Идёшь, бывало, по улице, мысли твои витают где-то далеко-далеко. А потом вдруг хлоп – обнаруживаешь себя прямо в сердце города, идущим по своим делам. Оказывается, уже пол-улицы пройдёно, и никого не сшиб по дороге, хотя мозг твой был занят совсем другим.
Игра с мыслями о связи тела и души давно забавляет меня. Именно о связи. Вот по сути же моё сознание могло бы жить в любом другом теле. Вон той женщины с сумками, полной и чуть запыхавшейся. Или в теле того очаровательного молодого человека. Моё сознание совершенно иначе распорядилось бы тем другим возможным телом. Тело женщины не было бы таким полным. А молодой человек был бы скорее тих и задумчив. Но вот ведь штука – моя душа увязалась именно за моим телом. За этим – белокожим, курносым, большеглазым телом, увенчанным светлыми волосами. И везде-то моё сознание теперь тащится за этим организмом. Так мы теперь и живём с ним вместе.
Раньше я не очень понимала тело. Когда была подростком. Прямо скажем, я от него откровенно страдала. В какой-то момент тело предало меня – оно отрастило ноги, забыв, кажется, о пропорциях со всеми остальными частями, нос внезапно сделался больше, а голова казалась маленькой. Тело постоянно путалось в собственных ногах, роняло предметы, сутулилось, не знало, куда девать руки – положить ли их на коленки, сунуть ли в карманы или просто свесить вдоль боков. Я чувствовала себя очень неуютно в теле. Да, именно так. Я и тело были порознь. Оно скорее прилагалось ко мне, но не было мной. И я думала, что однажды могу не заметить и оторваться от тела. Незаметно так отлепится. Как-нибудь утром. Задуматься и улететь. А оно останется тут и верно умрёт.
Я чувствовала себя очень напряжённо. Постоянно удивлялась, как это другие люди в своих телам передвигаются так легко и естественно? Почему у меня всё скованно и как нарочно? Вон девочки-старшеклассницы виляют бёдрами, а если я вильну, так все сразу увидят, что я специально иду ими двигаю и будут смеяться, потому что не понимаю я, как правильно дать телу команду. Я-то понимаю, как быть симпатичной, милой и приветливой. А оно глупо морщится, когда мне весело и издаёт дурацкое непривлекательное хихиканье. Я знаю, что человек мне интересен, а тело садится к нему спиной и так сутулится, что уже поворачиваться неудобно из такой позы.
Признаться, каждый вечер моя душа, то есть я, смотрела на отражение тела в зеркале. И душа выла. Иногда тело начинало плакать, и это был один из редких тогда моментов, когда мы с ним оказывались едины. Мы оба горько плакали. Я думала, что мне чертовски не повезло родиться с таким телом. Я в принципе не могла найти в нём хоть что-то красивое! Оно ужасало меня всё, с ног до головы. И я была нему привязана! Какой ужас. Оно было бледное, круглолицее, с косой по пояс. У него имелось измученное выражение лица, согбенная фигура с зажатым плечевым поясом и ничего, что я могла бы расценить как привлекательное. В один из таких созерцательных вечеров мы с телом плакали особенно горько. Я решительно не хотела всю жизнь жить такой страшилой. Ну подумайте только, всю жизнь быть обречённой на то, чтобы быть страшилой! Ни на секунду не прерываясь! Не имея возможности заменить тело. И вдруг я подумала. Ладно, - подумала я, - у меня разве есть выбор? Нет. Значит, я буду жить всю жизнь в этом теле. Если я ничего не могу с ним поделать, то придётся к нему лучше относиться, потому как нельзя же всю жизнь ежевечерне убиваться перед зеркалом и вообще так ненавидеть себя.
И с этого момента я начала своё сближение с телом. Я перестала так его бояться, как раньше. Да, всё равно бывало, что ты где-то витаешь в мечтах, вернёшься в тело, а оно с ноги на ногу переминается, как дурное. Но всё же я перестала так далеко уходить от него. И отрекаться от него тоже перестала. Если не быть красавицей, думала я, то надо хоть перестать отталкивать людей.
Тогда я заметила, что самые красивые лица – счастливые. Что даже складное лицо непривлекательно, когда оно хмурится, злится, завидует. А когда у человека в душе светло, то у него и лицо озарено. И к такому человеку тянутся. Именно тем я и занялась. Мне пришлось учиться не грустить. Я простила тех, на кого была зла. Я стала больше любить людей. Я стала улыбаться и смеяться от души и оказалось, что когда от души, то тогда и от тела. Если вы понимаете, о чём я. Ещё страх очень уродует человека. Я научилась меньше бояться, а моё тело перестало спотыкаться при ходьбе и сидеть прямо. Потому я долго искала уверенность в себе. Один прекрасный мальчик, а ныне мой муж, казал мне, что уверенность в себе – это вера в себя. И почему-то это стало для меня откровением. Это был именно тот ответ, который я так долго искала. Верить себе! Верить своим глазам и ушам, верить своим чувствам и желаниям, верить своим пальцам, своим ногам и рукам, верить своему голосу, что он не подведёт меня. И я стала верить себе, а моё тело постепенно стало мной. И меня вскоре перестало волновать, чем я связана с телом. Мы как-то соединились, совместились, совпали. Мы стали выражать одно и то же. Мы научились танцевать и стали вполне сносно петь. Мы улыбаемся и красиво ходим. Мы даже научились красиво печалиться! Теперь ко мне постоянно подходят знакомиться на улице, мои друзья и подруги осыпают меня комплиментами. Нет-нет, только не думайте, что я считаю, будто все пали штабелями у моих ног. Вовсе нет. Некоторые проходят мимо и не замечают меня. Но тех, кто улыбается мне, пытается заговорить, заботится обо мне – их много. Теперь иногда я подхожу к зеркалу и удивляюсь – неужели я?
Но мне ещё многому надо научиться. Например, мы с телом ещё не всегда удаёмся на фотографиях. Мы стесняемся и начинаем сутулиться. А иногда глупо хихикаем.
Но в целом мы собираемся верить себе даже под прицелом объектива!