Наверное, увидев  заголовок,  читатель подумает о музыкальной субкультуре, предполагающей экстравагантный внешний вид современной молодёжи. Это направление названо английским словом "punk", что в переводе значит "гнильё, чепуха" или даже "паршивец". Но нет, в нашей статье речь  пойдет о традиционной культуре Русского Севера, её истории и загадках.

В старину в нынешних пределах Карелии, Поморья, Новгорода, на Ояти и Ладоге,  словом "панки" назывались  деревянные куклы,  вырезанные из цельного куска дерева.  Разнообразные человеческие фигурки ― вот что собой представляли панки.

Изначально северные куклы -панки, вероятнее всего,  были языческими идолами и предназначались  для ритуалов  языческой  магии, но даже с приходом на северные  земли православия они сохранили свою архаичную форму и значение. Для их изготовления брался небольшой чурбанчик (березовый или сосновый) и выдерживался в тепле 10 дней, затем с него убирали сучки, обтесывали, добиваясь гладкой поверхности...
 
Чаще всего панки имели  столбоватые фигуры, круглую или конусообразную голову с плоско стесанной лицевой частью, допускалась скупая отделка орнаментом (в технике резьбы, выжигания раскаленным железом). Впрочем, в некоторых местах,  например на Кольском полуострове,  встречалась и плоская форма, если из предназначенного для куклы чурбанчика топором вытесывали дощечку. В этом случае на доске чертили силуэт панка, а затем выпиливали его.

Черты лица у нее в старину либо отсутствовали, либо едва намечались впадинами и врезами. Так мастера поступали вполне сознательно:  тем самым обеспечивалась защита от вселения в куклу чужих злых духов , которые, по языческим поверьям, могут проникнуть через глаза, рот, нос  и уши. И ног у такой куклы не было: чтобы не ожила и не сбежала, а верно служила своему хозяину, который одновременно считался ее подопечным..

Когда надо было избавиться от какой-то напасти, обережную панку брали в руки, трижды поворачивали против часовой стрелки, приговаривая при  этом: "Отвернись злом, повернись добром". Особенно широкое распространение имел женский образ (баба), олицетворявший Богиню Мать,  основу жизни, кладезь ее силы и здоровья. Выбросить или проявить небрежность по отношению к кукле считалось не допустимым. И даже после смерти личная обережная панка отправлялась вместе со своим хозяином или хозяйкой в загробный мир.
 
Любопытно, что в  северорусской традиции символическое участие предков в общей семейной трапезе в определенные календарные даты обеспечивалось установлением на столе так же кукол-панков. В  остальное время они хранились  за иконами на божнице.
В далёком прошлом  пришла в дома жителей Русского Севера кукла-панок,  так давно, что никто уже и не помнит, когда и откуда она взялась.  Откуда же её корни и что означает странное название, напоминающее русскому человеку о Литовском нашествии 1612 года и шляхте Речи Посполитой?

На эти вопросы может ответить история и сравнительная этнография, которая неплохо дополняет историческую науку, в особенности там, где ощущается недостаток в прямых исторических данных.

На нашем Севере от Верхнего Поволжья до Белого моря и Урала широко распространены географические названия — Панщина, Паны, Панки, Пановы могилы, Пановы горы, обозначающие древние курганные группы и городища. Но Паны, Панки в приведенных названиях не связаны с нашествием в Московию литовцев  в ХVII веке, как это иногда объясняют местные жители. Курганы и городища существовали задолго до Смутного времени литовской интервенции и принадлежали финно-угорским народам ― чуди,  мери, муроме и другим исконным жителям Севера и Северо-востока  европейской части  России. Ивановские историки-краеведы А.В. Яблоков и К.Е. Балдин объясняют происхождение географических названий  Паны и Панки взаимодействием пришлого славянского и коренного финно-угорского этносов в ХI-ХIV веках .

В свое время российский этнограф и археолог Алекса́ндр Ива́нович Кельси́ев  писал: «Меня давно  занимало широко распространенное название курганов: Паны, Панки, Панские или Пановы могилы, равно и обилие деревень с такими же названиями в местностях, где встречаются курганные кладбища. В подмосковных местностях эти названия можно было бы объяснить присутствием литвы, но употребление для курганов того же названия даже в Олонецкой и Архангельской губерниях, где литва никогда не была, заставляло предполагать в звуке «пан» нечто иное.  У исчезнувших языческих инородцев  это слово не означало ли кладбища, смерти предка, покойника, загробного мира и т.п.?»

Кельсиев обратился к петербургским финнологам с вопросом: что означают слова с  корнем пан в Угорских и Урало-Алтайских наречиях России ? — и получил подробный ответ, в котором, между прочим, было сказано, что по-веськи или по-чудски, слово панен  значит класть, полагать, а пангед – могилы; по-корельски, панан – хоронить; по-мордовски: 1) у Мокши, панда значит холм, курган, могила, 2) у Эрзи, пандо – гора, могила, холм и т.п.

Панами на вышеозначенной территории называлось и древнее финно-угорское население. Следует вспомнить, что во Владимирской и соседней Костромской губерниях издавна существовали легенды о неких Панах, Панках, оставивших после себя курганы-захоронения и городища. Местное русское население сохранило память о них.

Например,  в д. Гусарниково Ростовского уезда во втор. пол. XIX в. этнографом  А.А. Титовым было записано сказание о располагавшихся в окрестностях этого селения курганах «Панские могилы». По преданию,  здесь когда-то жили «паны», относившиеся враждебно к местному населению: «одноглазые, одноногие и однорукие великаны, обладавшие непомерной силой и ловкостью: они перекидывались топорами с Гусарниковского городища на Дебольское, бегали, взявшись цепью за руки, от городца до городца в три минуты, от народа жили особняком; насыпали городища, а под ними ходы рыли, где и хранили клады;  они сильно обижали народ и принуждали его прятаться в леса. С течением времени, число панов становилось все меньше и меньше».

Есть мнение, что легендарный «пан» — это искаженное «пам». Пам, по верованиям народа коми, человек, обладающий большой  волшебной силой, могущий повелевать стихиями и «лесными людьми». По языческим поверьям Памы обладали бессмертием и им повиновались духи. Когда паму требовалось, он зычным голосом сзывал духов, они слетались к нему и рассказывали о мирских делах. В житии Стефана Пермского описывается словесный поединок Стефана с коми «сотником» Памом. Здесь Пам — патриарх, верховный жрец древней религии коми. Таким образом, в северных преданиях о «панах», вероятно,  присутствует и слой преданий о древних чудских волхвах — «памах».

При всей своей фантастичности и запутанности сказания о панах безусловно содержат зерно исторической истины. За этими преданиями кроятся глухие, частичные  намеки и обрывки воспоминаний и сказаний местного населения о своих языческих предках.  Вероятнее всего , чудь, меря и другие древние финно-угорские народы, часто называемые «чудью белоглазой»,  в реальности никуда не исчезли. Они со временем  просто обрусели,  став ярославцами, архангельцами, вологодцами, костромичами.  Приняли православие и вместе с ним славянский язык, сохранив во многом свою этническую культуру и память о предках в форме сказок и легенд.

В северных сказаниях есть легенды о «зачарованных кладах»,  непосредственно связанных с чудью или панами. Именно к временам чуди относят «начало кладов». Как утверждают легенды, когда началась новгородская  колонизация Севера, то «чудь в землю ушла, под землей пропала» оставив после себя множество курганных могильников. По рассказам, чудь закапывалась так: выкапывали яму, ставили по углам столбики, делали над ямой крышу, сверху засыпали землей и камнями, потом сходили в ямы с имуществом и, подрубив подставки, погибали. В этих чудских могильниках археологи бывает находят и деревянные ритуальные куклы, так похожие на русские куклы-панки…

Но всё же, какова связь северных ритуальных кукол-панок, чудских панов и их аналогов, находимых в пановых могилах? Помните, что в северорусской традиции в определенные календарные даты предки в виде  ритуальных кукол-панков принимали символическое участие в общей семейной трапезе? Этот русский обряд  сильно напоминает языческие верования современных родственников средневековой «чуди белоглазой» — хантов и манси.
 

Мансийско-хантыйские обрядовые куклы иттарма

Ещё сравнительно недавно, лет 50 назад, после смерти каждого человека и манси, и ханты изготавливали специальное изображение этого человека, которое считалось вместилищем одной из душ умершего. Эта кукла — иттарма (сынские, куноватские ханты), итэрма (сосьвинские манси), сонгэт (нижиеобские ханты), мохар (сосьвинские манси), окинь (среднеобские ханты) — определенное время хранилась в доме умершего. В течение этого времени в ней жила одна из душ покойного, поэтому куклу кормили, клали спать, сажали на любимое место умершего и т.п., то есть обращались с ней, как с живым человеком. После смерти женщины, как утверждают ханты и манси, ее хранят 4 года, после смерти мужчины — 5 лет.
 

 
У сынских хантов эта кукла иттарма  имела небольшие размеры — 20—22см. Но еще в недавнем прошлом, лет 20-30 назад куклы иттарма делались из дерева и имели туловище, голову и лицо. По истечении срока хранения в доме ее либо клали внутрь намогильного сооружения, либо  хранили вместе с домашними святынями на полочке в передней части дома.

Таким образом, не все куклы покойника хоронили. Очевидно, куклы-вместилища душ умерших шаманов, старых, уважаемых лиц хранили вместе с другими семейными святынями. Это были куклы почитаемых предков. В прежние времена такие олицетворяющие предков куклы были в каждой семье.
 

Древний культ куклы - вместилища души умершего, как мы видим на примере русских потомков «чуди белоглазой» и современных хантов и манси, вероятнее всего, составлял основу общего культа предков и домашних божеств  у всех древних народов финно-угорской группы.

И еще о панах написал .Ф.В.ПИМЕНОВ в книге ВЕПСЫ 
Москва-Ленинград: "Наука", 1965:

"Особый интерес вызывают предания о «панах». Укрепившееся представление, будто они повествуют лишь о событиях начала XVII в. (польско-литовская интервенция, «смутное время»),240 неверно. В рамках этого цикла выделяется заметный слой, в котором «паны» обрисованы не как враги, а как почитаемые предки (обычай поминания вепсами «панов», празднование «Киселева дня» и пр.). Кроме того, не исключено, что это слово, получившее в русской передаче вид «паны», «панки», первоначально было связано с некоторыми деталями похоронного обряда аборигенного населения (ср. вепсск. panda 'положить', финск. и керльск. раnnа в том же знач., вепсск. maahapanda 'хоронить'; mahapanend 'похороны', финск.-савакот. mahapanjaiset в том же знач.). Другой подцикл действительно посвящен патриотической теме борьбы с захватчиками (легенды о «панском озере», «девичьем острове» и т. д.). Не исключено, наконец, и то, что здесь нашли воплощение и социальные противоречия эпохи, эпизоды борьбы крестьян со своими феодальными угнетателями. 
Прослеживая типологические особенности «панского» цикла и его ареал, можно заключить, что эти предания также связаны с вепсско-карельской и, бить может, мерянской культурными традициями. Немаловажный довод в пользу этого состоит в том, что предания о «панах» самым тесным образом приурочены в народном сознании к определенным археологическим памятникам, чаще всего — в пределах бывшей Олонецкой губернии — к курганным могильникам приладожского типа."

ПАН

ПАН м. южн. зап. барин, боярин. Жили себе пан да панья, сказ. Он живет паном, хорошо, в достатке. Панок, полупан, небольшой. | Паны, в разн. русск. губ. ляхи и литва, переселенные в давние войны, в виде ссылки. | Панки, забытые потомки мордовских Князей, как мурзы у татар. | Панок, перм. вят. свинчатка, гвоздырь, бабка или козна, налитая свинцом, боек; в Словарь Академии ошибочно названный папок. | Кур. корытце для рубки в нем мяса? см. панка. | Панки мн.сиб., почти исчезнувшие лубочные картинки, богатырские, балагурные и все вообще, кроме духовных. Паныч, барченок; холостой барин; паненка, барышня, девица; пани(я), барыня. Панство, состоянье пана, барство. Пановать, панствовать, барствовать, жить барином. Панованье ср. панское житье. Панствуй и барствуй, до поры и времени. Панщина южн. панчизна зап. барщина, работа на помещика. Панщины не переработаешь. И на том свете будет панщина: станем под панов дрова подкладывать. Паново добро, барина; панское слово, барское. Панской товар, красный, аршинный, фабричные ткани. Панские ряды. Панские чулки, олон. вязанные на пяти прутках или спицах, для отличия от крестьянских, вязаных на одной. | Панской, твер. о вещи, щегольская, на барский лад сделанная; зап. южн. вообще барский. Не диво, что у пана жена хороша! Сегодня пан, а завтра пал (или завтра пропал). Дома пан, а в людях болван. Или пан, или пропал. Полон чан, так сам себе пан. Был и пан, да пропал. Не велик пан, перелезешь и сам. Богат Иван - богат и пан. Зажить бы паном - все придет даром! Лихо зажить паном - все пойдет даром! Пал пан на воду, сам не потонул и воды не помутил ( лист с дерева). Все паны скинули кафтаны (жупаны), один пан не скинул кафтан? лиственные деревья и сосна.

Овладев устьем Оки, владимирский великий князь Юрий Всеволодович поневоле должен был продолжать покорение земли   мордовской . Почти каждый год ходили русские полки в Мордву, опустошали их селения, сожигали и травили скотом засеянные  мордовские  поля. Теснимая русскими, Мордва решилась наконец отмстить за насилия; одни  мордовские князьки или „ панки " собрались под начальством Пургаса, жившего недалеко от нынешнего города Кадома, на правом берегу реки Мокши; другие, как, например, Пуреша, приняли присягу на верность русскому великому князю. В 1228 году, когда сам Юрий с братом Ярославом и племянниками, сыновьями Константина Ростовского, пошел на Мордву в окрестности Нижнего, союзник его, муромский князь Юрий Давыдович, вторгнулся зимой в волости Пургаса и разорил их. Мордва убежала в леса и там заперлась в крепостцах своих („тверди", как называет их летописец). Не успевшие укрыться погибли под мечами муромской рати. Пургас собрался с силами и следующим летом отправился к Нижнему, намереваясь разорить этот оплот русской силы в  мордовской  земле, но жители едва возникшего города отбились от  мордовского  князька. С большим уроном отступил он к себе на Мокшу, но на пути рать его была истреблена верным Юрию Пурешей; сам Пургас едва спасся в бегстве. Нашествие монголов прекратило враждебные столкновения русских с Мордвой — и те и другие подпали под одну власть иноплеменного владетеля: и русские и  мордовские   князья  одинаково сделались подданниками монгольского хана.

В эпоху монгольского владычества Мордва жила по-прежнему, занимаясь звероловством в дремучих лесах своих, хлебопашеством на расчищенных среди этих лесов полянах и бортевым пчеловодством;  мордовские  ратники служили в войсках хана и доставляли татарам звериные шкуры, мед и также соколов и кречетов для охоты. Но еще с конца XIII столетия татары стали теснить Мордву; так, в 1288 году сын Темира, князь Елартей, опустошил  мордовскую  землю. С половины XIV столетия Мордву стали теснить с одной стороны татары, с другой русские. В это время суздальский великий князь Константин Васильевич перенес столицу свою в Нижний Новгород и оттеснил Мордву от берегов Оки, Волги и Кудьмы в Терюшевские леса и далее, а на опустелые их селища поселил русских людей. Привлекаемые льготами, которые предоставлял переселенцам Константин Васильевич, русские люди стекались на берега Оки, Волги и Кудьмы и селились, где кто хотел, на местах разоренных  мордовских  селений. Приходили сюда русские не только из Суздаля, вотчины Константиновой, но и из разных других княжений. Константин Васильевич был по личным своим достоинствам гораздо выше всех других современных ему князей. „Княжил он честно и грозно, — говорит о нем летописец: — бороня вотчину свою от татар и от сильных князей". Под покровительство такого князя спешили русские из разных городов, избегая господствовавших там княжеских усобиц и насилий татар, которые, как видно, не смели хозяйничать по-своему в областях нижегородского великого князя. Таким образом в половине XIV столетия колонизация русских в нынешнюю Нижегородскую губернию положила начало обрусению этого края. Мордва же, оттесненная новыми пришельцами, запряталась в дремучих лесах, укреплялась там в своих „твердях", а которая была поближе к русским селениям, стала давать дань князьям нижегородским. Подчиняясь таким образом влиянию более могущественного племени, Мордва стала понемногу русеть, но жившая в местах более отдаленных, подстрекаемая татарами, не терпела русских, как своих притеснителей, и постоянно враждовала с ними. При вторжениях татар в русские области, из этой Мордвы обыкновенно являлись путеводители, указывавшие только им одним известные дороги по лесным дебрям. Во время таких нашествий мордва обыкновенно „как волки за полками" следила за татарскою ратью и грабила то, чего не успели или не хотели ограбить татары. Так, в 1377 году Алабуга и другие  мордовские  князьки навели татар на рать нижегородскую, беспечно предавшуюся разгулу на берегах Пьяны, а когда татары, разбив беспечных и разорив Нижний Новгород, ушли восвояси, Мордва бросилась опустошать беззащитные русские деревни Поволжья. Зато и русские не оставались в долгу и мстили жестоко. Так, князь Борис Городецкий, мстя за опустошения Мордвою Пооволжья в 1377 году, нагнал Алабугу и других  мордовских  князьков, перетопил их в Пьяне, а следующею зимой, при помощи московской рати, присланной Донским, опустошил землю  мордовскую , разорил все тамошние зимницы и привел в Нижний огромный полон. Добычу разделили, а пленников волочили по льду Волги, травили собаками и казнили разными муками.

В то же время, то есть в половине XIV столетия, другое племя Мордвы, мокшане, подверглось сильному влиянию татар. Во время возникших в Орде междоусобий мурза Тагай из Бездежа завладел Мордвой, жившею в нынешней Пензенской губернии, и утвердился в городе Наровчате. Таким образом произошла „Наровчатская орда", состоявшая собственно из мокшан.

Другие мокшане, жившие от Наровчатской орды далее к западу, также подпали под власть особых татарских владетелей. Подчиненные прежде рязанским князьям, имевшим свои крепостцы в  мордовской  земле еще в первых годах XIII столетия, мокшане, жившие по реке Мокше и ее притоку Цне, благодаря монгольскому нашествию, высвободились из-под влияния рязанских великих князей, но подпали под власть татарского выходца из Большой-Орды, ширинского князя Бахмета, сына Хуссейнова, в 1298 году. Сын его Беклемиш крестился, наречен был Михаилом и сделался родоначальником князей Мещерских, владевших Мордвой до 1380 года, когда правнук Беклемиша, князь Александр Укович, или Юрьевич, продал зацнинскую Мордву Дмитрию

"Умер, умер Великий Пан!" - этот вопль уже прозвучал из края в край по всей опечаленной и потемневшей земле богов, по волнам , омывающим светлый берег Лесбоса. Но для нас, людей 19 века, ожидающих в сумерках нового, еще неведомого солнца, предчувствующих, что Великий Пан, умерший пятнадцать веков тому назад, скоро должен воскреснуть... (Д.С. Мережковский. Предисловие к "Дафнису и Хлое"). 

Несколько могущественных богов и богинь Греции никогда не включались в состав двенадцати олимпийцев. Например, Пан — скромное божество, влачил свои дни вдали от городов в Аркадии. 

Происхождение Пана является весьма темным. Считается, что Пан был сыном Гермеса и нимфы Дриопы (по другим мифам,  Зевса и аркадской нимфы Каллисто, Зевса и нимфы Ойнои, Зевса и нимфы Гибрис). 

По одной из легенд, Пан был сыном жены Одиссея Пенелопы, которую Гермес посетил в образе барана. По поздней версии, Пенелопа родила Пана от всех женихов сразу, которые ухаживали за ней в отсутствие Одиссея. 

Cудя по облику Пана и его древности как мифологического героя, более логичной представляется версия о том, что матерью Пана была божественная коза Амалфея, вскормившая своим молоком ребенка-Зевса, который скрывался на Крите. В таком случае Пан оказывается столь же древним божеством, что и сам Зевс. Это же утверждает еще одна версия происхождения Пана: как сына Крона и Реи.

Нимфа Адрастея кормит маленького Зевса из рога козы Амалфеи. Сзади Зевса стоит маленький бог Пан играющий на свирели. Пан родился покрытым волосами, с рогами, с козлиными копытами, кривым носом, с бородой и хвостом. Мать Пана, испуганная видом младенца, бросила его, но ребенка подобрал Гермес и отнес на Олимп. Ребенок рассмешил богов, понравился им, был принят в их число и получил имя Пан, что значит: "понравившийся всем". Мифом о рождении Пана пытались объяснить происхождение имени бога от греческого слова "пан" — "всё" (народная этимология). На самом деле имя Пана, по-видимому, связано с индоевропейским корнем "па" — "пастù". Пан почитался как покровитель пастухов, охотников, пчеловодов и рыболовов. 

Согласно мифам, Пан — весёлый бог, сопровождаемый нимфами, бродивший по горам и лесам, плясавший, игравший на свирели. 

В Гомеровском гимне к Пану мы находим следующее описание этого божества: 
"С нимфами светлыми он — козлоногий, двурогий, шумливый— 
Бродит по горным дубравам, под темною сенью деревьев. 
Нимфы с верхушек скалистых обрывов его призывают, 
Пана они призывают с курчавою, грязною шерстью, 
Бога веселого пастбищ. В удел отданы ему скалы, 
Снежные горные главы, тропинки кремнистых утесов... 
Часто мелькает он там, на сверкающих, белых вершинах, 
Часто, охотясь, по склонам проносится, с дикого зверя 
Острых очей не спуская. Как только же вечер наступит, 
Кончив охоту, берет он свирель, одиноко садится 
И начинает так сладко играть, что тягаться и птичка 
С ним не могла бы, когда она в чаще, призывно тоскуя, 
В пору обильной цветами весны заливается песней. 
Звонкоголосые к богу собираются горные нимфы, 
Пляшут вблизи родника темноводного быструю пляску, 
И далеко по вершинам разносится горное эхо". 

В целом Пан был добродушен и ленив, больше всего на свете любил послеобеденный сон и мстил всем, кто мешал ему спать. При этом он издавал такой крик из глубины пещеры или грота, что всех охватывал ужас (отсюда выражение "панический страх"). Его гневу приписывалась "паника" - безумие стада, бросавшегося в пропасть, в воду из-за незначительной причины. 

Защищая свои владения от пришельцев, Пан мог внушить ужас целому войску. Известно, что он сеял панику, по меньшей мере, два раза: первый раз он обратил в бегство титанов в войне с богами, а второй раз - нагнал страх на персов перед Марафонской битвой. Героическая личность, козья морда!  

Пан помогал афинянам в войне с перса­ми и, согласно Геродоту, его видел на горном перевале бегун Фидиппид, спешивший попросить помощи у Спарты перед Марафонской битвой. После своей победы афиняне посвятили Пану пещеру на северном склоне Акрополя, сохранившуюся до наших дней.

Павсаний в "Описании Эллады" (книга 10) ярко описал нападение на Дельфы вторгшихся в 279 до н.э. кельтов (галатов). Потерпев неудачу в сражении под Дельфами, "варвары расположились лагерем там, где их во время отступления захватила ночь. И вот ночью на них напал "панический" страх: страхи, происходящие без всякого основания, говорят, они происходят по воле бога Пана. Смятение напало на войско поздним вечером; сначала немногие из них обезумели, и им казалось, что они слышат топот скачущих коней и чувствуют приближение врагов; в скором времени это безумие перебросилось на всех остальных". Это безумие, ниспосланное Паном, закончилось для галатов жестоким избиением.

Отличаясь непомерной похотливостью, Пан, в силу своей безобразной внешности, не пользовался особым успехом у прекрасного пола.  По преданию, он был влюблен в прекрасную нимфу Сирингу, которая, однако, при виде Пана обратилась в бегство. Но путь ей преградила река. Сиринга умолила бога реки превратить ее в тростник. Из него Пан вырезал свою свирель и назвал ее сирингой. 

Более счастливой была его любовь к нимфе Эхо, родившей ему дочь Иингу — птицу вертишейку (позднее Эхо пострадала от неразделенной любви к Нарциссу).

Но самой большой любовной удачей Пана было соблазнение богини Луны Селены, когда ему удалось скрыть черную шерсть и козлоподобное обличье под отмытым белым руном. Не узнав его, Селена согласилась прокатиться у него на спине и позволила ему удовлетворить все его желания.

Кормилица муз Эвфема родила ему Кротоса, ставшего созвездием Стрельца. Он также хвастался, что сочетался со всеми пьяными менадами из свиты Диониса.  

На известной эллинистической статуе Пан изображен, пристающим к Афродите, которая грозит ему туфлей.


Пан преследовал своими домогательствами и пастухов, которым приходилось спасаться от него бегством. 


Впрочем, сексуальная неразборчивость Пана заходила еще дальше. Так что опасности подвергались не только пастухи, но и стадо. 

Пан был также фаллическим божеством, наряду с сатирами, Приапом, да и своим отцом Гермесом, изображавшимся  на т.н. "гермах" с весьма характерными признаками.


Пан считается изобретателем свирели. Известен миф о музыкальном состязании Пана с богом Аполлоном, которого в свое время лесной бог научил искусству прорицания. Аполлон покорил всех своей игрой на кифаре, только один царь Мидас восхвалил скромную свирель Пана. Оскорбленный бог-кифаред наградил "судью" за это ослиными ушами. 

Со времен античности Пан считается покровителем пасторальной поэзии и идеализированной Арка­дии - именно в этой роли Пан выступает в «Гимне Пану» Шелли и в «Эндимионе» Китса.

В древнейшие времена Пан почитался как бог-покровитель лесов, позже его стали почитать как покровителя всей Природы. В Древнем Риме его культ слился с культами италийских божеств - Фавна и Сильвана. 

Римские авторы, вслед за Плутархом, всерьез утверждают, что Пан не был бессмертным, а только долгожителем и умер в период царствования императора Тиберия в 1 веке нашей эры. 

Как пишет Плутарх в сочинении "О повреждении оракулов", весть о его смерти принес некто Тамус (Фамуз), корабельщик, плывший в Италию мимо острова Паксос. Божественный голос прокричал через море: "Тамус, ты здесь? Когда ты прибудешь в Палодес, не забудь объявить, что великий бог Пан умер!" Так Тамус и сделал, и весть эта на берегу была встречена всеобщим плачем.  Традиционно её толкуют как пророчество о гибели античного мира.

Похоже, однако, что все это основывается на элементарной ошибке - путеше­ственники просто не расслышали слово «панмегас» («всемогущий») - эпитет, относящийся к сирийскому богу Таммузу. 

Раннее христианство, - по свидетельству А.Ф. Лосева, - причислило Пана к бесовскому миру, именуя его «бесом полуденным», соблазняющим и пугающим людей. Образ Пана слился в христианской иконографии с Сатаной, которого изображали в виде козла или козлоподобного существа. 

Философы-гуманисты обращаются к образу Пана, который символизирует для них языческий мир. Рабле отож­дествляет Пана с «Благим  Пастухом»,  который  есть «все, что есть» («все» по-гречески «Пан») - таким обра­зом примитивное полузооморфное-полуантропоморфное божество становится «божеством всего» или обожествленной природой в духе пантеизма. Начиная с эпохи Возрождения, образ Пана часто встречается в живописи. Наибо­лее известные картины, посвященные Пану, принадле­жат кисти Пуссена, Йорданса, Врубеля.

В конце 19 - начале 20 в., в связи с кризисом христианской культуры и распространением неоязычества, образ Пана становится весьма популярным. Можно вспомнить повесть английского писателя Артура Мейкена (1863-1947) "Великий бог Пан" (1894).