Начало четвертой тетради

Ссора с братом

 … Мое тело, налитое усталостью этого дня, словно онемело. Глаза безудержно слипались.

Я взглянул на брата. Он лежал с открытыми глазами и каким-то злым взглядом смотрел на меня.

- Почему он не вынесет? – сказал я.

Виктор слегка приподнялся и произнес:

- Нагулялся! Даже ведро вынести не может.

Меня оскорбило, что Виктор говорит обо мне в третьем лице.

- Лентяй же ты. Приехал сюда, живешь неделю и ничего не делаешь. [- крикнул я несправедливые слова] – более поздняя самокритичная вставка в текст дневника, но не позднее января 1965 г.  – Б.К., октябрь 2015).

Сейчас я уже не помню в точности, что сказал я и что говорил брат. Отчетливо  я помню только то, что произошло потом.

А произошло вот что.

…Оскорбления сыпались одно за другим. Окончательно проснувшись, в своем «красноречии», я шел все дальше и дальше.

Брат, приподнявшись с постели, дышал на меня злостью. Мать стояла рядом и набрасывалась то на Виктора, то на меня.

- Оба вы хороши, - сказала она наконец.

Атмосфера резко накалялась. Последняя капля злости превысила мое терпение:

- Гаденыш!!! – взревел я не своим голосом.

Виктор вскочил, как ужаленный и прыгнул на мою кровать.

Мать только успела охнуть.

Я отбивался как мог и чем мог. Я отталкивался от брата ногами, накидывал ему на голову одеяла, пробовал укусить его за руку.

Я визжал и кричал нечеловеческим голосом. Словно сцепились два хищных зверя. Мать со слезами пыталась оттащить брата от меня, но безуспешно. Удары сыпались один за другим.

Я не чувствовал боли. Я стал безрассудным. Злой деспот, продолжая наносить удары,  разорвал пополам майку,когда, наконец, усладившись местью, выскочил в другую комнату с матерью, оторвавшей его от меня.

Я вскочил с кровати. Во мне бушевала звериная ярость. (Здесь я сделал самокритичную сноску в конце страницы, датированную январем 1965 года: «Избалован я все же был и необуздан» -  Б.К., октябрь 2015).Во мне с неведомой силой заговорила НЕОБХОДИМОСТЬ СОВЕРШИТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ.

- 0! – воскликнул я со стоном, и со всего размаха моя рука ударилась запястьем или чуть повыше об оконное стекло. Не почувствовав боли, я услышал только звон разбитого стекла и выбежал в комнату. На меня устремились испуганные глаза матери:

- Что с тобой?!

По какому-то велению шестого чувства я неожиданно взглянул на руку и увидел, что там, где проходит вена, глубоко рассеченную рану, залитую кровью.

- Боже мой! Что с твоей рукой? – крикнула мать не своим голосом.

Она бросилась к чемодану, разорвала какую-то рубаху, стала перевязывать руку. Ее руки тряслись, она никак не могла завязать узел.

Повязка обагрилась кровью. Мать не переставала причитать:

- Что ты наделал, что ты наделал. И зачем только ты разбил стекло. Ты искалечил себе руку, теперь ты не сможешь играть, и почему я…

(Здесь заканчивается лист дневника, лежавший отдельно.  Продолжения я так и не нашел в стареньком чемодане, но не забыл до сих пор.

Я побежал в гарнизонный госпиталь, где в это время дежурил мой отец – заведующий рентгенологическим отделением. За мной весело побежала крупная, но добродушная дворовая собака по кличке «Байкал», но вскоре отстала от меня. В госпитале мне наложили швы на рану и, кажется, оставили в палате переночевать.

Вена не была задета, но широкий шрам на руке остался на всю жизнь. Брат - студент мединститута на другой день уехал в Читу продолжать учебу. Я постарался побыстрее забыть то, что случилось, и мы с ним этот случай никогда не вспоминали и не обсуждали. Да и когда? Вместе мы фактически не жили после его поступления в институт в 1959-м. Он женился на студентке своего вуза после окончания третьего курса, они вначале жили в общежитии, затем снимали комнату в частном доме. Брат продолжил учебу в аспирантуре, после окончания которой он уехал по приглашению на работу в один из областных центров европейской части России. - Б.К., октябрь 2015).

Поездка в Читу

(Вырваны листы)

...Я узнал, что занятия кончаются в 2.20 и тогда все возвращаются в общежитие. Мы сели с отцом на автобус и приехали в ОДОСА. В столовой пообедали и опять поехали на Новобульварную.

Приехали вместе с отцом, но он вскоре ушел. Мы договорились встретиться с ним в 5 часов у Вити в общежитии.

Я встал на крыльце, оперся о перила и ждал. Из общежития выходили и входили ребята. Несколько раз я заходил внутрь, но 18-я комната была по-прежнему закрыта.

Так прошло часа два. Какой-то парень тоже вышел на крыльцо и стал кого-то ждать. Он был светловолосый, среднего роста, широкий в плечах.

Через несколько минут он сказал мне:

- Что это ты так долго стоишь? Я часа два назад проходил, а ты все здесь.

- Друга жду,- ответил я – Маркина Женьку, может, знаешь?

- Нет, не знаю. Я тоже жду друга. Сам я учусь в горном, на 1 курсе.

- Они должны уже придти.

- Пошли к ним в техникум. Если занятия кончились, мы обязательно их встретим по дороге. Они всегда идут гурьбой так, что сразу их видно.

Мы пошли к техникуму. Шли долго, пересекли площадь Ленина, но ребят все не было видно. Наконец, мы остановились у большого красивого трехэтажного здания политехникума. Вошли внутрь и узнали, кончились ли занятия у первокурсников. «Давно кончились», - ответили нам.

Мы пошли обратно. Время было уже полшестого, а к пяти я уже должен был быть в общежитии мединститута. Если я приду, а отец с Витей уже уйдут обедать, то я обещал  подождать их, пока они не придут.  «Приду в общежитие, - подумал я, - если Женьки не окажется на месте».

Дорогой, пока мы шли вместе с моим знакомым, он рассказывал о том, как они живут в техникуме. Вдруг он махнул рукой и с досадой произнес:

- Эх, прошла, даже не заметила.

- Кто? – спросил я.

- Лидка Старцева, - он показал на проходившую мимо нас девушку. – А ведь жили рядом.

Через некоторое время он опять с той же досадой сказал:

- Вторая не узнала. Учился с ней даже в одном классе.

В это время когда мы уже подходили к общежитию техникума,  я увидел…

(Листок закончился, продолжения в тетради не нашел – Б.К., октябрь 2015).

Прогулка по «бульвару»

… Мой незнакомец первый протянул руку и представился:

- Славик.

Я пожал ее и представил себя:

- Борис.

Так мы познакомились.

Все втроём мы сдвинулись с места, пошли в обратную сторону, а дойдя до определенного места, опять повернулись кругом. Славик сказал мне:

- Тебе привет от Жени Маркина.

- А ты его знаешь?

- Мы вместе учимся в политехническом техникуме, в одной комнате спим в общежитии. Женька мне показывал твои письма, ты там шифром пишешь.

Я вспомнил, что однажды Нина Брагинская (семья Брагинских жила на первом этаже нашего ДОСа, под нами – Б.К., октябрь 2015) мне сказала, что получила письмо от своей подруги Кищенко, которая живет в Домне. Она писала Нине, что Женя Маркин поступил в техникум.

- Ты скажи, почему он не пишет. Я ему письмо отослал еще 26 августа. Какой у него сейчас адрес?

- Его адрес: Новобульварная,46, общежитие 3, к.7, но ты лучше напиши ему на дом, он приезжает домой каждое воскресенье.

- Ну как он там живет, Женька? – спросил я.

Славик начал рассказывать, употребляя при этом жаргонные словечки. Когда он говорил слишком громко, Юра с улыбкой его перебивал:

- Тише говори. Ты еще не забыл свой жаргон.  

Славик сказал, что Женька сделался настоящим городским. Носит узкие брюки, танцует чарльстон, курит. Такой легкомысленный! Вначале, когда он приехал в Домну, он хотел поступить в горный техникум. Через два дня приходит:

- Нет, лучше в электротехнический.

Через несколько дней опять захотел в горный. А еще через несколько дней приходит к Славке и говорит:

- Иду в политехнический, вместе с тобой.

Да и Поляков оказался не такой добродушный, как я думал. Славик рассказал, что Поляк сдавал экзамены вместе с ними, но не сдал, утащил у одного парня рубашку «кубинку», одел его ботинки, а свои оставил, и 10 рублей денег украл. (По тому времени – половина месячной стипендии учащегося техникума – Б.К., октябрь 2015).

Драка, про которую говорил Поляк, позже была. Он избил с ребятами одного…

- Ну а вы что? – спросил Юра, надо было в милицию обратиться.

- Да мы написали заявление в милицию, но ответ не пришел и это дело замяли.

Юра посмотрел на часы:

- Домой нужно идти. Девчонок все равно нет, да и вряд ли они сейчас выйдут. А без женского пола неинтересно гулять.

Мы разошлись по домам.

Днем я подошел к теннисному столу.

Дом, возле которого стоит стол, близко от нашего дома – пройти через дорогу только. Да и вообще, все дома, в которых живут семьи офицеров, расположены очень скученно, все вместе. Если же говорить о всём гарнизоне, то тянется он далеко, до самой фабрики. (Сапого-валяльная фабрика, изготавливала валенки – Б.К., октябрь 2015).

Так вот, я подошел к теннисному столу и стал играть в теннис с ребятами. Здесь были Валера Борисенко, Славик и еще один парень. Сегодня они уезжают.

Потом ребята ушли. Мы одни остались играть со Славиком в теннис.

Закончили партию и Славик сказал:

- Надо домой, в 6 часов поезд отходит.

Я протянул руку:

- Ну, давай, прощай.

- Больше не увидимся, - сказал Славик с сожалением.

Он пожал мне руку и мы расстались.

Так кончилось наше маленькое знакомство.

5 октября. Политехнич (…) …исьмо от Вовы… (письмо от Вовы Тарасова – моего общего друга с Женей Маркиным – Б.К., октябрь 2015).

(Далее нижняя часть листа оборвана).

(продолжение письма Вове Тарасову – Б.К., -октябрь 2015).

…Недавно в Сретенск приезжало несколько ребят из Домны (Воинские части, расположенные в Сретенском гарнизоне и в Домне, были связаны между собой. В Сретенске в то время «стояла» ШМАС – школа младших авиасотрудников, а в Домне, под Читой – летная часть. – Б.К., октябрь 2015).

Один из них, - Славка, передал мне от Женьки привет. Он учится вместе с Женькой в техникуме, и может ты его знаешь. А на мое письмо Женька так и не ответил.

Пишет ли он тебе?

Я хотел поступить работать в детсад аккомпаниатором и зав. садом согласна, но все дело в том, что учусь я в школе с первой смены, а работать нужно утром. После обеда работать нельзя, потому что с часу дня до полчетвертого дети спят, потом полдничают и мамаши забирают их в пять часов домой.

Ну вот и все новости.

5 октября 1962 г.

Борис.

(Далее нижняя часть листа и следующий лист оторваны). 

Встреча с братом  в Чите

... Почти все студенты уже встали и то и дело бегали по коридору взад и вперед.
У двери 118 комнаты, куда мы направлялись, отец сказал какому-то коренастому студенту:
- Это младший брат.
Студент подал руку:
- Валерий.
- Борис.
Это был друг Вити - Валерий Шмидт.
А на фотографии ты выше, - сказал он.
Мы вошли в комнату, но Виктора там еще не было.
Какой-то студент, лежа еще в постели, потягивался.
- Витя сейчас придет, - сказал он.
Виктор действительно скоро пришел. Он подошел ко мне и я протянул ему руку. Целоваться с ним (при встрече - Б.К., октябрь 2015) я перестал после того случая. Да что я, девчонка?!
Отец поговорил немного с моим братом и Виктор ушел на занятия. А мы направились в поликлинику Читинского гарнизона. Там было не так много солдат.
Врач-окулист еще не пришла и очереди в ее кабинет не было, так что я очутился первым.. В 10 часов пришла врач, и через минуту я был у нее в кабинете. Мое зрение испытывали не меньше часа. По таблице врач спрашивала буквы, надевала на глаза то одно стекло, то другое, то сразу два, спрашивала, нет ли напряжения, потом смотрела на мой глаз через зеркало, через стекла. Наконец, с помощью стекол я дошел до 7-й строчки, хотя до этого видел только две.
Здесь же, в аптеке нашли (правда с трудом) два стекла, которые через 15 минут были вделаны в оправу и я получил очки.
Когда мы вышли, было около 12 часов. Я шел в очках. В них действительно видно значительно лучше. Оправа только плохая, вроде из прутьев сделана. After that отец пошел к ректору института по делу. Ректора на месте не оказалось Мы его ждали, но он так и не пришел. После этого я уговорил отца идти на Новобульварную. Одного он меня не пустил. "Где ты меня потом найдешь?" - сказал он. Мы пошли вместе.
С Профсоюзной мы попали на Новобульварную - расстояние не близкое. Отец остался на дворе, а я вошел внутрь двухэтажного деревянного здания.
Комната № 18 была закрыта. У какого-то двухметрового парня в тельняшке...

(Следующий лист выдран, а на последнем листе квадраты с буквами специального шифра - решетки. На них накладывается "ключ" - квадратики с вырезанными клеточками.  И так складываются из букв слова. Но теперь я их уже не расшифрую...).

1. Папа в Ленинграде, 1970-й


2. Я встречаю 1960-й год, в котором начал вести дневник (не сохранился...)


3.ДОС в Сретенском гарнизоне, в котором мы жили.


4. Мама с папой. Сретенский гарнизон. На берегу реки Шилка. 


5. Военный госпиталь в гарнизоне, где служил отец.


6. Я (справа) со своим другом Вовой Тарасовым (третий наш общий друг - Женя Маркин).


7. Возле нашего дома. Мама и наши соседи - жена начальника госпиталя Лидия Ароновна с сыном Леней Зинченко.

8. Наш 7 "а" класс. Я - крайний справа в первом ряду. 1962-й год.

(Конец четвертой тетради)

В пятую тетрадь