Танк КВ («Клим Ворошилов») был создан группой дипломников Военной академии механизации и моторизации имени Сталина, проходивших практику на Кировском заводе в Ленинграде. Вопреки гуляющим в советских книгах многочисленным одам и восхвалениям талантов создателей «первого в истории серийного тяжелого танка с противоснарядным бронированием» (что, в общем-то, не совсем верно – например, задолго до него в серию был запущен французский Char B1), разработка этой машины протекала довольно-таки банально.

Кировский завод в это время выполнял постановление Комитета Обороны о создании «танка прорыва», которое было принято в связи с наступательной доктриной РККА, выраженной в формулировке: «Малой кровью, на чужой территории, мощным ударом». Вот и выпускникам академии дали возможность попробовать свои силы, поручив им разработку собственной версии такого танка для взлома обороны противника. При этом вряд ли кто-то из руководителей завода и опытных инженеров рассчитывал на то, что вчерашние студенты создадут что-то толковое. И действительно: дипломники, по сути, сработали так, как и положено студентам. Не сочиняя ничего особо заумного, они просто творчески переработали чужой, уже существовавший проект. Взяв за основу создававшийся на этом же заводе по заказу Комитета Обороны тяжелый двухбашенный «танк прорыва» с противоснарядным бронированием, называвшийся СМК («Сергей Миронович Киров»), дипломники устранили одну из башен и укоротили на два опорных катка корпус. Завершив, таким образом, облегчение танка, создатели КВ с молодым бесшабашным задором втиснули в башню вторую пушку, и внесли в эту машину «новаторскую изюминку» - дизельный 600-сильный (а не бензиновый 750-сильный, как на СМК) двигатель. В результате на свет появился танк, ставший в начале Великой Отечественной войны настоящей «проблемой» как для немецких, так и для советских танкистов. Только причины этой «головной боли» у танкистов противоборствующих сторон были диаметрально противоположными…

Опытные экземпляры танков СМК и KB были изготовлены в металле в августе 1939 года. В конце сентября оба танка приняли участие в показе новых образцов бронетанковой техники правительству и военному руководству страны; показ проходил на полигоне в подмосковной Кубинке. Более компактный и подвижный, чем громоздкий СМК «профессионалов», «студенческий» КВ произвел на комиссию огромное впечатление, несмотря на то, что в ходе показа у него проявилась проблема с трансмиссией и двигателем: из-за них КВ застрял в овраге (правда, затем рывком назад он выбрался из ловушки). Это был «первый звонок» о том, что механическая часть танка слабовата для большого веса этой машины. Но неполадки комиссия отнесла к «детским болезням» танка, а не к ошибкам расчетов вчерашних студентов; заводское же руководство, чутко среагировав на похвалы членов правительства, тут же приписало создание КВ себе в заслуги и клятвенно пообещало, что исправит все выявленные недочеты…

В начале декабря этот опытный КВ вместе с его двухбашенным конкурентом СМК и «присоединившимся к компании» двухбашенным Т-100 отправился для фронтовых испытаний на советско-финскую войну. Экспериментальные танки свели в особую роту тяжелых танков, приданную 20-й танковой бригаде; в составе этой бригады «испытуемые» и участвовали в боях на Карельском перешейке. Первый бой рота приняла 18 декабря при попытке прорыва Хоттиненского укрепрайона «линии Маннергейма». В том бою танк СМК подорвался на мине и был оставлен экипажем; на Т-100 в самый ответственный момент сломался двигатель, и он не смог участвовать в атаке. А вот танк KB показал себя с лучшей стороны. Сначала он под огнем противника сблизился с вражеским ДОТом, и обстрелял его. Затем отбуксировал в тыл подбитый танк Т-28. За время боя в КВ попало 9 снарядов, но ни один не смог пробить брони «Ворошилова». Правда, при этом была прострелена пушка КВ, но пушку сразу после боя заменили на запасную. Об успешно проведенном бое тут же сообщили в Москву, и уже на следующий день, 19 декабря 1939 года, «студенческий танк» был официально принят на вооружение Красной Армии. Руководство ленинградского завода имени Кирова получило распоряжение наладить массовый выпуск КВ уже с 1 января 1940 года – то есть, всего через две недели!

Однако, тот судьбоносный для КВ бой 18 декабря стал единственным для этой машины. Последующие две недели танк только ремонтировался из-за постоянных поломок в трансмиссии, подвеске и в других элементах ходовой части – слабость двигательной механики слишком грузной машины в морозных сугробах Финляндии выявилась достаточно отчетливо. Тем не менее, руководству страны об этих неполадках не докладывали: признаваться в том, что боеспособность только что принятого на вооружение КВ в действительности находится «под вопросом», никто не хотел. А в начале января опытный танк отправили с фронта на Кировский завод – служить эталоном для выпуска установочной партии КВ.
Так как тот же бой 18 декабря выявил, что 76-мм пушка Л-11, установленная на КВ, слишком слаба для уничтожения долговременных оборонительных точек, военное командование пожелало для борьбы с ДОТами вооружить первые машины установочной серии КВ мощными 152-мм гаубицами. Однако такое перевооружение требовало создания совершенно другой башни. Так как сроки, мягко говоря, «поджимали», руководство завода заперло в помещении бюро (в буквальном смысле!) проектную группу, которая, работая по 16-18 часов в сутки, не выходя из помещения, за две недели просчитала и разработала новую башню под новейшую гаубицу М-10 образца 1938 года. Причем - под тот же погон, что и у башни с 76-мм пушкой, без изменения диаметра! Эта поистине триумфальная по скорости разработка имела всего два, но очень существенных недостатка. Первый – это непомерная высота башни, делавшая танк очень заметным. Второй недостаток – новая башня увеличила вес танка более, чем на 5 тонн! Такое возрастание веса машины при слабых моторной и ходовой группах КВ впоследствии, в 1941 году, обернулось настоящей катастрофой…
Башня под 152-мм гаубицу получила обозначение МТ-1, но заводчане, а за ними и танкисты, окрестили ее «Большая», а стандартную башню под 76-мм пушку стали называть «Малой». Любопытно, что чуть ли не до начала войны принятое у нас сегодня обозначение этих машин как КВ-1 и КВ-2 не использовалось, а танки называли «КВ с малой» или «КВ с большой башней».

К началу марта 1940 года четыре изготовленных КВ установочной партии (три с большой башней и один – с малой) были отправлены на фронт. Там они влились в роту тяжелых танков при 20-й бригаде, в которой к тому времени числился лишь один танк – Т-100 (подорвавшийся 18 декабря 1939 г на мине СМК все еще стоял на том же месте – его никак не удавалось эвакуировать с линии финских позиций). Деятельность этой тяжелой роты сегодня описывается в литературе противоречиво. В одних исследованиях утверждается, что танки прибыли на фронт уже после прорыва Линии Маннергейма, и принять участие в боях не успели. Другие ссылаются на доклады танкистов роты, в которых говорится что за время участия в боях (!) танки КВ уничтожили 14 противотанковых пушек и 11 ДОТов. В этих же отчетах есть информация о проверочной стрельбе КВ «с большой башней» по финским противотанковым каменным надолбам (на уже отбитых у противника участках). Стрельба по надолбам, вделанным в полотно шоссе, оказалась бесполезной: снаряды только переворачивали или раскалывали их, не устраняя полностью препятствия. А вот надолбы, врытые в землю вне дорог, буквально сносились 152-мм снарядами: 15 выстрелов по надолбам, стоявшим в четыре ряда, сделали в заграждении проход шириной в 6 метров…
По тем же отчетам танкистов известно, что за время участия в боях мотор каждого танка КВ проработал от 93 до 176 часов; все КВ выдержали в общей сложности 23 попадания снарядов разных калибров (ни один из них не пробил броню) и 3 подрыва на минах (эти повреждения более-менее быстро устранялись). Главной же проблемой нового танка, полностью проявившейся в Карелии, стал непомерный вес машины (особенно версии с большой башней). Этот вес слабый и ненадежный дизель КВ просто «не вытягивал»; к тому же из-за перегрузки быстро стирались фрикционы, а шестерни в коробке передач при переключении скоростей с хрустом теряли свои зубья… Поэтому все КВ то и дело застревали в снегах прямо перед позициями противника, превращаясь в неподвижные цели для вражеских пушек – благо, что их снаряды не могли пробить советскую (русскую) броню!..
Однако явное неумение «Клима Ворошилова» нормально передвигаться по местности руководство по-прежнему игнорировало. Не то «наверх» не доходила информация о проблемах танка с ходовой частью, не то глаза начальству застилала сногсшибательная картина отскакивающих от брони КВ снарядов, из-за которой все остальные проблемы казались несущественными. Но на протяжении не только 1940, но и 1941 года не предпринималось практически никаких попыток исправить главный недостаток «студенческого» танка – слабую механизацию ходовой части. Зато в течение этого же времени был разработан целый ряд версий (проходящих в литературе как КВ-3, КВ-4, КВ-5 и т.д. вплоть до КВ-13), которые еще больше утяжеляли танк (крупнокалиберная пушка, по три пушки в одной башне, еще более толстая броня и т.д., и т.п.). И все они «опирались» на ту же ущербную ходовую часть, неспособную нормально двигать даже «самый легкий» вариант - КВ-1. Литература о танках семейства КВ полна гордых описаний множества этих «мощных, перспективных» версий, которые в действительности так никогда и не были запущены в серийное производство; я же не буду больше говорить об этих «мертворожденных» проектах, имея целью рассказ только о действительно сражавшихся с врагом серийных машинах.