Сотрудник Забайкальского УВДТ, офицер, член Союза журналистов СССР Б.Комиссаров более десяти лет собирает материалы о творчестве В.С.Высоцкого. В его архиве собрано большинство из того, что было опубликовано о Владимире Семеновиче – артисте, поэте, певце, композиторе.Наверное, не меньшую ценность представляет домашняя фонотека, в которой собраны записи выступлений и концертов В.Высоцкого. Здесь же и песни о знаменитом барде, множество стихотворных посвящений ему.

Заметив невольную нашу ошибку в тексте, напечатанном в дорожной газете, Б.Комиссаров зашел в редакцию и показал тот вариант стихотворения «Я не люблю», который он считает правильным. Что ж поэта нельзя трактовать произвольно. Сейчас нам дорога каждая подлинная его строка.
А результатом прихода Б.Комиссарова в редакцию стала эта статья. Может быть, она вызовет отклик любителей творчества В.С.Высоцкого.

Лев Козельский.

-------------------------------------

ВОСЕМЬ лет после смерти Высоцкого оказались слишком малым сроком, чтобы сгладить горечь потери.

К Владимиру Высоцкому, чье 50-летие мы отметили 25 января, приходит, пробиваясь сквозь сопротивляющийся механизм охраны застоя, официальное признание.

Неофициальная всенародная любовь, не имеющая, пожалуй, аналогов в истории, пришла к нему при жизни. Люди сразу осознали глубину утраты, откликнулись на смерть Владимира Семеновича множеством стихотворных посвящений. Их тысячи. Свой отклик я отдал в библиотеку, где вели папку с редкими еще год назад публикациями о Высоцком.

Многократно переписанные, не имевшие часто подписей (авторство растворилось в народе), эти листки с посвящениями переходили из рук в руки, размножаясь. Одно из них, написанное в ритме лермонтовского  «На смерть поэта», оказалось в коллективе камвольно-суконного комбината. В нем были такие строчки: «Ах, нам бы чуточку добрее, когда ты жил, любил, страдал. Когда хотел в Париж, быстрее в Читу иль Гомель попадал».

Был ли Высоцкий в Чите, достоверных сведений нет. Хотя одну из легенд я слышал: при остановке поезда в Карымской, однажды по перрону метнулся слух. И все бросились к вагону, где в тамбуре так и не узнанный до конца, человек пел под гитару песни.

Чем явилась для народа смерть поэта (воспринятая как гибель), дает представление письмо одной мятущейся души в редакцию журнала «Юность»: «...единственное, в чем я находила тогда отдушину, были книги... И еще песни Высоцкого. Он учил меня самостоятельно мыслить, говорил, не солгав ни словом, о том, что вокруг».

Год назад в поселке читинских текстильщиков библиотека и музыкальная школа подготовили вечер памяти Высоцкого. Несколько вечеров я провел в читальном зале за сборником «Нерв». Книжка, изданная 55-тысячным тиражом, значительная часть которого ушла за рубеж, стала практически недоступной. Я видел в знакомых семьях «Нерв», «изданный» с помощью фотокопирования, «Нерв», отпечатанный на машинке и бережно переплетенный. В сборнике есть искажения и неточности, меняющие порой смысл стихов. Например, вместо «Я также против выстрелов в упор» напечатано: «Но если надо – выстрелю в упор». Эту ошибку повторило и Агентство печати «Новости», растиражировав статью к 50-летию В.Высоцкого, опубликованную во многих газетах, в том числе и в «Забайкальской магистрали». Или вот стихотворение «Высота». Высоцкий исполняет:

Вцепились они в высоту, как в свое,
Огонь минометный, шквальный.
А мы все лезли толпой на нее,
Как на буфет вокзальный.

Сравнение, естественное в устах инвалида-фронтовика, вспоминающего недавнее горячее прошлое где-нибудь, может быть, за буфетной стойкой, в ханжеском «переводе» редактора звучало так: «А мы все лезли толпой на нее по знаку ракеты сигнальной». Бесцветно-правильно.

В будущем еще предстоит узнать, что здесь является самоцензурой приемлемым вариантом для печати, а что вырублено редакторским пером. Владимир Семенович на одном из концертных выступлений говорил: "Чем ходить по редакциям и выслушивать, как переделать ту или другую строчку, лучше петь вам...»

НА ТОМ ВЕЧЕРЕ, в котором меня попросили принять участие, я поделился собранным о поэте материалом, включая записи его песен. Вместо запланированных двух часов проговорили и прослушали втрое дольше, до самого закрытия библиотеки. По объявлению на вечер пришли люди с гитарами, с которыми никто заранее не договаривался. Они просили слова и исполняли стихи Высоцкого. Пел ученик десятого класса. Пел рабочий-железнодорожник средних лет. И смахивали слезы с глаз старушки -комсомолки двадцатых годов.

На этот вечер отдел культуры не давал разрешения три года. Для киосков звукозаписи Высоцкий «утверждался» в редких случаях и только в пределах сборника «Нерв» (в Читинском аэропорту, например). Заслон Высоцкому ставился даже при упоминании печатно его имени в самых высоких идеологических сферах.

Скажут: время было такое. Но я все же солидарен с Алесем Адамовичем: «Анонимность по отношению к гонителям талантов оборачивается несправедливой анонимностью и по отношению к тем, кто оберегал, спасал таланты». Те, кто при жизни не давал дышать Владимиру Высоцкому, делали и продолжают делать после его смерти все возможное, чтобы принизить, исказить его роль, значение и облик. «Литературная газета» недавно мягко упрекнула нынешнюю Таганку в том, что ее программа «сводится лишь к сохранению спектаклей Ю. Любимова».

Таганка навсегда останется в истории театром Высоцкого, который называл бывшего главного режиссера Ю.Любимова одним из своих главных учителей (есть фонограмма ответов Высоцкого на вопросы слушателей его концерта). Режиссер в осень после смерти Высоцкого поставил и с неимоверным трудом «пробил» дорогу к зрителям для спектакля о Высоцком. Теперь, спустя семь лет, постановку возродил нынешний главный режиссер Николай Губенко.  Здесь он, я бы сказал, в одной  упряжке с артистом Героем Социалистического Труда Михаилом Ульяновым, откликнувшимся на речь М.С.Горбачева на февральском Пленуме ЦК КПСС: «...Без доведения до конца наших споров с прошлым, которое принесло столько горьких плодов... идти дальше невозможно».

«ПЕСЕННОЕ хулиганство» - один из ярлыков, использовавшихся для запрета Высоцкого, который расшатал устои догматизма, приближая перестройку.
А он отвечал:

Дак зачем же вы тогда:
все «вранье» да «хаянье»?
Я всегда имел в виду мужиков, не дам.
Вы же слушали меня, затаив дыханье,
И теперь ханыжите, -
Только я не дам.

И еще бросал он весело и гордо:

Это смертельно почти, кроме шуток, -
Песни мои под запретом держать.
Можно прожить без еды сорок суток,
Семь – без воды,
без меня – только пять.

В ЮБИЛЕЙНЫЕ дни в Москве была открыта мемориальная доска на доме по Малой Грузинской улице. Во Дворце спорта ведущие мастера искусств выступили на вечере «Венок посвящений», сбор от которого пошел на создание музея Высоцкого.

Однако самые близкие ему при жизни люди испытали в дни торжеств и горькие минуты.

«Неподготовленность к обычным формам демократии зачастую может оборачиваться самым непредсказуемым образом. В этот приезд, связанный с 50-летием Владимира Высоцкого, к радости от проявлений всестороннего признания поэта примешивалось чувство горестного недоумения, вызванного доходящими до кликушества выступлениями, интервью и статьями многочисленных «друзей» и зачастую тех самых людей, которые при жизни отказывали Высоцкому даже не в признании, а в элементарном уважении. Эти люди мелькают на экранах телевизоров, сидят в президиумах вечеров памяти, где из скромности не появляются его истинные и старые друзья и, стесняясь всеобщего ажиотажа, избегаю присутствовать я. А один из таких лжедрузей, запятнавший себя предательством, после смерти Володи, не постеснялся опубликовать пьесу и, более того, защищаясь от упреков в газете, посмел сослаться на мою книгу о Володе.

Печально также, что без моего согласия несколько газет напечатали главы из нее. Напечатали тенденциозно... исказив сокращениями и перестановками абзацев смысл и общую интонацию книги, что дало повод многим читателям негодовать и недоумевать задолго до ее появления.

...Как ни приятны справедливые, но посмертные почести Владимиру Высоцкому, лучшей памятью о нем будет правда и только правда.

Марина Влади».

Ее поддерживают «Московские новости».

«ПОЧТА приносит горькие и саркастические письма о, мягко говоря, избыточных торжествах вокруг юбилея Владимира Высоцкого. Он-то достоин своей славы. Досадно другое. В юбилейных президиумах те, что при жизни не признавали Высоцкого, ни разу не дали напечататься, отлучали от ТВ или снисходительно  похлопывали по плечу «меньшого брата». Сегодня они не погреться в лучах его имени, пролить запоздалую слезу по «Владимиру Семеновичу». По-русски – не совсем литературно, но точно – это называется «примазаться».

И словно отвечая, продолжает другой читатель:

- Как вам нравятся эти ребята – нынешние поэты, композиторы, артисты? Каждый из них слагает свои стихи, песни, пьесы памяти Высоцкого, каждый предается воспоминаниям. И при этом каждый предупреждает других: как бы не появились примазавшиеся к славе поэта...

Его голос теперь звучит на всех волнах. Фестивали его песен в Польше. Диски во французских и японских магазинах.

Владимир Высоцкий создал необыкновенную поэтическую Вселенную, где правда и красота в уникальном соединении взорвалась в душах миллионов очищающей грозой назревших перемен.

Какой в памяти потомков отложится наша эпоха? В трудах высоцковедов (уже сейчас 50 аспирантов занялись его творчеством), возможно станет привычным сочетанием этого имени и периода времени, который прожили мы – его современники. А пьедестал, возводившийся не народом, окажется пустым.

Б.КОМИССАРОВ.
(Газета «Забайкальская
магистраль" за 14 мая 1988 г.)

Редактор Л.Н.Козельский.

.