В колонках играет - Институт благородных девиц

Настроение сейчас - Погруженное в неведомые глубины
 

В 1764 году специальным указом Екатерины 2-ой в Санкт-Петербурге создано "Воспитательное общество благородных девиц", которое позже стало называться "Смольный институт благородных девиц". Цель этого учебного заведения, как говорилось в указе, "дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества".
Смольный институт стал закрытым учебным заведением для девушек из дворянских семей. Зачислялись туда девочки шести лет, выпускались восемнадцатилетние девушки. Закрытость учебного заведения была главным условием и главной идеей Бецкого, который вел речь о воспитании "новой породы" людей. В его представлении все выглядело действительно идеально: юные девушки полностью изолированы от влияния среды, семьи, улицы, за двенадцать лет обучения и воспитания они становятся взрослыми женщинами, свободными от пороков.Став матерями, выпускницы Смольного института воспитывают детей такими же, дети же передают все накопленное от матерей следующему поколению, и постепенно все члены общества станут добропорядочными людьми.
Первый прием воспитанниц был проведен в 1764 г. Но родителей, пожелавших определить своих дочерей в Воспитательное общество, оказалось совсем немного - новое в России всегда вызывало опасения и никто особо не спешил быть первым. Отпустить своих дочерей решились только не очень материально обеспеченные дворяне. Лишь через полгода вакансии были укомплектованы. В числе принятых было семь титулованных воспитанниц и много дочерей мелких чиновников и обедневших дворян, всего 60 девочек.

Портрет Ивана Ивановича Бецкого


Смольный институт и его воспитанницы.

Его закрытость контролировалась в первую очередь: родители могли посещать девочек только в определенные дни и только с разрешения руководства. В 1764 году в "Воспитательное общество" впервые приняли 60 девочек 5-6 лет. Обучение и воспитание шло "по возрастам" (по возрастным группам): вначале, когда обучение длилось 12 лет, было четыре возраста, потом, когда срок обучения уменьшился до 9 лет, стало три возраста.
Девочки каждой возрастной группы носили платья определенного цвета: самые младшие (5-7 лет) - кофейного цвета, поэтому их часто называли "кофейницами", 8 - 10 лет - голубые или синие, 11 - 13 лет - серые, старшие девочки ходили в белых платьях. Довольно строгим был и распорядок дня: подъем в 6 часов утра, потом уроки, потом немного времени для гуляния под присмотром приставленной для этого дамы. Девочек учили чтению, правописанию, языкам, основам математики, физики, химии. Кроме общеобразовательных предметов нужно было научиться и всему, что должны уметь добродетельные матери: шитью, вязанию, танцам, музыке, светскому обхождению.

Как воспитывали благородных девиц
Из воспоминаний Елизаветы Николаевны Водовозовой (урожденной Цевловской, по второму мужу - Семевской; 1844-1923) - выпускницы Смольного института:

Теперь даже трудно себе представить, какую спартанскую жизнь мы вели, как неприветна, неуютна была окружающая нас обстановка. Особенно тяжело было ложиться спать. Холод, всюду преследовавший нас и к которому с таким трудом привыкали "новенькие", более всего давал себя чувствовать, когда нам приходилось раздеваться, чтобы ложиться в кровать. В рубашке с воротом, до того вырезанным, что она нередко сползала с плеч и сваливалась вниз, без ночной кофточки, которая допускалась только в экстренных случаях и по требованию врача, еле прикрытые от наготы и дрожа от холода, мы бросались в постель. Две простыни и легкое байковое одеяло с вытертым от старости ворсом мало защищали от холода спальни, в которой зимой под утро было не более восьми градусов. Жидкий матрац из мочалы, истертый несколькими поколениями, в некоторых местах был так тонок, что железные прутья кровати причиняли боль, мешали уснуть и будили по ночам, когда приходилось повертываться с одного бока на другой.
Как только утром в шесть часов раздавался звонок, дежурные начинали бегать от кровати к кровати, стягивали одеяла с девочек и кричали: "Вставайте! торопитесь!"

Кроме раннего вставания и холода, воспитанниц удручал и голод, от которого они вечно страдали.

В завтрак нам давали маленький, тоненький ломтик черного хлеба, чуть-чуть смазанный маслом и посыпанный зеленым сыром,- этот крошечный бутерброд составлял первое кушанье. Иногда вместо зеленого сыра на хлебе лежал тонкий, как почтовый листик, кусок мяса, а на второе мы получали крошечную порцию молочной каши или макарон. Вот и весь завтрак. В обед - суп без говядины, на второе - небольшой кусочек поджаренной из супа говядины, на третье - драчена или пирожок с скромным вареньем из брусники, черники или клюквы. Эта пища, хотя и довольно редко дурного качества, была чрезвычайно малопитательна, потому что порции были до невероятности миниатюрны. Утром и вечером полагалась одна кружка чаю и половина французской булки. И в других институтах того времени, сколько мне приходилось слышать, тоже плохо кормили, но, по крайней мере, давали вволю черного хлеба, а у нас и этого не было: понятно, что воспитанницы жестоко страдали от голода. Посты же окончательно изводили нас: миниатюрные порции, получаемые нами тогда, были еще менее питательны. Завтрак в посту обыкновенно состоял из шести маленьких картофелин (или из трех средней величины) с постным маслом, а на второе давали размазню с тем же маслом или габер-суп {овсяный суп (от нем. Haber).}. В обед - суп с крупой, второе - отварная рыба, называемая у нас "мертвечиной", или три-четыре поджаренных корюшки, а на третье - крошечный постный пирожок с брусничным вареньем.

Институт стремился сделать из своих питомиц великих постниц. Мы постились не только в рождественский и великий посты, но каждую пятницу и среду. В это время воспитанницы чувствовали такой адский голод, что ложились спать со слезами, долго стонали и плакали в постелях, не будучи в состоянии уснуть от холода и мучительного голода. Этот голод в великом посту однажды довел до того, что более половины институток было отправлено в лазарет. Наш доктор заявил наконец, что у него нет мест для больных, и прямо говорил, что все это от недостаточности питания. Зашумели об этом и в городе. Наряжена была наконец комиссия из докторов, которые признали, что болезнь воспитанниц вызывается недостаточностью пищи и изнурительностью постов. И последние были сокращены: в великом посту стали поститься лишь в продолжение трех недель, а в рождественском - не более двух, но по средам и пятницам постничали по-прежнему.

Грубость и брань классных дам, под стать всему солдатскому строю нашей жизни, отличались полною непринужденностью. Наши дамы, кроме немки, говорившей с нами по-немецки, обращались к нам не иначе, как по-французски. Они, несомненно, знали много бранных французских слов, но почему-то не удовлетворялись ими и, когда принимались нас бранить, употребляли оба языка, предпочитая даже русский. Может быть, это происходило оттого, что выразительною русскою бранью они надеялись сильнее запечатлеть в наших сердцах свой чистый, поэтический образ! Как бы то ни было, но некоторые бранные слова они произносили не иначе, как по-французски, другие не иначе, как по-русски. Вот наиболее часто повторяемые русские выражения и слова из их лексикона: "вас выдерут, как Сидоровых коз", "негодница", "дурында-роговна", "колода", "дубина", "шлюха", "тварь", "остолопка"; из французских слов неизменно произносились: "brebis galeuse" (паршивая овца), "vile populace" (сволочь).

Единственным утешением и отдыхом от неприглядной институтской жизни служил лазарет. Весь его служащий персонал - доктор, надзирательница, лазаретная дама - были простые, добрые существа, стоявшие в стороне от институтских интриг; все они обращались с нами участливо и добропорядочно. Доктор прекрасно понимал, что причиною малокровия и лихорадок, которыми воспитанницы страдали в первый год своей институтской жизни, были скудное питание и суровая жизнь, и охотно держал в лазарете слабых здоровьем, а по выходе из него многим прописывал молоко или на некоторое время больничную пищу, - более он ничего не мог сделать. Лазарет, в котором воспитанницы могли выспаться вволю, где они отдыхали душой и телом, спасал многих из них от преждевременной гибели.

Несмотря на крайне неблагоприятные условия институтской жизни того времени, процент смертности среди воспитанниц был сравнительно ничтожен. По словам одного врача, серьезно занимавшегося исследованием причин этого явления, это происходило прежде всего от того, что при самом ничтожном заболевании лихорадкою, головною болью, незначительным расстройством желудка воспитанниц немедленно отправляли в лазарет и укладывали в кровать, - таким образом, в самом начале заболевания мешали дальнейшему развитию болезни. Сильному распространению зараз и заболеваний препятствовали также чистота и опрятность хорошо вентилируемых помещений, регулярная жизнь и строго определенное время для сна и еды, что в сильной степени ослабляло возбужденное, нервное состояние воспитанниц. Но если процент смертности среди воспитанниц был сравнительно невелик, зато было чрезвычайно много болезненных, исхудалых, малокровных и нервных».


Программа обучения и воспитания была разделена по возрасту:

Первый возраст (6-9 лет) преподавали: Закон Божий, русский и иностранный языки (французский, немецкий и итальянский), арифметику, рисование, рукоделие и танцы.
Второй возраст (9-12 лет) к вышеперечисленным предметам прибавлялись: история, география, практическое знакомство с домашним хозяйством.
Третий возраст (12-15 лет) продолжалось преподавание тех же предметов с прибавлением - словесных наук, опытной физики, архитектуры и геральдики (последняя была исключена из программы в 1783 году).
Четвертый возраст (15-18 лет) был посвящен повторению пройденного и усиленным практическими занятиями по домоводству, рукоделию, счетоводству. В последствии сюда добавили геометрию.
Другое важное постановление о занятиях воспитанниц этого возраста заключалось в том, что они ежедневно, по очереди, назначались для преподавания в младших классах, чем имелось в виду приучить их к педагогической практике, необходимой для будущих матерей-воспитательниц.



В общую систему воспитания входили вопросы о физическом развитии детей и заботы об их здоровье. Считалось полезным для детей движения на свежем воздухе и летом и зимой. Воспитанницы проводили много времени в саду на берегах Невы. Зимой катались на коньках, катание с гор; летом - лапта, пятнашки - для младших - игра в мяч, лаун-теннис, крокет - для старших. В 1840 году кроме педагогической гимнастики вводится врачебная гимнастика. А с начала 20-ого века была введена обязательная гимнастика для всех. В 6-7 классах введена ритмическая гимнастика. Устав требовал, чтобы "девицы имели чистый и опрятный вид", чтобы "свежий и проветриваемый воздух был в комнатах".



В 1853 году появились ежедневные трудовые занятия: уроки кройки, шитья, вышивания, вязания, токарного дела. На протяжении всего обучения изучалась экономия и домостроительство с прикладными занятиями. Девочек 12-15 лет обучали ведению хозяйства на практике.



Преподавание было поручено двадцати четырем учительницам-иностранкам, преимущественно француженкам, ибо русских учителей недоставало даже для мужских училищ. Естественно, что и учение шло на иностранных языках. Только Закон Божий преподавал священник, а русской грамоте учили монахини. Рисованию, музыке и танцам обучали учителя.
Телесных наказаний в Смольном никогда не было, однако классным дамам никакие розги и не были нужны. Девочке, которая шуршала на уроке бумажкой, эту бумажку прикалывали к платью, на плечо. Туда же могли приколоть и плохо заштопанный чулок. Если же воспитаннице, не дай бог, случалось ночью обмочиться, то она должна была идти на завтрак в мокрой простыне поверх платья.


Преподаватели Смольного Института

Екатерина 2-ая часто посещала институт, переписывалась с воспитанницами, вникала во все дела Воспитательного общества, жаловала институту много личных средств.



Одним из самых важных событий жизни смолянок был публичный экзамен, на котором обычно присутствовал император и члены его семьи. Накануне экзамена каждая смолянка получала "билет" и старалась хорошенько подготовиться. По окончании института шесть лучших выпускниц получали шифр — золотой вензель в виде инициала императрицы, который носили на белом банте с золотыми полосками.


Поледний выпуск Смольного института - фото сделано в 1917 году еще в Петербурге, а выпуск состоялся в 1919 в Новочеркасске.




Вид Смольного монастыря. 1841

В 1812 тут же было создано бесплатное отделение для "военных сирот" на 100 вакансий с сокращенным курсом обучения...
В 1848 был открыт педагогический класс, выпускницы которого становились уже не классными дамами, а учительницами. Плата за обучение составляла 350 рублей в год, но за многих учениц платили министерства и ведомства (их также под свою опеку брали члены императорской фамилии). Училище иногда выдавало ученицу замуж, а если это не удавалось, то определяло ее в учительницы, договаривалось за нее и получало за нее жалование. Никуда не пристроившиеся девицы имели право жить в институте, получая там комнату, пищу и свечи, оплачивая за это институту "рукоделием, трудолюбием и добродетелью".


Девочки за шитьем Фото начала 20 века


Смольный институт. В швейной мастерской Фото начала 20 века


Смолянки в столовой Фото начала 20 века


Спальня в Смольном институте Фото начала 20 века

Ежегодно летом больных воспитанниц бесплатно отправляли на лечение в Старую Руссу, в санаторий доктора Вельса. Зимой, воспитанницы посещали Эрмитаж, Публичную библиотеку, выставки в Академии художеств, Ботанический сад, Таврический дворец. Десять лучших выпускниц, награждаемых шифрами, ездили с начальницей и классными дамами на специальную церемонию в Зимний дворец, где их представляли императору. Последнее как раз в русской истории имело несколько трагический момент - именно так встретился император Александр -ой со своей будущей супругой Екатериной Долгорукой.


Урок физкультуры в Смольном институте Фото начала 20 века


Смольный институт. Урок пения Фото начала века


Хор воспитанниц Смольного Института Фото начала 20 века


Смольный институт. Урок танцев Фото начала 20 века

Летом 1917 года воспитанницы института были переведены в другие учебные заведения. В октябре 1917 Смольный институт выехал в Новочеркасск, где в феврале 1919 состоялся последний выпуск. Летом этого же года преподаватели и оставшиеся воспитанницы бежали из России и институт в виде гимназии появился уже в Сербии.

 

Источник   http://oborona1.livejournal.com/