МАНИФЕСТ
Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия
(МБВММ) «Чернобыль-2000+»

Злоба - осознанная, ядовитая, преднамеренная Злоба;
Ненависть – осознанная, испепеляющая, преднамеренная Ненависть;
Агрессия - осознанная, продуманная, преднамеренная Агрессия;
Убийство - осознанное, изощренное, преднамеренное Убийство.


На Земле все это принадлежит только одному существу - Человеку, существу самому разумному, самому, самому...
В природе даже хищники не охотятся на себя подобных, а Человек охотится и убивает, убивает своих братьев и сестер, убивает с того самого часа, как только его нога вступила на эту землю. Дубина, каменный топор, копья, луки, стрелы, мечи, шпаги, арбалеты, ружья, пулеметы, огнеметы, термические снаряды, баллистические ракеты, атомные боеголовки все большей и большей мощности...
Где предел изощренного Человеческого ума в дьявольском стремлении убить, уничтожить, сжечь, испепелить, распять, стереть с лица земли такого же, как он сам? Только за то, что он иной национальности и живет по другую сторону реки или гор! Только за то, что он верует в точно такого же единого бога, но как-то по-своему, по-иному! Только за то, что он ест чуть-чуть другую пищу, читает иную политическую литературу или вообще пока не умеет читать?! Абсурд?! Да! Абсурд! И это понимает каждый из нас, находясь наедине с самим собой или в кругу своей семьи, мирно попивающей вечерний чаек.
Посмотрите, что мы сделали с нашей Планетой в безудержном, вечном стремлении обмануть, обогнать, подавить и убить друг друга. Земля тщетно пытается спасти нас, подавая свои сигналы: 1-ая мировая война, 2-ая мировая война, Хиросима и Нагасаки, "Маяк" и Чернобыль. Все! У Земли больше нет сил - еще одного Чернобыля, еще одной мировой войны она уже больше не выдержит, она просто сбросит нас с себя в бездну, и уж тогда мы точно успокоимся, и навсегда перестанем преследовать, мучить и убивать себе подобных!

Остановись, одумайся, опомнись, наконец, Человечество, у тебя остался последний шанс: или умереть, или встать под знамя Мира, Дружбы, Милосердия и Экологической чистоты Земного шара!!!
Третьего не дано!

С.А. Уйманов, Москва, ноябрь 1994 года

Москва, 12 марта 2008 года.

Его Святейшеству Святейшему Патриарху
Московскому и всея Руси Алексию Второму

Ваше Святейшество!

8 марта 1992 года рано утром на берегу реки Протвы в городе Боровске Калужской области мы с моей тогда ещё маленькой семилетней дочкой Валерией встретили молодую женщину, по одежде очень похожую на монашку, с бледным, но очень красивым лицом, никогда не знавшим косметики, и очень нежным, тихим, приятным, достающим до самого сердца голосом. Я хотел с ней познакомиться, но она, сразу назвав меня по имени Сергием, сказала, что знает меня с моего рождения, и знает, что я буду делать на этой земле всю мою дальнейшую жизнь. И что же я буду делать, спросил я её. Если вкратце, то ты уверуешь в Господа Бога, Отца нашего Небесного, и, бросив всё то, чем ты занимался прежде, пойдёшь по миру объединять людей Земли в их стремлении к добродетели, милосердию и дружбе. Путь твой будет очень и очень труден и совсем не благодарен. Мало, кто сразу поймёт твоих благих намерений, примет их сердцем и пойдёт за тобой. А те, которые и пойдут, в большей степени будут преследовать свои личные интересы и цели. Когда же ты, несмотря ни на что, добьешься значительных результатов, многие люди станут тебе завидовать, ненавидеть, клеветать на тебя, обливать грязью и даже попытаются лишить тебя жизни. Но Отец Небесный обережёт тебя, и ты выдержишь, выстоишь и победишь, и, изменив самого себя, ты изменишь людей Земли. Остальное, я тебе скажу позже, когда приду к тебе в следующий раз, но уже не в человеческом облике. И она исчезла, как будто её не было вообще. Я невольно посмотрел на снег и оторопел – мои и дочкины следы были, а её следов не было. Я поначалу подумал, что я сошёл с ума и очень долго выпытывал у дочери, правда ли то, что я только что разговаривал с какой-то женщиной, и она мне что-то наговорила очень серьёзное, а потом, как в воду канула, ни оставив даже ни одного своего следа. Дочка, а она уже заканчивала первый класс, подтвердила буквально всё. Я немного успокоился, но в Боровске больше оставаться не стал, и уехал к себе домой в Ашукино. Посреди ночи, в полусне я вновь услышал у себя дома в комнате голос этой женщины. Я встал с кровати, включил свет, обошёл весь дом, но ни в комнатах, ни на кухне не в прихожей никого не было. Я выключил свет и сел на кровать. И тут вновь раздался её голос: «Не ищи меня, потому что я здесь и в то же время нет. Слушай всё, что я тебе буду говорить, и смотри внимательно, потому что, всё это в скором времени и с тобой и с другими людьми произойдёт». И она начала говорить. Но вот, что странно, её голоса в комнате слышно не было, то есть в комнате была полнейшая тишина. Всё, что она говорила, беззвучно происходило в моём сознании. Очень и очень странное явление, как будто я смотрю фильм про самого себя и сам в нём активно участвую, при этом оставаясь совершенно недвижимым. Проходят эпизод за эпизодом, событие за событием. Я общаюсь с незнакомыми и знакомыми мне людьми. Становлюсь гораздо старше и окружающие меня люди тоже. Летаю на самолётах, езжу в поездах, на машинах, на велосипедах. Провожу огромные митинги, какие-то встречи на высоком и не на высоком уровне. Помогаю обездоленным и малоимущим людям, инвалидам, бездомным детям, причём на огромные суммы денег, но сам всегда считаю, каждую копейку в своём кармане и постоянно стреляю себе на сигареты и на еду.
Сходят с рельс пассажирские и грузовые поезда. Потерпев крушение, уходят в морскую пучину корабли, яхты и катера. Взрываются в небе и падают на землю самолёты и вертолёты. Превращаются в пыль космические ракеты и люди, которые в них летели. Гигантское наводнение затапливает и разрушает многомиллионный город. Почти по всей Планете идут большие и малые совершенно бессмысленные войны. И всё это преждевременно уносит миллионы и миллионы человеческих жизней. Кто-то и из моих близких и знакомых мне людей тоже умирает. Кого-то сбивает машина, и я сам лечу в кювет головой вперёд, и на меня сверху падает мой велосипед, с которого я был сбит сзади пролетевшим мимо легковым автомобилем. Пылает мой дом, в котором я в этот момент нахожусь, и я, в тапках, трико и майке бегаю вокруг него в 20-и градусный мороз и кричу что-то пожарникам, которые никак не могут подключить к своим шлангам воду. Стою на центральных площадях разных стран и городов и вокруг меня толпы людей, и я им что-то громко говорю и доказываю, а они хлопают в ладоши и кричат: Виват! Виват! Виват! А вот я в огромном мраморном зале с каким-то незнакомым мне флагом в руках и тысячи людей, встав из-за столов, хлопают в ладоши и, что есть силы, кричат тоже: Виват! Виват! Виват!
Звонит знакомый мне генерал, говорит, что они поднимают дивизию Дзержинского, десантные полки и подтягивают бронетехнику. Куда? На Грозный. Вы, что все с ума посходили. Неужели Вам неизвестно, что Чеченцы всё это лето под Михайловкой в Волгоградской области упорно проводили военные учения по отработке тактики уличных боёв, отлично применённую Советской Армией ещё в Великую Отечественную войну в Сталинграде. Так что, они Вас там давно уже ждут и всех на улицах Грозного перебьют. По Вашей глупости погибнут тысячи ни в чём не повинных мальчишек. Но это будет только началом долгой, глупой, кровавой бойни, которая потом распространится по всей России, и будет ещё не одно десятилетие уносить тысячи и тысячи невинных человеческих жизней. Вы плохо знаете Историю России. В прошлом веке Имама Шамиля наши взяли вместе со всей его семьёй и держали где-то в Тамбове, а война на Кавказе продолжалась ещё почти сорок лет, до начала Первой Мировой войны… Он, не дослушав, бросает телефонную трубку.
Вот я говорю с женщиной, американкой, помощником Губернатора штата. Она мне чем-то угрожает. В ответ я говорю ей, что Господь Бог их накажет и мне искренне жалко тех тысяч ни в чём не повинных американцев, которые погибнут в результате их жадности и глупости. И вот уже какие-то летящие объекты, пролетев мимо статуи Свободы, врезаются в громадины небоскрёбов. И я вижу множество окровавленных людей, висящих на хлыстах, торчащей из разбитых стен, арматуры, раздавленных бетонными плитами, искромсанных битым стеклом и задохнувшихся от гари и пыли.
А вот я вновь на берегу Протвы и надо мной высится совершенно новый Русский Православный Храм. Вверху высоко над входом очень красиво написанный лик этой женщины. Мне подают в руки большие ножницы. Я разрезаю яркую ленточку и вместе с другими знакомыми и незнакомыми мне людьми, многие из которых священнослужители, вхожу в этот прекрасный Храм. И вижу там Иисусу Христа и эту женщину и всех Святых и Апостолов, и, я, перекрестившись три раза, поворачиваюсь ко всем вошедшим в Храм людям и говорю им: «Сколько же лет мне потребовалось, чтобы Вы поверили, что это была и есть Пресвятая Дева Мария»!
Вскоре, поучаствовав в бесчисленных эпизодах и событиях, я крепко заснул. Утром обнаружил у себя на руках, чуть выше запястий, свежевыжженные кресты, кожа на них уже лопнула и оттуда лениво стекала густая кровь. Все простыни, пододеяльник и наволочка, были перепачканы кровью тоже. Я достал бинты и мазь от ожегов, сделал себе перевязку, побрился, помылся и поехал в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру.
В Лавре, как и в любой другой церкви, я был первый раз в жизни. Узнав у мимо проходящего священника, с кем я могу поговорить по серьёзному вопросу, и получив совет, подошёл к проходной из которой то и дело выходили священники и попросил дежурного вызвать мне самого главного священника, чтобы посоветоваться с ним по важному и даже очень важному делу. Дежурный что-то сказал, сидящему в комнате молодому священнику и тот сразу поднялся и ушёл во внутренний двор. Вскоре ко мне вышел священник с большим крестом на груди и представился: «Отец Иринарх». Я тоже представился и всё подробно в деталях стал ему излагать. Мы долго гуляли по аллее Лавры, и Отец Иринарх очень внимательно меня слушал и даже ни разу не перебил. Когда я закончил, он, поглаживая бороду, сказал: «Может, это и вправду была Пресвятая Богородица. Она уже неоднократно являлась людям, и эти случаи Церковью были признаны. Она ведь Человек, и может принимать человеческий облик. А может и не она, а кто нибудь из слуг Дьявола, если не он сам. Сложный, очень сложный вопрос». «Так, что же мне делать»? Ну, во-первых. Ты как я понял не крещёный. Надо окреститься! И сегодня же! Если это от Дьявола, то отстанет, если же действительно Пресвятая, то всё, что она тебе сказала и показала, непременно сбудется, и считай, что ты избранник Божий. У тебя здесь в Загорске есть друзья, которые могли бы стать твоими крёстными Отцом и Матерью?» «Есть Миша и Светлана Гусевы, муж с женой, тут рядом живут. Только они моложе меня, это ничего?» «Да нет, ничего страшного, главное, чтоб крещёные были и в Господа Бога верили». «С этим у них всё в порядке. Михаил, композитор и либреттист. Год назад по Евангелие от Матфея написал либретто и музыку для музыкального альбома «Пришествие Иисуса» и я ему помог этот альбом из двух грампластинок записать на студии у Андрея Макаревича. Сейчас этот альбом уже в продаже. Я Вам его обязательно подарю. И вообще, весь свой гонорар за выпуск этого альбома я решил не брать деньгами, а самими альбомами и все их раздарить людям. Половину уже раздал». «Хорошее дело! Молодец! Но давай о твоём крещении. Иди сейчас к своим друзьям, бери их в охапку и ко мне сюда. Тут за углом Лавры церковь стоит, так в ней весь день крещение идёт. Вот там мы тебя и окрестим». Я помчался к моим друзьям Михаилу и Светлане Гусевым, и через несколько часов на моей шее уже висел небольшой оловянный крестик, который я по сей день и ношу нигде не снимая. Отец Иринарх на моём крещении не присутствовал, его вызвали на какое-то местное мероприятие, но мы потом к нему зашли, и он от всей души поздравил меня с новой жизнью. Прощаясь, он мне сказал: «Ты мне в своём рассказе поведал, что Пресвятая тебе посоветовала посетить город Фатиму в Португалии, где она являлась трём португальским детям в 1917 году, так ты туда ходить повремени, пока я не переговорю с одним святым человеком и попрошу его, чтобы он с тобой встретился и побеседовал. Да ты о нём должен был слышать, это Старец Кирилл (Павлов)». Честно сказать, будучи всю свою жизнь ярым атеистом и очень далёким от любой веры, кроме веры в свою силу и мозги, я о Старце Кирилле, конечно, ничего не слышал, но соврал, что да, а как же, дал Отцу Иринарху свой рабочий телефон, и мы расстались до следующей встречи.
Отец Иринарх позвонил мне недели через две. Сказал, что он со Старцем Кириллом переговорил, всю мою историю ему рассказал, и что тот готов уделить мне несколько минут своего времени, и назвал день и час, когда я должен буду подъехать в Лавру на эту встречу.
Беседовали мы со Старцем Кириллом в присутствии Отца Иринарха не более получаса. Сначала в небольшой комнате, рядом с помещением дежурного по проходной, затем вышли во двор, где находятся монашеские обители. Сам старец Кирилл говорил очень мало. Задаст вопрос и слушает внимательно, смотря прямо в глаза, а впечатление создавалось такое, что не в глаза он мои смотрит, а прямо в душу мою заглядывает. В общем-то, всё, что со мной произошло, он уже знал от Отца Иринарха, и, скорее всего в этой короткой беседе его интересовал сам я, как человек. В конце беседы, он посоветовал в Фатиму всё же сходить, если средства на это есть. И уже в заключении сказал буквально следующее: «Ты либо Великий проходимец, либо Святой. И всё же, Именем Отца нашего Небесного я тебя благословляю на твой нелёгкий путь! Да хранит тебя Господь Бог!» И поцеловав меня в лоб, перекрестил троекратно, и мы с ним распрощались.
Перед отъездом в Португалию, я ещё раз заехал к Отцу Иринарху, уже, как к своему Духовному отцу. Он обнял меня и поцеловал троекратно, как сына и сказал: «Очень хорошее впечатление ты о себе оставил у Старца Кирилла, и поверил он тебе, иначе бы так долго с тобой не разговаривал. С другими людьми он и двух-трёх минут не говорит». «А я подумал обратное, уж больно он хмур тогда был и суров». «Ну это он всегда такой, всю войну прошёл, ранения, контузия. Это ведь он на фронте с Господом Богом повстречался и после этого в Церковь ушёл. Серьёзный он человек и очень проницательный. Если бы ты ему что-нибудь наврал, он бы тебя сразу раскусил и на чистую воду вывел».
Ещё немного поговорив с Отцом Иринархом, и получив и от него Божье Благословение, я с ним попрощался, а через неделю уже высадился в Будапеште и начал своё первое в жизни паломничество в Португалию, в город Фатиму, к месту явления Пресвятой Девы Марии трём португальским детям в далёком и памятном для России 1917 году.
Не буду Вас, Ваше Святейшество, загружать лишней информацией, перейду сразу к главному событию моего первого паломничества. Тогда я добрался только до Мадрида. Дальше произошло что-то странное. Или я вёл себя не подобаемо, по привычке иной раз, употребляя алкоголь, или что-то ещё, но дальше Мадрида Пресвятая меня не пустила. И вот, сидя в Мадриде на вокзале я сидел и думал, что же мне делать дальше. Думал очень долго. И вдруг её голос мне говорит: «К Фатиме ты пока не готов. Вернись в Россию, уйди из коммерческой организации, ибо нельзя служить двум господам Отцу Небесному и Наживе, и создай свою благотворительную, некоммерческую организацию, и начни помогать людям, но именно тем, кто в силу определённых обстоятельств, не может себя материально обеспечить. Дальше ты всему научишься сам, а где-то и я тебе буду подсказывать».
Вернувшись в Москву, я сразу же уволился из Фонда «Возрождение» при Верховном Совете России, где я работал менеджером по межрегиональным связям и грёб деньги лопатой, и начал создавать свой некоммерческий, благотворительный Фонд. Стал ходить пешком и ездить в общественном транспорте, чтобы побольше общаться с простыми людьми и как можно больше знать их нужды. Свой личный «Мерседес Дамблер-Бенс» подарил среднему сыну, живущему в Симферополе. А 20 сентября 1993 года уже зарегистрировал в Московской Регистрационной Палате международную, неправительственную, некоммерческую организацию Фонд «Международный Благотворительный Веломарафон Мира (МБВМ) «Чернобыль-2000». Но ещё до регистрации я уже провёл несколько благотворительных акций. Наладив контакт с дирекцией «РосГлавОбувьторга», я получил от них большую партию залежавшейся, но в хорошем состоянии, импортной и отечественной обуви и сразу раздал её тем людям, которым вообще ходить было не в чем. И таких акций за многие годы, до закрытия «РосГлавОбувьторга», я провёл сотни, а может даже и тысячи. Кроме этого, я стал посещать разного рода выставки, проводимые в то время в основном иностранными производителями, торговыми компаниями и фирмами в Сокольниках, в «Экспоцентре» на Краснопресненской набережной, на ВВЦ и в других районах Москвы, с которых мне иной раз удавалось вывозить по несколько легковых и даже грузовых машин и высококачественных продуктов питания, и одежды и обуви и предметов первой необходимости и медикаментов, и медицинского оборудования. И так как, в задачи моего Фонда, поставленные передо мной Пресвятой Девой Марией, помимо благотворительной деятельности, входило ещё и проведение ежегодных этапов Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия с целью «Объединения людей Планеты в их стремлении к Дружбе, Милосердию и Экологической чистоте Земного шара», я также начал вывозить с этих выставок, спортивную экипировку, велосипеды и другой спортинвентарь.
12 ноября 1993 года в большом концертном зале РИО НОВОСТИ я провёл свой первый благотворительный вечер для ликвидаторов Чернобыльской аварии и их семей, инвалидов ВОВ и малоимущих слоёв населения города Москвы и Московской области. Этот вечер мне обошёлся в 35 тысяч долларов США из собственного кармана. И таких вечеров в Москве и Московской области я за эти годы провёл уже более тридцати.
25 июня 1994 года от Спорткомплекса «Олимпийский» стартовал первый этап моего Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия, тоже «Чернобыль-2000». В прошлом 2007 году прошёл уже очередной 14-й этап Веломарафона, охвативший Север Африки и страны Ближнего Востока.
Опять таки, чтобы не отнимать, Ваше Святейшество, Ваше время, начну потихоньку резюмировать. Ну, во-первых, всё, что Пресвятая Дева Мария показала мне в ночь на 9 марта 1992 года, почти наполовину уже совершилось. Веломарафон за эти годы прошёл расстояние шести земных Экваторов, т.е. порядка 250 тысяч километров. А это четыре пятых территории всей России, весь Казахстан, всю Европу от самой северной точки Мыса Нордкап в Норвегии до юга Испании и Португалии и от Великобритании до «Светочки», самой восточной Европейской точки на Севере России. Весь Ближний Восток с заходом в город Иерусалим и посещением Гроба Господня в Храме Воскресения в 2000 году, после чего Веломарафон немного изменил своё название и стал называться Международный Благотворительный Веломарафон Мира и Милосердия «Чернобыль-2000+». Прошёл Северную Африку. Северную Америку. Австралию, Часть Японии, острова Кипр и Куба. Почти во всех городах Планеты, через которые проходил мой Веломарафон, высаживались деревья Дружбы, Милосердия, Экологии (на сегодняшний день высажено около 50-70 тысяч таких деревьев), проводились митинги, пресс-конференции, просто дружественные встречи, как с простыми людьми, так и с руководителями государств, регионов, городов и других больших и малых городских и сельских образований. Раздавались фотоальбомы «Чернобыль», изданные Правлением нашего Фонда в Италии в 1996 году на русском и английском языках, буклеты, брошюры, плакаты, листовки, рассказывающие правду о Чернобыльской и других радиационных авариях и катастрофах, о военных локальных и глобальных конфликтах, с целью их не повторения Человечеством в будущем.
За этот же период времени моим Фондом была оказана благотворительная гуманитарная помощь Детским домам, домам инвалидов, ветеранам труда, ВОВ, инвалидам и участникам локальных войн и конфликтов, военнослужащим Российской армии и Внутренних войск МВД России, семья ликвидаторов Чернобыльской аварии, вдовам ликвидаторов и малоимущим гражданам нашей страны продуктами питания, одеждой, обувью, предметами первой необходимости и медикаментами на десятки, а может уже и сотни миллионов долларов США и Австралии.
Дом мой был сожжён до тла, и я действительно, как и тогда в ночь на 9 марта, бегал вокруг него в трико, тапочках и футболке 20 ноября 2005 года в 20-и градусный мороз и кричал на пожарников, которые никак не могли подключить воду к пожарным шлангам. Только всё это было уже по настоящему. Были организованы против меня, и неоднократно, и клеветнические компании. И множество раз обливали меня всяческой грязью. Устраивались и покушения на мою жизнь. Сбивали меня и машины, и один раз я летел головой вниз в кювет, а сверху, как и тогда в 1992 году, на меня падал мой велосипед. Машиной же был сбит и Томас Клестиль Президент Австрийской Республики и мой друг. Умер два года назад мой младший брат. Несколько раньше мой Духовный Отец, Отец Иринарх. Царство им всем Небесное! Моя дочь Валерия родила мне внука и внучку. В конце ноября 1994 года состоялся, и разговор с генералом МВД России и началась, и ещё долго будет продолжаться, совершенно бессмысленная Чеченская война. Сразу после разговора с генералом я написал свой Манифест, который сейчас уже переведён на все языки мира.
В 2001 году в начале марта произошёл очень серьёзный разговор с помощником Губернатора штата Нью-Йорк, американкой из Казахстана Юлией Парнас. А потом, буквально через несколько дней после этого разговора, была официальная нота от Губернатора штата господина Патаки Генеральному Консулу России в Нью-Йорке П.П. Прокофьеву, в которой в очень резких тонах высказывались безосновательные претензии к моему Фонду. Нота была переправлена в МИД России, и уже из МИДа легла на стол Президента В.В.Путина. Президент, изучив все материалы этого инцидента, поддержал мою позицию, и я дал достойный ответ на эту ноту Губернатору штата Нью-Йорк господину Патаки. А ровно через полгода 11 сентября этого же года, накануне Дня всех Святых и дня моего рождения, произошло то, что я видел ночью 9 марта 1992 года и о чём предупреждал помощника Губернатора штата Нью-Йорк г-жу Юлию Парнас в начале марта 2001 года.
Посетил я и город Фатиму в Португалии. Один раз вместе с участниками очередного 4-го этапа Веломарафона в 1997 году (об этом в приложении), второй раз один в 2006 году по приглашению Пресвятой Девы Марии. И ещё много и очень много произошло за эти 16 лет из того, что Пресвятая Дева Мария показала мне той ночью, но почти столько же и даже гораздо больше предстоит в будущем и мне и всем людям нашей Планеты.
Заканчивая, я коленопреклоненно обращаюсь к Вам, Ваше Святейшество, с прошением: разрешить и дать Ваше благословение на закладку первого камня, а в ближайшем будущем на возведение на берегу реки Протвы в городе Боровске Калужской области Святого Храма Пресвятой Девы Марии. И если это Вас не затруднит, Ваше Святейшество, обратиться к администрации города Боровска с просьбой о выделении земли на берегу реки Протвы для этой цели.
Закладку первого камня Святого Храма Пресвятой Девы Марии я планирую провести в этом 2008 году после старта очередного 15-го этапа Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия «Чернобыль-2000+», который традиционно состоится 26 апреля в День 22-й годовщины Чернобыльской трагедии на Васильевском спуске Красной площади города Москвы.

Да хранит Вас Господь Бог!!!

В надежде на долгосрочное и плодотворное сотрудничество на благо народа Великой России и всего Человечества,

С глубоким уважением,


Председатель Правления,
Президент Фонда МБВМ
«Чернобыль-2000»
Сергей Александрович Уйманов.

Вы затеяли целое шоу якобы общения некоторых смертных людей с Богом, уверяю Вас, что всё это глупости, никто , никогда, не видел Всевышнего и всё, что Вы там показываете, та-ка-я глупость! Как можно увидеть себя изнутри? Вселенную из нутри вселенной? Любого зародыша из нутри этого зародыша? ВЫ живёте в повседневной жизни человеческими помоями, так и живити ими, большего Вы не достойны!!!

«Верую в Бога, создавшего человека, но не верую в бога,
которого создал (и создаёт) сам человек»! Карро.

КОГДА МЫ БЫЛИ ЗАЩИТНИКАМИ БАРРИКАД

Я стою у газовой плиты в кухне своего дома, держу в правой руке алюминиевый чайник с кипятком и лью кипящую воду из этого чайника себе на ноги. Страшная боль пронизывает моё тело. На глазах выступают слёзы. Голова вот-вот расколется. Но я не могу остановиться, и, с каким-то остервенением, продолжаю лить крутой кипяток на свои босые ноги.
Ревёт мотор тяжёлого танка. Таких, во время моей службы, ещё не было. Значит это современный. Откуда он взялся в моём доме? Из люка появляется закопченное лицо. Кожаный шлем надвинут до бровей. Крепкие руки срывают шлем и машут им над чумазой и стриженой головой. Голова что-то кричит о защите свободной России. Майор Евдокимов. Почему я его знаю? Или может быть, не знаю, но когда-то слышал о нём. Вокруг меня лежат какие-то люди, и мелкая дрожь трясёт их беззащитные тела. Страх. Общий страх перед надвигающейся железной громадиной. А вот и второй, точно такой же тяжёлый танк выползает на площадь с левой стороны Калининского моста и разворачивает длинный ствол башенного орудия в сторону Кутузовского проспекта. Я лью кипяток себе на ноги. Прибегает человек с красной повязкой на рукаве и кричит мне прямо в ухо о том, что на защиту Белого дома должны придти тяжёлые танки. Показываю ему на два, уже прибывших к нашей баррикаде на спуске с Калининского моста и на третий, с заглохшим мотором, остановившийся на Бережковской набережной под мостом. Но он ничего не видит. И мы, семнадцать человек, защитников баррикады, сооружённой нами из двух опрокинутых на бок троллейбусов и всякого хлама, собранного во дворах жилых домов в районе гостиницы Украина, продолжаем лежать на небольшом пятачке мокрого и грязного асфальта между этой самой баррикадой и гусеницами тяжёлого танка майора Евдокимова. Рядом со мной молодая женщина, еврейка с 8-9 летним сыном. Женщина прикрыла мальчика своим телом. Вот она человеческая простота – танку, что её молодое упругое тело, что все наши семнадцать вместе взятые, как трава под ногами.
Буквально перед появлением первого танка и перед тем, как я, неизвестно почему, ставший командиром баррикады, принял решение всем семнадцати перемахнуть через баррикаду и распластать свои тела на грязном асфальте, к нам подходило Югославское телевиденье. Разговор шёл о свободе. Молодой человек югослав, видимо режиссёр, подробно расспрашивал и меня и моих «бойцов» о том, что же нас привело на защиту Белого дома? Как мы ко всему этому относимся? И к путчу. И к баррикадам. И к тем, кто в Белом доме. И к тем, кто в Кремле? И главное! Как мы для себя определяем, это сладкое слово, свобода!? Женщина с мальчиком, лежащая теперь рядом со мной на асфальте, очень искренне и неподдельно горячо, говорила о свободе слова, совести и свободе выбора жизненного пути. От свободного выбора где, когда и с кем жить. До свободного выбора, где учиться, работать и сколько. Потом, когда телевизионщики из Югославии покинули нас на «Жигулёнке», стоявшем здесь же на Калининском мосту, мы ещё некоторое время разговаривали с этой женщиной в окружении «ополченцев» - людей настолько разных и по возрасту и по другим, в том числе и социальным параметрам, что даже нельзя было представить себе, какое ещё событие или какие ещё экстремальные обстоятельства могли бы их свести вместе. И у всех у нас было с одной стороны тревожно, а с другой стороны, так легко и радостно на душе, что хотелось выплеснуть эту свою душу и показать её всему миру. И мы все, говорили и говорили, без умолку, как оголтелые. Говорили обо всём на свете, как будто до этого дня всю жизнь были глухонемыми, а сегодня, вдруг, у нас у всех одновременно прорезался и голос и слух. Да, какое же это всё-таки сладкое слово, Сво-бо-да!
Струя кипятка льётся из алюминиевого чайника. Льётся в такие же алюминиевые кружки и банки из-под консервов. Худощавый мужчина, уроженец Кавказа разливает чай в протянутую ему с разных сторон посуду. У костра сидит человек пятнадцать-двадцать. По лицам, красным от пламени костра, гуляют разноцветные блики. Наш костёр, как и многие другие горящие во внутреннем дворе Белого дома, разожжён прямо на асфальте. Полночь. Трое с красными повязками на рукавах объявляют подъём. – «В Моссовете Гавриил Попов, Юрий Лужков и другие сторонники Ельцина подвергаются репрессиям со стороны ГКЧПистов. Срочно нужно сто человек для защиты демократов и демократии». Мы быстро поднимаемся от костров. И вот уже человек триста-четыреста строятся в шеренги. Рядом представитель Кавказа. Знакомимся. Басаев из Чечено-Ингушетии. Говорим о том, о сём, пока трое с красными повязками на рукавах отбирают из трёх-четырёх сотен добровольцев сотню самых молодых и здоровых. Командный голос со стороны входа в Белый дом: - «Кто дал приказ на построение и куда это, отряд намерен рвануть»? «В Моссовет, на защиту Попова и Лужкова». «А команду к построению дали ваши депутаты с красными повязками». «Где эти люди»? «А бог их знает. Были только что здесь, но исчезли куда-то». «Россияне, это же самая настоящая провокация! Вы туда организованно сотней, а они вас там уже ждут, тоже организованно, сотней, только не людей, а танков и другой бронетехники. Вот и повод пострелять в своих соотечественников, вот и повод для штурма Белого дома. Отбой! И без команды от Белого дома, ни шагу ногой»! В репродукторе взволнованный голос Александра Руцкого. Генерал сообщает о городах и регионах, поддержавших Ельцина, и предстоящем в самое ближайшее время штурме Белого дома ГКЧПистами. На площади у левого крыла здания три БМДэшки, присланные Павлом Грачёвым, перешедшим на нашу сторону. Полковник КГБ в форме с синими петлицами требует у десантников, сидящих на броне своих машин, немедленно позвать ему командира подразделения. Выхватывает из кобуры пистолет Макарова и размахивает им перед лицами солдат. Крепкие молодые ребята, человек пять в штатском, отбирают у полковника пистолет и, скрутив ему руки, уводят в Белый дом. Вот это – да! Мне никогда, даже в самом кошмарном сне, и привидеться не могло, что когда-нибудь в своей собственной стране я буду стоять перед таким жёстким выбором. «Ты за Красных, или за Белых»? «За красных». Сняли штаны и надрали задницу. Потом, пришли Красные, и всё повторилось. Анекдот. В анекдоте всё как в анекдоте – смешно. А это жизнь. Твоя жизнь, которой у тебя больше никогда не будет. Сейчас хлопнет откуда-нибудь, или сверкнёт. Глупости! Ничего не увидишь и не услышишь, и даже не почувствуешь. Как в Анголе. Бой. Толчок. И уже в Союзе, «в медсанбате, на кровати весь в бинтах,… Что нам Клава, что нам Клава - медсестра и белый свет.…Умер тот сосед, что справа, тот, что слева ещё нет»… Повезло! А сегодня может не повезти. Но, как говорится: взялся за гуж, не говори, что очень кушать хочется. Улицу Чайковского забивают пассажирскими автобусами с полными бензобаками, на тот случай если попрут с Садового кольца танками и БТРами. И попёрли, но это уже завтра. И ребята погибли. Жаль. Молодые совсем. Высоцкий был прав – колосс о глиняных ногах. Как то, этот колосс поведёт себя сегодня. Власть вроде наркотика, за просто так не отдаётся. Пронеси! Пронеси, меня Господи! Спаси и сохрани! «Больно мне, что я в Бога не верил, горько мне, что не верю теперь». Пронесёт, обязательно съезжу в Загорск в лавру. Свечку поставлю, и даже несколько. Таксисты привезли водку. Раздают бесплатно. Бери, не хочу. Да вот что-то действительно не хочется. Женщины и мужчины ходят в туалет вместе в одно место в кустах под стеной напротив Белого дома. На войне, как на войне - ни до этики и разносолов. С гостиницы Мир сняли двух снайперов. Потащили в Белый дом. Отстреляли своё ребятки. Пусть отдохнут в подвальчике.
«Вы воевали когда-нибудь»? Это та разговорчивая женщина, еврейка с сыном лет восьми-девяти. Евреев я, как, наверное, и все в Советском Союзе, недолюбливал с детства. На вопрос, почему, не ответил бы никогда. Потому что не знал. За всю мою жизнь ни один еврей ничего плохого мне ни сделал, и даже к чёрту не послал. Но так уж повелось в нашей самой дружелюбивой и миролюбивой стране, что все и вся относились к людям любой другой национальности, без всякой на то причины, с нелюбовью, враждебностью и даже презрением, а к евреям – особенно. Поэтому, при разговоре с кем-либо из так называемых «нацменов», я всегда чувствовал себя очень неловко, и даже виновато, что ли. «Воевал ли я? Ну, как вам сказать. Кто, в этой стране, от тюрьмы и от сумы, застрахован был, и под ружьём не ходил?! Всякое бывало». «И в тюрьме тоже»? «Как Фигаро - везде понемножку». «Страшно, наверное»? «Когда как. Вообще-то, боятся все, и всегда. Кроме сумасшедших, конечно. Просто одни могут преодолеть страх, а другие нет. И не нужно ни кого осуждать». «Я, думала, когда легла рядом с вами на асфальт перед танком, что всё, конец. И просила Бога, чтоб только побыстрее, сразу и без боли». «О сыне думали»? «Конечно. И о сыне и о муже и о себе, но как о чём-то прошедшем уже, совсем из другой жизни». «Как это»? «А сама не знаю. На смерть ведь не каждый день идёшь. А вы не хотите вздремнуть? Наши автобус облюбовали с той стороны моста, тёплый. Сходите пока тихо». «Руцкой не позволит. Я и до другой стороны не дойду, как он опять тревогу подымет:- «По сведеньям, поступившим к нам из надёжных источников, штурм Белого дома ГКЧпистами, начнётся в самое ближайшее время. Мужайтесь товарищи, Россия и россияне с нами». Ничего, выдержу, до утра уже немного осталось. «Но и утром всё не так, нет того веселья – или куришь натощак, или пьёшь с похмелья». Жаль, Высоцкий не дожил до этого дня. Вот бы порадовался. «Живой – он не у многих был в чести, зато у многих был всегда в опале. И всё же мог свой тяжкий крест нести, всю жизнь, шагая вверх по вертикали». «Ваши»? «В 80-м написал». «Любили»? «И сейчас люблю»! «Я тоже, очень! Вы верите в Бога»? «Я как раз только что об этом думал. Даже стихи Сергея Есенина вспомнил. Не знаю. В том смысле, что я вообще не знаю, что это такое или кто это такой. Как-то раньше об этом и не задумывался ни разу». «А я верю, хотя мои родители не верующие». «Мои тоже. Были неверующими. Мать, правда, последние годы после смерти отца и перед своей, даже в церковь стала ходить. А так, сколько себя помню, я от обоих и слова о Боге не слышал. Отец, тот вообще был ярый атеист. В молодости в Сибири комсомолил. Ногу свои же дядья подстрелили. Продразверстничил, наверное». «Я в одной философской книге читала, что наша жизнь после смерти не кончается, а наоборот переходит от низшей формы бытия к высшей. Правда, не у всех. Подонки, например, вернее души этих подонков, миллиарды лет маются. Они входят в тела насекомых, ну и всякой другой нечисти, и миллиарды лет их каждый день убивают, а то и по сто раз в день. Согласитесь, не очень то заманчивая перспектива, да ещё целую вечность». «Это у буддистов»? «И у буддистов тоже». «Вы, наверное, христианка? Хотя у Вас своя вера, иудейская, кажется». «У евреев, в целом, да. Но я космополит. Так это, вроде, называется. Я верю в единого Бога, создателя всей вселенной, а не только одной нашей планеты или одной религии». «И что, есть разница между вашим космополитизмом и другой верой, тем же буддизмом, например»? «Для того чтобы определить разницу между предметами, нужно знать оба предмета. Я, к сожалению, знаю только один – свой. Причём не на интеллектуальном уровне и даже не на уровне сознания, а скорее подсознания, души. Мы ведь всю нашу с вами жизнь читали ни то, что хотели, а то, что нам навязывали. До того, о чём я вам сейчас говорю, я дошла сама, ну и «Самиздат», конечно помог». «Вы меня простите, пожалуйста, но всё, о чём вы сейчас говорите – Бог, душа, сознание, подсознание, интеллектуальность, для моего солдатского ума, как для питекантропа современный компьютер. Мы, люди, порой сорим заумными словами, чаще всего даже толком не зная их подлинного смысла. Этот камень, ещё раз простите, не в Ваш огород. Но согласитесь, что в принципе я прав»!? «Да, к сожалению. «Совок» создал уникальную породу людей». «А что, за границей другие»!? «Я не знаю, я ещё там не была». «Я бывал и не раз, но как-то всё время было не досуг особо разглядывать этих самых заграничных людей. Чуть зазевался и всё, сливай воду – или пуля в лоб или нож в спину». «Так серьёзно»? «Серьёзнее не бывает». «Ни хотите рассказать»? «Пока нет. Лучше Вы мне расскажите. Или объясните, что ли. Что же такое эта ваша душа, или подсознание? С чем её или его едят? Слышу часто, да и сам порой для связки слов употребляю. А ведь, убей, не знаю что же это такое на самом деле». «Попробую. Если получится, конечно. Вы наверняка в своей жизни сталкивались с какой-нибудь вопиющей несправедливостью!? В нашей стране это не мудрено». «Конечно, и не раз». «И при этом, в силу определённых обстоятельств, не могли ничего сделать. И затем долгое время мучились. Мучились и от сознания своей, предположим невиновности, и от сознания своей беспомощности, что-либо исправить, изменить, наказать, отомстить и так далее и так далее. Бывало такое»? «Я ведь живой человек». «И что, при этом у Вас болело»? «Не знаю, что-то там внутри. Сердце, наверное». «Оно, что, кололо? Я в том смысле, что, это была физическая боль или какая-нибудь другая»? «Нет не физическая». «Тогда какая»? «А Бог её знает»! «Хорошо, с вашего разрешения, пойдём дальше. Вот вы недавно сказали, что ваши родители уже умерли. Какую боль вы испытали, получив известие о смерти, предположим, вашей мамы? И какую боль испытывали потом ещё долгое время после её похорон? Физическую, или…»? «Или! Но какую именно не могу сказать. Болело всё, но не физически, а где-то там внутри, в глубине души, что ли». «Место, конкретное место, хотя бы с игольное ушко величиной, указать можете»? «Нет»! «Вот вы сами и ответили на ваш вопрос, что же такое наша с вами душа». «Не понял»! «»А вы подумайте ещё хорошенько. И давайте теперь представим себе, что, то, что у вас болело, будучи не физическим, вдруг покинет ваше сугубо физическое тело и начнёт жить вне тела своей жизнью». «Как это»? «Предположим, вы умерли, не дай бог, конечно». «Так и это самое умрёт, душа, что ли. Как она без мозга, без сердца, без органов чувств – осязания, обоняния и прочего сможет существовать»? «Сможет»! «Докажите»! «Жизнь докажет»!
8 марта 1992 года. Утро Международного Женского Дня. Я изрядно подвыпивший иду по высокому берегу реки Протвы, ещё не освободившейся ото льда. Вокруг меня прыгает моя семилетняя дочка Валерия. Падает пушистый ненавязчивый снег. Нам обоим весело. Мне от выпитой водки, которую я спозаранку в достаточном количестве принял на грудь вместе с заведующей отделом культуры Боровского района Галей и её новым мужем Колей. Валерии, оттого, что папа, наконец-то, приехал и подарков понавёз. Этакая милая мартовская идиллия - ещё не проснувшаяся речка подо льдом, маленькая счастливая дочка с большим и пьяным папой на высоком берегу этой речки, а кругом снег и с неба тоже идёт. Боровск ещё спит. Впереди силуэт стройной женщины в чёрном, длинном, почти до пят, облегающем фигуру пальто. «Лера, догони! Скажи, папа хочет с тобой познакомиться». «Мы с тобой уже знакомы, Сергий, и уже давно». Нинкина подруга, что ли? В пальто, как у монашки. И платок чёрный, по монашесски подвязан. «Я что-то не припоминаю». «Ничего, вспомнишь. Пойдёшь по всему миру и поклонится тебе весь мир, потому что ты понесёшь ему слово Божие. Тяжёлые испытания ждут тебя, а через тебя и всех людей планеты Вашей. Но ты выдержишь и, преодолев себя, все эти испытания преодолеешь, а через тебя и все люди планеты Вашей встанут на путь Божий». Бред какой-то. Это она мне что ли? Или это я сам себе с пьяну плету? Исчезла куда-то. «Лера, а где эта женщина, с которой я только что разговаривал»? «В проруби утонула». «Ты чего выдумываешь. Посмотри, все проруби замёрзшие. И следов её нет на снегу. Вот мои, вот твои. Лера, а где её следы? У меня, наверное, уже крыша поехала. Лера, скажи честно, была сейчас с нами какая-нибудь женщина? Только без шуток». «Пап, а ты с кем сейчас только что разговаривал? Ну вот. Она тебя ещё Сергием называла, и какие-то путешествия в дальние страны обещала? С монашкой какой-то. Ну вот. Ты ведь сам попросил меня догнать её. Сам хотел с ней познакомиться, и сам же не доволен» «Лера, я всем доволен, только скажи мне, пожалуйста, куда она испарилась»? «Не знаю. Честно-причестно. Пойдём бабушке расскажем». Бабушке наша история, мягко говоря, не понравилась. И даже на пьяный бред не потянула. И я, с грандиозным скандалом, всячески обруганный и проклятый именами всех святых, уехал к себе домой в Ашукино.
Крутой кипяток тонкой дымящейся струёй хлещет по моим босым ногам, почему-то без носок и без тапочек. Где-то внутри меня образ той монашки с берега Протвы. Она говорит со мной, но как-то особенно, не по-человечески, без слов, какими-то картинами. Как будто я смотрю кино и в то же время сам в нём участвую, оставаясь, при этом недвижимым, и, не произнося ни слова, разговариваю. Постепенно на моих обеих оголённых до локтей, задеревеневших руках, чуть выше запястий появляются красные кресты. Кожа над ними белеет, пузырится и лопается. Кресты из водянистого кровавого мяса моего тела. Но я не чувствую никакой боли от них. Ах да, крутой кипяток из чайника на босые ноги перебивает любую другую боль.
Медаль «Защитнику свободной России» за номером 030807. Если следовать логике, именно 30807-м защитником баррикад я был по счёту, когда, сразу после выступления по телевиденью Геннадия Янаева, и «Лебединого озера» по всем телеканалам, через бронированные заслоны ГКЧПистов просочился к Белому дому. Человек 500-700 помню. К вечеру и того меньше. Ночью, правда, с приходом Грачёвских БМДэшек, тысячу человек, вместе с десантниками можно было насчитать. Но чтоб тридцать тысяч! Впрочем, из стратегических соображений, они могли и по близлежащим дворам в засаде сидеть. А когда поступил приказ – все в очередь за медалями, тут они и вышли из засады. Права была женщина, с которой мы лежали рядом на асфальте перед танком майора Евдокимова. Душа действительно есть, и теперь я это знаю точно. Но не у всех. Вернее, сначала у всех, но потом из некоторых людей она выходит и, как моя «ополченка» сказала, «живёт вне тела своей жизнью». А покинутое душой тело, этого не знает, и тоже живёт своей жизнью, жизнью бездушного ходячего мертвеца. У нас в России таких очень много, особенно среди так называемых бизнесменов, всенародных избранников и руководителей любого, даже самого высокого уровня.
Я у себя дома в Ашукино. Сижу за стареньким компьютером. Набираю очередное письмо-просьбу генерал-губернатору Громову, чтобы мне в доме, наконец-то, установили московский телефонный номер. На улице идёт хороший пушистый снег. Предрождественский морозец, градусов двенадцать-пятнадцать. У меня тридцать девять и восемь. Вот он откуда кипяток на босые ноги. Грипп. И по всей России грипп, хронический, с температурой сорок оборотов и выше и страшными галлюцинациями. Причём очень давно, лет, наверное, сто, не меньше. Последнее десятилетие приобрёл ещё и острую форму, с впадением в маразм и полный абсурд. Нужен врач. Нужен хороший врач. И мне и России.
Кресты на руках так и остались и медаль «Защитнику свободной России, тоже. Может, это был не гриппозный бред? Может, это всё со мной когда-то было в действительности? А?

Кавалер Золотой Медали Александра Македонского,
Соискатель Нобелевской Премии Мира 1996-2004 годов,
Президент Фонда МБВМ «Чернобыль-2000» Сергей УЙМАНОВ,
Рождество Христово, с 6 на 7 января 2005 года.
Посёлок Ашукино.

КОМАНДНАЯ ПЕСНЯ
Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия
«Чернобыль-2000+»

От Красной площади Москвы, уже который год подряд,
В простор небесной синевы уходит горсточка ребят;
Им в мире все дела важны. Для них любой Землянин – брат!
Во имя Мира и Весны стартует горсточка ребят!

Припев:
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!

Ведь был Чернобыль, был Маяк. Семипалатинск тоже был.
Скажите, люди, как же, так и кто всё это допустил!?
Была Ангола. Был Вьетнам, бои в Афгани и Чечне.
Поэтому не спится нам, как всем солдатам на войне.

Припев:
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!

Что, нам хребет Хамар-Дабан и старый Нерчинский острог!
Ведь за плечами - столько стран и потом политых дорог!
Встречал Стокгольм нас и Париж. И Папа Римский был нам рад.
Да будут вечны мир и жизнь! И вечна – горсточка ребят

Припев:
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!

От Красной площади Москвы, уже который год подряд,
В простор небесной синевы уходит горсточка ребят;
Им в мире все дела важны. Для них любой Землянин – брат!
Во имя Мира и Весны стартует горсточка ребят!

Припев:
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!
Мой верный друг, велосипед, промчи меня сквозь толщу лет!

Слова и музыка Сергея А. Уйманова.
1999 год. Россия. Забайкалье.
6-й этап МБВМ «Чернобыль-2000»

СПЕЦНАЗ

Мы не ходим в шеренгах армейского строя,
И в парадных мундирах Вы не встретите нас.
И совсем не похож на былинных героев,
Наш, как призрак невидимый в джунглях, Спецназ.

По-пластунски ползём, в кровь, сбивая колени,
На плечах, как всегда, огнедышащий груз.
Все по братски равны, никаких разделений,
Только локоть - к локтю, и до смерти союз.

Неожиданно враг, и в зелёных беретах –
Сколько в Африке нам положить их пришлось,
Бьют из «Эмок» в упор, ну а мы без жилетов –
Бронь мешает в бою, как Ротвейлеру хвост.

«Веер», слышим приказ своего командира;
Расплылась между пальм неприметно дуга,
И ударил «Калашников» с флангов и тыла,
И в течение часа разбили врага.

Наших трое легло, пять в подстреле, но дышат,
Значит вольно-невольно добавился груз.
Впереди основное – взрыв каких-то там вышек.
А затем, как обычно Советский Союз.

Мы не ходим в шеренгах армейского строя,
И в парадных мундирах Вы не встретите нас.
И совсем не похож на былинных героев,
Наш, как призрак невидимый в джунглях, Спецназ.

СЕРГЕЙ УЙМАНОВ
Африка. 1975 год.

СЕМЁН

Семён приходил ко мне в гости почти каждый день. Приходил, не стесняясь, как к себе домой. Садился там, где ему хотелось, и сидел. Сидел, уставившись глазами в пол и, совершенно не мигая, думал. Думал, конечно же, о чём - то своём, собачьем. Ведь у собак, как и у людей, много своих проблем, только они об этом никому не говорят.
Я, коротко поздоровавшись, делал вид, что мне его проблемы до фонаря, и занимался тем, чем занимался до его прихода.
Семён сидел и молчал, а я делал что-то своё. И мне, почему-то всегда приходила в голову одна и та же мысль: что же мы – люди, как только зайдём к кому-нибудь в гости, начинаем доставать тех, к кому мы зашли своими проблемами, хотя они им и миллион лет не нужны, потому что у них самих своих проблем более чем достаточно.
А Семён молчал. И этим он меня подкупал. Поэтому, после недолгого выкаблучиванья, я доставал из холодильника какие-нибудь мясные или молочные продукты и угощал ими Семёна. Не было ни одного случая, чтобы он от моего угощения когда-либо отказывался. Что не дам, всё съедает до капельки и до крошки, что опять таки говорило не в пользу нашего брата – человека.
Хозяева Семёна – соседи по моему дачному участку - пенсионеры, муж Володя с женой Натальей и кучей детей и внуков, назовём их семьёй Ивановых, жили относительно дружно. Бывало, конечно, по пьянке и морду друг другу набьют, но кто ж у нас в России без этого может. А так, жили себе как обычные россияне постбольшевистского периода, «ни чести, ни совести, не высоких мыслей в голове». Сыновья Володи и Натальи - Андрей и Юрий - бизнесмены. Когда-то, на заре нового капитализма, они работали у меня в моей организации распространителями билетов благотворительной лотереи. Заработали денег. Сегодня имеют своё сахароперерабытывающее дело и естественно, как и подобает преуспевающим россиянам, задирают носы вверх. А это значит, что их собака, мне ни чета. То есть, я не имею ни какого права общаться с их собакой, тем более её кормить.
Я это понял сразу, после первого же выступления семейства Ивановых. Но Семён, в силу своей собачьей природы, ничего понимать не хотел. И, как только у него появлялась возможность, продолжал приходить ко мне в гости и продолжал тихо и мирно вымогать чего-нибудь поесть. Я, на свою голову, давал, и тут же прибегал какой-нибудь из отпрысков семейства Ивановых, весь поджарый и в мышцах, и требовал от меня закончить этот «беспредел». Я каялся в содеянном, и обещал больше не кормить Семёна, но на другой день нарушал обещанное. Семён был постоянно голодным, и я этого терпеть не мог. Нужен был, какой то выход из создавшегося положения, и он нашёлся. Многие годы, я занимался дыхательной гимнастикой «Ци-Гун», но делал её всегда в помещении, где жил или останавливался на ночлег. Теперь я стал выполнять упражнения «Ци-Гун» на улице, на своём приусадебном участке на глазах у семейства Ивановых. И подействовало. Поджарые и в мышцах представители семейства перестали наносить мне свои визиты. Старшее поколение стало издавать неоднозначные охи и ахи, когда я со всей силой голыми кулаками колотил по деревянному столбу. А Семён, как и прежде, продолжал приходить ко мне в гости, и, уставив свой немигающий взгляд в пол моего дома, ждал, когда я ему дам чего-нибудь вкусненького.

Страх и сила правит нашим несовершенным миром.

Храни нас Господь Бог от всего этого!

СЕРГЕЙ УЙМАНОВ
8 декабря 2004 года.
Пос. Ашукино

Фотографии Сергей_Уйманов :

Международный Благотворительный Веломарафон Мира и Милосердия "Чернобыль-2000" в разных странах Европы

Фотографии Сергей_Уйманов :

Команда участников очередного 3-го этапа Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия "Чернобыль-20000" в Германии

Я буду выходить в свой дненик и во всё остальное,когда у меня будет на это время
И прошу за это на мня не обижаться, как и на то, что своих друзей я для себя выбираю сам и поэтому я никому не советую навязываться ко мне в друзья. Жизнь сама показывет, кто тебе враг, а кто друг - и это аксиома!

Фотографии Сергей_Уйманов :

15-летняя История Фонда "Международный Благотворительный Веломарафон Мира и Милосердия "Чернобыль-2000"

Я Президент Международного Благотворительного Веломарафона Мира и Милосердия, которому в этом году исполняется 15 лет, поэтому в блоге всё будет о нём