Напомним, бывший главный атомщик страны был осужден на 14 лет колонии. Его обвиняли в хищении средств, и злоупотреблении служебными полномочиями. Особо — за создание представительства «Казатомпром» в Вене. Пять лет колонии с той же «злоупотребляющей» формулировкой (как бы абсурдно это не звучало) получил и телохранитель Джакишева Талгат Кыстаубаев.

Сторона защиты по-прежнему настаивает на невиновности обоих фигурантов и требует оправдательного приговора. Для этого, как сообщил адвокат экс-главы «Казатомпрома» Нурлан Бейсекеев, защитники подали ходатайства, в которых потребовали вызова дополнительных свидетелей и назначения новых экспертиз.

Адвокат Талгата Кыстаубаева, Халида АЙТКАЛИЕВА, недавно получившая допуск к делу и вступившая в процесс, так же заявила о многочисленных нарушениях прав ее подзащитного в ходе следствия и суда первой инстанции. В частности, намекнула, что на некоторых процессуальных документах, имеющихся в деле, подпись Кыстаубаева подделана.

- Мы просили о полном оправдании по всем пунктам обвинения, — отметил Бейсекеев. —  Но нам было отказано в удовлетворении ходатайств. Были заслушаны выступления адвокатов, но ничего нового суд исследовать не пожелал.

Приговор вынесен еще в марте, однако родственники Джакишева по-прежнему вынуждены безнадежно стучаться в тюремные стены.

- Со времени  окончания первого процесса было три свидания, — рассказала жена осужденного Жамиля Джакишева. — Каждое свидание дается с боем. Каждый раз это не просто так. Каждый раз я прихожу к Жолдасбекову (Нуржан Жолдасбеков — судья, вынесший приговор  - ред.), и каждый раз Жолдасбеков начинает меня отфутболивать во все инстанции. Даже когда я приносила предписания городского суда, что он должен дать свидание мне и близким, он сказал, что это не его компетенция. Каждый раз пытается такие мелкие пакости сделать. Это настолько мелко и несерьезно. Но свиданий мы добились, не смотря на все нежелание их давать!

Насчет грядущей апелляции Жамиля иллюзий никогда не питала:

- Конечно, человек всегда надеется на лучшее, — говорит она. — Как говорится — надежда умирает последней. Всегда кажется, что вот-вот и что-то изменится. Но в принципе, я готова и к худшему.