Когда хочется все бросить,
когда опускаются руки,
когда пялишься в глухую стену

и не видишь, куда идти...
Ведь бывают такие минуты, правда?

Подними голову - там небо.


И просто
Верь, чего бы тебе это не стоило.


Верь, даже тогда, когда тебе ставят подножки.
Верь, даже когда тебе отрезают крылья.
Верь, даже если рушится твой мир.
Верь, даже в тот миг, когда ты

не чувствуешь ничего, кроме пустоты.
Не переставай верить,

что бы ты ни наблюдала вокруг.
Ибо вещи не всегда таковы,

какими кажутся на первый взгляд.
Если ты будешь это помнить всегда,
Даже в самый худший из твоих дней,
Твоя вера даст тебе сил.
И однажды ты обнаружишь,
что подножки были лишь ступенью

к чему-то важному в твоей жизни.
И те, кто смеялись тебе в лицо,
Протягивают к тебе руки за помощью.
А крылья имеют способность вырастать.
Снова и снова.
А твой мир рушился лишь для того,
Чтобы ты увидела, как выглядит рай для тебя.
И пустота была лишь новой точкой отсчета...
Никогда. Никогда не переставай верить.
Ибо вещи не всегда таковы,
какими кажутся на первый взгляд.

Причащаться чашечкой кофе, четкой формой ночных кварталов.
Знать, что многое пропустила, слишком многого не понимала.
Обязаться учить язык - все равно какой.
Знать, что будешь хотеть домой и никогда не найдешь "домой".
Растворяться в иноземных, иноязычных цветных метро.
Никому не предъявлять, как визитку, свое нутро.
И раскинув руки, вылететь в форточку птицей.
И никому - никому - никому никогда - не сниться.

Брось все, моя детка, сни сказки в мое плечо.
Не думай вообще ни о чем, навсегда ни о чем.

Ночь торопится обнулить суетливый свет.
Мы не можем дать другим то, чего в нас нет.
И пока мы - очень глупые - ждем весны,
Я рисую на сером фоне цветные сны.
Фиолетовым - основное - глубоким фоном
Голубым аккуратно медленную черту...
Сочным желтым на синем номер и код телефона,
Теплым красным - неосторожно - свою мечту.
Свежим красным, чтобы заметили где-то там.
И пустили ток по разорванным проводам.

Брось все, моя детка, сни сказки в мое плечо.
Не думай вообще ни о чем, навсегда ни о чем.

Продли этот номер в отеле на пару дней,
И выбирай - взрослеть, становись умней.
Не придумывай вечный рай или личный ад,
Куда бы ни шла - никогда не ходи назад.
Проезжают большие танки по тонким нервам.
Мы все время ходим по тем, кто хотел быть первым.
Как будто тебе дан мир, но ты перед ним в долгу.
И шепчешь: а если и я? И я ничего не смогу?
А если никто из мудрых мне не покажет путь?
И я не сумею выплыть хотя бы куда-нибудь?
И больше не буду живой и не буду мертвой?
Какого черта тогда, ну какого черта?

Забудь, моя детка, сни сказки в мое плечо.
Не думай вообще ни о чем, навсегда ни о чем.

Есть чистая радость, сокровище бытия.
И в нас есть лучшая ты и лучшая я.
Удержать себя только там, где свет, никогда - где тьма.


Остальное - решай сама. Из Инета.

Привет, Лето… садись рядом, обнимая колени…
У широкого заката, оборванного лепестком.
По глазам вижу… - хочешь заплакать… да ну тебя!
А в ладони что?.. вот именно, мя-ата-а…
в чай?.. - нет…в землянично-вишневый коктейль…
и без косточек, ладно? Ага, через соломинку… оч. люблю!
Васильковый венок набекрень… и маковка полыхает
Не понимаю…
Кто тебя донимает? Рубаха крапивная?
Ну, это из сказки про лебедей…
Мда, красивые птицы…
Ты? Из их стаи?
Во, как бывает!
Да ладно, не парься…конечно, я верю.
Каждый имеет право на собственную мечту.
Но знаешь, коктейля уже не хочу…
вдруг… тоже стану из стаи… такое опасно.
А на запястьях? Маковый ветер с дурманящимсловом
Черешневых брызг?
А к уху… ракушку? Ой, нет, да это сверчок,
оглушенный Луной…
немножечко неадекватен… ты слышишь, о чем он поет?
Нет? ну хорошо и в это поверю…
в очередную сказку
о воркующем счастье,
что бегает по полю
нагишом..................

От всех поставленных ею точек, боюсь, зарябит в глазах.
Из всех замаранных ею строчек проложится полоса -
Положим, взлётная. Только вряд ли в даль уйдёт самолёт
/...растрёпаны волосы, мысли смяты, да и писать не прёт/
Вот ей бы забить на всё, свистнуть ветру и, подчиняя ночь,
Рвануть ото всех в зовущую бездну - всё выше и выше. Прочь -
От слов, не наполненных ярко-алым, живым, дышащим огнём,
От псевдолюбовных, по старым лекалам, игр; от мыслей о нём.
От глупых условностей, от обязательств и от календарных дат,
Насильно вживлённых полезных качеств ценою в двадцать карат*.
От очень хороших, пусть даже лучших, пусть самых классных мужчин,
Ещё - от участия в распродаже улыбчиво-лживых личин.

От этих оставшихся десятилетий, несущих замшелый покой,
От мертвенно-плоских моралей и этик, идущих в паре с тоской.
Всё дальше и дальше - туда, где будет всегда очевиден ответ,
Туда, где "да" её не осудят, где "нет" - это только"нет"!
Там будут звёзды, ночь цвета черники и никаких параной.
...я так хочу с ней - неистовой. Дикой!

Ни ка-пель-ки не ручной!!! автор Уже другая

А я бы на месте нее промолчала.

Я гордость бы спрятала за тишиной.

Я многое видела, многое знала.

Но память прикрыла я легкой рукой.

Я сделаю вид, что мне не понятно,

О чем идет речь, и чья в том вина.

Мне это занятно и, знаешь, приятно,

Что я не ночую сегодня одна.

Но ты не заметишь, решишь, что я дура.

Похвалишь себя: «Какой виртуоз!»

А мне ведь признанья таланта не нужно.

Поэтому думай, что ты - виртуоз.

А, правда! Где гордость? И что скажут люди?

А как же пройтись по его голове?

Хм…люди. Их мысли на розовом блюде

Скормлю милым свинкам на деликатес.

Я буду строптивой. Но очень недолго.

Когда заманю, сменю на порыв

Безудержной страсти . Быть может, нескромно

Так быстро меняться. Но это призыв.

Затем остужу внезапной прохладой

Во взгляде, в движеньях, во взмахе ресниц

Искусно создам между нами преграду

Не дам тебе шанс побывать у границ

Девичьего сердца. Быть может, ты думал

Что влюбишь в себя и заставишь страдать?

Моя недоступность в тебе лишь разбудит

Желанье в объятиях моих утопать

Но ты мне наскучишь, и я не отвечу

На следующий твой телефонный звонок

Ты будешь потерян, несчастен, измучен

Готовый на все, чтоб открыть мой замок

А я буду вновь приветливой дурой

Строптивой и страстной, но только с другим

Воспользуюсь вновь я стройной фигурой

В финале же, буду смеяться над ним

Поэтами пишутся строки сомненья

Романы живут по законам любви

Но в мире иные оттенки движенья

И все мои чувства – лишь схема игры автор Галина Берженарь

Каково это -
Статус: «сильная женщина»?
С этим рождаются? Или этому учатся?
Как оставаться уравновешенной,
Зная, что это вряд ли получится?..

Как это напрочь лишить себя слабостей,
Не поддаваясь на их провокации?..
И, доходя до предела, до крайности,
Не оказаться в глубокой прострации…

Как это, зубы сжав от бессилия,
Вдруг улыбнуться, и боли не выказать?..
Не унижаясь, остаться красивою,
Слова дурного во гневе не высказав?..

Вовремя встать, преисполненной гордости,
И оборвать отношенья постылые,
Не опускаясь до злобы и подлости.
Дорого стоит быть
В статусе: «Сильная»!

«Человек никогда не бывает нам ближе, чем в момент первого знакомства.
По мере дальнейшего узнавания мы начинаем замечать за его спиной длинную очередь чужих».
/не помню, кто это сказал. Плохая память.../

Плохая память…

На даты, лица, имена. За именами
Осколки снов, оттенки чувств и слабый привкус
Чужих духов, «привет», «прощай», «взаимно», «амен»…
Зелёно-карие… картошкой… детский прикус.
Обрывки фраз… дома… квартиры… с видом в раме,
В которой чей-то промелькнёт портрет навылет.
Имён не помню. Помню, было очень рано
Или, к примеру, снег с дождём под «Рейс на вылет».
И кто-то (чёрт, имён не помню) машет шляпой,
А я в конце длиннющей очереди. Хрипну
От страха вылиться не в крик прощанья — в шлягер,
В котором проще быть неузнанною скрипкой.

За именами… Список длинный чёрной нитью.
Зал ожидания на вылет, зал прилёта.
Менять местами их привычно.
— Вы летите?
— Нет, я пожалуй оступлюсь. На шаг. На йоту.
— Примерьте шляпу, Вы замёрзли.
— Руки стынут…

Мудрец был прав. Но как хотелось мне намедни
Вдруг опоздать на час, на век, на выстрел в спину
Занять в той очереди место за последним. Евгения РАЙЗЕР

Королевы не прячут в хозяйственных сумках корону.
И на голову тоже ее водрузить не спешат.
Не зовут никого скоротать вместе вечер у трона,
И чужим не дают разглядеть в сердце горечь утрат.
Королевы имеют свои непростые понятия,
Носят гордо, как шлейф, груз державных проблем и забот.
Королевы с утра надевают улыбку, как платье,
И снимают в ночи, вытирая карминовый рот.
Принимают восторги, как дань, и не тают от лести.
Не клянут одиночество, высмотрев пары вдали…
Королевы ждут тех, кто достоин их чувства и чести.
И не верят, что где-то остались еще короли.
Им вменяют в вину эгоизм с львиной долей гротеска,
Королевскую суть не изменишь в угоду судьбе:
Не разменивать душу на крохи случайного блеска,
И корону беречь, как залог уваженья к себе… Автор Злата Литвинова

Твой сын просил, чтоб спела перед сном.
Но ты хлопот вечерних не успела
Закончить в срок, и был не прибран дом.
Лишь в спешке чмокнула и даже не присела
На краешек кровати. Он сопел,
Уткнувшись носом в плюшевого мишку.
Так много было всяких разных дел,
И некогда укладывать мальчишку…
Уже большой — чего там, не малыш —
Тебе самой в том возрасте не пели.
Просил — но ты сказала, что спешишь,
И нечего капризничать в постели…
Ты не успела… Много разных «не»
За это накопилось семилетье.
Сын сладко улыбается во сне
В зеленой лампы приглушенном свете…
Он вырастет, ведь так бегут года,
Свою пижамку жёлтенькую сносит.
Он вырастет, и, взрослый, никогда
Спеть колыбельной больше не попросит

Во сне прокуренный балкон, маршрут «подъезд-коридор-спальня-кухня» и твой философский трактат.
Я живу твоими мыслями, говорю твоим голосом и дышу твоим дыханием.
Во сне теория, практика, аксиомы, старый компас, придуманный рай, пылающий ад
И все то, что когда-нибудь обязательно будет, но только уже /сто процентно/ не с нами.

Во мне вместо всех твоих «я скоро приеду-жди меня-прости, что не рядом-скучаю-люблю»
Бесконечное множество поцелуев и взглядов, объятий и держания за руку.
Ты же знаешь, как трудно сказать/не видеть глаз/не выдать дрожь в руках/. Как трудно равняться нулю.
Как невыносимо тяжко не/готовить кофе не/тебе любимому к завтраку.

…Ты оставляешь мне на стекле послания, читаешь наизусть Есенина, пишешь повесть…
А в моих барабанных перепонках навсегда децибелами стук колес о рельсы.
В моих снах пахнет корицей, твоими сигаретами и миндалем застоявшийся воздух.
Знаешь, и почему-то только в этих чуть-чуть бредовых снах мы с тобой постоянно вместе.

Во сне прокуренный балкон, маршрут «подъезд-коридор-спальня-страсть», твоя забытая повесть…
Я теряю тебя в этих смутных часах, растворяюсь в диване и лживо плачу опять.
В голове ураганом вертятся рифмы к слову «люблю», но это давно не новость…
Во сне прокуренный балкон и, как всегда, маршрут «проснуться-поплакать-снова начать скучать.»

Она часто мечтала и строила их совместные масштабные планы…
Хотела увидеть с ним, если не весь мир, то, хотя бы, самые популярные страны…
А он жил одним днём, «здесь и сейчас», вроде «будь, как будет»…
(«А отдохнуть неплохо можно и в родном городе – не убудет»…)

У неё всегда настежь все форточки (и дверь открыта балконная),
Он терпеть не может сквозняк; и когда в квартире холодно.
Она до писка любила («как без них возможно?!?») мягкие пушистые комочки…
А он не хотел заводить кошек: «Не обсуждается. Точка».

Зато по одной её прихоти мог среди ночи сорваться за пирожным –
Ради эмоций этой девочки… Она искренне удивлялась, восторженно…
Да и сам частенько готовил для нее вкусности различные…
(И ведь умудрялся из того, что в холодильнике было в наличии… )

Она с удовольствием на праздники и свадьбы, с волнением!
Он – лишь в компанию своих давних друзей (под настроение).
Да ей бы самой давно белое платье с фатой, да детишек парочку…
А ему ни к чему эти заморочки… лучше новую иномарочку…

Забавно – он даже в любви ей признаться умудрился матом…
Хотя… она тоже не всегда стихами… сама бывает виноватой…
…………………………..
Она ежедневно обменивается замыслами со вселенной…
И искренне верит, что когда-нибудь всё при-непременно..

...Ты не помнила, как под его рукой зародилось сердце куском фарфорца -

Добрый Кукольщик создал тебя такой: белокожей куклой с глазами солнца.

Ты не знала, зачем рисовала кисть на губах рассветный багрянец моря...

Было странно чувствовать свет и жизнь и красиво - видеть в себе живое...


...Было так опасно и так легко улыбаться в хрупкий мирок витрины,

Где любили краски, и сквозь стекло мир умел запомнить тебя счастливой,

Где роняло небо свой мокрый взгляд на зонты скрывавших мечты и лица...


...Ты не знала, зачем ОН нашел тебя - Тот, Который Впервые Сумел Присниться...

Он смотрел, как Дьявол. Дышал, как Бог - чуть заметно, но так, что хотелось верить

И боясь потревожить его тепло, целовать эти волосы цвета меди...


...Он смотрел. Он ранил сильней огня. Ты хотела услышать, как он смеется.

И однажды он просто забрал тебя - белокожую куклу с глазами солнца...


Он хранил тебя так, как хранят мечты, и в твоем королевстве на верхней полке

мир сбывался не плоским стеклом витрин, а его ладонью нежнее шелка...

Ты шептала ему перед сном о том, что совсем не больно служить игрушкой,

И почти не важно, что твой король не умеет чувствовать в кукле душу...


…Время таяло снегом, сгорало в днях. Осыпалось листьями с пальцев веток.

Он взрослел. И однажды забыл тебя - свою добрую куклу с улыбкой лета…


Облетел рассвет на твоих губах. И шепталась пыль в антикварном зале,

Как легко превращаться в людских руках в злую куклу с пасмурными глазами.

А наши души вместе уж давно:

Встречают утро счастьем на ладонях,
И чай зеленый с медом и лимоном
Тихонько пьют, смотря в одно окно...
Ах, как вблизи друг друга им тепло...

Сбегают по ступенькам прямо к морю,
Ловя губами брызги на ветру,
С ресниц роняя нежности слезу,
В объятьях милых слабости позволив...
/не любоваться ими не могу.../

Потом летят в объятиях друг друга,
Не оставляя крыльями следов,
На свой далекий тихий островок,
Враз вырываясь из земного круга,
Своей любви не назначая срок...

И там, на облаках, в мгновеньях тая,
Забыв о прошлом и земное отпустив,
Друг в друге они нежно растворяясь,
Сплетаются дыханием одним...

У них есть свой неповторимый мир.


А после... Возвращаются на землю...
Судьбой приписаны к разлученным телам.
Ночами в снах рассказывая нам,
Что есть тот мир, где счастливы безмерно...
А утро начинают души снова ТАМ...

... где ВМЕСТЕ... растворяются в тиши...


А их тела кому-то достаются без души...

Не была я, ты знаешь, Господи,
Никому не была я верной,
Я бросала мужчин с дерзкой легкостью,
Радостно слушала в спину:"Стеееерва!"

Видел, Господи, я же шагала, не глядя,
Каблучками дробила нервы,
Семьи рушила...А чего, скажи, ради?
...настроение было скверное...

Я прошу тебя, Господи, ты дослушай!
Знаю, я не особо и верую...
Собиралась с разбегу к нему в душу,
Промахнулась наверное...

Так хотела с размаху, да в его сердце,
Столько силы в это вложила!
Но бронёй оказалась та дверца,
Только лоб об нее разбила...

Понимаю, Господи, и сейчас готова
За грехи свои расплатиться...
Ты для этого свёл нас снова?
О его НЕлюбовь сердцем биться...

Он случайно влюбился и сразу пропал. Для неё это был не последний, но шанс. Так блудивших выводит на воду тропа, и в бредущих вселяет покой дилижанс. Беспросветная радость – не худший итог, а с названьем "любовь" – так начало начал... Если видится мир как цветной монитор, где: удача, надежда, подарки с плеча, вместе встретить рассвет, вместе встретит собес... Это долгое счастье – как ни назови...

Белый ангел готов был взлететь до небес.
И над чем-то смеялся во сне визави...

Все романы на свадьбах кончают не зря. Прав поэт: неизвестно, что делать потом. Так на смену блаженству приходит заря, и сменяется ночь неприкаянным днём. Беспробудные споры: "кто прав?", "кто сгубил?". Бесконечные крики: "а помнишь?", "забудь!", "если это мой сын, почему он дебил?!", "если б ты меньше пил!", "может быть, как-нибудь". Примиренья попытки – с планидой иной. Под измены себе, в чём судьба родила...

Чёрный ангел парил над чужою виной.
Белый ангел был занят. Наверно, дела...

Продолженья романов обычно слабы, как повторный сеанс неудачных страстей. Ствол надежды удобней рубить на гробы, чем пытаться сложить старый мир из костей. Уходя – уходи, возвращение – блеф, старый адрес – капкан, в старой боли – весь ты. Так на мизере с прикупом с дамою треф паровозом гора не доставит висты. Все богатства отдал бы, чтоб вновь – молодым. А она бы хотела надёжней чудес...

Оба ангела были седыми как дым,
опускавшийся в души с привычных небес...

Строить новый уклад по отдельности – ход всё же лучший, чем вовсе нигде и никак. Не хватает дыхания, слов и стихов, но рассудят резоны в седых париках. Нарастает живот, утолщается нерв, наступает покой, и надёжна стена. Так с уютной семёркой, но всё-таки черв – обольщает уклад и прельщает цена. Новой жизни остаток – не пир, но горой. Лучше шутка в кровати, чем утка под ней...

Хорошо, что судьба допускает порой отступленья от правил движенья теней. И последние шансы не видят путей, а вслепую, до смерти, на равных, на "ты"...

Вместо ангелов – лица пришедших детей.
У нелепой, гранитной, но общей плиты.

не все святые умирают в белом.
на каждый черный день – своя коробка мела.
и чтобы убивать, не нужно что-то делать.
можно
вообще
ничего
не делать.
необязательно заканчивать мед, чтобы вылечить душу.
и не всегда он слышит, даже если слушает.
перебинтованное сердце болит не меньше.
необязательно приманивать
всех муз-женщин,
чтобы суметь рассказать о счастье.
необязательно рвать мое тело на части,
чтобы доказать, что душевная боль сильнее.
а бывают еще бескрылые феи,
полукровки, которым любовь нужнее.
просто фонари окончательно офонарели
и плавят крылья летящих на теплый свет.
или мы можем проснуться в одной постели,
а нас и нет –
раскололись на беззвучные «я» и «ты» -
местоимения правды и пустоты.
даже не умерли, нет, априори другой финал:
часы и снежинки, их очень много; пустой вокзал.
«starbucks» и кофе, но кофе давно остыл.
урок математики: сколько в тебе пустоты?
чувствуешь ее в коротеньких «я» и «ты»,
между «я люблю тебя» и «только бы не простыть»?
не забудь подумать, прежде чем выбирать мечты.
я испачкал совесть свою, пока шел по твоим следам.
я бы придумал все сам, поверил бы во все сам,
сам бы подставил лицо под январский снег –
говорят, в Рождество случаются чудеса.
отключи мне функцию памяти, добрый Санта.
только, как в детстве, иду от стены к стене,
опасаясь монстров, караулящих нас во сне,
до родительской спальни: «мама, папа, приснилось мне…
все приснилось мне?»
ты дьявольски хороша
и в этом платье, и в терновом венце,
когда набираешь: «счастлива, не мешай»,
заходясь от плача на том конце

Она умела приходить неслышно.
Она умела слушать, не дыша.
Она гоняла воробьев по крышам
И знала, что у солнца есть душа.
Она ценила в людях однозначность.
Она любила жареный миндаль.
Она любила окна - за прозрачность,
И небо - за томительную даль.
Она любила звуки старых вальсов
И первые весенние лучи.
И не терпела – лишь холодных пальцев,
Пустого взгляда и слепой души.
Она любила прыгать на колени.
Она боялась потерять ключи.
Она играла в догонялки с тенью
От чьей-то непогашенной свечи.
Она любила греться у окошка
И наблюдать игру издалека.
Она навечно оставалась кошкой,
Боящейся гремящего замка.
Ценила – плохо запертые двери.
До дрожи не терпела суеты.
Она не знала счастья просто верить
И не спешила перейти на «ты»
Не потому, что страшно стать домашней
И провести под пледом краткий век:
Лишь только перспектива стать «вчерашней»
Ее пугала в слове «человек».
Она ходила и искала всюду,
Не зная где, куда и как идти.
И только мысль: «Непременно буду!»
Ее вела по дальнему пути.
Среди людей, которых не любила,
И тех, кого не так легко забыть;
Среди мелькания бесконечных «было»
Она искала только «счастье быть».
И чтоб не потеряться в суматохе,
Не слиться с массой серою в одно,
Она не тех искала, коим плохо,
А просто тех, кому не все равно

Она до сих пор верит бабочкам, пьет вино...
Её мотыльки раскрываются - будут жить.
Наивная, легкая, славная - как никто…
Но все же опасно такую глотками большими пить.

Она вяжет тонкими пальцами снов венки,
Вплетая туда ароматы диковинных трав:
Шалфей, розмарин, бергамот или васильки
Срастаются с нежностью, пальцы расцеловав.

И платье слегка приобнимет колени - спит…

Всё ждет, что рассвет приласкает, чуть-чуть согрев.
Она вдруг пригладит оборку – себя хранит,
Не время пока отпускать на свободу грех.

Она знает точно, что скоро и …
Он придет –
Ведь так ощутимо влечение.

Ветер-ласкун
Принес эту тайну, а он никогда не врет.

Она нагадала его силой множества полных лун.

И снова, взяв гребень, нашепчет в него мечты.
Легко проведет по волнам – наколдует его приход.

Спокойно-размеренно, тихо, без суеты…

Она просто женщина - та, что душою ждет
Его поцелуи и шепот, что в травах рос,
Его закаленность, прошедшую сквозь огонь.

Он тоже почувствует – с нею всегда всерьёз…
Вот только найти бы такую. Но даже боль
Его не пугает.

Сильнее лишь только смерть.
Но с ней умереть невозможно – в ней бьется жизнь.

Она все вплетается ниточкой в тонкую клеть…
И бабочкам верит.
Ты просто её держись!

Она проведет через ветер, туман и боль,
Пожары уснут - она словом за -говорит.

Ты просто люби её. Чувствовать ей позволь
И верь своим сердцем, что ты ей необходим! Автор - Елена Несветайлова

Я живу в городе снов… воздушные мысли поглощают мои странности и мне становится по-летнему легко и спокойно…
Я пью коктейли, приготовленные ловкими барменами и, смотрюсь в небо, словно в бесконечность проб и ошибок…
В моем городе не принято говорить о прошлом… тут даже не принято помнить то, что было – признаки здоровой психики…
Бывают дни, когда становится необоснованно грустно, и я по долгу слушаю затертые пластинки, и чувствую, что когда-то любила…
По тихому шороху листьев я понимаю, что скоро с неба польются капли… и мне снова захочется дышать полной грудью…
Я помню… ощущение радости и свободы…. Я помню этот пьянящий аромат подушек… я помню мускусные ночи востока и то, как глубоко во мне играла мелодия ночи…
Я не помню имен… адресов.. явок и паролей тоже не помню…
В память врезалось лишь ощущение… кожей… глубоко… я помню Восток… и бесконечность желтых песков… я помню пустыни и жару и то как мучила жажда… я помню капельки пота на чьем-то лице…
Я не помню лица, но помню жар прикосновений… и помню, что тогда… я сгорела…
Дотла…
Я живу в городе снов… покой в моей голове лишь временная отсрочка желания стать невесомой дымкой нескончаемого желания… я дурман… глубоко засевший под змеиным ядом приветливых улыбок… я остаток … я ночь, истлевшая без предупреждений… я счастливая беспамятная строка в чьем-то сердце… я не доигранная пьеса… я только сломанный звук в Его голове…

В тех, что встают из окопа, всегда попадают первыми,
Хотя каждому кажется, пули вокруг него свищут гуще.
Мы – те, кто любит «по-своему», платим больными нервами,
Верим в самих себя, Бога и глупый случай.

Все, кто стоит у стен, чувствуют, что уперлись,
Но некоторые изучают при этом рисунок трещин,
И бьются, сбивая пальцы, скребутся в тупом упорстве,
Надеясь, что за стеной мы выживем и воскреснем.

Те, кто любит «по-своему», не могут стоять в сторонке,
Плюют на гордость и совесть, и способами не брезгуют.
И среди бушующих волн цепляются за соломки,
Поскольку – кто его знает, а вдруг какая – удержит?

Не спрашивают – за что? Не спрашивают – доколе?
Не смотрят на степень риска и на то, что им «скажут люди».
Тем, кто любит «по-своему», тоже бывает больно,
Но что с них возьмешь, они ведь – только «по-своему» любят.