Побывать на Святой Земле - было моей давнишней и сокровенной мечтой, подпитываемой ещё и желанием покреститься, наконец, поскольку раньше не представлялось такой возможности, как по причине ортодоксальной идейности родителей, так и по собственному пофигизму, свойственному молодости.
И вот уже лайнер Боинг-737 приземляется в аэропорту Бена Гуриона. Надо сказать, дата нашего паломнического тура - Троица, середина июня, время самого длинного дня и самой разнузданной жары, была не совсем благоприятна для визита, да еще и в мои немолодые годы: без бутылочки воды нельзя было и высунуться наружу из автобуса с кондиционером. Через полчаса уже губы спекались от жары, а язык прилипал к сухому нёбу.
Но на то и дано высокое звание паломника, чтобы всё превозмочь и преодолеть. Уже одно не покидающее ни на секунду сознание того, что ты проходишь по тем же местам, меряешь своими шагами те же камни, по которым ступала нога Спасителя, добавляло сил и энергии. А побывать удалось во всех местах Израиля и Арабской Палестины, отмеченных в Новом Завете. Любой эпизод Евангелия теперь ассоциирован в памяти с конкретным реальным местом.
Ощущения ирреальности происходящего появилось уже в первые дни. Поддавшись групповому порыву, воспетому Окуджавой в песне "На фоне Пушкина снимается семейство", попросил и я тоже увековечить себя в одном из сакральных мест жертвенной миссии Спасителя. Кнопка видеокамеры работает так, что поочерёдно то включает, то останавливает съёмку. И вот, забрав её у добровольного помощника-оператора, увидел, что всё сделано с точностью наоборот: ни места того, ни меня в кадре не было, зато засняты были плиты пола, когда камера болталась на ремне. Но в запасе был ещё и цифровик-фотоаппарат, попытки задействовать который тоже ни к чему не привели - аккумуляторные батарейки оказались разряжены, хотя он только что исправно работал. И тут, наконец, до меня "дошло", кто - Он, и кто - я, лелеющий свои тщеславные и суетные потуги.
Чувство своего несовершенства, духовной чёрствости и какой-то толстокожести, через которую не могут пробиться в полной мере Божья благодать и вся неземная мощь переживаемого момента, долго потом преследовали меня, пока, уже в Москве не взял в руки томик духовной прозы Н.В.Гоголя. После паломничества на Святую Землю ровно за 160 лет до меня, в своём письме В.А.Жуковскому от 28 февраля 1850 года он писал:
"Я думаю, что вместо меня всякий простой человек, даже русский мужичок, если только он с трепетом верующего сердца поклонился, обливаясь слезами, всякому уголку Святой Земли, может рассказать тебе более всего того, что тебе нужно. Моё путешествие в Палестину точно было совершено мною затем, чтобы узнать лично и как бы узреть собственными глазами, как велика черствость моего сердца. Друг, велика эта черствость! Я удостоился провести ночь у Гроба Спасителя, я удостоился приобщиться от Святых Тайн, стоявших на самом Гробе вместо алтаря, - и при всём том я не стал лучшим,тогда как всё земное должно бы во мне сгореть и остаться одно небесное. Что могут доставить тебе мои сонные впечатления? Видел я как во сне эту землю".
Лучше и не скажешь. Прочитав такие, очень созвучные с моими сомнениями, слова самого христианского из российских классиков, чья глубокая, до исступления, вера поражала друзей и современников, немного успокоился.
С удивлением отметил и то, что со времён Гоголя иудейские пейзажи мало изменились: всё те же абсолютно голые крутые каменистые склоны, редко оживляемые растущими на них одинокими оливковыми деревьями. О былом библейском великолепии природы напоминают лишь такие же голые рукотворные террасы, изрезавшие эти горы и холмы, на которых когда-то журчала вода, плодоносили сады, взрастали овощи и злаки, кипела жизнь.
Представление о былом великолепии можно получить только, будучи в Галилее, поистине благодатном крае, но наши эмигранты не жалуют её вниманием, поскольку работу можно там найти лишь в кибуцах, а к слову "колхоз" у всех выходцев из СССР - стойкое неприятие.
В самом Иерусалиме население поделено на три примерно равные части: правоверные и не работающие иудеи, всегда в чёрном, с пейсами и в шляпах, верующие и работающие в современных одеждах, и неверущие, но тоже работающие, внешне не отличимые от вторых.
В Иерусалиме наша гостиница была против Дамасских ворот, и путь к центру города шёл через узкие пешие проходы через бесконечные и сплошные, без зазора, арабские ряды палаток и магазинчиков слева и справа. Всё вокруг там дышит древней историей. На раскопках в центре города археологи, преодолевая наносный культурный слой, добрались уже до глубины 45 метров, а дна всё не видно.
Удручали повсюду группы молодых ребят и девчат, в военной форме и с автоматами в руках, и пограничные заборы за стенами старого города. Есть там и своя стройка века - трамвайная линия.
Мало кто знает у нас, что столица Израиля - Иерусалим, но для стран, не признающих это, как наша Россия, диппредставительства размещены в Тель-Авиве, жители которого, кстати, недолюбливают иерусалимцев, считая их бездельниками. Конечно, там и там кто-то должен работать в офисах, редкие же работающие, которых видел на открытом воздухе, были сплошь арабы.