Священник  Георгий  Максимов,

Хотел бы рассказать о недавнем вразумлении «православных эволюционистов» в Сербской Православной Церкви. Там не так давно произошли примечательные события. Началось все 3 мая 2017 года, когда в министерство образования Сербии была подана петиция о ревизии преподавания теории эволюции в школах и ВУЗах страны. Это было не со стороны Церкви и не от каких-нибудь «православных активистов», петицию подписали 166 человек - в том числе 52 академика, научных советника и профессора, 61 доктор наук, 5 магистров наук, а также учителя, медики, журналисты и т.д. И всего пять священников. В самой петиции и в сопровождающем ее объяснении не требовалось запретить эволюционизм, но просто указывалось, что к настоящему времени накопилось достаточно много новых данных, которые указывают на серьезные проблемы эволюционизма именно с научной точки зрения, поэтому следовало бы учащимся предоставлять и такую информацию, не догматизировать эволюционизм, и вообще знакомить их и с другими взглядами, в частности, с библейским взглядом на происхождение мира и человека. 

Уже 9 мая появилось открытое письмо за подписями профессоров и преподавателей Богословского факультета Белградского университета, направленное против указанной петиции. В нем заявлялось, что подписанты петиции - это всего лишь «группа людей», и от них «не могут исходить…такие инициативы», они могут исходить лишь «из самой науки». Затем постулировалось, что "Независимо от возражений, которые могут быть сделаны ей, и трудностей, которые она испытывает в объяснении определенных явлений» в настоящее время теория эволюции безальтернативна. Потом они ссылаются на утверждение, «широко принятое научным сообществом теологов во всем мире о том, что нет "библейской теории творения"», и уверяют, что «Понимание Священного Писания как последнего критерия истины каждой отдельной науки происходит от теологической необоснованной идеологии американского креационизма». Ну и что «Христианская вера в.. Бога творца мира и жизни, не (обязательно) противоречит теории эволюции». В конце они призывают Министерство образования не реагировать на петицию и вообще на любую инициативу, которая «поставила бы под сомнение теорию эволюции в рамках начального, среднего и высшего образования в Республике Сербия». Подписали это письмо десять человек, в том числе один епископ, четыре священника и один диакон. Это не весь преподавательский состав Богословского факультета, но заметная его часть. 

Вообще, конечно, занятно видеть, как богословы, не имеющие никакого естественно-научного образования, бросились рьяно защищать теорию эволюции от академиков, докторов биологических наук и других ученых, посмевших указать на ее, скажем так, проблемы. Это, полагаю, вовсе не от того, что эти преподаватели богословского факультета особо сильно интересуются эволюционной теорией и переживают за нее. Просто так выражается типичный для модернистов страх перед миром. Они в курсе, что для светского мира эволюционизм это аксиома, а те, кто сомневается в ней, в глазах того же мира - маргиналы, фрики и мракобесы. Вот и подорвались эти модернисты поскорее заявить публично: «нет-нет, дорогие друзья, вы только не подумайте, что мы с ними, нет-нет, мы горой за эволюцию!». Примечательно, что если в петиции на нескольких страницах излагаются именно научные претензии к эволюционизму, "богословы» ни на одну из них не отвечают, все сводится к общим утверждениям в духе «эволюционизм это наше все и никто не вправе на него покушаться». 

После этого последовала реакция Сербского патриарха Иринея, и она, судя по всему, для тамошних модернистов оказалась неприятным сюрпризом. В своем указе от 20 мая 2017 г., адресованному деканату Богословского факультета Сербской Православной Церкви при Белградском университете патриарх напоминал, что согласно уставу Сербской Церкви «вся профессорская коллегия богословского факультета» без специального благословения Патриарха не может выступать по телевидению, радио и в других СМИ. Собственно, патриарх как бы напомнил подписантам, что они тоже всего лишь группа людей, которым никто не давал право выражать официальное отношение Церкви к чему бы то ни было и выступать с инициативами типа православного оправдания эволюционизма. 1 июня подписанты-модернисты были освобождены от своих церковных должностей, - священники были сняты с приходов, настоятелями которых были, редактор патриархийного журнала «Православлье» и редактор церковного радио Белрада были уволены. Только епископ Западноамериканский Максим не получил каких-либо прещений. С профессорских и преподавательских должностей они уволены не были, поскольку это не в компетенции Церкви, но Университета. 

В либеральных сербских СМИ, конечно, это осветили в том духе, что «пострадали, бедняжки, от репрессий церковников». Но я бы хотел отметить, что обычно все наши модернисты излагают свои лжеучения с таким апломбом, что это будто бы общепринятое учение Церкви. И мне кажется правильным, когда Церковь напоминает им, что это не так. 

vk.com/feed

Протоиерей Леонид подмечает: «Выражение “и увидел Бог” повторяется в Шестодневе 7 раз, а выражение “и сказал Бог” – 10 (в обоих случаях числовая метафора совершенства и полноты)» [1, c. 8].

Спорить здесь, конечно, не с чем. Но трудно избавиться от недоуменного вопроса: ну и что?..

Что вытекает из этого статистического наблюдения? Мы лучше узнаем законы творения или сущность Творца? Становимся мудрее от такого знания? Стоит ли запоминать эти цифры и интерпретировать их? Почему, наконец, если это, в самом деле, для чего-то важно, никто из учителей Церкви не указывал нам на подобную «мудрость»?

Такой стиль многозначительного толкования «ни о чём» практически совсем не встречается у Святых Отцов – несмотря на то, что любой адекватный перевод библейского текста на другой язык (греческий, латынь и прочие) сохраняет количественное соотношение указанных выражений и позволяет без большого труда производить подобные «подсчёты».

Этот стиль толкования является характерным не для христианской, а для талмудической традиции.

Автор, размышляя о дне Божьего покоя, пишет: «Выражение “день седьмой” обнаруживается во всех трёх первых предложениях, каждое из которых в еврейском оригинале состоит ровно из семи слов.

И-завершил Бог в-день седьмой дела-Свои, которые Он-делал

И-почил-Он в-день седьмой от-всех дел-Своих, которые Он-делал

И-благословил Бог этот день седьмой и-освятил его

Вся эта композиция – семь слов в трёх предложениях и трижды повторенное “день седьмой” – привлекает к себе особое внимание и является числовой эмфазой повествования о субботе» [1, c. 9].

Признаюсь, что читая по-еврейски эти библейские стихи, я никогда не замечал того, что в них, в самом деле, находится ровно по семь слов (хотя, строго говоря, во второй фразе слова миколь и мэлахто объединены знаком черты, так что их, при желании, можно было бы считать за одно слово; аналогично – слова эти йом третьей фразы). Признаюсь также, что я вообще никогда раньше не пытался сосчитать количество слов в тех фразах, которые мне встречались в тексте (на любом языке). Признаюсь, наконец, что я совершенно не понимаю, какое значение для раскрытия смысла какой-либо фразы может иметь количество слов в ней (любопытное исключение, с точки зрения математической логики, может представлять фраза, являющаяся «истинным утверждением»: «данная фраза состоит ровно из семи слов» – но это не имеет отношение к толкованию Шестоднева).

Очевидно, что при переводе на любой другой язык количество слов в каждой фразе обычно изменяется (то есть это величина не является инвариантом!). В немецком языке, например, где имена прилагательные иногда пишутся слитно с существительными, количество слов иногда бывает меньше, чем в английском. Правила слитного либо раздельного написания предлогов, приставок, союзов и артиклей в разных языках неодинаковы. Они представляют собой в значительной степени результат условной договорённости, а не универсального закона.

Тем, кто со мною не согласен, могу предложить загадку: сколько слов на древнееврейском языке потребуется, чтобы передать состоящее из шести слов выражение: «Отче наш, Иже еси на небесех»? (Правильный ответ – два:авину шэбашамайим!!)

Но кому придёт в голову обращать на это внимание во время молитвы или при толковании Священного Писания?!

Наконец, о. Леонид уверяет читателя в том, что выделенная им библейская цитата представляет собой «семь слов в трёх предложениях». Однако в трёх приведённых им строчках не содержится трёх предложений…

Автор сознательно не расставил в конце каждой строки знаков препинания. Если же это сделать, вся хитроумная конструкция рухнет, как карточный домик.

Дело в том, что две первые строки составляют единый библейский стих (Быт. 2,2) в виде сложносочинённого предложения. Ритмический параллелизм этой фразы можно почувствовать как на еврейском, так и на русском языке. Поэтому первая строка должна завершаться запятой, а вторая – точкой. Третья же строка в смысловом и поэтическом отношении отличается от двух предыдущих, так как является половиной следующего библейского стиха (Быт. 2,3). В силу этого, она должна оканчиваться запятой, поскольку продолжающаяся фраза представляет собой сложноподчинённое предложение, связанное предлогом «ибо» (по-еврейски ки): …ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал (Быт. 2,3). Последняя фраза в еврейском тексте, между прочим, состоит из девяти слов.

Итак, протоиерей Леонид Грилихес предложил, а протоиерей Владимир Шмалий положил в качестве методологической основы работы конференции следующую классификацию способов толкования Священного Писания:

1. Буквальный («вульгарный буквализм»).

2. Аллегорический («смысловая интерполяция»).

3. Метод учёных-«книжников» («имманентная интерпретация»).

К сожалению, никто не поставил вопрос: является ли эта классификация исчерпывающей и соответствует ли она традиции Православной Церкви?

Греческий богослов Иоаннис Панагопулос, отмечая выделяемый Святыми Отцами буквальный и аллегорический смыслы, указывает: «Одновременно существуют и тропологический (образный) смысл, нравственный, анагогический (возвышающий) и другие смыслы, которые вкупе образуют так называемое “духовное созерцание” (πνευματική θεωρία) Священного Писания» [19, с. 32].

Таким образом, предложенная классификация является заведомо неполной.

Никто на конференции не спросил: какой из этих трёх способов толкования Библии применяли Святые Отцы? И применяли ли?

Если бы обсуждение на Круглом столе пошло по этому пути, стало бы очевидным, что православная традиция толкования Слова Божьего не сводится ни к одному из трёх названных способов.

Правильным ответом на все подобные вопросы, не прозвучавшим на Круглом столе, является такой: различные стихи Священного Писания церковные учителя толковали не одинаково. В одних случаях они применяли подход буквальный, в других – аллегорический, в третьих – иной. И делали они это не по произволу или по случайному выбору, а по соответствию духу и смыслу читаемых текстов. Поэтому в классификацию способов интерпретации Библии, предложенной о. Леонидом Грилихесом, необходимо добавить ещё один, но самый главный и отсутствующий в ней способ:

4. Святоотеческий (то есть отражающий сложившуюся традицию Святых Отцов Православной Церкви).

Пользоваться этим способом следует так. При желании постичь смысл какого-либо библейского стиха надо постараться, прежде всего, узнать, как понимали его Святые Отцы? Какие трактовки они оставили нам? Каково, другими словами, традиционное православное понимание интересующего нас текста?

Приведем 19 правило VI Вселенского Собора: «Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удовлетворяются, нежели составлением собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклонитися от подобающего» [6].

Иеромонах Серафим (Роуз) справедливо отмечал: «Мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать Святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип» [10, с. 467].

Отметим, что к некоторым отрывкам Священного Писания Святые Отцы применяли не одно, а различные толкования – сообразуясь с тем, насколько это помогает глубже раскрыть смысл библейского стиха. Святитель Григорий Нисский в Прологе к толкованию на Песнь Песней писал: «Что касается возвышенного созерцания, будь то образное или же иносказательное, или любое другое толкование, какое кто пожелает назвать, мы никогда не гнались за названием, лишь бы оно помогало постичь смысл» [цит. по: 19, с. 37].

Можно только удивляться тому, что святоотеческий подход был «упущен» на заседании Круглого стола, которым руководил протоиерей Владимир Шмалий. В результате этого досадного недоразумения вся работа конференции была направлена по заведомо неправильному руслу. Если бы был предложен четвёртый (святоотеческий) способ толкования Священного Писания, очевидно, что именно он, как единственно православный, был бы выбран и Патриархом, и большинством участников Круглого стола. Но, поскольку к рассмотрению была представлена некорректная классификация, правильный вывод сделать было в принципе невозможно.

Вероятно, по этой причине, «комментируя итоги круглого стола “Шестоднев и его контекст”, Святейший Патриарх Кирилл отметил, что для православной традиции неприемлемы как крайние формы креационизма, так и попытки увидеть в библейском рассказе подтверждения теории эволюции» [5]. Следуя принятой на конференции неудачной классификации, предложенной о. Леонидом Грилихесом, Патриарх ничего не сказал о традиционном святоотеческом подходе к толкованию Библии. Он говорил лишь о том, что для православной традиции неприемлемы как протестантский креационизм, так и все формы эволюционистской трактовки Священного Писания: «Глубоко убеждён, что неправы учёные и неправы богословы, которые стоят на позициях буквального прочтения священного текста» [5].

Важно отметить, что в отношении первой главы Книги Бытия все Святые Отцы выражали единственное мнение, consensus patrum, согласно которому Шестоднев воспринимался буквально. Разумеется, это мнение представляет собой вовсе не «вульгарный буквализм» и не «примитивный креационизм», о котором писал о. Леонид Грилихес. Церковь оставила нам высокий духовный образец богословия о догматической теме Сотворения мира и человека. Но дни творения воспринимались Святыми Отцами как дни, вода – как вода, светила – как светила, гады – как гады, человек – как созданный из праха земного, Ева – как произведённая из ребра Адама.

В святоотеческой традиции единственным отклонением от буквального понимания Шестоднева следует назвать приличное для бесплотного Бога восприятие адресованных к Нему словесных антропоморфизмов, таких как «увидел», «насадил», «поставил», «почил» и т.п. Подобные выражения, как пишет святитель Иоанн Златоуст, следует воспринимать как «подходящие Богу» [7, с. 106].

Среди «александрийцев» известны лишь два толкователя, воспринимавшие библейский Шестоднев аллегорически: Филон и Ориген. Но оба они не являются выразителями святоотеческого Православия. Первый из них был некрещённый эллинизированный иудей, учение второго было осуждено на V Вселенском Соборе.

В святоотеческом Предании Православной Церкви мы не встречаем мнений, отрицающих буквальное восприятие Шестоднева. Все иные толкования могут быть лишь дополнением и обогащением первого буквального исторического смысла повествования пророка Моисея.

По мнению святителя Василия Великого, подменять буквальный смысл Шестоднева аллегорическим толкованием «значит ставить себя премудрее словес Духа и под видом толкования вводить собственные свои мысли. Посему так и будем разуметь, как написано» [4, с. 159].

В завершении приведём знаменитые слова преподобного Ефрема Сирина, положенные Церковью принципом толкования первой главы Книги Бытия: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание» [3, с. 210].

1. Грилихес Леонид, прот. Шестоднев в контексте Священного Писания. Доклад на Круглом столе «Шестоднев и его контекст». Международная богословская конференция РПЦ. Москва. 26–28 ноября 2013г.

3. Ефрем Сирин, прп. Толкование на книгу Бытия // Творения. Т.6. Сергиев Посад, 1901 // Репринт: М., 1995.

4. Василий Великий, свт. Беседы на шестоднев // Творения. Ч.1. Типография Августа Семена. 1845. Репринт: М. 1991.

9. Августин, блаж. О книге Бытия, буквально. В 12 книгах. // Августин,   епископ Иппонийский. Творения. Ч. 7. Киев. 1912.

10. Серафим (Роуз), иером. Православный взгляд на эволюцию // Приношение православного американца. М. 1998.

12. Иоанн Дамаскин, прп. Точное изложение православной веры. СПб, 1894.

13. Макарий (Булгаков), архиеп. Православно-догматическое богословие. Т.1. СПб, 1857.

14. Филарет Московский (Дроздов), свт. Христианский катехизис. М.: Подворье Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря. 1995.

15. Климент Александрийский. Строматы. Римская хронология. Книга 1. (Перевод). СПб.: «Издательство Олега Абышко». 2003.

16. Афанасий Великий, свт. Творения. Т.2,4. Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902-1903 // Репринт: М., 1994.

17. Кирилл Александрийский, свт. Творения. Кн. 2. М.: «Паломник». 2001.

18. Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. Ч.2. М., 1994.

19. Панагопулос Иоаннис. Толкование Священного Писания у отцов Церкви. М.: Перервинская Православная Духовная Семинария. 2013.

http://www.blagogon.ru/digest/473/

Круглый стол «Шестоднев и его контекст»

Итог работы Круглого стола, как отметили многие его участники, не был и не мог быть удовлетворительным по нескольким причинам.

Прежде всего, все собравшиеся докладчики выражали лишь одну точку зрения – эволюционистскую. Протоиерей Владимир Шмалий признался в том, что ни одного креациониста ему найти «не удалось». Как заявил в своём выступлении Аркадий Малер, «это игра в одни ворота. У нас нет диалога между креационистами и эволюционистами, у нас есть диалог между двумя группами эволюционистов» [2]. Он упрекнул организаторов Круглого стола в том, что никто не позаботился о том, чтобы сделать обсуждение представительным, выражающим соборную полноту мнений Церкви. А.М. Малер заметил, что, по его мнению, большинство членов нашей Церкви придерживается традиционной библейской, то есть креационистской точки зрения. Но креационистов никто не пригласил: «Их не зовут, а они сами не приходят, потому что боятся, что им не дадут слова» [2].

Но главной методологической ошибкой, на наш взгляд, допущенной председателем о. Владимиром, явилось то, что в основу работы Круглого стола он принял неудачную (точнее говоря – богословски несостоятельную) классификацию подходов к библейскому Шестодневу. Эта классификация, задавшая неверный духовный настрой в работе конференции, содержалась в докладепротоиерея Леонида Грилихеса «Шестоднев в контексте Священного Писания» (сам отец Леонид отсутствовал, но текст его доклада зачитал игумен Арсений (Соколов)), в котором автор выделяет три подхода к интерпретации первой главы книги Бытия: «вульгарный буквализм», «смысловая интерполяция» и «имманентная интерпретация».

Рассмотрим три выделенных прот. Леонидом Грилихесом подхода, сопроводив их нашим небольшим комментарием.

«“Вульгарный” буквализм, не способный понимать текст иначе, как сумму составляющих его слов, смысл которых сводится исключительно к их словарным значениям. Применительно к Шестодневу такой подход порождаетпримитивный креационизм. По сути, он является отказом от какой-либо попытки осмысления (что, впрочем, может быть вызвано вполне благочестивым опасением погрешить против истины), и порождает такие же наивные, но очень распространённые недоумения» [1, с. 1].

Бросается в глаза уничижительное и резко отрицательное отношение автора к этому подходу. Если буквализм, то «вульгарный». Если креационизм, то «примитивный». И вообще ничего серьёзного, но сплошные «наивные недоумения».

Остаётся неясным, кого о. Леонид считает выразителями этого подхода: только лишь некоторых действительно примитивных и наивных протестантов, или всех вообще богословов, придерживающихся буквального (креационистского) прочтения Шестоднева?

Конечно, буквализм нередко бывает и наивным, и вульгарным. Но встречается ведь и буквальное толкование библейского текста, лишённое этих недостатков. Скажем более: некоторые эпизоды Священного Писания просто нельзя трактовать не буквально, если мы хотим оставаться в рамках православной традиции. К таковым относятся все вероучительные догматические утверждения – в частности, имеющие догматическое значение евангельские свидетельства о смерти, воскресении и вознесении на небо Господа Иисуса Христа. Попытка трактовать эти эпизоды не буквально, а лишь символически, означает исповедовать ересь.

Приведем в качестве подтверждения слова крайнего аллегориста Дидима Слепца, который безоговорочно отказывается от аллегорий, когда опасности подвергается историческая действительность: «Тот, кто говорит, что Бог Слово распялся, будучи бестелесным, делает Крест аллегорией. А если Крест делается аллегорией, то также становится аллегорией и Воскресение. И если уж Воскресение становится аллегорией, тогда всё происшедшее есть как бы сон» [цит. по: 19, с. 35].

Учение о Боге как Творце, без сомнения, также является догматическим вероучительным положением Православия. Оно включено в Символ веры (1-й член) и неизменно занимает одно из первых мест (как по своему значению, так и в последовательности изложения догматов) во всех православных трактатах по догматическому богословию – начиная с «Точного изложения православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина [12]. К примеру, в «Православно-догматическом богословии» архиепископа Макария (Булгакова) раздел «О Боге, как Творце» занимает объем более 150 страниц [13, сс. 350–512].

О буквальном восприятии Шестоднева говорится в Катехизисе святителя Филарета Московского:

«В начале Бог из ничего сотворил небо и землю. Земля была необразованна и пуста. Потом Бог постепенно произвёл:

В шестый, животных четвероногих живущих на суше, и, наконец, человека. Человеком творение кончилось, и вседьмый день Бог почил от всех дел Своих. От сего седьмый день назван субботою, что с еврейского языка означает покой» [14, с. 30].

Важно отметить, что буквально, а вовсе не аллегорически, понимал дни творения сам бытописатель, пророк Моисей. Архиепископ Макарий (Булгаков) по этому поводу указывал: «Под именем шести дней творения Моисей разумеет дни обыкновенные. Ибо каждый из них определяет вечером и утром: и бысть вечер, и бысть утро, день един…; и бысть вечер, и бысть утро, день вторый…, и т.д. А, кроме того… соответственно этим шести дням, в которые Бог сотворил все дела свои, и по окончании которых почил и освятил день седмый, Моисей заповедал Израильтянам, чтобы и они шесть дней недели делали, а день седмый субботу святили Господу Богу своему» [13, с. 420].

Отвергая буквальное прочтение Шестоднева, о. Леонид Грилихес вступает в непримиримое противоречие с традицией Святых Отцов, среди которых именно это (то есть «креационистское») прочтение первой библейской главы было наиболее распространённым. Читать далее

http://www.blagogon.ru/digest/473/

С16-го по 20 января  на телеканале «Культура» была показана программа о проблемах мышления под названием «Покажем зеркало природе».
Ведущая этой программы профессор Санкт-Петербургского университета Татьяна Владимировна Черниговская легко, образно,  хорошим языком, без академической зауми и занудства рассказывала о том, как современные ученые изучают мозг и процесс мышления. Совместно  с несколькими коллегами – докторами наук она поведала о соотношении реального и виртуального миров, о различных экспериментах, проводимых над животными, птицами, и человеком, о неожиданных результатах и парадоксальных суждениях  знаменитых ученых.   Татьяна Владимировна в одном из  финальных монологов сказала приблизительно следующее: «Главное – не поддаться искушениям виртуального мира и остаться в мире реальном самим собой. А для этого нужно познать самого себя». А в заключительной передаче она пожелала всем нам успеть это сделать до того, как мы перейдем в иные миры. Постараюсь передать общее впечатление от программы в меру моих скромных возможностей
Поскольку мы имеем дело с «телепродуктом» научно-популярного жанра, а не с репортажем с академической конференции, то «профаны» (а я отношу себя к их числу), приглашенные к экранам, имеют право судить об увиденном, как простые телезрители. А иначе, зачем затевать показ на всю страну, в которой далеко не все являются учеными? Ученым, конечно, говорить с профанами сложно. Да и друг с другом им договориться бывает непросто, особенно, когда одно и то же явление называется десятком различных терминов.
Эта передача построена по принципу сольных выступлений. Сначала ведущая что-нибудь расскажет, например, о том, что теленка можно разчленить на бифштексы, а вот, наоборот, не получается. Потом следует отбивочка в виде чего-то мелькающего , а потом вступает со своим монологом очередной доктор наук. Он расскажет о том, что не только идеальное влияет на метериальное, но и материальное на идеальное: выпьешь коньячку – и уже и мыслишь по-другому. А потом очередная отбивочка и новый выступающий ученый. И так четыре вечера кряду. Каждый монолог содержит сюжет, как правило, интересный, но не имеющий четкой привязки к предыдущему выступлению. Некоторые сообщения достойны отдельных передач, но они плотно следуют одно за другим, не давая возможности хорошо обдумать услышанное.    Авторы этой программы люди широких взглядов. Они ничего не навязывают зрителю. Просто рассказывают о том, чем занимаются и с какими проблемами сталкиваются. А из отдельных сюжетов по замыслу авторов должна сложиться мозаичная картина современного состояния науки. Многочисленные поэтические вставки из стихов Мандельштама, Бродского, Омара Хайама и других великих поэтов имеют явную цель внести дух поэзии в рассуждения о попытках познать тайну человеческого разума. Люди от науки в этой передаче умышленно вводят не совсем научное понятие «тайны»  и даже говорят о душе. Правда, о душе  предпочитают говорить на языке поэзии красиво, но смутно и с некоторой оглядкой. А жаль. Рассуждая о сознании, без души никак не обойтись. Но оглядываться приходится, потому что в Российской Академии Наук не приветствуется отход от дарвинского  эволюционизма и материалистического взгляда на мир. Один член-корреспондент провел конференцию, посвященную креационизму, так доносы академическому начальству посыпались даже из-за океана.  (Правда,  в основном, от наших бывших сограждан).  До некоторых пор, пока наука не достигла высот современного состояния, было известно, что человек осознает происходящее с ним и вокруг него не только при помощи мозга, но и сердцем. Совершенно очевидно, что многие проблемы, особенно нравственного выбора, решаются сердцем, а не разумом. Когда человек совершает подвиг или делает благородный выбор, сулящий ему вместо выгоды большие неприятности, говорят: «это он сделал не подумав». Да, это  не обдуманное решение, а движение сердца.                                                              В святоотеческой литературе и работах современных подвижников благочестия можно найти рассуждения о трех видах ума. Первый - инстинктивный – им живут животные и неразвитые духовно люди, занятые исключительно удовлетворением потребностей тела. Второй вид – ум логики и науки. Им познается мир, движется прогресс. Третий – благодатный разум. Им человек постигает Бога, связь мира с Богом. Это ум души – более глубокий  разум, обладающий внутренним восприятием истины. И только благодатный разум может постигать гармонию мира и красоту Самого Божества, примирять кажущиеся противоречия, пред которыми бессилен ум науки и логики.
В этой передаче было рассказано о многих опытах и экспериментах, но, к сожалению, не был упомянут опыт сотрудника Бехтеревского института профессора Слезина. Он снимал показания электрознцефалограмм  у людей во время молитвы и медитирования.  У одного монаха из Александро-Невской лавры совершенно   пропал альфа-ритм, у другого он заметно ослаб, а во время медитации состояние мозга испытуемого было близко к эпилепсическому припадку.  В первом случае монах был аскетом и великим молитвенником. Во втором – был обременен  хозяйственными заботами. Третий случай говорит об опасности увлечения чужими духовными практиками.    Я мог бы привести множество примеров, когда никакая современная наука не смогла бы дать ответ на то, что происходит с сознанием. Я был свидетелем того, что священник отвечал на еще не заданные вопросы. Причем ответы давались не постоянным прихожанам, которых батюшка знал, а незнакомым людям. Этот батюшка мог показаться не совсем нормальным. Идет вдоль толпы, одному тихо говорит на ухо: «полюби тещу», другому во всеуслышание: «полюби трамвай». Те, к кому он обратился, следуют его совету, и вскоре их проблемы разрешаются. От первого хотела уйти жена, потому что он всячески третировал ее мать, а у второго начались страшные проблемы на службе после того, как он купил «мерседес» и стал «с понтом» подъезжать к работе. Все знали, что он живет в двух остановках от работы. Когда этот человек стал ездить вместе со всеми на трамвае, жизнь мгновенно наладилась.
Хотелось бы узнать, с помощью какого прибора можно изучить сознание этого батюшки?
Профессор Черниговская с помощью гениального Гоголя поведала о том, что люди большие чудаки, и, вопреки логике и хорошо доказанным точным фактам, предпочитают всякие нелепые суждения и выдумки и почему-то боятся науки. Взяли и испугались построенного в Швейцарии  колайдера. Боятся, что после очередного испытания Земля превратится в черную дыру. А где гарантия, что не превратится ? А вдруг вызовет необратимый процесс почище Чернобольского взрыва?! Ведь и в Чернобыле господа ученые, а не пионеры с лобзиками проводили тот трагический эксперимент.   И главное – не понятно для чего потрачены миллиарды долларов. Если для того, чтобы провести аналог первовзрыва, с которого началась вселенная, что по замыслу устроителей эксперимента, откроет тайну ее происхождения, то не проще ли раскрыть Библию и прочесть первую главу книги «Бытия»?   И полезно, и безопасно, и миллиардов не надо тратить. Но подобный совет вызовет разве что презрительную улыбку: «Оставьте науку в покое. Религия и наука не должны пересекаться. Мы имеем дело с фактами и точными расчетами».  А как же тогда понимать сообщение доцента Парина о том, что наши предки слезли с деревьев и до освоения огня были падальщиками. Это оскорбительное для Homo sapiens заключение господин Парин сделал на основании того, что у человека нет когтей и зубов, как у хищных зверей. Чудное умозаключение. И где же здесь, простите, факты и точные данные, присущие науке? Приходится признать, что в случае изучения происхождения жизни и человека  сталкиваются два противоположных взгляда, но не науки и религии, а двух типов веры: веры в творение всемогущим Творцом всего сущего и веры в самоорганизацию хаоса. Если в первом случае, приняв на веру существование Творца – тоесть сделав единственное допущение, мы получаем величественную стройную и целостную картину мира, то во втором случае мы получаем схему с бесчисленным количеством предположений и допущений, которые при детальном изучении не работают и разваливаются на бесчисленное количество фрагментов, готовых по мере их изучения разваливаться дальше. Мы уподобились ребенку, которому для того, чтобы узнать, как устроена игрушка, необходимо ее сломать. Собирая множество ученых из различных областей знаний, но стоящих на материалистических позициях, мы невольно уподабливаемся не одному ребенку, а целому детскому саду.
Эта передача замечательна  не только тем, что предлагает зрителям подумать, но и тем, что о точности и вразумительности своих исследований сами ученые говорили с сомнением. Но главное – выводы.
В одном из своих интервью профессор Черниговская открыто говорит о невозможности усвоить, осмыслить и даже просто ознакомиться с постоянно растущим валом новейшей информации, получаемой благодаря появлению современных приборов. А сама попытка изучения мозга при помощи мозга – то есть то, чему посвящены 4 вечера   – в силу теоремы Геделя, мягко говоря, мало вероятна. Господин Гедель утверждает, что никакая система не может изучать другую систему, организованную более сложно. Мозг же в миллиарды раз сложнее его обладателя. Татьяна Владимировна признается, что из-за этой сложности, узнать как он функционирует вряд ли удастся. Его изучение – это абсурдная, но очень интересная игра. Очень  показательна история о том, как из 30 академиков на просьбу академика Велихова сформулировать, что такое сознание, ни один не смог дать ответа.
Доцент Парин, утверждавший, что наши предки были падальщиками, в последнем монологе заявил, что если сознанию удастся познать самое себя, то это будет концом света. Боюсь, что это заявление сродни предыдущему. Мне же кажется, что это будет не конец света, а конец мрака, в который человечество, а вместе с ним и науку погрузило  безбожие. И наука вернется в «отеческое лоно». Богословие, из которого родилась современная наука, и от которого она отказалась, поможет постичь многое из того, что для обезбоженного ума кажется неразрешимым. И еще мне кажется, что появление когнитивной науки, пытающейся соеденить воедино все сферы знания, может при определенных условиях преодолеть раздробленность и вывести на магистральную дорогу, ведущую к познанию Сотворившего вся.
Профессор Черниговская говорит о том, что в процессе разумной деятельности задействовано всего лишь 5 процентов человеческого  мозга. Остальные 95, возможно, оставлены в качестве резерва для решения проблем, которые возникнут при грядущих катаклизмах. Я осмелюсь высказать другую гипотезу. А что, если это тот самый участок мозга, который отвечает за связь души с Создателем? Человек отвернулся от Бога, и этот участок мозга стал ему не нужен. Но он непременно понадобится, когда человек перестанет брести по миру «с широко закрытыми глазами» и без оглядок на коллег и начальство обратится к Богу.
Александр Богатырев

http://www.radonezh.ru/analytic/13813.html

ОТ АВТОРА ДНЕВНИКА: разные личные гипотезы насчет "неиспользуемых процентов мозга для связи с Создателем" пусть останутся личным мнением автора статьи. Я не знаю, можно ли это соотнести с учением Св. Отцов.

Проблемы содержания современного школьного образования вызывают все более острые дискуссии в обществе. С одной стороны, оно входит в противоречие с современными научными данными, с другой — не удовлетворяет запросам россиян, имеющих традиционную для России православную ориентацию. Сегодня научную картину мира создают в школьных учебниках не ученые-исследователи, а ученые-идеологи, которые произвольно обращаются с результатами научных исследований, исходят не из критериев истины, а из интересов атеистически настроенной части общества.

1 июля 1858 года на заседании Лондонского Линнеевского общества была рассмотрена небольшая записка, касавшаяся вопроса о происхождении биологических видов. Ученого, подавшего ее, звали Чарльз-Роберт Дарвин. Изложенные на ее страницах мысли за два года облетели весь мир. Высказанная гипотеза приобрела неожиданный успех и популярность, все тысяча двести экземпляров книги «О происхождении видов путем естественного отбора», были раскуплены в один день. Имя Дарвина, до тех пор известное лишь среди специалистов, стало передаваться из уст в уста в широчайших кругах общественности. Однако многие известные ученые, современники Дарвина (Р. Вирхов, Л. Агасис, К. Бэр, Р. Оуэн, Г. Мендель, Л. Пастер), доказывали, что идеи Дарвина ложны и противоречат фактическим данным. Зато Маркс и Энгельс приветствовали новое учение. Маркс неоднократно говорил, что труд Дарвина — «естественно-научная основа понимания исторической борьбы классов» (видимо, подразумевая выживание самых «приспособленных»), и даже хотел посвятить Дарвину свой «Капитал», но тот отказался.

Наш знаменитый соотечественник Н.Я. Данилевский писал, что «теория эволюции не столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании материализма, чем только и можно объяснить ее фантастический успех, научными достоинствами никак не объяснимый».

В современной России Министерство образования и науки не допускает в школы учебники, в которых вскрываются противоречия современного дарвинизма и рассматривается единственная возможная альтернатива — сотворенность мира, на том основании, что эта тема якобы не светская, а религиозная. Но ведь эта же тема представлена во многих светских произведениях искусства (картинах), на тему сотворения мира ставятся театральные представления (балетные, кукольные). Указывается, что «Наука и религия — две сферы мышления, взаимно исключающие одна другую. Процесс Божественного сотворения мира мыслится как имевший место лишь единожды, поэтому он недоступен для исследования. Наука же занимается только теми явлениями, которые поддаются наблюдению и экспериментальному исследованию. Это означает, что гипотезу Божественного возникновения живого нельзя ни доказать, ни опровергнуть с научной точки зрения» (из рецензии на учебник общей биологии С. Вертьянова).

Никто не видел сотворения, это верно, но ведь никто не видел и макроэволюции. Мы наблюдаем лишь адаптационные процессы с достаточно узким диапазоном изменений и не видим необходимых для подтверждения идеи биологической эволюции пресловутых переходных форм, их нет ни между современными видами, ни в палеонтологических останках. Давайте, наконец, вспомним, что целью науки никогда не было построение научных теорий, но выяснение истины, какая бы она ни была — эволюция ли, сотворение ли. Мы должны ответить на жизненно важный для школьников вопрос: сам по себе появился наш мир, или он сотворен? В каких рамках возможна эволюция? Разве это маловажные или не научные вопросы?

Открытия современного ученого генетика академика РАН Ю.П. Алтухова ясно показали, что эволюционные гипотезы несостоятельны: 2/3 генов каждого вида (мономорфные гены) вовсе не могут изменяться по причине своей крайней важности для организма, мутации в них смертельны. Если Дарвин предполагал, что медведь способен, все более времени уделяя привыканию к жизни в воде, постепенно превратиться в кита, то теперь ясно, что это невозможно. У медведя и кита совершенно разные эти 2/3 генов, и если мы начнем изменять гены медведя в гены кита, то никакой эволюции не получится, медведо-кита мы не выведем по той простой причине, что медведь издохнет. И это понятно, ведь медведь — не кусок пластилина, поддающийся вымышленным трансформациям, но сложная взаимосвязанная генетическая система, поломки в которой (их и называют мутациями) детальны. Каждый вид имеет характерный только для него набор мономорфных генов, вариации которых отсутствуют среди особей вида. Лишь 1/3 генов (полиморфные) могут варьировать, обеспечивая организмам адаптационную изменчивость (возможность приспособиться к условиям среды). О какой макроэволюции может идти речь? Академик Ю.П. Алтухов, на рубеже XX–XXI вв. ведущий специалист в России по проблемам вида и видообразования, пришел к твердому выводу о сотворенности мира.

По словам академика Ю.П. Алтухова, кроме принятия в рассмотрение гипотезы разумного творения нет другой возможности ответить на важный вопрос: «Откуда появился наш мир во всем его биологическом разнообразии?» В современных школьных учебниках гипотеза творения отметается изначально. Это уже стремление придерживаться материалистической доктрины, но ведь целью науки не должна быть идеология, но — выяснение истины. Отметая гипотезу разумного творения изначально, мы сползаем от науки к некоему смешению ее с материализмом. Если говорить о чисто научном подходе к решению вопроса о происхождении жизни, то любому ученому должно быть ясно, что необходимо рассматривать, по крайней мере, обе гипотезы — эволюционную и творения — и искать, какая из них лучше описывает наблюдаемые факты.

Гипотеза разумного творения позволяет объяснить целый ряд научных фактов, истолкование которых с позиций эволюционизма на сегодня невозможно. Исключая ее из рассмотрения, мы лишаем школьников целою пласта научных данных, лишаем завтрашних строителей нашего общества права самостоятельного выбора своей жизненной позиции. Когда же пройдут печальные времена, в которые материализм был «единственно научным мировоззрением?» Ведь авторитетом для наших детей до сих пор выставляются «классики»: «Огромное значение труда в происхождении человека было обосновано философом Ф.Энгельсом в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Кроме труда Энгельс обратил внимание на другие факторы антропогенеза: речь и общественный образ жизни» (из грифованного учебника В.И. Сивоглазова, И.Б. Агафоновой, Дрофа, 2005, с.284).

Мысли о созданности мира придерживались в своих научных трудах многие великие биологи: Кювье, Ламарк, Линней, Пастер, Шлейден, Броун, Оуэн, Мендель, Бэр, а среди современных ученых — академики Алтухов, Рычков, Корочкин и многие другие биологи. Идеи созданности основных биологических форм придерживался и сам Чарльз Дарвин. Обратимся к его основному научному труду «Происхождение видов путем естественного отбора» (Москва, Тайдекс Ко, 2003 г.): «Жизнь, с ее различными проявлениями, Творец первоначально вдохнул в одну или ограниченное число форм; и между тем как планета продолжает вращаться, согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала возникло и продолжает возникать бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм» — с. 489.

«Я полагаю, что животные происходят самое большое от четырех или пяти родоначальных форм (например: моллюски, рыбы, рептилии, птицы, млекопитающие — С.В.), а растения — от такого же или еще меньшего числа» — с. 485.

Эволюцию сотворенных биологических форм Дарвин мыслил как реализацию плана сотворения: «Наши классификации превратятся, насколько это возможно, в родословные, и тогда в действительности они представят нам то, что по праву можно будет назвать планом творения» — с. 487.
В сущности Дарвина можно было бы назвать креационистом (creation — творение), если бы он не писал о сотворенности лишь небольшого числа базовых форм, а признал бы созданность всех основных биологических видов. Исключать дарвинскую идею созданности родоначальных форм при рассмотрении дарвинизма в школах и ВУЗах, излагать дарвинизм как материалистическое учение научно недостоверно и является узаконенным обманом нашей молодежи. Если уж образовательный стандарт полагает необходимым дать учащимся теорию Дарвина, то, безусловно, следует дать им и идею сотворенности мира.

Такой подход имеет и важный воспитательный аспект. Если современный школьник уяснит на уроках биологии, что ученые давно убедились, что Бога нет, что все существует само по себе, а сам он произошел от обезьяны — на выходе из школы мы и будем иметь антиобщественную личность, стремящуюся, во что бы то ни стало, оказаться «на вершине эволюции». Уничижать и обворовывать ближнего в культурных формах современного общества, скажем, путем «умного» маркетинга — это вполне нормальное следование законам эволюции, ведь нужно оказаться «наиболее приспособленным» и тогда — ты молодец и победитель! Если же школьник поймет, что эволюционные идеи завели науку в тупик, и что многие серьезные ученые на самом высоком уровне говорят о сотворенности нашего мира, а значит, впереди человечество ждет не вечная смерть, а вечная жизнь, то на выходе из школы мы можем надеяться получить светлую личность.

Авторитетный современный генетик академик РАН Ю.П. Алтухов, сопоставляя дарвинизм (а также и неодарвинизм — синтетическую теорию эволюции) с современными научными данными, заключает, что «гипотеза, выскользнувшая у Дарвина и захватившая умы на целых полтора столетия, завела науку в тупик, в современной науке места для дарвинизма как научной теории не остается!» Ученый констатирует важный факт: «замена дарвинистами Господа Бога естественным отбором нанесла существенный ущерб не только развитию естественных наук, но и самого человечества».

Группа биологов Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова во главе с академиком Ю.П. Алтуховым совместно со Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой выпустили в свет новый учебник биологии для школьников («Общая биология 10–11», автор С.Ю. Вертьянов, под редакцией Ю.П. Алтухова, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2006), в котором впервые говорится о противоречивости и несостоятельности эволюционных гипотез. Школьникам рассказывается о единственно разумном и не опровергнутом никаким научным данным варианте происхождения жизни в результате сотворения ее Богом. Во вступительном слове заслуженный профессор МГУ, лауреат Государственной премии РФ, генетик Ю.П. Алтухов обращается к школьникам со словами:
«Перед вами — первый учебник биологии, не стесненный материалистическими рамками. Мы возвращаемся к Богу, на протяжении столетия вычеркнутому из нашей жизни.

Минувший атеистический век крайне пагубно отразился на развитии биологии, ряда естественных наук и самого человека. В угоду вседовлеющему материализму положения гипотезы эволюции возводились в догматы, противоречащие научным фактам. Господа Бога заменил в умах поколений «всемогущий» естественный отбор. Ответственность за эту подмену в значительной степени лежит и на ученых. Ведь одна из обязанностей науки — свидетельствовать о правде; ответственность ученого выше, чем врача: последствия его деяний могут затрагивать судьбы миллионов.
За последние 10 лет мои представления о мире и человеке претерпели коренные изменения и привели к твердому убеждению в том, что наш мир — результат высшего творческого замысла. Сложность, комплексность и саморегуляция в мире живого таковы, что неизбежно приходишь к заключению о наличии Плана — и, следовательно, места для случайности не остается.

Я пришел к выводу о существовании Творца еще и потому, что труды моих сотрудников и мои собственные работы показали, что не только происхождение человека, но даже и происхождение обычных биологических видов не может иметь случайный характер. Каждый вид строго хранит свою уникальность. Его основные признаки связаны не с полиморфизмом как мелкой разменной монетой, которой вид расплачивается за адаптацию к среде, — наиболее жизненно важные свойства вида определяет мономорфная часть генома, которая лежит в основе видовой уникальности: случайные изменения в этих генах детальны. А значит, окружающий мир не может быть результатом естественного отбора.

Тщательное исследование Священного Писания дает все необходимые предпосылки для твердой веры. Таким образом, вера и объективное научное знание не противоречат друг другу — они говорят об одном и дополняют друг друга. Мы надеемся, что после длительного отступления от веры в жизни общества вновь возобладает мировоззрение, основанное на христианстве, определявшем формирование европейской культуры на протяжении двух тысячелетий».

Великий ученый Карл Линней осуществил революцию в биологии, создав классификацию биологических видов и бинарную номенклатуру, и сделал он свои открытия, по его словам, только благодаря убежденности, что у Господа Бога был план, когда он сотворял мир. Без этих открытий Линнея современная биология просто немыслима. Может быть сегодня за школьными партами сидят новые Линнеи, мы не в праве отравлять им разум устаревшим материалистическим наследием советских времен! Пришло время новых учебников, правдиво рассказывающих учащимся всю правду о всей биологии вне материалистических догм

http://www.portal-slovo.ru/impressionism/43799.php

Дарвинизм противоречит Библии, но он представляет собой не науку, а лишь мнение ученых, противоречащее научно установленным фактам.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) [22, с. 44]

О духовном содержании дарвинизма

50 лет назад во время юбилейных чтений, посвященных столетию Дарвина в 1959 году, Джулиан Хаксли так выразил содержание эволюционной теории: «Согласно эволюционным представлениям, нет ни места, ни необходимости в сверхъестественном. Земля не была создана, она возникла в результате эволюции. То же самое можно сказать и о животных, и о растениях, которые ее населяют, включая нас, людей, наше сознание и душ, а также наш мозг и наше тело. Эволюционировала и религия...» [1].

Из этих слов следует, что дарвинизм имеет помимо научного также духовное содержание. Согласно с этим писал философ Карл Поппер: «Я пришел к выводу, что дарвинизм является не доказательной научной теорией, а метафизической программой исследований — возможным обрамлением для доказательных научных теорий» [цит. по 2].

Действительно, еще в 1885 году автор капитального трехтомного трактата «Дарвинизм. Критическое исследование» Н.Я. Данилевский утверждал, что «теория эволюции не столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании механического материализма, чем только и можно объяснить ее фантастический успех, никак не связанный с научными достижениями» [3]. В этом кроется причина того, что теория эволюции, несмотря на свою поразительную научную бесплодность, остается практически безраздельно господствующей в современном расцерковленном обществе.

По мнению Данилевского, отдавая согласно учению Дарвина жизнь на земле во власть эволюции, то есть во власть случайностей, невозможно объяснить удивительную гармонию в природе и во всем мироздании. Данилевский писал: «Из сказанного ясно, какой первостепенной важности вопрос о том, прав Дарвин или нет, не для зоологов и ботаников только, но для всякого мало-мальски мыслящего человека. Важность его такова, что я твердо убежден, что нет другого вопроса, который равнялся бы ему по важности, ни в области нашего знания и ни в одной области практической жизни. Ведь это, в самом деле, вопрос «быть или не быть», в самом полном, в самом широком смысле» [3].

С тем, что вопрос об отношении к дарвинизму имеет принципиальное значение для нашего сознания, были согласны также либерально-демократические и социалистические деятели. Разница была лишь в том, что Н.Я. Данилевский решал этот вопрос с позиции православного христианина, а дарвинисты — с позиции материалистической. Читать далее

http://www.portal-slovo.ru/impressionism/43697.php

Валерий Духанин

http://www.blagogon.ru/digest/129/

ОТ АВТОРА ДНЕВНИКА-никого из упомянутых в статье людей не осуждаю лично.