нужно руководству этих организаций. И Свердлов выполнял их волю.
Главным людьми Свердлова были безусловно Голощекин и Юровский. Биография последнего не менее загадочна, чем биография Свердлова.
Янкель Хаимович (или как он называл себя по-русски Яков Михайлович) Юровский, согласно лично им заполненным анкетным данным, родился в 1878 году в г. Томске. Все, что связано с жизнью этого человека полно неясности. С одной стороны Ленин назвал его «надежнейшим коммунистом», а с другой – в советское время очень не любили говорить и писать о Юровском. Кроме бездарной повести Я. Л. Резника «Чекист», о Янкеле Юровском нет ни одной книги, ни одной его биографии. Имя Юровского не упоминается ни в одной советской энциклопедии, даже в энциклопедии «Гражданской войны и интервенции в СССР», хотя его дочь – Римма Юровская, глава уральского комсомола, часто встречается в советской справочной литературе. Надо сказать, что как ранее, так и сейчас, определенные силы с одной стороны пытаются представить Юровского этаким серым безграмотным исполнителем решений Уральского Совета, а с другой – наоборот, приписывают Юровскому решающую роль в Екатеринбургском злодеянии. Как в первом, так и во втором случае эти попытки призваны скрыть истинных организаторов убийства Царской Семьи.
Семья родитилей Юровского Хаима и Энты состояла из 7 сыновей и 1 дочери. «Двое сыновей и дочь, – пишет генерал Дитерихс, – жили в Америке».
Эта фраза представляется нам весьма важной, так как снова в биографии очередного цареубийцы прослеживается связь с Америкой, то есть с США. Мы помним, что именно США, а точнее американские еврейские круги, были главным мозговым и финансовым штабом, как русской революции, так и войны лично с Императором Николаем II.
В связи с этим, весьма примечательно то обстоятельство, что в 1904 году Юровский женится на Моне Янкелевой, а не позднее 1905 года уезжает за границу. Соколов пишет, что Юровский «во время первой смуты почему-то уехал в Германию и год жил в Берлине».
Начало. Продолжение - далее...
точные слова Государя, которые относятся не только к высшему командованию армии и политической элите России начала ХХ в., но также и ко всему образованному обществу, интеллигенции, которая в течение всего правления Николая Второго много и дружно работала над развенчанием образа Государя, над тем, чтобы между Царем и Его народом выросла некая стена отчуждения, непонимания, нелюбви. Контраст между кротким христианским образом Царя, Его Семьи с одной стороны и какой-то буквальной осатанелостью, проявляемой в отношении Их русскими писателями, мыслителями, философами – совершенно обескураживает при вглядывании в историю России начала ХХ века.
