“Здравствуйте, в эфире “Утренняя почта”! Именно так в течение 30 лет каждое воскресенье начинал свою программу голубоглазый молоденький симпатяга. Симпатягой был Юрий Николаев.
Каким он был, таким и остался, пишет "МК". После появилась “Утренняя звезда”, откуда вышли Валерия, “Смэш”, “Татушки”… Затем, после длительного перерыва, еще один успешный проект — “Танцы на льду”. А мы все всматриваемся в Николаева, пытаясь найти в нем черты того красавчика. Но стоит ли? Каждый возраст красив по-своему. Сегодня знаменитому телеведущему исполняется 60!
— Какими делами вы сейчас заняты?
— Прежде всего я хочу, чтобы мой юбилей хорошо прошел. А так на этот год у меня нет никаких планов.
— Что, пенсия пришла?
— Очень не хотелось бы думать о пенсии. Наоборот, хочется думать о новых передачах. Я совершенно не чувствую, что достиг пенсионного возраста. Хотя, когда я со стороны вижу своих ровесников, думаю: “Вот идет пенсионер. А как он живет? Наверное, ему сейчас трудно”. Но по отношению к себе я никогда об этом не задумывался. Хотя почему бы не оформить пенсию? Интересно, какая она будет?
— Наверное, с лужковскими добавками 5800. Но, как говорится в бессмертном фильме: “Хороший дом, хорошая жена — что еще нужно, чтобы встретить старость”.
— Пока я не готов к этому ритму жизни, хотя приятно бывает посидеть, посмотреть в окно на Москву-реку. Я бывает уединюсь в кабинете ночью и все смотрю, смотрю… Это занятие небесполезное, но заниматься подобным созерцанием всю оставшуюся жизнь мне пока что не хочется.
— Помню, давным-давно, 100 лет назад, телевизионный концерт, посвященный вашему 40-летию. Тогда я ужаснулся: неужели Николаеву уже 40! А теперь, когда узнал, что вам 60, подумал: “Всего лишь 60! Так мало!”
— Самое ужасное, что я совсем не ощущаю своего возраста. Наверное, это плохо. Но на экране и в жизни я стараюсь соответствовать своему образу, не молодиться.
— А какой у вас образ?
— Конечно, я уже не тот динамичный пацан из “Утренней почты”, над всем иронизирующий. А в “Утренней звезде” я совсем поменял образ, причем сделал это сознательно. По крайней мере, я не пытаюсь заигрывать с телезрителями. Конечно, во мне что-то изменилось. Но не очень много.
— Зато вокруг вас все изменилось, и страны уже той нет.
— Да, “Утренняя почта” пришлась на самые застойные и серые времена. Но я-то вспоминаю не об эпохе в целом, не о генсеках, а только о своей работе, о своих встречах с людьми. Недавно меня пригласили на канал “Ностальгия”, и там показали одну из первых “Утренних почт”. Когда пошли первые кадры, я мысленно съежился, думал: “Мне сейчас стыдно за это будет”. Но нет, прошла передача, и за нее стыдно не было. И за себя тоже. Я сразу вспомнил, что в то время вся страна выстраивала свой воскресный день на до и после “Утренней почты”.
— После “Утренней звезды” вы надолго пропали с экранов. А ТВ такая штука — не покажут месяц-два, и человека забывают, думают даже: “А жив ли он?”
— Это очень льстит моему самолюбию, что мое исчезновение на три-четыре года восприняли так катастрофически. Действительно, каждое воскресенье больше 30 лет я был со своим зрителем и вдруг на несколько лет исчез, после чего было столько шума. Мне везло по жизни, что я участвовал в таких популярных проектах. Но после этого большого перерыва мне очень помог продюсер Сергей Шумаков, который предложил “Танцы…” на канале “Россия”. Он очень точно определил ведущих — Юрий Николаев и Анастасия Заворотнюк — совершенно разные по характеру, по своему образу, который мы создавали.
— То есть вам не хочется быть все время в обойме только лишь для того, чтобы вас не забывали?
— Нет, я не буду спокоен, если у меня не будет телевидения, зрителей и телекамер. Просто жизни без этого не представляю. Это не громкие слова, это действительно так. Точно так же актеры не могут жить без театра, особенно те, кто был востребован, а сейчас не нужны. Это трагедия, боль. Я вот не знаю, остался ли я еще на гребне волны или меня уже забыли.
— А если вы выйдете на улицу и вдруг увидите, что вас не узнают, будете подходить к каждому прохожему, брать его за грудки и кричать: “Это же я, Николаев!”?
— Нет, меня еще узнают, кто-то со мной здоровается, кто-то подходит, благодарит. Но я уже давно не думаю, что вот выйду сейчас на улицу и толпа поклонников сразу кинется за мной. Это было бы глупо.
— Но лет 20—25 назад именно так и было.
— Но тогда и времена были другие. И отношение к актерам, к телеведущим было совершенно другое. Появление знакомого лица действительно вызвало такую реакцию. Сейчас уже не вызывает. По крайней мере по отношению ко мне.
— А как на телевидении достойно и благородно постареть? Вот смотрю я на Владимира Молчанова — у него одна ситуация, у Владимира Познера, который не сходит с экрана, — другая, у вас — третья.
— Нужно просто все время соответствовать своему возрасту. Что позволительно женщине, то не позволительно мужчине. Самолюбование мужчине категорически запрещается. Быть выше зрителя — это не мое. Я готов иронизировать над собой. Это мне ближе. Очень серьезно воспринимать популярность и известность нельзя. Нужно все это делить на 150.
— Так у вас таких в “Останкино” достаточно, которые просто несут себя.
— Увы. Особенно меня поражает, когда пафосно говорят какие-то банальные вещи. В этом есть такая ложная многозначительность. Эти люди и по жизни несут себя точно так же. Но на ТВ есть еще блестящие профессионалы, которые очень хорошо работают. Я радуюсь за молодых, хотя и среди них тоже есть разные персонажи. Вспоминаю себя в их возрасте. Смешно было бы сказать, что я чувствую себя точно так же, как в 30 или 40 лет. Это была бы неправда. Всякое уже было, свойственное человеку моего возраста. Болезни…
— Но болезни нам даются не просто так. Может, это предупреждение свыше?
— Услышав впервые 7 месяцев назад диагноз онкология, я, конечно же, испугался. Испытывал абсолютный ужас, никогда ведь не думал, что это случится именно со мной. Но затем сконцентрировался, понял, что нужно делать. Хотя и здесь не мог удержаться. Врачи мне категорические запретили курить и пить кофе. Но я без этого просто не могу жить.
— Но вы же понимаете, что вам это нельзя. Вы чувствуете ответственность за себя, за близких?
— Все понимаю, но ничего сделать с собой не могу. Иначе как безволием и распущенностью это не назовешь.
— И жена ваша Элеонора ничего не может с вами поделать?
— Она говорит мне об этом по нескольку раз в день. Но толку никакого. И оправдания здесь для себя я не ищу. Я просто не могу отказаться от кофе и сигарет. Может, в один прекрасный день созрею, начну жить с понедельника. Скажу: “Сегодня я начинаю жизнь без кофе и сигарет”. Но сейчас я говорю это и ловлю себя на том, что никогда не смогу этого сделать.
— Но вы же смогли завязать со своим пагубным пристрастием, очень распространенным на Руси.
— Да, я это сделал, хотя и с огромными трудностями. Эта тема для меня забыта, она мне уже неинтересна. Хотя я и не ханжа.
“Может, опять придется спуститься в метро”
— Благодаря телевидению можно стать богатым человеком? Вот квартира у вас очень хорошая.
— Квартира хорошая. Еще есть дача и все необходимое. У меня другого бизнеса не было. Иногда меня даже называют акулой шоу-бизнеса. Это мне льстит, конечно, но я не владею продюсерскими компаниями, концертными организациями. В какой-то мере лишь “Утренняя звезда” соответствовала этому. Я доставал деньги, брал кредиты, отрабатывал их, продавал программы, вкладывался в новые. Но во всем остальном я просто телеведущий, а это уже никакой не бизнес.
— А сколько вы получали в советское время?
— Копейки. А нормальные деньги я получал вне работы, вел концерты, встречался со зрителями. Это у нас называлось халтурой. На самом-то деле это была не халтура, мы вкалывали по-настоящему. То же делали и Жванецкий, и Высоцкий, и Гурченко… Затем мы получали конверт с деньгами, прятали его и тряслись от страха всю дорогу домой: вдруг задержат, спросят: “Откуда у вас такая сумма денег, где вы ее заработали?” Но если бы изначально не было “Утренней почты”, то не было бы моей популярности, а значит, и этих денег.
— Вы не потеряли деньги в январе 92-го, когда Гайдар отпустил цены?
— Самая большая потеря у меня была после дефолта 98-го. Тогда пришлось начинать абсолютно с нуля. Я же законопослушный гражданин и верил в абсолютную незыблемость банков. Но владелец одного из них, где я держал деньги, просто сбежал. Я подал иск в арбитражный суд и выиграл его за 15 минут. Хотя на судебные издержки тоже пришлось затратить определенную сумму, которую впоследствии мне не вернули. Как, впрочем, и сумму вклада. А вот если бы я жил не совсем по закону и открыл офшорную компанию, как сделали очень многие, то, наверное, такого краха бы избежал.
— Ну, теперь вы человек опытный и при нынешнем кризисе сможете избежать всех ошибок?
— При этом кризисе остается только расслабиться и получать удовольствие. На сегодняшний день я уже и не знаю, кто я в финансовом отношении и чего теперь могу себе позволить. Может, опять придется спуститься в метро.
— Когда я спросил, как проехать к вам на метро, вы сказали, что уже много лет не спускались под землю. Ни разу не хотелось окунуться в народные массы?
— Нет. Было желание просто посмотреть. Кто-то говорит, что лучше не стоит. Пусть уж останется в памяти то метро, какое я еще помню, достаточно чистое, редко многолюдное. Помню “Новокузнецкую” с великолепными статуями, барельефами, ту же “Маяковку”. Не знаю, как сейчас, но тогда они действительно были красивыми.
— А я думал, вы возмутитесь: “Да я сам народ, просто не езжу в метро, так получилось”.
— Ну, конечно, я народ. Но оказаться в этой людской толчее мне совсем не хочется. А вот чтобы почувствовать запах прежних воспоминаний — может, когда-нибудь и спущусь. Но боюсь, что в метро я просто заблужусь, ведь с тех времен там столько всего изменилось.
“Секрет” катком вбивал меня в асфальт”
— Признавайтесь: сколько поп-звезд вы открыли в своих программах?
— Такой статистики я не веду. Но вот, пожалуйста, попробую назвать с ходу: Валерия, Юлия Началова, Сергей Чумаков, Сергей Лазарев, Влад Топалов, те же “Татушки”, которые вышли из “Утренней звезды”.
— Помню, в “Утренней почте” у вас впервые появилась группа “Секрет”. То есть вы их крестный папа?
— Я считаю так, но не я это должен говорить. Я был в Ленинграде, посмотрел бит-квартет “Секрет”, и они мне очень понравились. Мы с ними долго сидели дома то ли у Леонидова, то ли у Фомы, они спросили, как можно попасть в “Утреннюю почту”. Я говорю: “Попасть-то можно и песню одну пробить. Но хотелось, чтобы вы сразу о себе заявили”. Мы начали набрасывать ходы и пришли к тому, что нужно написать сценарий, где бы мое ведение абсолютно было завязано с их музыкой. Я тогда был еще молодой, они совсем мальчишки — и мы все фонтанировали идеями. С “Секретом” у нас вышло три передачи. Что мы только не делали: они меня катком вбивали в асфальт. Потом, помню, мы разыгрывали педсовет, где Фома играл грудастую директрису. Это было смешно, прикольно, и мне приятно вспоминать об этом. Еще у меня впервые появились “Доктор Ватсон”, Витя Зинчук…
— Вы не хотите побрюзжать по поводу нынешнего уровня попсы, типа “вот в наше время…”?
— Я не буду бросать в них камень. И сейчас есть много талантливых композиторов. Да, на сегодняшний день 90 процентов того, что я вижу на эстраде, — не мое. Но многие исполнители мне нравятся, и сказать, что сейчас все плохо, будет неправильно. Бывают тексты просто запредельные, и они могут звучать только по платным каналам. Но все-таки я не могу сказать, что наша музыка сейчас в упадке.
“Да кто ты такой? Это же Юрий Николаев!!!”
— Вы с Элеонорой живете уже 30 лет и 3 года. Она — ваша вторая жена. А с первой за это время вы встречались?
— Мы разошлись без скандала, это была просто юношеская влюбленность. Как-то спустя много лет после развода она мне позвонила, мы долго разговаривали, рассказывали друг другу о своей жизни. Было даже предложение встретиться, она оставила свой телефон, но когда я положил трубку, подумал: зачем встречаться через 20 лет, пусть лучше она в моей душе останется той молоденькой девочкой.
— 33 года с одной женщиной — это хороший стаж. Чтобы так долго жить с человеком, нужно, чтобы каждый умел прощать, терпеть…
— Я не верю в те семьи, которые прожили огромное количество лет и не ругались. Конечно, мы ругались, конечно, ссорились. Элеонора могла неделю со мной не разговаривать и доводила меня до белого каления своим молчанием. Если бы она кричала, выясняла отношения, мне было бы намного легче. Но у нас все хорошо. Самая главная моя боль, что, к очень большому сожалению, у нас нет детей. Вот это жалко.
— Не будем заканчивать на такой ноте. Лучше скажите, про вас есть анекдоты?
— Анекдотов не слышал, но были реальные истории. Мы не всегда жили в такой квартире. Первая наша квартира была в Бибиреве, мы жили на первом этаже. Лена попросила меня сходить в сберкассу, заплатить за коммунальные услуги. Я подхожу, она закрыта, до открытия осталось пять минут. У дверей стоит женщина, ждет, я встал рядом. Одет в джинсы, маечку, кроссовки. Она смотрит на меня и вдруг говорит: “Вы так похожи на Юрия Николаева!” А я ей: “А почему вы считаете, что я на него похож? Может, это он похож на меня”. Она взорвалась: “Да ты кто такой?!” Она ругала меня, защищая меня. Вот такая философия.
Как-то у меня были съемки, невдалеке стояли подростки — мальчики, девочки. Попросили меня с ними сфотографироваться. Я, конечно, с удовольствием это сделал. И вот нас щелкнули, а потом подбегает ко мне маленькая девочка и спрашивает: “Скажите, а Юрий Николаев придет?” Было очень смешно.
Постфактум
Известный российский телеведущий Юрий Николаев, которому во вторник,16-го декабря исполнилось 60 лет, считает программу "Утренняя звезда" своим главным творческим достижением и готов дать ей вторую жизнь.
"Когда начинал эту программу, то думал, что она просуществует два-три года, а она просуществовала более 12-ти лет" - сказал Николаев РИА Новости.
Николаев подчеркнул, что "Утренняя звезда" вышла за рамки чисто телевизионного проекта, дав старт подобным детским музыкальным конкурсам во многих странах бывшего Советского Союза. "До сих пор, когда там бываю, меня спрашивают, где "Утренняя звезда", - отметил телеведущий. По его словам, он готов возобновить этот проект, но уже несколько в другом формате.
