Как мой дом опустел, все уехали, дом обезлюдел, 
в нем так неуютно теперь, 
непривычно и странно. 
Нынче спать лягу рано, и буду лежать неподвижно 
и слушать, как тикают стрелки 
и медленно падают капли из крана. 
Удивительно, как изменяются вещи, 
то вдруг совершенно ненужными нам становясь, 
то, напротив, 
глядишь - 
и дороже тебе, и нужнее, 
и другое совсем обретают значенье и вес, 
будто ты их увидел впервые, 
и вот уже смотришь нежнее. 
Стол и стул, и кровать, полотенце и кружка, часы 
и все прочие вещи сегодня другого исполнены смысла 
и стали иными, чем прежде. 
Выразительный жест одиночества вдруг проступает 
отчетливо
в этой недвижно висящей на стуле
забытой одежде.
Подойдешь и поправишь, погладишь рукою,
на краешек стула присядешь, 
устав от пустого шатанья. 
Словно это не дом, а вокзал или зал ожиданья, 
где нет никого,
лишь одни ожиданья,
одни ожиданья.
И уносится ветром попутным куда-то все дальше 
летящее мимо
транзитное облачко дыма,
и проносятся мимо мои поезда, все проносятся мимо, 
проносятся мимо. 

1981