4. КНИГА «СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ-2»

(из повести «Прощальные встречи»)

А. Грибер

После издания книги «Собачья жизнь или Пауза для Эстрадина с оркестром» у Лёни появилась идея написать продолжение, о чём в июне 2010 года он поделился на форуме «Журнала Житомира»:

«Хочу сообщить своим читателям, что потихоньку, не спеша, я пишу продолжение «Собачьей жизни». Я думаю, что это будет не скоро, что-то туго идёт дело. В основном, из-за моего самочувствия. Я хочу поскорее, но «поскорее» означает «похуже». Я думаю, что вторая часть «Собачьей жизни» выйдет из печати к октябрю нынешнего года».

В своей книге «Собачья жизнь-2» Лёня рассказывал о разных людях, с которыми его сводила жизнь и судьба. Не забыл он и обо мне.

В рассказе «Его электроизмерительское величество», посвящённом директору завода Николаю Ивановичу Невмержицкому, есть следующие воспоминания:

«О ком мы только не беседовали в этот день... Особо остановились на Альфреде Грибере: я сказал, что мы с ним ещё раз пересеклись на совместной работе – вместе пишем сейчас книгу. А уж Николай Иванович
десятки раз с ним сотрудничал – сколько было случаев, когда Алик поддерживал его выступления и на заводе, и в театре, и в Минприборе – да где только не доводилось нам показывать наши музыкальные творения...

– Мало того, что Алик – классный, я бы даже сказал, гениальный музыкант. Я всегда удивлялся, как он играл без нот совершенно новейшие вещи – и точно, безошибочно... И Алла Борисовна всегда восхищалась, мол, где вы отыскали такое чудо – это же вундеркинд!

– Вы не знаете, Николай Иванович, что была большая предварительная работа: он записывал новую музыку прямо с телевизора, потом самостоятельно делал аранжировки.

– Знаешь, что меня всегда поражало – это его дисциплина: несмотря на паузы, даже длительные в процессе моего общения с людьми, он всегда был на месте и наготове проиграть то, что его вновь попросят. И большое тебе спасибо за его воспитание!

– Это не совсем так, Николай Иванович, мне не приходилось его воспитывать, его воспитала мама. Просто он вёл себя как положено на службе – умри, а сделай всё от тебя зависящее. Он человек большой чести и ответственности. Вы ещё многого не знаете, он очень талантливый, и уже после вашего перевода в Минприбор, он обучился совершенно самостоятельно схемному проектированию. И помогал нашим ведущим
инженерам в создании «Эстрадина-084» уже не
советами и подсказками музыканта, как раньше, а готовыми схемными решениями.

– Ну что ж, буду рад почитать его воспоминания, раз вы совместно пишете книгу!

А я рад был показать Николаю Ивановичу сайт «Журнал Житомира», где мы с Аликом выкладываем свои воспоминания. И дать ему нужные ссылки».

В рассказе «Камо грядеши, Житомир?» есть следующие строки:

«Вспоминаю, как мой дорогой друг, Альфред Грибер, музыкант и филолог по образованию, работал у меня в отделе электромузыкальных инструментов. Он парень совершенно выдающихся способностей: желая быть полезным нашему делу не только во время показа инструментов, но и в обычное время, он элементарно
обучился проектированию электронных схем. При этом оказалось, что никто из нас – ни я, генератор идеи, ни мои лучшие схемотехники – не могли создать наиболее профессиональное устройство авторитма. Причина была проста – мы не владели в необходимой мере музыкальной теорией ритмических рисунков, тем более, в атмосфере постоянно меняющейся моды на
рисунки ритмов. И я прекрасно осознавал, что вокруг меня никто в радиусе 5000 километров не осуществит задуманное мною.

А Алик – это сделал. Более того, он изобразил схему как положено, на чертеже, передал её нашему асу в микросхемах Яше Тененбауму, тот собрал её, проверил, и мы были в шоке: никаких погрешностей, всё работало великолепно. И эта схема один к одному вошла в новейший электробаян «Эстрадин-084» – чудо того времени. Оценив сделанное Аликом как трудовой подвиг, я написал начальству докладную с просьбой присвоить Алику первую категорию инженера-конструктора, что добавляло к его окладу всего (!) десятку рублей ежемесячно – тогда всё было очень скромно».

А последний рассказ книги носил следующее название «Альфред Грибер и наши приключения». Вот отрывки из этого рассказа:

«В этой книге я много писал о своём друге Алике. Он в своей жизни повидал такое, что несколько моих комплиментов в его адрес абсолютно не способны вскружить ему голову. Как, впрочем, и его позитивы, направленные в мой адрес, совершенно не изменят меня.

Но в этой последней главе своего повествования, передавая ему эстафету рассказов об электромузыке, я должен внести некоторую ясность относительно нашего длительного сосуществования, как некоего творческого дуэта, для того, чтобы было понятно, почему в его рассказах я почти постоянно рядом, а если не я, то кто-то из наших опытных ребят всегда ему помогают охмурять своей музыкой самых красивых девчат СССР. Тому есть несколько важных причин, о которых я и собираюсь вам рассказать…

Если бы я не был атеистом, то написал бы так: «Господь, как настоящий меломан, мне помог, определив меня творцом инструментов и дав мне великую чувствительность в позвоночнике, по которому всегда будет идти благородный мороз, если я буду слышать сверхталантливое исполнение музыки. Он послал мне талантливого представителя своего возлюбленного народа, который будет моим постоянным спутником во всех наших поисках и свершениях».

Но я напишу так: волею случая из города Гурьева, что у чёрта на куличках, вдруг явился в город Житомир юный Алик Грибер, послушав игру которого, я почувствовал холодок в спине, как бывало иногда, когда я слышал симфонии Моцарта и сонаты Бетховена. И решил я тогда никогда с ним не расставаться, пока будет жить моё стремление совершенствовать «эстрадины».

Это была первая причина, по которой я должен был быть вместе с Аликом. Когда играли на «эстрадинах» другие музыканты, я непроизвольно морщился или кривил губы. А вот Алик, наверное, никогда не вспомнит такого моего выражения лица. Я всегда слушал его с благоговением, считая, что мне просто очень повезло в жизни…

Вторая причина более прозаична: наши экспериментальные образцы могут быть несовершенными, и нужна профессиональная страховка неожиданных моментов отказа, особенно в ответственных случаях демонстрации новых инструментов. Ну, как я мог бросить своего родного музыканта, оставив один на один с возможной поломкой? Нет, я был рядом, и был надёжен, как паяльник, отвёртка и пассатижи в моём походном чемоданчике…

Однажды, с целью вывода нашего направления на новые рубежи, Минприбор приобрёл нам в Италии электроорган фирмы «Фарфиза»… Мы его установили у себя в отделе, включили…

А Альфред садился за «Фарфизу» и играл. У меня шёл мороз по спине. Но не так сильно, как при звучании нашего электробаяна. Вот и Алик поворачивал ко мне лицо, улыбался и говорил:

– Иванович, ведь у нас всё звучит-то лучше! Ну и что, что баян старый и клавиатура задрипанная? Но звучит выразительнее! Веселее смотри, Иванович! Мы тоже чего-то стоим! Мы ещё много чего сделаем и переплюнем проклятых капиталистов! Мы их уже во многом переплюнули!

А что? Ведь он верно говорил, наш Алик!..

С нашими баянами и другими ЭМИ с «Электроизмерителя» не получилось не потому, что
их не рекламировали хорошие музыканты. Альфред тогда был одним из лучших. Это не получилось потому, что СССР и вся его промышленность рухнули в одночасье в 1991 году.

Именно в этом и состоит огромная трагедия
нашего поколения, которому не дали завершить начатое и передать эстафету своим детям и внукам…

А теперь я передам слово Альфреду, своему старому соратнику. Пусть он расскажет вам то, что сам видел и чувствовал. Путь наш всё же был долгим, сложным и интересным...».