К востоку от Конохи, далеко за современной чертой города, лежит огромная пустошь. Никто не строит там дома и не распахивает земли. Животные не рискуют появляться там, несмотря на прошедшие года. Даже деревья, даже трава не растет на месте битвы с Кьюби, на месте, где бушевало девятихвостое чудовище, где оно было запечатано в теле младенца. Там не бывает людей, и даже патрули АНБУ не приближаются к проклятому месту.
Не удивительно, что холодной сентябрьской ночью там не было ни души. Никто не мог увидеть, как задрожал воздух в центре пустоши, как мертвенное голубоватое сияние на краткий миг осветило землю и зажгло падающие с неба капли редкого дождя. Как короткий разряд упал с неба и пронзил землю, взметая вверх крохотные комочки грязи. Как дрогнули камни, как порывом ветра разметало капли воды, сплетая их в воронку и вновь отпуская. Как возникло на мокрой земле тело человека.
Первые секунды были агонией. Грудь сдавило болью, тело словно жгло изнутри жидким огнем. Боль не была чем-то новым, боль уже давно стала привычным явлением, с ней ничего нельзя было сделать, только терпеть. Но эта боль – она была иной, необычной, требующей каких-то действий. В груди словно кольнуло раскаленным железом, а мгновенье спустя его грудь сотряслась от удара. Сердце. Он едва не оглох от этого грохота, от звона в ушах, от ощущения тока крови по жилам.
Он успел привыкнуть к вечной тишине.
С губ сорвался тихий хрип... и только тогда его тело вспомнило, что делать. Легкие расправились, вбирая в себя воздух, кислород, жизнь. Дышать было невыносимо больно, но с каждым вздохом становилось легче.
Он совсем разучился дышать.
Он закашлялся, неловко переворачиваясь на бок, на живот. Дышать было больно, дышать было сладко, и бесконечно страшно, что он забудет, как это делать. Он кашлял и смеялся, безумно, беспричинно счастливый, смеялся, пока слезы не хлынули из глаз. Он скреб пальцами, и пальцы скользили по грязи, и чувствовали холод, и влагу, и комочки земли и камней, и это было необыкновенно прекрасно – просто чувствовать, иметь возможность прикоснуться!
Он снова перевернулся на спину. На лицо капала вода, спину холодило. Он поднял руки вверх и с трудом разглядел их в темноте. Он слушал шорох дождя и улыбался до ушей.
Он совсем забыл, что значит быть живым.
Он вздохнул полной грудью, наслаждаясь постепенным исчезновением боли. Запах земли, и дождя, и... дыма? Он уперся о землю руками и попытался сесть. Тело казалось чужим... и почти не помнило, что делать. Но все же ему удалось приподняться на локтях.
Он замер. Перед его глазами горели огни. Далекие огни города, тепло и весело мигающие под дождем. Там был свет, и пахло жильем и едой – его нос всегда отличался чувствительностью, особенно сейчас, после столь долгого отсутствия любых запахов... и даже дыхания. Огни манили его, они обещали, они заставляли вспомнить, что все лучшее в его жизни было связано с ними.
Губы шевельнулись. Он попытался сглотнуть, кривясь от боли в пересохшем горле. Когда-то он так хорошо умел говорить. Он, конечно, сумеет вспомнить и сказать даже сейчас, что значат для него эти огни. Его радость. Его гордость. Его дом. Его...
- Коноха... – прошептал он потрясенно.
Его жизнь. Его долг.
Он рухнул на спину, ошеломленно глядя в невидимое небо. Он был в Конохе, и он был жив! Дождь пошел сильнее, омывая его лицо, попадая в приоткрытый рот, вымачивая одежду. По телу пробежала дрожь – он замерзал. Конечно, ему должно было быть холодно: он лежал на земле, под дождем. И он был жив и мог чувствовать холод! Он сложил руки на груди: сердце билось так тяжело, так быстро.
- Жив... – прошептал он, улыбаясь и глотая капли дождя. – Я – жив.
А потом ему стало холодно. Настолько холодно и страшно, что он забыл и про дождь, и даже про свою радость. Была только одна причина, по которой его могли отпустить обратно: сделка больше не имела силы. Проклятая печать ценою в его жизнь, должно быть, сломана. Или очень-очень ослаблена. А это значит... Человек, бывший когда-то Йондайме Хокаге, всхлипнул и сжал челюсти в отчаянии, слепо глядя вверх. Если печать исчезнет, то Кьюби вырвется на свободу и где гарантия, что он не начнет мстить своим тюремщикам? Он сотрет Коноху с лица земли... если проклятая печать не будет восстановлена.
Йондайме поднял руки и прижал их к глазам. Возвратиться к жизни, и понять, что первое, что ты должен сделать – это умереть снова...
Он – всего лишь человек. И даже если он будет ненавидеть потом всю жизнь эту минуту слабости, он все же позволил себе мысль о возможности уехать далеко-далеко от Конохи и просто жить. Как можно упустить такой шанс? Забыть о Конохе, об ее жителях. О том, в ком живет девятихвостый демон... Сколько лет сейчас может быть его мальчику? Он однажды его уже предал, обрекая быть сосудом-тюрьмой для Кьюби, он предает его еще раз, приговаривая к смерти, его – своего сына?
Даже если он будет ненавидеть потом всю жизнь эту минуту слабости – как много ему, в конце концов, осталось? Несколько часов? Несколько дней? Неделя?
Он снова перевернулся на живот. Встал на колени. Поднялся, шатаясь. Некогда сейчас разлеживаться в лужах, жалея себя. Ему необходимо найти своего сына и взглянуть на печать. Может быть, все не так плохо, и ему удастся... Может быть.
А пока он знает, откуда начать поиски.
* * *
Он бесшумно приземлился на скользкую черепицу под окнами кабинета Хокаге. Интересно, кто сейчас занимает это кресло? Интересно, сколько прошло лет? Его тело не изменилось: конечно, там, где он был, время не существовало. Постепенно в нем пробуждалась память о движениях, о чакре и ее использовании при прыжках. Когда он добрался до стен, окружающих Коноху, он уже свободно двигался и перемахнул через преграду, даже не потревожив ни одного стража. Либо совсем распустились ниндзя Конохи, либо времена уж больно мирные.
Либо он по-прежнему непревзойденный гений своего дела.
Скорее всего, последнее, размышлял он, потому что прокрасться к кабинету Хокаге, не потревожив АНБУ, было не самым простым делом даже для него. Но ему удалось. И что теперь?
Кабинет был освещен, и в кресле Хокаге спала женщина, опустив голову на сложенные на столе руки. Ее лица не было видно, но эти волосы, эту шею, этот изгиб спины он узнал мгновенно. Сложно не узнать женщину, которую ты когда-то обнимал.
Усмехнувшись давним воспоминаниям, Йондайме перемахнул через подоконник...
...и пригнулся, уворачиваясь от летящей в него папки.
- Не самый любезный прием, - пожаловался он, отступая с пути брошенного следом куная. – Цунаде-химе.
Цунаде-химе замерла с очередным кунаем в руке. Она почти не изменилась. Возможно, прошло не так уж много времени? Хм, а он-то полагал, что его печать продержится дольше... как минимум, лет двадцать? Значит, они выбрали внучку первого Хокаге?
- Кай!
Йондайме приподнял бровь, ожидая ее реакции. Когда иллюзия не рассеялась, Цунаде-химе рухнула в кресло и закрыла лицо руками.
- Все, - пробормотала она, - допилась до зеленых чертиков.
Он посмотрел на себя. Да, мокрый. Да, грязный. Да, должен быть мертвым – ну, тут уж извините! Но – чертики? Кстати, только оказался на свету, чтобы заметить: одежда та же, что и в ту ночь, забавно...
- Но, Цунаде-химе-сама, - проныл он, подходя ближе и опускаясь на колени рядом с ее креслом, - разве я похож на чертика? Зеленого? По-моему, я гораздо лучше...
Цунаде-химе смотрела на него сквозь щелку в сплетенных перед ее лицом пальцах.
- Это, правда, я. Живой, - шепнул он.
- Как это может быть? – прошептала она в ответ.
Он пожал плечами.
- Могу только предполагать.
Она нахмурилась:
- Печать.
- Печать.
Она опустила руки на колени, поколебалась и дотронулась до его волос. Он почувствовал ручейки чакры, побежавшие от ее пальцев по всему его телу, но не шелохнулся. Он бы тоже с трудом поверил, если бы к нему в свое время явился среди ночи... ну, тот же Шодай.
- Минато?
- Я.
И тут Цунаде-химе обняла его за плечи. И это было сказочно приятное ощущение! Йондайме позволил себе понежиться несколько секунд, прежде чем отстраниться со смешком:
- Я мокрый и грязный.
- Да, это действительно ты, - пробормотала Цунаде-химе, отпуская его и оглядывая себя.
Йондайме встал.
- Где сейчас Наруто?
Цунаде-химе пожала плечами.
- И рада бы сказать, но не знаю. – И, прежде чем он успел что-то произнести, добавила: - Джирайя забрал его из Конохи почти два года назад.
- Джирайя?
- Ох, ты столько всего не знаешь, Минато! – Цунаде-химе чуть истерично хихикнула.
- Сколько прошло лет? – теперь, когда он узнал, что Наруто нет в Конохе, этот вопрос интересовал его больше всего.
- Пятнадцать.
Пятнадцать? Определенно больше, чем он полагал в начале. Цунаде-химе очень неплохо выглядит для своих лет. Однако...
- Моя печать продержалась всего пятнадцать лет? – нотка разочарования в голосе удивила даже его самого.
Цунаде-химе фыркнула:
- Я удивляюсь, что она продержалась так долго с этим-то ребенком!
Йондайме улыбнулся. Почти счастливо. Почти испуганно.
- Расскажи мне о нем, - попросил он.
Цунаде-химе смерила его оценивающим взглядом и, вздохнув, выдвинула нижний ящик стола.
- Думаю, тебе это не помешает, - сказала она, ставя на стол бутылочку с саке.
Если он правильно понял ее ответную усмешку, его улыбка была ослепительна и полна неимоверной благодарности.
* * *
Все-таки Хенге – очень удобное джицу.
- Я дам тебе в помощь одного из моих лучших джоунинов, - сказала Цунаде-химе, отпуская вызванных АНБУ с приказом доставить к ней Копирующего ниндзя.
А, вот теперь ее улыбка была откровенно хищной. Она что-то задумала, эта женщина. Можно только надеяться, что она знает, что делает.
В конце концов, ее выбрали Хокаге.
Но что значили ее слова, он понял только тогда, когда открылась дверь, и вошел высокий мужчина в конохской форме со светлыми волосами и... с маской на лице?
- Вызывали? – сказал мужчина и стрельнул глазом в сторону незнакомца, стоящего по правую руку Хокаге.
Определенно, Хенге – изумительное джицу. Однако, кажется, у этого джоунина еще и очень чувствительный нос, потому что можно поклясться, что он принюхивается. Но не мог же мальчик помнить его запах все эти годы?
Йондайме поднял руку и нащупал спинку кресла Цунаде-химе. Кажется, стоять стало слишком сложно. И если он правильно понимает, если глаза не обманывают его... Цунаде-химе, ты, действительно, страшная женщина.
- Да, Какаши, - ухмыльнулась Цунаде-химе. – У меня для тебя срочная миссия.
Йондайме сглотнул и сжал пальцы на спинке кресла. Какаши...
Какаши, кажется, не был счастлив услышать приказ Хокаге, но, конечно, не стал ничего говорить при возможном клиенте. Небось, спал, когда пришли АНБУ... разбудили, подняли деточку с постели... а сейчас и шокируют вдобавок. Йондайме коснулся плеча Цунаде-химе и шагнул вперед.
- Позволь мне самому рассказать?
- Конечно.
Он приблизился к джоунину и медленно обошел вокруг него, жадно рассматривая. Остановился, наконец, перед ним, заглядывая в лицо. Закрытое маской, куда ж без нее. А мальчик выглядит усталым... впрочем, какой он теперь мальчик! Выше него стал.
- Ох, как же ты вырос, Какаши... – проговорил он невесело. – А все расстраивался из-за своего роста!
Какаши почти отпрянул от него. Ну, глаз, по крайней мере, вытаращил. Ни следа от сонливости.
- Да сбрось уже Хенге, - нетерпеливо потребовала Цунаде-химе.
- Подожди, дай подготовить ребенка! - обернулся Йондайме.
- Хорош ребенок! – фыркнула она.
Какаши кашлянул, снова обращая на себя внимание.
- Ах да, Какаши. Как бы сказать... – Йондайме растерянно почесал в затылке. – Только не очень удивляйся, ладно?
Ну вот, напугал человека. Тот напрягся весь. Йондайме мысленно пожал плечами и отменил Хенге, позволяя своей настоящей внешности проступить из-под личины смуглого немолодого брюнета.
Какаши среагировал мгновенно:
- Кай!
Цунаде-химе расхохоталась. Йондайме поморщился и вымученным тоном произнес:
- Только давай обойдемся без Чидори?
Он едва успел подхватить Какаши под руки.
- Проклятье! – выругалась Цунаде-химе, подбегая к ним. – Он, что, хлопнулся в обморок? Ни к черту у меня джоунины!
- Нет, не в обмороке, - поправил Йондайме, подводя Какаши к столу и усаживая в кресло. – Просто в легком шоке.
- Почему я не удивляюсь? – пробормотала Цунаде-химе и легонько потрясла рукой.
Ее тонкая кисть озарилась мягким зеленоватым свечением чакры. Лучший медик Конохи (по крайней мере, на дату смерти Йондайме) ласково поглядела на «пациента» и звучно приложила ладонь к его лицу. Какаши дернулся и схватился за щеку.
- Ты с нами? – столь же ласково проговорила Цунаде-химе.
- Какаши? – взволнованно спросил Йондайме, склоняясь к нему.
Какаши скользнул ладонью, прижатой к щеке, выше и приподнял повязку. На Йондайме уставился алый глаз Обито.
- Шаринган, - понимающе кивнул Йондайме. – Разумно. По крайней мере, ты не попробовал потыкать в меня кунаем, за что я очень благодарен.
- Сенсей? – прошептал Какаши нерешительно.
Йондайме послал ему ослепительную улыбку. И подмигнул, для пущего эффекта. Эффект был. Какаши моргнул и, кажется, снова впал в ступор.
Какаши
- А потом он разбежался и как даст ногой! Как мяч не лопнул – ума не приложу! Он взлетел вот так... – Анко изобразила полет мяча, едва не опрокинув бутылочку саке со стола, Ирука едва успел подхватить. – Влетел ко мне в ворота, как из пушки. И тут я его поймала! Видели бы вы лицо Котетсу! Ха! Их команда против нашей еще ни разу не выиграла!
- И ты обещала мне, что это твой последний матч! – мягко уточнил Ирука, сидящий слева от Анко.
- Ты просто не любишь футбол! – обвинила она.
- Я очень люблю футбол, и даже был нападающим в нашей школьной команде, но сейчас это развлечение для тебя слишком опасно!
Анко громко вздохнула и снова обернулась направо к Какаши.
- Вот видишь, этот теперь и шагу мне не даст сделать! – пожаловалась она и уткнулась лбом в плечо Какаши. – И это саке, между прочим, мое последнее на неисчислимое время!
- Всего лишь на несколько месяцев, - невозмутимо уточнил Ирука. – И лучше бы тебе и сегодня не пить.
- Знаю, знаю, - вздохнула она и вдруг хихикнула. – Только посмотри, Какаши, кто бы мог подумать, что меня приручит Ирука?
«Только не я», - думал Какаши, осторожно отцепляя от себя Анко. Он, если честно, не считал возможным, что Анко сумеет когда-нибудь ужиться хоть с кем-то, а Ирука... Какаши полагал, что Ируке нравятся мужчины, и, что греха таить, сам заглядывался на симпатичного чунина. Но всего одна миссия на три месяца – и по возвращении он узнает, что его лучший друг сошелся с самой невозможной куноичи Конохи, и более того, счастливая парочка уже ждет ребенка. Кто бы мог подумать, вот именно...
- Ой, милая, тебе пора спать, - Ирука встал и потянул Анко за руки.
Женщина встала, но тут же вяло повисла на нем, умудрившись заодно пнуть столик перед диваном. На этот раз бутылку с саке пришлось ловить Какаши. Ирука закатил глаза и молча подхватил Анко на руки.
- Подожди минутку, - обратился он к Какаши, - я только уложу спящую красавицу.
Какаши кивнул, привычно жмурясь в улыбке. Ирука медленно вышел в коридор со своей драгоценной ношей. Какаши откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза локтем.
Долгие отношения, доверительные отношения, маленькая семья на двоих, ребенок... Ну, предположим, на ребенка Какаши не рассчитывал – с его-то предпочтениями, – но все остальное... Он уже и сам не помнил, когда у него в последний раз было нечто подобное. Да и было ли вообще? Может ли он припомнить такие дни, когда он возвращался домой, зная, что его ждут, волнуются о нем? Было ли такое, чтобы он мог прийти к этому ждущему его человеку, положить голову ему на колени и рассказать обо всем, что его беспокоит, или просто помолчать? Как ни печально... не было. Не было, если не учитывать тех нескольких лет, что он жил у сенсея после смерти своего отца. Но это же не считается? Конечно, Йондайме любил его, и заботился о нем, но не так, как хотелось бы Какаши. Даже тогда. Но глупо вспоминать то время. Глупо думать о невозвратном.
- Какаши... – Ирука уже вернулся и стоял сейчас на пороге комнаты, хмурясь. – Ты весь вечер сам не свой. Что-то случилось?
Какаши до безумия захотелось обнять Ируку и забыться в дружеском участии и тепле, что предлагал ему друг, но дружба – не то лекарство, что помогает от одиночества. Он выпрямился на диване и улыбнулся, зная, что Ирука заметит улыбку даже под маской.
- Вчера с миссии, устал, только и всего!
- Почему я тебе не верю? – пробормотал Ирука.
Какаши прижал руку к груди.
- Ты мне не веришь? – с отчаянным надрывом проговорил он. – Ирука!
Ирука хихикнул и покачал головой.
- Ты хуже Анко, честно слово!
- Должен оправдывать звание самого сумасшедшего джоунина Конохи! – усмехнулся Какаши.
- Ошибаешься, - Ирука ухмылялся, - самым ненормальным считается Гай!
- Мой вечный соперник опять обошел меня, - Какаши сокрушенно воздел руки к потолку.
Ирука громко расхохотался, но тут же прижал руки к губам, приглушая смех.
Какаши встал.
- Я пойду. Уже поздно, да и Анко спит.
Ирука проводил его до дверей и помахал на прощанье рукой. Какаши медленно поплелся домой, поглядывая на небо. Кажется, ночью будет дождь...
Ему долго не спалось этой ночью, и едва он успел заснуть, как его разбудили незваные гости в красно-белых масках: Годайме хотела видеть его немедленно.
Ночь вторая
Маленький костер давал ровно столько жара, чтобы приготовить кролика, пойманного Какаши, и ровно столько света, чтобы можно было различить лицо сидящего напротив человека. Лицо – или его маску. Йондайме потыкал мясо прутиком: сырое еще? Все вокруг: этот лес, костер, его спутник казались сюрреалистическим миражом, очередным бредом, мучившим его за прошедшие годы. Пятнадцать лет прошло... он не замечал течения времени там, он не мог сказать пятнадцать ли минут прошло, или пятнадцать лет, или веков. Он даже не мог сказать, что мыслил тогда, что как-то существовал. Он знал только одно: что ему не хотелось туда возвращаться.
Он даже не знал, что ответить на осторожный вопрос бывшего ученика о печати.
- Боюсь, я не в силах ответить на твой вопрос, Какаши, - честно признался он. – Я не могу быть уверенным ни в чем. Скорее всего, мне... не удастся пережить джицу.
Какаши замолчал. Он и раньше был достаточно немногословным, но его теперешнее молчание угнетало. Йондайме меньше всего хотелось расстраивать своего ученика (бывшего! бывшего!), но говорить неправду, утешая, было бы глупо.
- Ты же понимаешь, что я должен это сделать?
- Но Годайме велела только привести Наруто в Коноху...
- Какаши. Ты должен понимать, насколько это рискованно. Я не могу выполнить ее приказ. Она, вероятно, и так прекрасно знала, как я поступлю. Я должен сделать это сам.
- Неужели... – процедил Какаши сквозь зубы неожиданно резким тоном, - неужели больше никто не сможет? Такого не может быть!
- Не хочу хвастаться, но джицу достаточно непростое и требует много чакры.
- Научи меня.
- Ты не серьезно? – конечно, не стал бы Какаши шутить такими вещами, но уж больно настойчивый у него тон!
- Я серьезно! – даже кулаки сжал, надо же! Йондайме вздохнул, но не стал перебивать. – Ты вернулся каким-то чудом, неужели ты думаешь, что мы позволим тебе снова умереть? Что я позволю?
- Это не совсем смерть, - задумчиво проговорил Йондайме, усердно не обращая внимания на яростный взгляд своего собеседника. - Это не то, что можно выразить словами. И, нет, я не собираюсь никого ничему учить. И не смей предлагать свою кандидатуру на тот свет!
Он и сам не знал, что может так шипеть. Но если он еще раз услышит подобные глупости, то, ей-богу, надерет мальчишке задницу!
Надо взять себя в руки.
- Это не твоя задача, Какаши, и не твой выбор, - как можно мягче произнес он. – И не та тема, которую я хотел бы обсуждать.
Не та, определенно, не та. Слишком мало времени, чтобы думать о смерти и считать часы.
Какаши молча кивнул, наверняка проклиная себя за беспомощность и бесполезность. У его мальчика была такая привычка: обвинять себя во всех грехах. И, Минато, друг, пора бы прекратить думать о нем, как о ребенке. Мальчик вырос. Теперь это взрослый мужчина, один из лучших джоунинов Конохи, как сказала Цунаде-химе.
Взрослый мужчина... он наверняка забыл о тех глупых чувствах, что питал когда-то к своему наставнику. Йондайме беззвучно простонал. Эти мысли пришли к нему еще в квартире Какаши, когда они собирались в дорогу; они преследовали его весь день в пути; конечно, они не дадут ему покоя и ночью. Когда-то давно – но это казалось только вчера! – Йондайме любил своего юного ученика и скрывал от него это. Когда-то давно – только вчера! – этот мальчик любил своего сенсея и не знал, как признаться... как будто сенсей сам не замечал его чувств. Когда-то давно – вчера! – он поцеловал этого мальчика перед своей последней битвой, и еще помнил, как расширились эти разноцветные глаза от внезапной надежды, какое счастье отразилось в них...
Но для этого мальчика прошло пятнадцать лет! Он, конечно, успел все забыть, успел полюбить других людей... Кто знает, может, Какаши уже давно женат и отец семейства?
«Не об этом ты должен думать, Минато!» – выбранил он себя. Но думать о смерти почему-то не казалось лучшей идеей. Только не в такой компании.
- Тебе незачем себя ругать, Какаши. Защищать Коноху было моей обязанностью тогда, остается и сейчас. Но, знаешь, я не ожидал, что мне будет позволено вернуться. Пусть ненадолго. Ты представить себе не можешь, как хорошо просто дышать, - проговорил он бодро. – Просто быть способным чувствовать солнечные лучи на своей коже, или ветер, или дождь, или ночную прохладу! Какое блаженство слышать, как трещат сучья в костре, как шелестит ветер в листве. Ты представить себе не можешь, как я счастлив видеть тебя рядом.
Он улыбнулся, заметив, что Какаши отвел взгляд.
- Я уж молчу о том, какие запахи идут от мяса и какие аппетиты оно возбуждает...
«Ой, не надо про аппетиты и про возбуждение, Минато! Мальчик слишком близко... Кажется, определенная часть меня очень даже заметила прошедшие пятнадцать лет! Но... воскреснуть в третий раз может и не получиться... у меня может не оказаться еще одного шанса».
- Готово, - пробормотал Какаши, бросая на него быстрый – нервный? – взгляд.
«Ну да, пришелец с того света. Мне тоже было бы странно – на твоем-то месте», - усмехнулся Йондайме, принимая от Какаши свою порцию.
- Приятного аппетита! – сказал он вслух.
Некоторое время они молча ужинали. Йондайме исподтишка разглядывал лицо Какаши. Света от костра было вполне достаточно, чтобы различать черты этого лица – знакомого и чужого. Исчезли мягкие линии чуть пухлых щек, которые он помнил, их сменили строгие четкие черты лица взрослого человека. Маленький чуть капризный ротик стал тверже и упрямее. Даже шрам, тянущийся из-под повязки на левом глазу, казался чуть меньше резким, словно немного стерся за прошедшие годы. Но взгляд...
Какаши перехватил взгляд Йондайме и застыл, не в силах пошевельнуться. «Взгляд, - размышлял Йондайме, - он остался все тем же. Все такой же серьезный, и все то же в нем – ожидание? восхищение?»
- Какаши... – позвал Йондайме.
Какаши мгновенно опустил ресницы. Йондайме встал, сделал шаг и опустился на колени рядом с Какаши. Ждать дольше было невозможно. Он должен узнать! Протянул руку – когда-то он рисковал быть укушенным за этот жест, - и дотронулся до щеки своего бывшего ученика.
- Не может быть, - медленно проговорил он, даже начиная подозревать, что это может оказаться правдой, - не может быть, что ты все еще помнишь...
Большой палец коснулся губ Какаши, легко поглаживая их, намекая. Губы шевельнулись, приоткрываясь, выдыхая:
- Тот поцелуй?
- Помнишь.
- Я все никак не мог понять – и тогда и все эти годы... зачем тебе надо было... – шепот, горячий, быстрый, губы под его пальцем двигались, формируя слова, которые он уже почти не слышал, слишком поглощенный этими крохотными движениями, почти ласками. – Почему?
- Потому что ты хотел этого.
Теперь губы замерли. Надолго.
Та ночь в багровых сполохах, переполненная криками и ужасом, смертью и огнем, – и недолгий миг счастья и покоя, когда их губы соприкоснулись.
- Ты... знал? – чуть слышно.
- Я знал.
Левая рука все меньше чувствовала жар, костер потухал без поддержки, света от него становилось все меньше; лицо Какаши все больше погружалось в тень. Только один видимый глаз сверкал, отражая умирающие язычки пламени, и вглядывался, всматривался, искал что-то.
- И я знал, что мне больше никогда не удастся сказать тебе, что я чувствовал. Я не мог предположить, что вернусь через пятнадцать лет.
- Что ты... чувствовал?
- Какаши, - вздохнул Йондайме. – Я любил тебя.
- Но тогда...
- Но ты был ребенком. И я хотел подождать пару лет, пока ты не подрастешь.
- Сенсей?
- Какой я тебе сенсей, Какаши? У тебя у самого ученики. Ты уже старше меня. – Йондайме улыбнулся. – Зови меня по имени.
- По имени? – Какаши вытаращил глаза. – Но...
- Столько лет прошло, - напомнил Йондайме.
- Прошло. – Какаши нахмурился. – И я уже вырос. Минато.
- Да, вырос. – Йондайме протянул вторую руку и запустил ее в пушистые волосы Какаши, обхватил затылок и чуть потянул к себе. – И тебе не следовало бы указывать мне на это, если ты не хочешь...
Остальное расстояние между ними Какаши преодолел сам, потянувшись навстречу губам Йондайме, обнимая за плечи, сначала осторожно, словно опасаясь чего-то, потом – внезапно – с отчаянной силой прижимаясь ближе, притягивая к себе.
Они опустились на землю, не отцепляя рук, не прекращая ласк, не разрывая поцелуя. Какаши раздвинул ноги, обнимая ими бедра Йондайме, и ахнул, и чуть выгнулся вверх, прижимаясь теснее, одновременно запрокидывая голову, сжимая пальцы на плечах лежащего на нем мужчины. А этому мужчине только и оставалось, что глухо застонать, опустить голову, спрятать лицо в чужую шею, и вжаться бедрами вниз, в это тело, так податливо открывшееся ему.
- Моя деточка не теряла даром время, - пробормотал Йондайме, смеясь над своей внезапной ревностью и все же не в силах подавить ее.
- Деточка уже давно не ребенок! - прошипели в ответ.
- Ты позволишь мне... – рука погладила бок, легла на бедро, чуть сжала.
- Все, что захочешь.
Костер щелкнул напоследок и погас, оставляя после себя алые угольки.
Цунаде
День выдался очень теплым и солнечным для осени. Цунаде не могла нарадоваться на приятную погоду... и не могла не представлять, как это должно ощущаться для человека, явившегося ей прошлой ночью. Нет, она не сомневалась, что вчера ее и в самом деле посетил Йондайме Хокаге, которого все считали мертвым пятнадцать лет, который и был мертвым все эти годы!
Как причудливо складывается жизнь!
Она стояла у окна, глядя на раскинувшуюся перед ее взглядом Коноху, на разноцветные крыши домов внизу – вид из окна почти не изменился. Она помнила, как давным-давно она стояла на этом же месте и так же глядела вниз. В кресле Хокаге тогда сидел Сандайме. Они ждали Джирайю минут двадцать, и Цунаде уже начинала закипать – у нее были свои дела. А потом Джирайя вошел в кабинет, ухмыляясь от уха до уха и неискренно прося прощения за опоздание, а за ним влетел мальчишка-генин, смеющийся взахлеб, и ни капли не смущающийся присутствием Хокаге. Эта была ее первая встреча с Минато, и как бы она ни была сердита, как она могла не улыбнуться, глядя в эти ясные смеющиеся голубые глаза? И конечно, ее рука почти потянулась приласкать лохматые золотистые волосы мальчишки...
Ей еще выдалась возможность коснуться его волос. Много позже, когда он уже вырос. Когда эти голубые глаза уже не были такими невинными. Они видели и битвы, и смерть. И они смотрели на нее так вызывающе – и так восхищенно. Как она могла устоять? Дотронуться до золотистых пышных волос, поцеловать смеющиеся губы, обнять сильное гибкое тело. Этот юный мужчина очаровал ее... как не удалось его учителю, Джирайе.
Цунаде фыркнула. Было приятно увидеть Джирайю, когда он нашел ее годы спустя, чтобы предложить должность Хокаге. И было практически шоком снова увидеть следующего за ним голубоглазого мальчишку с торчащими во все стороны золотистыми волосами. Она словно вернулась на много лет назад... и почувствовала себя такой старой.
Что она чувствовала вчера, когда ее прошлое вернулось к ней? Ностальгию по невозвратному? Приятную нежность? Страх, потому что возвращение Йондайме предвещает проблемы с печатью и снова угрозу Кьюби?
Ее взгляд устремился за пределы Конохи, в леса, окружавшие ее, отделявшие от других стран. Где-то в этих лесах, подбираясь к стране Облака, мчались вчерашний гость-призрак прошлого и один из ее лучших джоунинов. Они сделают все возможное и невозможное, чтобы обезопасить Коноху. Но... будет очень больно терять второй раз. Никто не был оповещен о возвращении Йондайме. Но она будет знать. И будет знать Какаши, который любил Минато больше всего на свете. И Джирайя, его наставник. И Наруто – его сын...
- Цунаде-сама! – голос Шизуне отвлек Хокаге от раздумий. – У нас очень важный клиент. Вы договаривались на сегодня.
- Конечно, - Цунаде села в свое кресло, невольно задержав взгляд на том месте, где вчера сидел ее ночной гость. – Конечно.
Ночь третья
- Переночуем сегодня здесь.
Какаши кивнул. Йондайме вздохнул и поплелся к гостинице, в которой они уже расспрашивали утром.
Цунаде-химе не знала, где могут быть сейчас Джирайя с Наруто, но по письмам, которые регулярно приходили к ней, могла предположить два упоминающихся в них городка на границе со страной Облака. Облако – это хорошо, вряд ли кто-нибудь из местных сможет узнать Желтую Молнию Конохи, особенно столько лет спустя. Вот если б это была страна Земли... всякое было бы возможно. Его репутация там в свое время была весьма пугающей, и не сказать, чтобы незаслуженно. Не к чему привлекать к себе лишнее внимание. Проблема была в том, что Джирайя с Наруто не сидели на месте. И если Джирайя успел уйти из этих мест, то след его и Наруто терялся до следующего письма, времени дождаться которого могло бы и не оказаться. Чем больше времени они ищут Наруто, тем больше риск, что печать исчезнет окончательно... если уже не была сломана. С другой стороны, чем больше времени пройдет, тем больше у него возможностей подумать над тем, что ему являлось в его посмертном существовании – над проклятым джицу, лишившем его жизни. Возможно...
- Осталась всего одна комната, - с глубоким сожалением произнес кто-то.
Ах да, гостиница. Приемная. Администратор.
- Нам больше и не надо, - рассеянно ответил Йондайме, вытаскивая деньги. – Нам на одну ночь.
Администратор назвал сумму, гости с ним расплатились и направились к себе.
Даже при всей задумчивости Йондайме от него не могла укрыться некая нервозность спутника. Хмм, связано ли это с их миссией, или – с этим двухместным номером? Все мысли о миссии вылетели из головы. Они пойдут в путь с утра, это решено, так зачем думать об этом лишний раз? Хотелось улыбаться. Хотелось заскочить бегом в номер, захлопнуть дверь и сорвать с Какаши маску. Хотелось целовать его. Хотелось обнять его и завалиться на постель... а после выспросить у него все подробности его жизни, хотя лучше выспаться, завтра опять много бежать. Но идею «номер-маска-постель», пожалуй, все же можно позволить. Если Какаши захочет. Какой-то он дерганый с утра. И в глаза не глядит. Если б это был прежний Какаши, Йондайме знал бы, что с ним делать. Но с тем Какаши он не спал, и весь прежний опыт не мог помочь. К тому же все эти прошедшие годы...
Дверь за ними захлопнулась. Йондайме скинул рюкзак у порога, доковылял до кровати и рухнул на нее ничком.
- Ох, - простонал он в подушку, - я уже забыл, что такое целый день на ногах!
Звук вышел до забавного приглушенным. Йондайме улыбнулся и перевернулся на спину. В номере было мало мебели: всего две узкие кровати и две тумбочки между ними. На второй кровати сейчас сидел Какаши и задумчиво смотрел на него. Он уже успел снять свой рюкзак и жилет.
- Может, нам не следовало так спешить? – предположил он.
Йондайме лениво махнул рукой.
- Чем больше я выкладываюсь, тем быстрее возвращаюсь в форму, - объяснил он. – Ничего страшного. Я не очень устал.
Он повернулся набок и оперся о локоть, разглядывая Какаши.
- Ты – один из лучших джоунинов Конохи, - с удовольствием вспомнил он слова Цунаде-химе. – Мне бы хотелось посмотреть, чему ты научился за эти годы. Я хотел бы сразиться с тобой, Копи-ниндзя Какаши Шаринган!
- Сенсей... – начал Какаши, сбился, поправился. – Минато.
И покраснел – румянец был виден над краем маски. Похоже, это имя будило в нем какие-то воспоминания? О вчерашней ночи, быть может? Хорошо! Йондайме медленно улыбнулся.
- Да, мой Какаши? – сказал он, начиная расстегивать свой жилет.
Какаши смотрел на его руки, как зачарованный. Йондайме улыбнулся и сел на постели, скидывая с себя жилет. Потянулся. Встал.
- Ты что-то хотел сказать? – промурлыкал он, шагнул к Какаши и опустился перед ним на пол, уперся локтями об его колени.
Посмотрел искоса. Протянул руку вверх, коснулся маски, но пока не стал снимать и опустил руку обратно.
- Я хотел... – кажется, Какаши-кун уже забыл, что он хотел сказать? – Хотел спросить...
Йондайме погладил бока Какаши, погладил бедра.
- Печать, - брякнул Какаши.
Йондайме вздохнул и поднялся. Теперь он смотрел сверху вниз.
- Какаши. – Произнес он строго. – Повторяю в последний раз: я полагаю, что умру, когда доберусь до Наруто. И – нет, я не собираюсь тебя ничему учить! Давай не будем пока думать об этом? У меня есть всего несколько дней. И я хочу жить.
Он обхватил лицо Какаши ладонями и осторожно стянул маску вниз.
- Ты всегда сможешь поговорить об этом позже, - он склонился ниже, - если я выживу.
Поцелуй получился совсем коротким, потому что Какаши тут же оттолкнул его.
- Ты сможешь выжить? Есть шанс? – было больно слышать отчаянную надежду в этом голосе.
Йондайме сел рядом с ним на кровать и обнял за плечи.
- Не хочу тебя обнадеживать, но шанс есть.
Он опрокинул Какаши на постель.
- Поговорим потом?
Но потом говорить уже не хотелось. Йондайме лежал, устроив голову на груди Какаши, и практически мурлыкал от удовольствия, потому что Какаши перебирал его волосы. Он почти растаял на месте от особенно удачного прикосновения.
- Какаши, - промычал он блаженно, и умолк, потому что его почесали за ухом.
Какаши хихикнул.
- Совсем немного надо, чтобы сразить Желтую Молнию Конохи? – поддразнил он.
- Желтая Молния Конохи у твоих ног, - согласно пробормотал Йондайме, изо всех сил стараясь не заснуть.
- Желтая Молния Конохи лежит на моих ногах, - уточнил Какаши.
- Тяжело? – Йондайме шевельнулся, приподнимаясь.
- Лежи, - Какаши притянул его обратно и тихо рассмеялся от ответного довольного урчания.
- Ты хотел спросить? – вспомнил Йондайме.
- Спи уже.
Йондайме сонно улыбнулся и закрыл глаза. Сердце в груди под его головой билось спокойно.
- Я так счастлив, - пробормотал Йондайме почти неслышно, почти неразборчиво.
Почти. Сердце в груди под его головой забилось часто-часто.
Ночь четвертая
- Хмм, - задумчиво протянул Йондайме, - я почему-то так и думал, что мы найдем его здесь.
Какаши многозначительно промолчал.
Они сидели на крыше одного из чайных домиков, выстроившихся вдоль улочки, освещенной бумажными алыми фонариками. «Их» домик был трехэтажным, противоположный, на который они смотрели – всего лишь одноэтажным. Поэтому с их наблюдательной точки были прекрасно видны сад и внутренний дворик, на дальней стороне которого на крытом возвышении под деревьями сидел крупный мужчина с длинными белыми волосами и, смеясь, обнимал сразу двух девушек.
- Джирайя совсем не изменился, - пробормотал Йондайме, ухмыляясь.
Они прибыли в этот городок ближе к вечеру. Как только вызванные Какаши собаки разбежались на поиски Наруто, Йондайме сразу же предложил направиться в бордель. Ах, взгляд Какаши, когда он это услышал, было просто восхитителен! Он и в самом деле подумал, что его тащат туда развлекаться? Почтительность к бывшему сенсею все-таки изумительная вещь, иначе пришлось бы Йондайме выслушать все, что о нем подумал Какаши! Но жаль все же, что не было видно лица – чертова маска! А он-то когда-то надеялся, что у мальчика пройдет со временем это стремление прятать свое лицо. Не прошло.
- Как ты думаешь, на каком расстоянии он учует меня? – весело проговорил Йондайме. – Хенге!
- Сенсей, - пробормотал Какаши. – Ты ничем не лучше Наруто!
Хорошенькая блондинка с роскошными формами, почти не скрываемыми ее весьма открытым платьем, подмигнула Какаши и прыгнула вниз, на крышу дома, за которым они наблюдали.
- Это называется незаметно и осторожно? – Какаши последовал за Йондайме, но не мог удержать порицания; впрочем, усмешка в голосе сводила укоризну на нет.
- Какаши, - прошептала блондинка, прижимаясь к его плечу пышной грудью, - мне ни разу не удалось подкрасться к Джирайе незаметно, а я старался, уж поверь мне! Спорю, он учуял наблюдение, как только мы появились здесь.
Какаши покосился на глубокое декольте своего... своей спутницы и перевел сумрачный взгляд на двор. С этой крыши обзор закрывали деревья сада.
Йондайме тихо спрыгнул на двор, зная, что Какаши незамедлительно последует за ним, и направился вглубь сада на звук голосов и смеха. Какаши тоже скрывал свою чакру, волей неволей заинтересовавшись игрой Йондайме, хотя было маловероятно, что Джирайя их не заметит. «Если это мои попытки подготовить человека к грядущему шоку, то у меня не очень хорошо удается», - размышлял Йондайме кисло, вспоминая свой «успех» в кабинете Цунаде две ночи назад.
«Определенно, не удается», - понял он, выходя на лужайку: кунай у горла сразу разрешил все сомнения. Джирайя не выдал своего удивления, увидев Какаши, выбежавшего следом. По крайней мере, его рука не дрогнула.
- Я бы подумал, что это снова Секси-но-джицу, - мрачно сказал Джирайя, - но эту чакру я узнаю где угодно. И если б не Какаши, сопровождавший тебя... Что все это значит?
Йондайме молниеносно переместился за спину Какаши.
- Тебе следует доверять своему чутью, Джирайя-сама, - наставительно сказал он, выглядывая из-за плеча своего бывшего ученика, - или кто-то еще научился так передвигаться, пока меня не было?
Джирайя выругался и сделал жест своим девушкам. Те поджали губки, но встали и ушли в дом. Одна из них, уходя, царапнула Йондайме сердитым взглядом. Он подмигнул ей.
- Ну? – спросил Джирайя, убедившись, что девушки ушли.
Йондайме отменил Хенге.
- Мне еще никогда не удалось одурачить тебя, - пожаловался он, обходя не шелохнувшегося Какаши.
Джирайя шагнул вперед и обнял своего бывшего ученика.
- Ох, проклятье, - пробормотал он, сжимая Йондайме в медвежьих объятьях. – Я всегда говорил, что ты доведешь меня до инфаркта! Но я не думал, что ты даже после смерти продолжишь свои шуточки!
- Джирайя, - Йондайме прижался крепче к своему старому сенсею, обнимая его.
Как всегда в этих руках он мог забыть о проблемах, хотя бы на время.
- Как? – Джирайя все еще не разжимал рук.
- Печать слабеет.
- Печать ослабла, - Джирайя чуть отступил назад, но не выпустил Йондайме из рук, - но еще держится. Ты останешься с нами?
Йондайме закрыл глаза. Даже не глядя, он почувствовал острое напряжение сзади – Какаши. Его Какаши хотел бы того же. Да сам Йондайме больше всего на свете хотел бы остаться!
- Не знаю. Я должен сначала увидеть.
- Минато. Пообещай мне, что в этот раз ты сначала поговоришь со мной, прежде чем сделаешь глупость!
- Обещаю.
* * *
- А! Я тебя уже три часа жду! – этот вопль мог разбудить и мертвых.
Неудачная шутка.
Йондайме поднял голову. Джирайя вошел в гостиницу первым, и к нему-то и обращался обладатель этого громкого голоса: мальчишка пятнадцати лет, перегнувшийся через перила галереи второго этажа. Какой-то мужчина, поднимающийся по лестнице, едва не споткнулся на ступеньке и послал крикуну гневный взгляд. Не то чтобы мальчишка обратил внимание.
Цунаде-химе сказала, что Наруто самый невозможный ребенок, какого она только видела («И это включая тебя, Минато!»), и самый непредсказуемый. Кажется, сейчас представилась возможность убедиться в этом.
- И что тут делает Какаши-сенсей?!
- Прекрати орать, - осадил Джирайя. – И почему ты не в комнате?
- Да сколько можно там тор... чать... – Наруто прокричал первые слова с тем же пылом и раздражением, с каким и приветствовал Джирайю, но последнее слово договорил уже на автомате, разглядев, наконец, стоявшего рядом с Какаши человека.
Йондайме растерянно взъерошил волосы. Опять он не успел ничего сделать, как-то подготовить... но кто же знал, что мальчишка выскочит им навстречу? Уже поздно, они думали, что Наруто спит.
- Эй, я тебя знаю! – Наруто внезапно перемахнул через перильца и спрыгнул на пол.
Выпрямился, пристально глядя на Йондайме, замершего в изумлении. Наруто был очень похож на него. Такие же светлые непослушные волосы, такие же голубые глаза, тот же нос. Только полоски на щеках – след проклятия, которым он наградил своего сына. Но, как ни старайся, невозможно учуять в нем чакру демона. Печать еще держится?
- Ты похож на меня, - кажется, мальчик так же очарован их сходством и так же растерян.
- Вообще-то, это ты похож на меня.
Наруто морщил лоб, пытаясь разгадать его слова.
- Почему бы нам не подняться в номер? – предложил Джирайя. – Какаши пока закажет вам комнаты.
Наруто не двигался с места.
- Я тебя где-то видел! – убежденно бросил он, хмурясь.
- Может, на портрете?
- Да какой может быть портрет, когда у нас?.. – начал Какаши и вдруг вытаращил глаз, словно ему в голову пришла какая-то совершенно дикая мысль. – Мы ушли в темноте, ты и не мог увидеть – лицо четвертого Хокаге на скале!
- Лицо четвертого? – хором произнесли Йондайме с Наруто и одновременно уставились друг на друга, одинаково хмурясь.
- Дрожь по шкуре, - пробормотал Джирайя. – Эти двое!
- Не похож, - с сомнением сказал Наруто.
Йондайме прикрыл лицо ладонью и рассмеялся.
- Наверх? – предложил он.
Наруто кивнул и начал подниматься наверх, Йондайме пошел следом.
- Нечестно, - вздохнул Джирайя, - меня этот сопляк никогда не слушается с первого раза.
- Кому ты говоришь, - вздохнул Какаши и отправился на поиски хозяина, чтобы снять комнату.
Йондайме не мог сдержать усмешки, услышав их жалобы.
* * *
И все же, что прикажете говорить ребенку, подростку, которого видишь едва не впервые в жизни: «Привет, малыш, я был Йондайме Хокаге, и меня как бы считают мертвым, впрочем, это так и есть, но ты не переживай, я не опасный, и не умалишенный, хотя Джирайя может не согласиться с последним, но это неважно, и – ах да! – я твой отец, и мне нужно подновить рисунок на твоем животе, иначе Кьюби может вырваться на свободу»?
В конце концов, Йондайме примерно это и сказал. Джирайя, кстати, так и не появился, оставив его наедине с мальчиком. С мальчиком, о котором Йондайме ничего не знал. И не знал, как разговаривать с ним. И не знал, не мог угадать его реакции. Хотя, кажется, затянувшееся молчание не может быть хорошим знаком. Как и пустое застывшее выражение лица Наруто.
Йондайме позволил своему взгляду блуждать по комнате. По расстеленному футону – Наруто уже собрался спать? – по циновке на полу, по голым стенам и приоткрытому окну, в которое, кстати, дует противный осенний ветер... Осень. Скоро годовщина той самой ночи... и очередной день рождения Наруто. Хотелось бы ему присутствовать на праздновании дня рождения своего сына. Но, похоже, все, что он может подарить ему, это очередную печать...
- Я...
Йондайме почти вздрогнул и взглянул в лицо мальчика. Наруто наконец-то решился высказать ему все, что он думает?
- Я всегда хотел стать таким, как Йондайме Хокаге, - Наруто смотрел в пол. – Или нет, я всегда хотел стать лучше, чем Йондайме. Я всегда думал о нем, как о примере, хотел быть как он... Как ты?
Наруто поднял неуверенный взгляд.
- И ты говоришь, что ты – мой отец?
Йондайме молча кивнул.
- Мой отец – величайший ниндзя, который только был рожден в Конохе... и я даже не знал об этом?
- Так...
«Так уж вышло? Я никогда не хотел, чтобы так было?»
- И все это время, когда они ненавидели меня за то, что ты сделал со мной, они знали, и все равно ненавидели сына своего героя? И хотели убить? – голос Наруто все повышался с каждым словом.
- Убить?
Минуточку, об этом ему никто не говорил! Цунаде-химе рассказала, не пытаясь обелить Коноху, как обращались с его сыном, но она не говорила, что жители ненавидели мальчика настолько, что хотели убить!
- И все это время...
- Я... Настоящим героем был ты, Наруто, - Йондайме хотел бы повесить голову, но не смел, он задолжал своему сыну хотя бы этот прямой взгляд, мальчик и так видел слишком много отворачивающихся лиц в своей жизни. – Это была моя последняя воля.
- Тяжело, наверное, вернуться и узнать, что люди, за которых ты отдал жизнь, не выполнили твою последнюю просьбу?
О... боже. Йондайме смотрел на мальчика в полном ошеломлении. После всего, что он рассказал, он был готов к слезам, к ненависти, к выкрикам и угрозам. Но он не был готов к жалости. Он не мог представить, как можно жалеть его после всего, что он сделал с этим ребенком.
- Ты должен ненавидеть меня, - пробормотал он.
Наруто фыркнул.
- А клюв вареньем не намазать?
Йондайме знал, что глупо таращится, приоткрыв рот. Необыкновенное серьезное лицо мальчика перед ним вдруг украсила широкая ухмылка. Йондайме сокрушенно потряс головой и тихо рассмеялся.
«Это и в самом деле мой сын! Величайшее открытие, Минато. Ты, определенно, недостоин такого ребенка».
* * *
Йондайме тихо закрыл за собой дверь и остановился. Какаши уже лежал, когда он вошел. В комнате было темно, только в единственное окно пробивался свет с улицы. Как похожи все эти гостиничные комнаты... в этой, разве что, было два футона вместо кроватей. Та же пустота и безликость. Он устал от пустоты.
Он улыбнулся и подошел ближе, когда Какаши сел на своем футоне.
- Ждал меня? Не стоило, мы могли проболтать всю ночь, - Йондайме опустился на колени.
- Неважно.
Йондайме вздохнул и потянулся обнять этого странного чудесного мужчину, что ждал его полночи. Так хорошо, неописуемо хорошо, когда можно вернуться куда-то, где тебя ждет любимый человек, и можно просто подойти к нему и спрятать лицо в его волосах, как он делает сейчас. Йондайме тихо рассмеялся и повернул лицо, утыкаясь носом в шею Какаши. Он так устал. Почему он никогда не задумывался, что жить может быть так тяжело? Возможно, потому что он давно мертв и не имеет права находиться здесь, дышать воздухом, чувствовать биение сердца в своей груди. Не имеет права на эти руки, поглаживающие его по спине, на эти губы, легко прижимающиеся к его виску, на этого человека, который любил его достаточно, чтобы просто быть рядом. И обнимать его.
Боже, он так виноват! Виноват, что ушел тогда и оставил Какаши одного; виноват, что вернулся вновь, чтобы растревожить его покой; что посмел претендовать на его любовь только для того, чтобы снова бросить его...
Он непроизвольно сжал руки на талии Какаши.
И все же он слишком слаб, чтобы отказаться. Он не может отказаться. «Прости, Какаши. Ты так необходим мне».
- Мы уйдем из города, - голос звучал приглушенно, а губы почти касались шеи – и невозможно было не заметить дрожь, пробежавшую по спине Какаши, или не услышать, как тот задержал дыхание на миг. – Печать... почти исчезла. Я должен восстановить ее. Не сегодня. Не здесь. Слишком много людей. Если что-то пойдет не так...
- Я... – выдохнул Какаши, - я боялся, что уже сегодня. Я боялся, что ты...
Он не стал продолжать.
Йондайме поднял голову и чуть отстранился. Какаши снял свой жилет, и бандану, и чертову маску. А последнее значит, что, коснувшись щеки, можно почувствовать под своими пальцами нежную кожу вместо привычной ткани маски.
- Что бы я без тебя делал? – спросил Йондайме безнадежно.
«Что я буду без тебя делать? Что ты будешь делать без меня?»
- Пожалуйста, - начал Какаши и умолк, не договорив; прильнул к руке, касающейся его лица. – Пожалуйста, обещай мне...
Йондайме припал к его губам раньше, чем просьба успела сорваться с них. Он не мог, он не хотел отказывать Какаши ни в чем. Но он не мог обещать, что с ним ничего не случится. Он мог только забыть на время обо всем и заставить забыть. Он подался вперед, мягко понукая Какаши лечь на спину, и распластался сверху. Йондайме приподнялся и поймал руки, обнимавшие его, сплетая пальцы, прижимая к постели.
«Давай забудем обо всем».
* * *
- Доброе утро! – Йондайме почти слетел по ступенькам.
- Соня! – проворчал Наруто, не отрываясь, впрочем, от завтрака.
- Хе-хе-хе, - Йондайме смущенно почесал в затылке, и сел рядом с Наруто, принюхиваясь.
Не выдержал, наконец, и заглянул в тарелку Наруто.
- Ах! Где ты нашел рамен? – вскричал он.
Джирайя хлопнул ладонью по лбу, что-то бормоча под нос. Йондайме надулся.
- Я столько времени не ел рамен! Неужели мне не позволено немного радости? Что с того, что я хочу рамен на завтрак?
Наруто смотрел на него почти – почти с восхищением? Во всяком случае, так раньше смотрел Какаши, когда был совсем маленьким, и сенсей показывал очередное чудесное джицу... впрочем, этой ночью на лице Какаши снова было похожее выражение.
- Ты любишь рамен? – осторожно спросил Наруто.
- Люблю ли я рамен?! Восходит ли солнце утром? – возмутился Йондайме, но тут же с подозрением уставился на мальчика и переспросил. – Ты любишь рамен?
- Люблю ли я рамен! – передразнил его Наруто и помахал рукой в воздухе, призывая официанта, милый мальчик! - Здесь не такой, как дома в Ичираку, но вполне терпимо. В конце концов, это же рамен! Похоже, ты и в самом деле мой папа.
- Похоже? – Йондайме возмущенно повернулся к Наруто и помахал пальцами перед своим лицом. – А так не заметно?
- Желаете сделать заказ? – официант почтительно склонился перед Йондайме.
- О да!
Джирайя возвел очи к небу – и увидел Какаши, медленно спускающегося по лестнице.
- А-а, вот и настоящий соня, - произнес он несколько злорадно.
Йондайме на миг отвлекся от официанта, чтобы послать Какаши блистательную улыбку, и снова повернулся к терпеливо ждущему его заказа юноше. Какаши неслышно подошел к ним и осторожно опустился на скамью рядом с Джирайей.
- Минато, - произнес Джирайя.
- Хмм? - Йондайме поднял взгляд на своего сенсея и мгновенно насторожился: он знал этот шкодливый взгляд. – Что?
- Поправь меня, если я ошибаюсь, но, кажется, маленький Какаши наконец-то достаточно взрослый?
Йондайме впал в ступор. Спросить такое вот так просто? При Наруто? Хотя мальчик, кажется, ничего не понял. Хорошо... мало ему всех этих новостей с живыми мертвецами и пропавшими отцами, так объяснять еще и подробности личной жизни! Слишком утомительно.
Зато Какаши понял правильно. Йондайме смущенно встретил вопросительный взгляд Какаши, постепенно перерастающий в гневный, и нервно хихикнул. Ну да, было очень мало вещей, о которых Джирайя бы не знал, если они касались личной жизни его любимого ученика.
Кстати, даже в маске заметно, как порозовело лицо Какаши. Мило! Йондайме переглянулся с Джирайей и ухмыльнулся:
- Определенно, достаточно взрослый!
- Надеюсь, это не помешает ему двигаться быстро?
- Как можно! – Йондайме прижал руку к сердцу. – Я был нежен!
- Мне кажется, - сказал вдруг Наруто, доедая вторую порцию своего рамена, - что я не хочу знать, о чем вы толкуете.
- Пожалейте бедные детские уши, - кивнул Какаши с умным видом («Эй, я не ребенок!» - запротестовал Наруто) и покосился на Джирайю. – Если вам интересно, я – потом – могу рассказать все в подробностях или даже продемонстрировать. Если Йондайме-сама не возражает, конечно!
Йондайме едва не подавился своим чаем. «Определенно, взрослый!».
- Йондайме-сама не думает, что подобные темы будут интересны уважаемому Джирайе-сама! – сладким голосом уточнил он. – В конце концов, мы все знаем интересы моего драгоценного наставника!
Наруто фыркнул от смеха, но сделал невинную мордашку, когда Джирайя сердито уставился на него.
- Эй, не смотри так на меня, Эро-сеннин!
- Эро-сеннин? – переспросил Йондайме, расплываясь в улыбке. - Эро-сеннин?
- Наруто! Ты портишь моего ученика! – вскричал Джирайя, пряча ухмылку.
Йондайме тихо хихикнул в кулак и вытянул ногу под столом. Теперь была его очередь изображать невинность, когда Какаши ошеломленно уставился на него.
Джирайя
Джирайя редко спал до полудня, он был ранней пташкой. Но иногда в жизни мужчины бывают такие ночи, после которых требуется чуть больше отдыха и сна, чем обычно. О, эта ночь была определенно одной из таких! Кстати, его прекрасные подруги тоже спали рядом, обнимая его с двух сторон. Прекрасная ночь, и она могла бы перерасти в не менее прекрасное утро, если бы...
Джирайя поднял голову, прислушиваясь к грохоту у входной двери, и проклял тот день, когда он взял себе учеников, и особенно тот, когда он разрешил им приходить к нему за советом. По любому поводу. И в любое время.
Эту чакру он узнал бы где угодно! К несчастью, ему было прекрасно известно, что мальчишка не успокоится, пока ему не откроют. И это существо они хотят сделать своим Хокаге!
Кряхтя, он выполз из объятий прекрасных близняшек, с сожалением посмотрел, как они, не просыпаясь, обнялись, и вздохнул. Если б он был писателем, он непременно описал их светлые волосы, их нежную кожу, их тонкие ручки – очень умелые ручки! – их...
Опять. Хватит уже ломиться в дверь!
Джирайя поискал глазами свою одежду, не нашел, чертыхнулся, схватил простыню, упавшую на пол, и, накинув ее на плечи, поплелся открывать. Он не думал, что подобное одеяние может шокировать его ученика. Его лучшего ученика – и не только в мастерстве шиноби.
Джирайя распахнул дверь и недовольно уставился в огромные голубые глаза, глядящие на него так умоляюще, так встревожено... Проклятый мальчишка! – на него совершенно невозможно было сердиться! О чем тот прекрасно знал, разумеется.
- Не рановато ли для визитов? – пробурчал Джирайя.
- Уже полдень! – уведомил наглый мальчишка, поглядывая за его спину.
- В сад! – велел Джирайя, и оттолкнул слишком любопытного ученика. – Тебя совершенно не должно интересовать моя спальня!
- Ты меня больше не любишь, Джирайя-сама? – проскулил мальчишка, отворачиваясь и плетясь знакомой тропинкой в обход дома в сад.
- Минато! – Джирайя закатил глаза.
Они пришли к маленькому ручейку, пробегающему по саду, и пока Джирайя умывался, Минато молча стоял рядом и едва ли не прыгал на месте от нетерпения.
- Ну, и как там твоя девочка? – спросил Джирайя, вытирая лицо краем своей простыни.
Хм, запах духов сестричек еще цеплялся за ткань! Джирайя вдохнул глубже. Ах, какая ночь!
- С Рин все в порядке! Джирайя!..
- Тогда Обито? Спорю, этот Учиха опять что-то натворил? – Джирайя ухмылялся прямо в лицо своего ученика.
Или надо сказать - хорошенькое личико? Даже когда оно перекошено от недовольства?
- Джирайя! Ты издеваешься!
- Ладно-ладно! – Джирайя поднял обе руки, сдаваясь; на самом деле был только один человек, способный так вывести из себя его ученика. – Что на этот раз выкинул твой Какаши?
Минато вздохнул и опустил голову.
- Он любит меня.
- Конечно, любит, он же твой ученик!
- Нет, ты не понимаешь! Он л ю б и т меня! - повторил Минато и с отчаянием уставился на своего учителя. – Джирайя! Что мне делать?
Джирайя снова вспомнил о двух девушках, спящих в его спальне, и с сожалением вздохнул. Он предпочел бы вернуться туда и, возможно, разбудить их. Он бы так и сделал... если б не отчаяние в глазах его любимого ученика.
- Ты все еще намерен ждать? – спросил он.
Он-то помнил время, когда юный и безмерно любопытный мальчишка прокрался в его постель. В Минато совершенно отсутствовало такое чувство, как смущение. Тогда он хотел своего учителя, и не остановился, пока не получил желаемое. Но теперь объектом его желаний стал его собственный ученик. Слишком гениальный, слишком замкнутый, слишком много уже испытавший и слишком юный. Джирайя прекрасно знал, чего стоило Минато сдерживать себя – знал, потому что его бывший ученик все еще прибегал к нему за советом. Он знал, что Минато намерен ждать, пока Какаши не исполнится, по крайней мере, пятнадцать, прежде чем решиться приблизиться к нему.
- Я должен ждать! – Минато взъерошил волосы и уставился на учителя полными ужаса и надежды глазами. – Джирайя, поверить не могу: он любит меня!
- Ты счастлив?
- Я в ужасе! Как мне дождаться, что мне делать?
Джирайя зевнул и почесал грудь. Что за глупый мальчишка!
- Найди себе кого-нибудь. Найди себе женщину. Эй, я как раз знаю одну красавицу, она не будет липнуть к тебе с чувствами, уверяю, именно то, что надо...
- Спасибо, - огрызнулся любезный ученичок, - я сам найду!
- Как хочешь, - Джирайя зевнул еще раз. – Ты много теряешь.
- Но Какаши... – снова погрустнел Минато. - Он будет расстроен...
- Твой Какаши, может, и вундеркинд, но даже вундеркинд не может желать секса в его возрасте, - возразил Джирайя и нетерпеливо хлопнул Минато по плечу. – К тому же, ему необязательно знать, с кем ты снимаешь напряжение, ожидая, пока он подрастет!
Джирайя расхохотался, уворачиваясь от шутливого удара.
Конечно, тогда никто не мог ждать прихода Кьюби...
Они бежали весь день. Все понимали, что им лучше как можно больше удалиться от городка, на случай, если...
Йондайме гнал все мысли о том, что он должен сделать. Он все равно сделает это... А пока можно мчаться наперегонки с Наруто. Он выигрывал, но надо сказать, что этот выигрыш давался ему нелегко. Наруто, определенно, серьезно отнесся к соревнованию.
Йондайме готов был всю жизнь соревноваться с ним. Учить его, смеяться с ним. И слушать Какаши, ворчащего на их безрассудство. И видеть, как Джирайя усмехается на это.
Они остановились немного передохнуть и пообедать на совершенно сказочной полянке, впрочем, для Йондайме сегодня все казалось сказочным. Но никто бы не мог пожаловаться на этот день, такой необыкновенно солнечный, что слепило глаза, такой холодно-ясный, что кристально прозрачный воздух казался пьянящим коктейлем. Не хотелось даже обедать, Йондайме был сыт этим днем, он упивался им, он был счастлив.
Наруто рухнул под деревом, утомленный «безрассудной» гонкой, и лежал, улыбаясь, глядя в небо. Йондайме скинул свой рюкзак на землю и плюхнулся на него. Он чувствовал, как смех рвется из груди. Это ли значит – быть живым? Он потянулся и запрокинул голову вверх, к небесам.
- Ты весьма... крут, - проговорил Наруто.
Йондайме рассмеялся и легонько пнул ногу Наруто.
- Меня называли лучшим, - уведомил он.
- Однажды я превзойду тебя! – поклялся Наруто, поднимая голову и посылая угрожающий взгляд – и широко улыбаясь.
- Тебе придется хорошо постараться!
- Ха! – Наруто вскочил на ноги, внезапно снова полный сил, и принял боевую стойку. – Вот увидишь!
Йондайме улыбнулся и покосился вбок. Джирайя и Какаши наконец-то нагнали их, но эти двое не слишком-то торопились. Наруто тоже повернул голову и выпрямился.
- Эй, Эро-сеннин! – закричал он. – Обед, между прочим, у тебя! Мог бы и поспешить! Мы тут голодаем!
Мы. Йондайме потряс головой, широкой улыбкой маскируя внезапную боль в груди. У него никогда не было шанса на это «мы» со своим сыном. И пока неясно, будет ли еще. Он поднял лицо к неслышно подошедшему Какаши. Тот хмурился. «Я уже не могу обмануть тебя своими улыбками? Раньше удавалось так легко». Он похлопал по земле рядом с собой и простодушно обрадовался, когда Какаши молча сел, не задавая никаких вопросов. «Ты делаешь все, чтобы мне было легче? Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за это».
- Еда! - счастливо вздохнул Наруто, присаживая по его левую сторону.
Йондайме поймал задумчивый взгляд Джирайи.
«Я хочу, чтобы этот день не никогда не кончался».
Конечно, кончился, все хорошее моментально ускользает из его рук. Закончился и этот сияющий, самый изумительный в его жизни день. Последние осколки ослепительного счастья рассыпались тысячами звезд на небе, когда уставшая четверка остановились на ночь. Так далеко от людей, как только они смогли. Так безопасно, насколько возможно.
Они развели костер, и Наруто что-то готовил, раздраженно покрикивая на Джирайю, дававшего глупые советы. Какаши не было видно – он делал обход. Конечно, они решили держать караул: Джирайя, Какаши, Наруто, по очереди. Йондайме был молчаливо исключен, и он не стал возражать. Утром ему понадобятся все силы, какие он только сможет собрать. Утром, он решил, что сделает это утром. Он хотел урвать еще немного времени. Он не может откладывать дальше, но он позволит себе эту ночь. Может, последнюю. Джирайя сказал, что он много думал о технике, что была использована в ту ночь, но даже он не мог придумать ничего, что могло бы спасти жизнь Йондайме. У самого автора джицу было несколько предположений, но в самом лучшем случае они давали только слабую вероятность. Впрочем, это было уже больше, чем он располагал тогда. Надежда – это уже очень много.
Наруто громко заявил, что ему необходимо еще воды, и что он пойдет к ручью, который они обнаружили не так далеко, и что Джирайе лучше не позволить ужину сгореть. У Джирайи вытянулось лицо, а взгляд, который получил Йондайме за свое хихиканье, тут же заставил его встать и поспешить прочь от уязвленного сенсея.
За Наруто следом.
Он нашел мальчика, сидящего на корточках у воды. Фляги были наполнены, но Наруто не спешил в лагерь. Йондайме подошел и встал рядом.
- Ты умрешь? – спросил вдруг Наруто очень тихо.
- Я... – ему очень хотелось сказать, что он не уверен, но ему не хотелось бы давать напрасную надежду. – Скорее всего.
Наруто прерывисто вздохнул.
- Неужели нельзя как-нибудь... Может, если мне убежать далеко-далеко?
- Тогда он сорвется на других людях. – Не было необходимости уточнять кто. – И, конечно, он начнет с тебя.
- Но тогда ты бы остался. И придумал что-нибудь?
- Наруто...
- Так было бы лучше! – Наруто опустил руку в воду, и Йондайме невольно поморщился: вода в ручье должна была быть ледяной. – Ты... герой! Вся Коноха была бы счастлива, если б ты остался вместо меня.
- Наруто, - Йондайме опустился на колени позади мальчика и посмел обнять его за плечи, привлекая к своей груди. – Не говори так.
- Но ведь это правда! Я уверен, они даже не вспомнят обо мне! – несмотря на слова, Наруто не вырывался. – И так, в самом деле, будет лучше. А уж как будет счастлив Какаши-сенсей!
Мальчик понимает больше, чем кажется на первый взгляд. И бьет не в бровь, а в глаз! Какаши... очень болезненная тема. Йондайме не был готов обсуждать ее сейчас.
- И ты думаешь, я смогу жить? Вместо тебя? – прошептал он.
- А я?
Йондайме замолчал. Он не думал об этом в своем героическом решении поступить правильно. Он не принял в расчет чувства мальчика, которому придется жить, полагая, что он второй раз стал причиной смерти своего отца.
- Это не твоя вина, - сказал он беспомощно.
- И не будет твоя.
- Ошибаешься. – Йондайме опустил лицо в лохматые волосы своего сына и не смог сдержать несвоевременной улыбки: мой сын! – Если я не сделаю ничего, все смерти, что причинит Кьюби, будут на моей совести. Ты хочешь этого?
Наруто замолчал.
- Это нечестно, - вот теперь он казался совсем юным, совсем ребенком.
- Нечестно, - согласился Йондайме. – Знаешь, я так хотел увидеть, как ты растешь. Я пропустил столько всего. Всю твою жизнь.
- Я бы свел тебя с ума, – мрачно буркнул Наруто. – Ирука-сенсей жалуется на меня почти постоянно.
- Ирука-сенсей?
- Он... – Наруто шевельнулся в его руках, но когда продолжил, его голос потерял свою мрачность и звучал почти весело, почти любовно. – Он все время ругал меня в школе, но он ругался из-за меня, а не из-за... него. Ирука-сенсей кормил меня раменом! И... он чуть не умер, защищая меня.
Благословен будь этот человек! Если когда-нибудь у Йондайме будет возможность, он разыщет этого человека и поклонится ему в ноги.
- И тогда я поклялся, что буду защищать его и никогда не позволю ему рисковать собой из-за меня. Почему я должен позволять это тебе?
- Потому что это единственное, что нам осталось, - шепнул Йондайме и разжал руки: они не могут прятаться тут вечно.
Наруто остался сидеть, даже когда Йондайме встал.
- Знаешь, ты и в самом деле свел бы меня с ума, - легким тоном провозгласил Йондайме, притворяясь, что не расслышал подозрительного шмыганья.
- Я же говорил! – Наруто наконец-то встал и поднял фляги с водой.
- Я бы сошел с ума от гордости, что ты мой сын.
Йондайме выхватил фляги у Наруто.
- Пойдем?
Он уже повернулся, когда почувствовал две руки, крепко обхватившие его вокруг талии. Он замер. Наруто ткнулся лбом в его спину и вздохнул.
- Я поверю, - срывающимся шепотом сказал мальчик, - я поверю тебе, если ты повторишь это завтра. Или послезавтра. Или тогда, когда я стану Хокаге.
- Наруто...
Но Наруто уже отпустил его и потопал вперед.
- Шевелись! – крикнул мальчишка. – Мы же не хотим, чтобы Эро-сеннин испортил наш ужин? Он ужасно готовит!
- Ох, я знаю, - пробормотал Йондайме, непроизвольно усмехаясь и направляясь следом.
Их встретил встревоженный взгляд Какаши, вернувшегося, пока они ходили к ручью.
И уже начавшего беспокоиться?
- Уже нагрузил? – неласково встретил их Джирайя, отбирая фляги у Йондайме.
- Тоже мне тяжесть! – Наруто закатил глаза. – По крайней мере, человек сделал что-то полезное! В отличие от тебя!
- Я костер разжег!
- Только на это ты и способен!
Йондайме хихикнул и подошел к Какаши, расстилавшему спальник. Не долго думая, Йондайме лег и блаженно потянулся.
- Это моя постель, - указал Какаши.
- Я знаю.
Какаши хмыкнул и сел на краешек. Йондайме приподнялся, давая ему место, и устроил голову на его коленях. Какаши вытянул ноги, позволяя ему устроиться поудобнее.
- А Наруто? - шепнул Какаши, тем не менее, запуская пальцы в волосы Йондайме.
- Знает.
- И что он сказал?
- Мы еще не выяснили, что он думает по этому поводу, - Йондайме взирал снизу вверх на Какаши, склонившегося над ним, и чуть улыбался. – Будь готов, он задразнит тебя, когда опомнится.
- О, ужас, – сухо ответил Какаши.
- Ничего, переживешь, - улыбка Йондайме ширилась. – Если, конечно, он не догадается звать тебя мамочкой? Ой!
Какаши бесцеремонно спихнул голову Йондайме со своих колен, встал и отошел к костру. Йондайме рассмеялся.
- Готово! – позвал Наруто.
Ужин был бесподобным. По крайней мере, Йондайме так считал и тут же сообщил вслух. Наруто заухмылялся. Йондайме ответил такой же ухмылкой. По крайней мере, он еще может сделать кого-то счастливым. Если не смотреть на все еще хмурившегося Какаши.
- Теперь моя очередь выслушивать последнее прости? – осведомился Джирайя.
- Опять здесь? – пробормотал Йондайме, опускаясь на колени ближе к воде. – Слишком много драмы для одного маленького ручья.
- Никто не заставлял тебя мыть посуду.
- Никто не тащил тебя сюда!
Джирайя фыркнул:
- С Какаши
Готовся к школе!!!!
!!!!!!!!!!!
