От Чуковского в "От двух до пяти" замечательное. Перочинный - для очинки перьев. Заключенный - запертый на ключ. Ливень льет.

А от ми й підійшли до найсвіжішого. Бо чого б я взялася розгрібати книгу, якби не сиділа в печалі.
Звичайно, бувало й гірше - такі книжки, після яких місяцями нічого не можеш читати. Але ця теж...
Я в ній двічі помилилася.
По-перше, фільми я спершу побачила російською, тому українські потім сприймалися значно гірше, навіть дратували.
Тут я помилилася раз. Бо переклад таки чудовий і крім кількох дрібних зауваг я до нього претензій не маю! Не надуманий, побутовий де треба і повчальний в сенсі спроб введення слів у обіг, завжди майже доречно дібраний.
Вдруге я помилилася ще загальніше. Бо книгу прочитало чимало знайомих. І загальне захоплення людей, чиї смаки рідко збігалися з моїми, викликало якесь таке собі роздратування: от, усі хвалять, знач, не читатиму, не сподобається, погане, не хо.
Але наприкінці я навіть подумала собі, що треба поцікавитися, чи нема в неї історичної прози. Могло б гарно вдаватися. Безперечно талановита жінка.
Якась частина мене скімлить: "Закрила сьому - відкрий першууу!" ))
Зате от не лищилося відчуття незавершеності як від багатьох епопей. Нема бажання чекати на продовження, бо історія логічно завершена.
Поставила б її змістово ближче до "Володаря перснів", ніж до Фрая чи Сапковського, бо тут розважальна літ-ра з жертвами і стражданнями, тому перечитувати мені явно захочеться не так швидко.

Очень милое и теплое произведение. Вот только не могу решить, в каком же возрасте следовало его читать? Если ребенком, то запомнила бы наверняка что-то самое плохое, как из "Детей подземелья". Наверное, сейчас таки самое время. Наверное, есть детские книги и книги в память о детстве.

Щось у ньому є прекрасне і щось сонне, і щось відразливе є.
Мабуть, я за раз забагато вкусила і просто мала виплюнути. Може, колись іще повернуся дочитати.

1. Незабаром смерть Петкутина стала швидшою і розумнішою за нього, та й небезпеку помічала раніше, ніж він. А потім ніби зустріла суперницю, про яку ще йтиме мова. Вона стала нетерплячою, ревнивою і привертала до себе увагу в той спосіб, що викликала у Петкутина сверблячку на коліні. Коли він шкрябав те коліно, його ніготь виписував на шкірі букви, які можна було прочитати. Так вони розмовляли.

2....бо хвороби для живих — то свого роду очі.

3.Слухайте, отже, чого не знаєте. Три ріки античного світу мертвих — Ахеронт, Піріфлегетон і Коцит — належать зараз підземеллям ісламу, юдаїзму і християнства; вони течуть, розділяючи три пекла — Геєну, Ад і крижане пекло магометян під колишньою хозарською землею. На цій потрійній межі зустрічаються і три світи мертвих: вогняна держава Сатани з дев'ятьма колами християнського пекла, з Люциферовим престолом і стягами підземного володаря, ісламське підземелля з Іблісовим царством крижаних мук і Гебхурахові володіння по ліву сторону Храму, де сидять гебрейські боги зла, хтивості й голоду, Геєна під владою Асмодея. Ті три підземелля не з'єднуються, межі між ними проорані залізним ралом, і нікому не дозволено переступати через них. Ви уявляєте собі ті три підземелля неправильно, бо не маєте досвіду. В єврейському пеклі, у державі ангела пітьми й гріха Беліяала, не горять, як ви собі думаєте, євреї. Там горять такі лиш, як ви, — одні араби і християни. Те ж саме і в християнському пеклі: там нема християн, а у вогонь потрапляють магометяни або сповідники Давидової віри. В той же час у ісламських Іблісових катівнях знаходяться одні лиш християни і євреї, і жодного турка чи араба там не зустрінеш. Уявіть собі нашого Масуді, який зі страхом очікує свого — такого страшного, але добре знаного — пекла, а замість нього увійде у гебрейський Шеол чи християнський Ад, де чекатиму на нього я! Замість Ібліса потрапить до Люцифера. Уявіть собі християнське небо над пеклом, у якому спокутують гріхи євреї!

4. Одному з тих юнаків, що їх навчали вони з братом, Методій вирішив подарувати гарну різьблену палицю. Всі чекали, що він подарує її найкращому серед учнів, і намагалися вгадати, хто ж це буде. А Методій віддав її найгіршому. І сказав: «Учитель своїх найкращих учнів найменше вчить. А найдовше залишається з найгіршими. Бо швидкі швидко відходять...»

5. У Даубмануса знаходимо наступні слова про Методія: «Найтяжче орати чужу ниву й свою жінку, — пише він, — але, оскільки кожен чоловік розіп'ятий на своїй жінці, як на хресті, виходить, що важче нести свого хреста, аніж чужого.

6. Один із вірних шляхів до справжнього майбутнього (бо існує ще й несправжнє майбутнє) — іти у напрямку, в якому росте твій страх.

Вот и дошла я до второго круга школьной программы. Где-то там вдали еще маячит браслет. И Толстой ессесно. Дай Бог, когда-нито и до третьего круга дойду - память-то девичья.

1. Иногда я рою корни мандрагоры, похожие на маленьких человечков... У нас их покупают халдейские купцы. Говорят, они делают из них сонный напиток... Скажи, правда ли, что ягоды мандрагоры помогают в любви?
– Нет, Суламифь, в любви помогает только любовь.

2. Положи мя, яко печать, на сердце твоем, яко печать, на мышце твоей: зане крепка, яко смерть, любовь, жестока, яко смерть, ревность: стрелы ее – стрелы огненные.
Песнь Песней

Да простится мне спойлер, но я финал могу и забыть со временем. И вдруг придет в голову перечитать?!
Так вот, он был неожиданно плох. Нет, всё конечно к тому шло, автор прозрачно намекал, но ажно вот такая безнадега - этого мой чистый наивный дух прям не ожидал.
Всё ждешь какого-то поворота в стиле Джейн Эйр, а ничего не происходит...
Но помимо этого - мастерски сделано конечно.
Особенно насчет внутренней стороны характеров. Вот это о болезнях и многое другое. Такие мелкие точные черточки - даже сложно решить, отчего они - много общения и знакомств, наблюдения ли, гениальность ли врожденная...

1. Человек молод или стар в зависимости от того, каким он себя ощущает. И когда хорошее, желанное, с трудом добытое является слишком поздно, то на него уже насело столько всякой досадной мелкой дряни, столько житейской пыли, которой не может предусмотреть никакая фантазия, что оно тебя только раздражает и раздражает…

Після книжки захотілося пошукати земляків Матіос, сісти десь так, щоб ніхто не чув, і попитати їхньої думки. Ну мо хтось із них читав це?
Як вони взагалі це сприймають? Чи вважають її славетною представницею місцини в широкому колі європейської літератури? Яка доносить до загалу зрозумілі і близькі їм речі, їх душу, побут, думки?
Чи зляться, що вона створює видимість глибокого осягнення при поверхневому знайомстві з їх мікрокультурою?
Чи не думають, що вона паплюжить і гидить їх своїм писанням?..

Лишилося якесь неприємне дуже відчуття. Як від нееротичного вульгарного стриптизу.

Прям ввижається тітка в бігудях із нездоровим блиском у очах, яка маніокально хихоче з думками типу "Всьооо, нема більше цензури на мою голову!Можна, можна! На мою улюблену тему! Більше ващє ні про шо писать не буду! А як буду, все рівно всьо буде про білу карточку!" Грустьпєчаль.

Я по одному з його творів писала диплом, але до ціюї повістюшки якось довго не доходили руки.
Така вона дуже тепла і рідна. Можливо, через великий крос сюжетів, коли знаєш "першоджерела".
Однозначно включила б до шкільної програми.

После прочтения была в печали. Может, переводы, изданные официально, просто как-то не так редактировались, создавая у меня ложное ощущение более-менее нормальной речи? В любом случае, я, может, и ханжа, но неуместное пристрастие к сортирам, фекалиям и пр. в подобной литературе меня сильно ранит. А мож я просто была младше.

Из плюсов что. История с лисой, конечно. Красиво, "картиночно".

1. Ведьмак вздохнул. Ему случилось не раз и не два видеть результаты действия безопасных телепортов, он участвовал в сортировке останков людей, которые пользовались телепортами. Поэтому он знал, что заверения о безопасности телепорталов можно было поместить в одном разделе с утверждениями: мой песик не кусается, мой сынок хороший мальчик, это тушеное мясо свежее, деньги я верну не позже послезавтра, я ночевала у подруги, в моем сердце горячая любовь к родине, а также: ответь еще на несколько вопросов, и мы тебя тут же отпустим.

НБ: найти вариант с мечем.

Эту историю я люблю за ее какую-то неклассическую тему. Потому что вроде как Средневековье, Бог и все такое.

Или, опять же, нибелунги и рок. Или греки вот. Софокл, Эврипид. Надо жить незаметно, а то боги обзавидуются и уничтожат. А тут кругом люди и люди, и вроде как неодолимая сила, но и она - не судьба, а любовь. Еще оно неуловимо кельтское. Не хватает мне аргументов, но кто видел этот эпос, тот сразу что-то узнает, даже в позднейших обработках. И конфликт какой-то морально глубокий, а при этом король Марк - жертва условностей, его ен столько волнует сам факт измены, сколько потеря престижа, и именно эта мысль делает его мстительным и злобным вопреки велению сердца (узнав о напитке, он согласился бы, по собственным словам, прикрывать "жертв").

Интересно бы также почитать что-то о роли слуг, а особенно об их восхождении на трон в конце.

1. Концепт эпической дистанции: события происходят не параллельно,а исключительно последовательно. Герои - идеальнео воплощение своих качеств либо характеристик. Это позволяет Пенелопе не стареть, Телемаку - стать из- младенца сразу 20-летним и т.д.

2. Концепт личности как наказания, привнесенный в мир с появлением христианства в противовес античной точке зрения, согласно которой человек не просто не властен и не ответственнен за себя - он - сосуд, наполняемый извне чувствами. Потому обида, гнев, любовь - боги, гении, овладевающие человеком помимо его желания. Это позволяет античному человеку быть часть целого, единого космоса, в котором властвуют и живут его боги, личность же - наказание, потому что предполагает отчуждение от коллективного, стремление к которому остается в каждом человеке на подсознательном уровне.

3. 1 % населения Земли способен продуцировать новые мысли. Еще 9 % способны их понять.

4. Что такое здравый смысл? Это миф обывателя, что якобы есть какая-то абсолютная точка отсчета, которая проверит вашу истину.

5. В урядники пошел оттого что в деревне жрать было нечего, а парень имел склонность к еде.

6. И вот идет девица. И Афине нужно сделать так, чтоб она в этой развалине увидела не бомжа, а Бандераса!

Каббала-Лейбниц-двоичный код

7. ...Эпикур говорит,что смерти нет. Потому что когда она есть, меня не будет, когда я есть - её нет.

Читала уже увидев аниме. И ощущение совсем другое. Кажется, она вздорила с Миядзаки, и где-то понимаю, почему.

А книга красивая, хотя предсказуемая очень. Потому долго не могла решить, понравилась она мне или нет.

Если не предвидеть финала, то, наверное, вполне себе волшебно.

Понравилась в целом главная мысль. И то, как описана Тень - хорошее овеществление Страха.

1. Неужели ты ни разу не задумывался о том, что всякая сила окружена опасностью точно так же, как источник света – тьмой? Колдовство – вовсе не игра, оно не предназначено для забав или удовлетворения простого тщеславия. Подумай об этом, ибо каждое слово, каждое действие, связанное с нашим искусством, с волшебством, говорится и совершается либо во имя Добра, либо во имя Зла. Прежде чем что-то сказать или совершить, ты непременно должен узнать цену, которую за это заплатишь!

2. Чтобы превратить этот камешек в бриллиант, нужно изменить его Подлинное Имя. А чтобы сделать это, сынок, даже с самой малой частичкой мирозданья, нужно изменить весь мир. Сделать это можно. Это правда. Мастер Метаморфоз владеет этим искусством, и ты этому выучишься в свое время. Но никогда не совершай Превращений – ни с камешком, ни даже с песчинкой, – пока не поймешь, какие добрые и злые последствия это вызовет. Мир наш пребывает в гармонии, в Великом Равновесии. Сила волшебника, способного вызывать души мертвых и совершать Превращения, может нарушить миропорядок. Она очень опасна, эта сила. Опаснее всех других. Сила эта дается лишь вслед за Знанием, а используется лишь при необходимости. Зажженная свеча непременно порождает тени…

Он снова посмотрел на камешек.

– Гранит ведь тоже вещь хорошая, знаешь ли, – сказал он уже не столь мрачным тоном. – Если бы острова Земноморья были сделаны из бриллиантов, туго бы нам пришлось. Радуйся иллюзиям, сынок, но пусть скалы остаются скалами.

1. Раньше я тешил себя дурацкой мыслью, что смогу знать ВСЕ, вобрать в себя все знания человечества. Теперь же я надеюсь, что окажусь способным узнать только о наличии знания и понять хоть малую его крупицу.

2. Парадокс - «простой человек» вроде Немура посвящает жизнь тому, чтобы делать других гениями. Он мечтает войти в историю первооткрывателем новых законов обучения, этаким Эйнштейном от психологии. Но, несмотря ни на что, в нем жив извечный страх учителя перед талантливым учеником, страх мастера перед тем, что подмастерье обесценит его работу. С другой стороны, я не ученик и не подмастерье Немура, как, например, Барт. Страх Немура обнаружить себя человеком на ходулях среди великанов вполне понятен.

3. Жуть в полосочку!

Наконец я знаю про яйца. =) И еще деталь запомнить: о вытирании жирных рук о шерсть собак.
п.с. Погуглить географию.
Хорошо про Лабискви.
Про основание поселка - прямо настольная книга маркетолога.

Очень хорошо про истинное призвание - идея, реализация в плане психологии - схематическая донельзя.

Сунулась критику читать - неприятно. Все чегой-то акцентируют на том, что автор-де имел целью противопоставить сытое мещанство возвышенному служению искусству. А мне так не показалось ("говорят,фильм для друаков..." =)). Никто ничего не ругают, "мещнства" никакого нет, для меня это скорее о неотвратимости предназначения. как лавина или богоизбранничество. Не хочешь - а тебя никто и не спрашивает.

И уж на что я паршиво разбираюсь в живописи (и тем паче в живописцах), а когда появилось в тексте Таити, сразу подумала: видать, писано с жизни Гогена (эта девушка его с плодом)...

1. Не помню, какой мудрец советовал людям во имя душевного равновесия дважды в день проделывать то, что им неприятно; лично я в точности выполняю это предписание, ибо каждый день встаю и каждый день ложусь в постель. Но будучи по натуре склонным к аскетизму, я еженедельно изнуряю свою плоть еще более жестоким способом, а именно: читаю литературное приложение к «Таймсу».

2. Мне помнятся дородные чопорные дамы, носатые, с жадными глазами, на которых платья выглядели как доспехи, и субтильные, похожие на мышек, старые девы с кротким голоском и колючим взглядом. Я точно зачарованный смотрел, с каким упорством они, не сняв перчаток, поглощают поджаренный хлеб и потом небрежно вытирают пальцы о стулья, воображая, что никто этого не замечает. Для мебели это, конечно, было плохо, но хозяйка, надо думать, отыгрывалась на стульях своих друзей, когда, в свою очередь, бывала у них в гостях.

3. Одно только стало мне ясно из его речей: люди говорят о красоте беззаботно, они употребляют это слово так небрежно, что оно теряет свою силу, и предмет, который оно должно осмыслить, деля свое имя с тысячью пошлых понятий, оказывается лишенным своего величия. Словом «прекрасное» люди обозначают платье, собаку, проповедь, а очутившись лицом к лицу с Прекрасным, не умеют его распознать.

4. Каждый из нас одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стремимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и потому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная ее языка; им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произносить лишь штампованные фразы из разговорника. В мозгу их бурлят идеи одна интересней другой, а сказать эти люди могут разве что: «Тетушка нашего садовника позабыла дома свой зонтик».

! Вот это вот очень меня зацепило, в который раз пожалела о невозможности прочесть Библию в оригинале. Потому что ведь тоже хорошая мтафорическая была бы трактовка: вавилоняне наказаны невозможностью понять друг друга, получив разные Внутренние языки, а не просто английский супротив хинди. Тогда все ок, Потебня ликует, богословы потирают руки.

5. Жизнь его в те годы, несомненно, была полна романтики, но он не подозревал об этом. Для того чтобы почувствовать романтику, надо, вероятно, быть немного актером и уметь, отрешившись от самого себя, наблюдать за своими действиями с глубокой заинтересованностью, но в то же время как бы и со стороны.

"Аэропорт" сразу не стала - боюсь начать замечать повторения.

Очень неплохо написано - делаю заметку на будущее, можно попробовать в оригинале.

Хорошо - конфликт, эскалация под конец + завершение линий всех персонажей - плюс автору за это.

1. Правда, и мессер Робер д'Эстурвиль, отец Коломбы, не отличался красотой; он хмурил свои густые брови, когда ему противились или в чем-нибудь перечили. Лицо у него было суровое, и во всей коренастой фигуре было что-то грубое, неуклюжее, мало располагавшее в его пользу; но, когда прево стоял рядом с графом д'Орбеком, его можно было сравнить с Михаилом-архангелом, стоящим рядом с драконом.

2. Берите шпагу Паголо – он уже не может ею орудовать: ведь он правой рукой держится за пятку, а левой творит крестное знамение.

3. Отец был человек злой, завистливый. Да простится мне, что я обвиняю его, но у детей безжалостная память.

4. Кумушки провели время с не меньшей пользой, чем наши влюбленные, и успели завязать тесную дружбу, основанную на взаимной симпатии. Госпожа Перрина посоветовала госпоже Руперте лекарство против отмораживания, а госпожа Руперта не осталась в долгу и поведала госпоже Перрине секрет хранения слив. Легко понять, что отныне их связывала дружба на всю жизнь...

1. Когда открываешь настоящую книгу, начинаешь медленно погружаться в нее, то появляется томительное ожидание красоты, предчувствие той красоты, которая ждет тебя где-то впереди в жизни. И так веришь в то, что эта красота обязательно войдет в твою жизнь, что даже почему-то становится печально. И чувство благодарности к писателю пощипывает глаза.

2. Раньше люди мало занимались философией побежденных. А теперь Экзюпери с его: «Побежденные должны молчать. Как семена». И Брехт с его: «Самое главное – научить людей правильно мыслить… Побежденные должны помнить, что и после поражения растут и множатся противоречия, грозящие сегодняшнему победителю». Хемингуэй, тот всю жизнь только и занимался философией тех, кто побежден, но все равно победил. Сегодня все больше становится ясно, что нет побежденных и победителей в мире.

3. В школах он читал детишкам лекции о необходимости соединения акваланга с океанографической наукой. Особенно убедительным примером пользы такого соединения был рассказ о неизвестных существах, которые хотят узнать нечто о людях и спускают на Невский проспект из космоса сеть. Прохожие видят сеть над головой, разбегаются, прячутся, бросают по дороге галоши и окурки. И вот только эти-то галоши и окурки попадают в сеть неизвестных существ. И неизвестные существа ничего о нашей жизни узнать не могут. Вот если б они сами спустились на дно воздушного океана, на дно земной атмосферы, то другое было бы дело. Отсюда: если человек хочет узнать море, он должен в него спуститься и пожить в нем.

4. Я заверил Бурнашева, что не собираюсь смаковать сквернословие, оно омерзительно, если идет от распущенности. Но если пилоту не дали короткого кода, он выработает его сам, потому что от скорости передачи и приема информации зависит его жизнь. Матерная ругань коротка, хлестка, образна, эмоциональна и недоступна быстрой расшифровке противником.

5. «Ах, ах! – вздыхаем мы. – Удел талантов – мучиться творческими поисками и сомнениями!»

Я что-то не слышал, чтобы Чехов или Пушкин мучились творческими сомнениями и поисками. Пушкин даже кричал после «Годунова»: «Ай да я!» Он мучился не творческими сомнениями, а тем, что жена слишком кокетничает и царь подслушивает. Любовь и честь его мучили и домучили. Гении мучаются чаще самою жизнью, а не творчеством.

6. Я долго не мог понять, почему не сбываются морские приметы, добрые, старые морские приметы, знакомые еще с детства. Например: «Солнце село в тучу – жди, моряк, бучу!»

Недавно понял. Уже за несколько часов современное судно уходит из того района моря, где примета, быть может, и окажется справедливой. Скорость убила древнюю мудрость, она остается далеко за кормой.

7. Точнее всего можно угадать погоду по облакам. Если облака напоминают зубцы старинных башен и соединены общим основанием, они предвещают грозу. Такие облака относятся к альтокумулюсам. Облака, образующие густой серый покров, через который просвечивают солнце и луна, обычно предсказывают резкое ухудшение погоды. Они называются альтостратусы.

Мне нравятся латинские названия облаков, хотя на экзамене по метеорологии их обязательно перепутаешь. Латинские слова тяжелы и могучи. Они звенят доспехами римских легионеров. И потому совершенно не подходят для названий облаков.

Перисто-слоистые облачка, в том числе молочная бледная вуаль, называются цирростратусы. Звенят доспехами римских легионеров и пахнут ночной аптекой. Это оскорбительно для облаков.

8. Почему-то порядочных людей обычно хоронят несколько раз. Сперва по-собачьи, а потом по-королевски.

9. И надо было преодолеть в себе желание «посидеть на спине», как говорили у нас на «Воровском».

10. Руководитель шарахнулся от букета, как коза от паровоза.

11. И тихо, как вода в сосуде,

Стояла жизнь ее во сне.

(с) И. Бунин

1. Он вернулся в автомобиль, и они поехали дальше. Миля за милей оставались позади, а пригородные дома, бензоколонки, пустыри, церковки, магазины по-прежнему неотрывно сопровождали их. Улицы огромного жилого района, тянущиеся справа и слева в просветах между пальмами, перечными деревьями, акациями, постепенно сходили на нет.

ПЕРВОКЛАССНЫЕ БЛЮДА. ГОРЫ МОРОЖЕНОГО.

ИИСУС СПАСЕТ МИР.

ГАМБУРГЕРЫ.

Снова путь им преградил красный свет. К окну подошел мальчишка-газетчик. «Франко добивается успехов в Каталонии», — прочел Джереми и отвернулся. Ужасы этого мира достигли предела, за которым они только докучали ему. Из автомобиля перед ними вышли две пожилые леди, обе с перманентной завивкой и в малиновых брюках, у обеих на руках по йоркширскому терьеру. Собак посадили на тротуар у подножия светофора. Не успели зверьки собраться с мыслями, чтобы извлечь выгоду из этого удобного соседства, как зажегся зеленый свет. Негр включил первую скорость, и машина покатила вперед, в будущее. Джереми думал о матери. Малоприятно, но у нее тоже был йоркширский терьер.

ТОНКИЕ ВИНА.

САНДВИЧИ С ИНДЕЙКОЙ.

ЦЕРКОВЬ ПОДНИМЕТ ВАМ НАСТРОЕНИЕ НА ВСЮ НЕДЕЛЮ.

ПОЛЬЗА ДЛЯ БИЗНЕСА — ЭТО ПОЛЬЗА ДЛЯ ВАС.

Откуда ни возьмись выплыл второй зооморф, на сей раз агентство по недвижимости в виде египетского сфинкса.

ГРЯДЕТ ПРИШЕСТВИЕ ИИСУСА.

БЮСТГАЛЬТЕРЫ «ТРИЛЛФОРМА» ПОМОГУТ ВАМ СОХРАНИТЬ ВЕЧНУЮ ЮНОСТЬ.

БЕВЕРЛИ-ПАНТЕОН — НЕОБЫКНОВЕННОЕ КЛАДБИЩЕ.

2. Только святой, подумал Проптер; только святой может быть наемным рабочим и парией без вреда для себя, ибо только святой примет этот жребий с радостью, так, словно выбрал его по собственной воле. Бедность и страдание облагораживают только тогда, когда их избирают добровольно. Вынужденные бедность и страдания делают людей хуже. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели человеку, ставшему бедным не по своей воле, попасть в Царство небесное.

3. Мы обмениваемся Словами, но передаем их из темницы в темницу, не надеясь, что другие поймут их также, как понимаем мы. Мы женимся, и вот в доме появляются два одиночества вместо одного; мы снова и снова повторяем акт любви, но и тут близость не превращается в слияние. Самый интимный контакт есть лишь контакт Поверхностей, и мы совокупляемся, как Приговоренные к смерти со своими Шлюхами в Ньюгейтской тюрьме — через прутья клеток. Наслажденьем нельзя поделиться; его, как и Боль, можно лишь испытывать или вызывать, и когда мы дарим Наслаждение своим Любовницам или оказываем Милость Нуждающимся, мы услаждаем отнюдь не объекты нашей Благосклонности, а лишь самих себя. Ибо Правда состоит в том, что причина и у нашей Доброты, и у Жестокости одна: мы хотим сильнее ощутить собственную Власть; вот к чему мы стремимся вечно, несмотря на то что упоение Властью заставляет нас чувствовать себя еще более одинокими, чем прежде. Фактически одиночество есть удел всех людей, и смягчить его можно лишь с помощью Забытья, Отупения или Грез; но острота его переживания пропорциональна силе ощущения человеком собственной Власти и ее реальному масштабу. При любых обстоятельствах; чем больше у нас Власти, тем острее мы чувствуем свое одиночество.

4. Мы плаваем в языке, точно айсберги: четыре пятых скрыты под поверхностью, и только одну пятую нашу часть овевает свежий ветер прямого, неязыкового опыта.

1. Но если в наши дни вы хотите одновременно ничего не делать и быть респектабельным — лучше всего притвориться, будто вы работаете над какой-то серьезной научной проблемой…

Лесли Стивен. Кембриджские заметки (1865)

2. В чем же заключается самоотчуждение труда?

Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развертывает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свой дух. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает, а когда он работает, он уже не у себя.

К. Маркс. Экономико-философские рукописи (1844)

3. Изгоев — простите за каламбур — немедленно изгнали, но воспоминание об их присутствии осталось и вскоре слилось с воспоминанием о маленькой девочке, которая примерно в это же время исчезла из близлежащей деревни. Никто не сомневался, что цыгане ее похитили, бросили в котел в качестве приправы для рагу из кроликов, а косточки закопали. Цыгане не англичане, а следовательно, почти наверняка людоеды.

4....девушка, которая чувствует, что в ней нуждаются, уже на четверть влюблена.

5. Долг — это глиняный сосуд. Он хранит то, что в него наливают, а это может быть все что угодно — от величайшего добра до величайшего зла.

6. Хотим ли мы, чтоб те, кого мы
Оплакали и погребли,
Не покидали сей земли?
Сомненья эти всем знакомы.
Нам не дает покоя страх,
Что нам пред ними стыдно будет,
Что нас усопшие осудят,
Что упадем мы в их глазах.
Когда б ответ держать пришлось,
Ничто бы не было забыто…
Должно быть, мудрость в смерти скрыта,
И мертвым мы видны насквозь.
Они на нас взирают строго,
Пока идем земным путем;
Но снисхождения мы ждем
От наших мертвых — и от Бога.

Теннисон в пятидесятой главке «In Memoriam»

7. Лафатер Иоганн Каспар (1741–1801) — швейцарский ученый, богослов и философ. В своей «Физиономике» (1772–1778) разработал так называемую френологию, антинаучную теорию о связи психических свойств человека с внешностью.

1. На краю деревни с левой стороны стоял одноэтажный домишко с чердаком: это и было заведение старика Дюруа – «Красивый вид». Сосновая ветка, по старинному обычаю прибитая над дверью, указывала, что жаждущие могут войти.

2. …картину… Карла Марковича… – Прообразом послужил венгерский художник Михали Мункаши (1844—1900), чья картина «Христос перед Пилатом», не принятая Салоном, была выставлена в частном особняке и вызвала фурор.

Из современных романистов первым мне полюбился Жан Жироду. "Школа равнодушных" и "Симон патетический", прочитанные в школе, очаровали меня: мне показалось, что я нашел в них человека, занятого в жизни какими-то единственно важными вещами. Помню, например, из "Симона патетического", что для Симона было жизненно необходимо знать, придвинута его кровать к стене или нет. Для ребенка это вправду необычайно важный вопрос: темная пустота между ним и стеной - это таинственная страна, принадлежащая ему одному...

1.  Вот стихотворец, он прославился, сломав общепринятые правила синтаксиса. Шоковый эффект часто ведет к успеху. Но он — браконьер, из личной выгоды он разбил сосуд с общим достоянием. Ради самовыражения не пощадил возможности выражать себя каждому. Желая посветить себе, поджег лес и всем остальным оставил пепел. Нарушения войдут в привычку, я никого больше не изумлю неожиданностью. Но мне уже не воспользоваться благородной красотой утраченного стиля. Я сам обессмыслил его фигуры, прищур, умолчания, намеки — всю гамму условных знаков, которую так долго и так тщательно отрабатывали и умели выразить ею самое тайное, самое сокровенное.

Я выразил себя тем, что сломал ее, сломал инструмент для самовыражения. Инструмент, который принадлежал всем.

Не люблю издевок, насмехаются всегда бездельники. Нами правит правитель, мы относимся к нему почтительно, но, издеваясь, я сравнил его с ослом и поразил всех своей дерзостью. Со временем осел сольется с правителем, такая очевидность совсем не смешна. Я разрушил иерархию, возможность подняться вверх, полезное честолюбие, представление о величии. Я растратил капитал, которым пользовался. Ограбил житницу и зерна пустил на ветер. Я использовал величие правителя в своих целях и разрушил то, что создавали другие. Вот в чем мое предательство, мое преступление. Мне предоставили возможность выразить себя. Я выразил себя тем, что уничтожил все возможности. И предал всех.

Поэт, который жестоко работает над собой, желая воспользоваться накопленным наследством, совершенствует инструмент, пользуясь им. Правитель, говорящий правду своему народу, несмотря на тягость ее и горечь, не растеряет союзников, ведя войну. Тот, кто заботится о возможностях роста для человека, готовит себе помощь, которая завтра сослужит ему службу.

2. Твой блаженный остров — мираж, я хочу, чтобы ты это понял. Тебе кажется, что на воле, среди рощ, лугов и пестрых стад, на просторе, возвышающем душу одиночеством, в горении безграничной любви ты устремишься вверх, будто дерево. Знай, самые стройные деревья, которые я встречал, выросли вовсе не на вольном просторе. Свободные не торопятся расти, они медлят, ощупывая пространство, и вырастают причудливыми и узловатыми. Растущие в девственном лесу, окруженные соперниками, крадущими у них свет, рвутся к солнцу вертикалью, похожей на крик о помощи.

Остров не усилит в тебе чувства освобожденности, не поощрит рвения, усердия и страсти.

Если ты жаждешь уединиться в пустыне — я не имею в виду мечту об отдыхе, что баюкает тебя в городской суете и спешке, — пустоту пустыни нужно оживить, чтобы она питала душу и сердце, чтобы питала усердие и рвение, — твою пустыню нужно пронизать силовыми линиями. Их может напрячь природа, может — царство.

3. Величайшее из заблуждений — хотеть уместить все в человеческую жизнь. Но кому передаст себя человек, умирая? Мне нужен Бог, который бы меня принял.

Я хочу умереть, зная, что все идет своим естественным чередом. Что мои оливки соберет мой сын будущей осенью. Тогда я умру спокойно.

4. Ты не поверишь мне и даже оскорбишься, но я все же скажу, что братство не дается равенством, что и братство — награда, а равны мы все только перед лицом Господа. Дерево — иерархия, но разве листва или ветки — это подавление корней или корни — угнетение листвы? Храм — иерархия. Он опирается на фундамент, и свод его замкнут ключом. Но можешь ли ты сказать, что ключ значимей фундамента? Чего стоит генерал без армии? Армия без генерала? Равны все перед царством, а братство дается как награда. Братство ведь не возможность амикошонствовать и хамить. Братство, повторяю тебе, — вознаграждение, даруемое твоей иерархией, твоим храмом, где кто-то фундамент, а кто-то ключ. Братство я видел в патриархальных семьях, где чтят отца, где старший брат опекает младших, а младшие доверяются старшему. Теплы были их вечера, праздники и возвращения домой Но если все сами по себе, если никто друг от друга не зависит, а только перемешаны в кучу и толкают друг друга, будто шарики, где ты видишь братство? Если кто-то умирает, его тут же замещают другим, он не был ни для кого необходимым. Чтобы любить тебя, я должен тебя выделить, у тебя должно быть свое особое место.

Если я вытащил тебя из воды, я полюблю тебя, почувствовав себя в ответе за твою жизнь. Полюблю, выходив от тяжкой болезни. Я люблю тебя, если ты — мой старый слуга и всю свою жизнь провел возле меня, словно ночник, или если ты пасешь мое стадо и я приду к тебе попить козьего молока. Я возьму у тебя, ты отдашь мне. Ты у меня возьмешь, и у меня найдется что тебе дать. Но о чем нам говорить с тем, кто с пеной у рта настаивает на нашем с ним равенстве, не хочет зависеть от меня и не хочет, чтобы я от него зависел. «Я люблю» означает, что твоя смерть всегда будет для меня невозвратимой потерей.

5. Я настаиваю: погребение должно быть торжественным. Дело ведь не в том, чтобы опустить тело в землю. Дело в том, чтобы не потерять ничего из того достояния, хранителем которого был усопший, чтобы оно не расточилось, словно из разбитого сосуда. Трудно спасти все до капли. Долго приходится подбирать за мертвецами. Долго придется тебе оплакивать их, размышлять об их жизни, отмечать годовщины. Много раз придется тебе оборачиваться назад и смотреть, не потерял ли ты чего-нибудь сущностного.

Торжественной должна быть и свадьба, что приуготовляет вскрик рождения. Ибо дом, укрывающий вас, разом и хранилище, и житница, и запасник. Кто может перечислить, что в нем содержится? Нужно и вам копить умение любить, смеяться, наслаждаться поэзией, умение чеканить серебро, умение плакать и размышлять, с тем чтобы в свой час вам было, что передать. Я хочу, чтобы ваша любовь была кораблем, способным принять груз и перевезти его через пропасть, отделяющую одно поколение от другого, я не хочу, чтобы она была сожительством, основанным на проживании собранных запасов.

Торжеством должно быть и появление новорожденного, он и есть рана, которую придется сшивать.

Потому я требую церемоний и тогда, когда ты женишься, и когда рожаешь, и когда умираешь, когда разлучаешься и когда приезжаешь обратно, когда начинаешь строить, когда вселяешься в дом, когда жнешь хлеб и когда собираешь виноград, когда начинаешь войну и когда заключаешь мир.

Вот почему я требую, чтобы ты растил детей похожими на себя. Никакому наставнику не передать им твоего наследства, его нет в учебниках. Любой научит твоего ребенка тому, что ты знаешь, передав ему твой небольшой запас разноречивых идей, но, если отделить его от тебя, он лишится того, чего не найдешь в учебниках и не выразишь в слове. Расти их подобными себе из опасения, как бы жизнь для них не стала безрадостным постоем на земле, где гниют сокровища, от которых у них потерян ключ.

6. ...ячмень — равновесие грязи и света, способное напитать людей...

7. Достаточно, Господи, погрузить в меня якорь боли, чтобы я узнал себя. Ты дернешь за веревку, и я очнусь.

8. Заговорив о смерти, ты вспомнил об инстинкте самосохранения. Мы инстинктивно страшимся смерти, и ты неоднократно наблюдал, как любое животное стремится выжить во что бы то ни стало. «Стремление выжить, — твердишь ты мне, — берет верх над любым другим стремлением. Дар жизни бесценен, и мы спасем его любыми средствами». Если так, то для тебя естественно стать героем, защищая свою жизнь. Ты будешь мужественным в осаде, завоевании, грабеже. Тебе вскружит голову хмель силы в тот миг, когда поставят на кон твою жизнь. Но ты никогда не согласишься умереть незаметно, безмолвно, унеся с собой тайну, полученную как дар.

Однако посмотри, отец бросился в морскую бездну, потому что в ней тонет его сын, личико его мелькает время от времени на поверхности, бледное, словно луна в просвете облаков. Я спрошу тебя: «Что же, над этим человеком инстинкт самосохранения не властен?»

— Властен, — ответишь ты. — Но инстинкт — вещь сложная. Действует он и в отце, и в сыне. И в военном отряде, который посылают на смерть. Но отец привязан к сыну…

Ответ твой путан, изобилен словами. Но вот что скажу тебе я:

— Конечно, инстинкт самосохранения существует. Но он только часть инстинкта более могущественного. Главное в нас — инстинктивное желание жить вечно. Тот, кто живет телесной жизнью, печется о теле. Тот, кто жив любовью к ребенку, печется о ребенке, продлевая им свою жизнь. Тот, кто живет любовью к Богу, ищет вечности, поднимаясь к Нему. Жаждешь ты не неведомого — жаждешь обрести то, что значимей, прочнее и долговечнее тебя, и для каждого самым значимым становится что-то свое. Каждый любит что-то свое и по-своему. И я могу обменять твою жизнь на то, что для тебя любимей и значимей, ни в чем тебя не обездолив.

9. Во имя любви ты отметаешь запреты, которые ее сковывают. Но эти запреты и помогли родиться любви. Жажда любить, что возникла в тебе по милости запретов, уже любовь.

Жажда любви и есть любовь. Желать того, чего в тебе нет, ты не можешь. Если нет уклада, нет семейной иерархии, поощряющей братскую любовь (любовь не рождается от тесноты за обеденным столом), никому и не жаль, что он мало любит своих братьев. Ты можешь мучаться прошлой любовью, страдать из-за женщины, что от тебя ушла, но никогда не впадешь в отчаяние, поглядев на случайную прохожую и подумав: «Как я был бы счастлив, если бы полюбил ее…»

Если ты плачешь о любви — любовь в тебе родилась. А правила, запреты, созидающие любовь, помогают понять, что плачешь ты именно о ней. Но тебе кажется, что любовь воспламенила тебя сама собой, хотя воплотилась любовь в запретах и правилах, ставших для тебя ее муками и радостями, — так родник в пальмовой роще сделал для тебя невыносимой жестокость бесплодных песков; отсутствие родника — сестра его присутствия. Ты не оплакиваешь того, чего не можешь себе представить. Создав родник, я создал и пустыню. Подарив тебе бриллиант, создал и нищету Черная жемчужина, которую находят раз в год, толкнула тебя на бесплодные поиски. И вот чужая находка кажется тебе несправедливостью, грабежом, обидой, и ты хочешь уничтожить черные жемчужины, желая избавиться от их власти. Но пойми, ты стал богаче, узнав, что они существуют, и что тебе за дело, в чьих они руках? Подумай, с каким чувством ты смотрел бы в бесформенную пустоту моря?

10. ...змей, что таятся в песке, будто незримые нервы...

11. Врет праведник, говоря, что днем и ночью созерцает Господа. И у Господа есть приливы и отливы, как у моря, Он оставляет иногда праведника, и Он тоже бывает сух, будто обнажившаяся галька.

Врут те, кто говорят, будто день и ночь оплакивают своих мертвых. Можно ли оплакивать их день и ночь, если и любить их день и ночь было невозможно? Если при жизни с ними ссорились, от них уставали, не чувствовали к ним любви? Конечно, мертвый всегда ближе живого, ибо он уже сбылся и нет в нем больше противоречий. Но ты не верен и своим мертвым.

Врут все, кто не признается, что временами бывают опустошены и равнодушны. Врут, потому что не вникли в суть вещей. Слыша об их негасимом рвении, ты веришь в их преданность и начинаешь сомневаться в своей, краснеешь за собственное бесчувствие. Ты меняешь голос и выражение лица, если ты в трауре и на тебя смотрят.

Кто читал "Цитадель", наверняка порадуется за каждого, кто также "приобщился". Я с первой страницы поняла несколько вещей. Например, что надо прикидывать сладостно список всех, кому я её посоветую. И что скорее всего захочу эту книгу в бумаге на полку. И что писать о ней надо уже с первых страниц, потому что в ней слишком много всего, что хочется записать.

В ней очень много от молитвы и почему-то есть ощущение кольцевой композиции, хотя это вроде бы и не так. Есть что-то невыразимое от древних текстов...эпосов даже. И это потрясает, потому что очевидно - "Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно". Ну как он жил?! Со всем этим в голове?! Что вообще делается с тем, кто постигнет такое? Или наоборот как раз, ничего не делается?...Наверное, я такоже приду к мысли о том, что неплохо бы биографию или авто- прочитать.

Ну и все пока на этом, и приступим. =)

…Хочу закончить свою книгу. Вот и все. Я меняю себя на нее. Мне кажется, что она вцепилась в меня, как якорь. В вечности меня спросят; «Как ты обошелся со своими дарованиями, что сделал для людей?» Поскольку я не погиб на войне, меняю себя не на войну, а на нечто другое.

1. …Ибо слишком часто я видел жалость, которая заблуждается. Но нас поставили над людьми, мы не вправе тратить себя на то, чем можно пренебречь, мы должны смотреть в глубь человеческого сердца. Я отказываю в сочувствии ранам, выставленным напоказ, которые трогают сердобольных женщин, отказываю умирающим и мертвым. И знаю почему.

Были времена в моей юности, когда я жалел гноящихся нищих. Я нанимал им целителей, покупал притирания и мази. Караваны везли ко мне золотой бальзам далекого острова для заживления язв. Но я увидел, мои нищие расковыривают свои болячки, смачивают их навозной жижей, — садовник так унавоживает землю, выпрашивая у нее багряный цветок, — и понял: смрад и зловоние — сокровища попрошаек. Они гордились друг перед другом своими язвами, бахвалились дневным подаянием, и тот, кому досталось больше других, возвышался в собственных глазах как верховный жрец при самой прекрасной из кумирен. Только из тщеславия приходили мои нищие к моему целителю, предвкушая, как поразит его обилие их зловонных язв. Защищая место под солнцем, они трясли изъязвленными обрубками, попечение о себе почитали почестями, примочки — поклонением. Но, выздоровев, ощущали себя ненужными, не питая собой болезнь, — бесполезными, и во что бы то ни стало стремились вернуть себе свои язвы. И, вновь сочась гноем, самодовольные и никчемные, выстраивались они с плошками вдоль караванных дорог, обирая путников во имя своего зловонного бога.

2. Я видел женщин, они плакали о погибших. Они плакали, потому что мы слишком много врали. Ты же знаешь, как возвращаются с войны уцелевшие, сколько они занимают места, как громко похваляются подвигами, какой ужасной изображают смерть. Еще бы! Они тоже могли не вернуться. Но вернулись и гибелью товарищей устрашают теперь всех вокруг. В юности и я любил окружать себя ореолом сабельных ударов, от которых погибли мои друзья. Я приходил с войны, потрясая безысходным отчаянием тех, кого разлучили с жизнью. Но правду о себе смерть открывает только своим избранникам; рот их полон крови, они зажимают распоротый живот и знают: умереть не страшно. Собственное тело для них — инструмент, он пришел в негодность, сломался, стал бесполезным, и, значит, настало время его отбросить. Испорченный, ни на что не годный инструмент. Когда телу хочется пить, умирающий видит: тело томится жаждой, и рад избавиться от тела. Еда, одежда, удовольствия не нужны тому, для кого и тело — незначащая часть обширного имения, вроде осла на привязи во дворе.

3. Так глубок был этот колодец, что вмещал в себя только одну звезду.

4. — Ты видел свадебный зал, когда ушли молодые и гости. Что, кроме беспорядка, открыл нам бледный утренний свет? Черепки разбитых кувшинов, сдвинутые с места столы, зола в очаге и пепел говорят, что люди здесь ели, пили и суетились. Но, глядя на послепраздничный беспорядок, что узнаешь ты о любви?

5. И не воск который оставит следы, главное для свечи, — сияние света.

6. Прах - это только прах, не ищи в нём сути. Не медли над мертвецами. Повозки навек увязли в грязи, потому что их оставил вожатый.

7. Исследуя последовательность, изучая отличия, что узнаешь ты о человеке? О дереве? Семечко, росток, гибкий ствол, твердая древесина — это ли дерево? Чтобы понять, не члени. Сила, мало-помалу сливающаяся с небом, — вот что такое дерево. Таков и ты, дитя мое, человек. Бог Рождает тебя, растит, полнит то желаниями, то сожалениями, то радостью, то горечью, то гневом, то готовностью простить, а потом возвращает в свое лоно. Но ты не вот этот школьник, и не этот супруг, не вот это дитя, и не этот старец. Осуществление — вот что такое ты.

8. Глубины сердца ведомы мне, и знаю: избавив вора от нищеты, я не избавлю его от желания воровать, и осуждаю беспокойство, толкающее вора на преступление. Он заблуждается, думая, что зарится на чужое золото. Золото светится, как звезда. Любовь, пусть даже не ведающая, что она — любовь, нуждается только в свете, но не в силах человеческих присвоить себе свет. Мерцание завораживает вора, и он совершает кражу за кражей, подобно безумцу, что ведро за ведром вычерпывает черную воду родника, чтобы схватить луну. Вор крадет и в мимолетное пламя оргий швыряет прах уворованного. И снова стоит в темноте за углом, бледный, словно перед свиданием, неподвижный из страха спугнуть, надеясь, что именно здесь он отыщет однажды то, что утолит его жажду.

9. Неверы смеются над нами, предпочитая воздушным замкам реальные, осязаемые. Но радует только неосязаемое. И если кому-то хочется завладеть лишним стадом овец, то хочется из тщеславия. А утехи тщеславия нельзя потрогать.

10. Очевидность всегда кажется незыблемой. Обжившись на корабле, люди не замечают моря. Оно для них рама, что обрамляет их корабль. Такова особенность человеческого рассудка. Ему свойственно верить, что море создано для корабля. Но рассудок не прав.

11. Смерть садовника не подкосит дерева. Но сруби плодоносящее дерево, и садовник будет убит.

12. И вот о чем я подумал: не так уж и долговечен храм, нагруженный драгоценной утварью и позолотой, стоивший многих дней человеческой жизни, — храм, собравший мед множества поколений: золотую филигрань, священную позолоту, на которую медленно тратили себя и старели ремесленники, расшитые пелены, — день за днем отдавали им зоркость глаз юные женщины, превращаясь в старух, пока, скрюченные, кашляющие, колеблемые дуновением смерти, не оставляли после себя этот царственный шлейф, вечно цветущий луг. Тот, кто видит его сейчас, шепчет: «Как прекрасна эта вышивка! Как же она прекрасна…» А я знаю, что, вышивая, женщины день за днем преображали в вышивку самих себя. И не догадывались, что так совершенны.

13. Любимый цветок - это прежде всего отказ от всех остальных цветов.

14. Подолгу бродил я по лагерю и понял: не добротная пища облагораживает царство — добротные потребности жителей и усердие их в трудах. Не получая, а отдавая, обретаешь благородство. Благородны ремесленники, о которых я говорил, они не пожалели себя, трудясь денно и нощно, и получили взамен вечность, избавившись от страха смерти. Благородны воины: пролив кровь, они стали опорой царства и уже не умрут. Но не облагородишься, покупая себе самые прекрасные вещи у лавочников и любуясь всю жизнь только безупречным. Облагораживает творчество. Я видел вырождающиеся народы: они не пишут стихов, они их читают, пока рабы обрабатывают для них землю. Скудные пески Юга из года в год взращивают племена, жаждущие жить, — наступает день, и эти племена завладевают мертвыми сокровищами мертвого народа. Я не люблю людей с омертвелым сердцем. Тот, кто не тратит себя, становится пустым местом. Жизнь не принесет ему зрелости. Время для него — струйка песка, истирающая его плоть в прах. Что я верну Господу после его смерти?

15. Помните: оазис - это каждодневная победа над пустыней.

16. Пища необходима, но она куда опаснее голода.

17. Я смотрел на танцовщиц, которые танцуют. Танец придуман, станцован. Кто может воспользоваться им, унести и превратить в припас на будущее? Он миновал, как пожар. Но я назову благородным народ, танцующий свои танцы, хоть нет для них ни закромов, ни житниц. А тех, кто расставляет по полкам прекраснейшие творения чужих рук, несмотря на умение восхищаться, я назову варваром.

18. Посмотрите на воду в копани. Напирая на земляные стенки, вода ждет благоприятной случайности. Потому что случайность неизбежно возникает. Не уставая, днем и ночью давит и давит вода. Она кажется спящей, но она живет. И стоит появиться узкой трещине, как вода уже в пути. Она втекла в нее, обогнула, если получилось, препятствие и, оказавшись в тупике, вновь погрузилась в мнимый сон до новой трещины, которая откроет перед ней новую дорогу. Ни единой возможности не упустит вода. И неведомыми путями, какие не вычислит ни один вычислитель, утечет просто потому, что весома, и вы останетесь без воды.

А ещё я по второму кругу перечитала всего Фрая. Точнее, все "Лабиринты Ехо".

Даже постепенно свыклась с мыслью, что оно Ехо, а не Эхо.

И не устаю восхищаться атвором.

Эти книги могли бы остаться вполне средней жвачкой для мозгов, милой и не без претензий на некоторую оригинальность высказываний...Но всё же местами жутко меня раздражающей...Бранными словами, неуважением к читателю, ленностью какой-то. Если б не финал.

Когда я прочла это в первый раз, просто была буря невнятных эмоций. Обиженный филолог во мне ухмылялся на предмет того, что, мол, огребла? Ну и как, перестанешь после этого думать, что всё уже написано?

Щас я читала как-то трезвее. Но это просто гениально! Такого изящного финала я действительно не припоминаю. Можно было позволить себе любое растекание по древу и затягивание сюжета, если с самого начала знать, что собираешься написать Такое.

Во-первых, подвести логическую черту, которая одновременно и делает повествование досказанным, и оставляет автору возможность вернуться за второй порцией славы-денег-вдохновения, ежели хорошо пойдёт. Но это ещё полчуда.

Главное - и это, я думаю, возможно только в жанре фанастическом - это включение читателя в процесс.

Мало того, что ты, если дочитал все книги, получаешь сладкую конфетищу с надписью "Ты Избранный!"

Просто всякий, даже не слишком довольный читатель, не устоит перед таким предложением.

Это не банальные два конца на ваш выбор. Это вам не гипертекст на изрезанных страницах. Да никакому постмодернизму такое и не снилось! Это настоящий текстовый Уроборос: если тебе понравилось настолько, чтоб ты мог поверить и подумать о Мире, предложенном автором, то ты должен это сделать, ведь обязанность охранять его существование будет и на тебе.

Короче говоря, это просто-таки идеальная степень сопричастности. Потому что она даёт мечтательному читателю напрямую поучаствовать в повествовании, и не на правах вершителя судеб героев, а на правах настоящего персонажа из плоти и крови.

Фрэзер - большой и страшный.

Впервые об этой книге я услышала на первом курсе в ходе изучения фольклористики, там мы читали из неё какие-то отрывки.

Кто бы мне тогда сказал, что я вернусь к ней по своему желанию, не поверила бы.

Это действительно чтиво не на каждый день и подумать над ним можно немало. Особенно часто думается что-то вроде "О! Знаем такое! У нас же живые суеверные отголоски!"

Местами  я была категорически в автором несогласна и даже взялась записывать свои замечания.

Ноо грубо говоря, кто я такая, чтоб еще и замечания...

Фрэзер был кабинетным учёным. Зато он составил опросник, чтоб миссионеры на далёких островах не путались, что ему важно, а что нет. Рассылал его и общался с сотнями людей, по своему разумению трактовавших верования и традиции плёмен во всех уголках земли.

В общем, сперва будут цитаты, потом - гамузом мои заметки на эту тему.

Книга однозначно достойная!

Цитаты:

1. В Древней Греции человек, которого ошибочно сочли мертвым и по которому в его отсутствие были совершены погребальные обряды, считался мертвым до тех пор, пока не проходил через обряд нового рождения. Его проводили между ног женщины, омывали, завертывали в пеленки и передавали на попечение кормилицы. Лишь после скрупулезного исполнения этого обряда вернувшийся мог свободно вступать в общение с живыми людьми. При таких же обстоятельствах в Древней Индии считавшийся мертвым человек должен был провести первую ночь после возвращения в лохани, наполненной смесью из жира и воды, не произнося ни слова. Он сидел там со сжатыми кулаками, как ребенок в утробе матери, в то время как над ним совершались все те обряды, которые обычно совершаются над беременными женщинами. На следующее утро он вылезал из лохани и еще раз проходил через все обряды, в которых принимал участие с юных лет, в частности, вступал в новый брак или еще раз с должной торжественностью женился на своей старой жене.

2. Когда дичь не попадается в поставленный камбоджийским охотником силок, он раздевается донага, удаляется на некоторое расстояние, а затем, как бы сам того не замечая, набредает на силок, попадает в него и восклицает: «Ого, что же это?! Да я, видно, попался». После этого он уверен, что дичь обязательно попадет в силок.

3. У галело, обитающих на севере большого острова Гальмагера (к западу от Новой Гвинеи), имеет хождение следующее правило, которое следует соблюдать, заряжая ружье перед выходом на охоту: прежде чем вогнать пулю в ствол, нужно положить ее в рот. Поступая так, ты уже ешь дичь, которую пуля должна будет поразить, так что она не может пролететь мимо цели.

4. Положение «подобное производит подобное» находит еще одно применение в китайском веровании, согласно которому на судьбу городов глубокое влияние оказывает их форма. Судьба эта находится якобы в зависимости от характера предмета, с которым форма города больше всего сходна. По преданию, древний город Цынчэ-фу, очертания которого напоминали форму карпа, часто становился жертвой опустошительных набегов со стороны жителей соседнего города Юнчунь, похожего по форме на рыболовную сеть. Это продолжалось до тех пор, пока жителям Цынчэ-фу не пришла в голову счастливая мысль возвести в центре две высокие пагоды. Эти до сих пор возвышающиеся над городом пагоды оказали самое благое влияние на его судьбу, «не позволяя» воображаемой сети опуститься и запутать воображаемого карпа.

5. В этом мире, по-видимому, больше бед натворили честные глупцы на высоких постах, чем умные мошенники. Хитрый мошенник, как только он удовлетворил честолюбие, не преследует более никакой корыстной цели и может (что он часто и делает) обратить свои способности, опыт и возможности на службу обществу. Многие из тех, кто проявил менее всего щепетильности при захвате власти — будь эта желанная власть властью денег, политической властью или чем-то другим, — употребили ее самым благодетельным образом. Коварный интриган, жестокий победитель может кончить свой век мудрым и великодушным правителем, благословляемым при жизни, оплакиваемым после смерти, вызывающим восхищение и похвалы потомства.

6. Королю Сиама «поклоняются наравне с божеством. Подданные не имеют права смотреть ему в лицо; когда он проходит, они простираются перед ним ниц; они появляются перед ним на коленях, опираясь локтями о землю». Для того чтобы говорить о его священной особе, о его атрибутах, имеется особый язык; им должны пользоваться все, кто говорит с ним или о нем. Даже сами туземцы испытывают трудности в овладении этим особым словарем.

Волосы на голове монарха, подошвы его ног, его дыхание, короче, любая часть его тела (внешняя или внутренняя) называются особыми именами. Вот он пьет, спит или гуляет — все эти действия обозначают специальными словами; слова эти не могут применяться к действиям другого лица. В сиамском языке нет слова для описания существа более высокого ранга и достоинства, чем монарх; поэтому, когда миссионеры говорят о боге, они вынуждены пользоваться туземными словами, применяемыми к их царю.

7. Так, у тода, пастушеской народности с Нилгирийских гор на юге Индии, святилищем служит маслобойня, а приставленный к ней молочник считается богом. Один из таких божественных молочников на вопрос, приветствуют ли туземцы тода солнце, ответил: «Эти бедняги да. Но почему я, бог, — сказал он, ударив себя в грудь, — должен приветствовать солнце?» Все тода, включая его собственного отца, простираются ниц перед молочником, и никто не отважится в чем-либо ему отказать. Никто, кроме другого молочника, не смеет прикасаться к нему. Всем, кто обращается к нему за советом, он голосом бога изрекает предсказания.

8. германцев священные рощи были обычным явлением; поклонение деревьям не совсем исчезло и у их потомков. О том, насколько большое значение придавали этому поклонению в прежние времена, можно судить по жестокости наказания, которое по законам германцев ожидало всякого, кто осмелится содрать кору стоящего дерева. Преступнику вырезали пупок и пригвождали его к той части дерева, которую он ободрал; затем его вертели вокруг дерева до тех пор, пока кишки полностью не наматывались на ствол. Наказание это было явно направлено на то, чтобы заменить засохшую кору дерева живой тканью преступника. Действовал принцип зуб за зуб: жизнь человека за жизнь дерева.

9. Когда на Молуккских островах цветет гвоздичное дерево, с ним обращаются как с беременной женщиной. Рядом с ним нельзя шуметь, ночью мимо него нельзя проносить лампу или огонь; никто не имеет права приближаться к нему с шапкой на голове, в его присутствии все должны обнажать голову. Предосторожности эти предпринимаются для того, чтобы дерево из-за потрясения не стало бесплодным или не дало плоды слишком рано (аналогично тому, как из-за испуга у беременной женщины могут наступить преждевременные роды). На Востоке с побегами растущего риса также обращаются столь же заботливо и деликатно, как с беременной женщиной. Во время цветения риса в Амбоине жители говорят, что он готовится родить. Они не стреляют из ружей и не производят другого шума вблизи полей из боязни, как бы рис, если его потревожат, не сделал выкидыш или не разродился вместо зерна одной соломой.

10. Если у латинян женщины царской крови никогда не покидали родину и выходили замуж за мужчин другого племени, то становится понятным не только то, почему римскую корону носили представители других племен, но и то, почему в списке царей Альбы попадаются чужеземные имена. При таком положении дел в обществе, когда знатность передается только по женской линии — другими словами, счет родства ведется по линии матери, а не по линии отца, — не возникнет никаких препятствий на пути соединения самых знатных девушек с мужчинами низкого происхождения, с иностранцами или даже рабами при условии, что эти мужчины окажутся подходящими партнерами. Главное, чтобы царский род, от которого, как предполагалось, зависит существование и процветание народа, давал сильное и деятельное потомство, а для этого необходимо, чтобы представительницы царской семьи вынашивали детей от мужчин, в физическом и умственном отношении способных, по стандартам примитивного общества, выполнять функцию продолжения рода. Таким образом, на этой ступени общественного развития считается, что жизненно важное значение имеют личные качества царей. Будь они, как и их супруги, царского или божественного происхождения, тем лучше, но необходимости в этом нет.

(Все сказки, в т.ч. славянские, изобилуют примерами такого рода: простолюдин спасает принцессу или дочь чудища и женится. И остаётся править в её царстве!)

11.Считается, что душа погруженного в сон человека на самом деле вылетает из тела и посещает те места, видит тех людей и совершает те действия, которые видит спящий. Например, когда бразильский или гвианский индеец пробуждается от глубокого сна, он твердо убежден, что душа его взаправду охотилась, ловила рыбу, рубила деревья или делала еще что-то привидевшееся ему, в то время как тело в неподвижности лежало в гамаке. Целое селение индейцев-бороро пришло в панику и чуть не покинуло место своего обитания из-за того, что кому-то приснилось, будто к ним украдкой приближаются враги. Один индеец племени макуши был слаб здоровьем, и ему привиделось во сне, что хозяин заставил его волоком поднять каноэ через каскад крутых водопадов. Следующим утром индеец горько упрекал хозяина в бессердечии к бедному больному, которому всю ночь пришлось тяжело работать. Индейцы Гран-Чако часто рассказывают самые невероятные истории и выдают их за сущую правду. Поэтому сведущие европейцы утверждают, что эти индейцы-лгуны. На самом же деле индейцы глубоко убеждены в правдивости рассказываемого: ведь они не отличают сна от яви.

12. ...воображение действует на человека столь же реально, как сила тяжести, и может убить его с таким же успехом, как синильная кислота.

13. Если имя покойного совпадает с названием какого-нибудь предмета общего обихода, например животного, растения, огня, воды, считается необходимым такое слово исключить из разговорного языка и заменить другим. Этот обычай, очевидно, является мощным фактором изменения словарного фонда языка; в зоне его распространения происходит постоянная замена устаревших слов новыми. Эта тенденция была .отмечена в Австралии, Америке и других регионах. Относительно австралийских аборигенов известно, что у них «чуть ли не каждое племя имеет свой диалект. Некоторые племена называют детей именами природных объектов; когда умирает человек с подобным именем, оно выходит из употребления и для объекта изобретают новое название». Тот же автор приводит в качестве примера случай с человеком по имени Карла, то есть «огонь». После его смерти пришлось ввести для обозначения огня новое слово. «В силу указанных причин, -добавляет цитированный автор, — язык пребывает в состоянии постоянных изменений». Так же обстоят дела в одном из племен в районе залива Встречи в Южной Австралии: случись там умереть человеку по имени Нгнке (вода), и все племя должно в течение длительного времени пользоваться для обозначения воды другим словом. Этим, по предположению автора приведенного наблюдения, и объясняется, видимо, большое число синонимов в языке племен Виктории: их речь включает в себя постоянный запас синонимов, которые в период оплакивания покойного приходят на смену общеупотребительным словам.

14. Если человечество всегда было бы последовательным и мудрым, история не являлась бы длинной хроникой глупостей и преступлений.

15. В этом отношении между историей христианства и историей буддизма существует любопытная параллель.

Обе религиозные системы в своих истоках были прежде всего этическими реформами, плодами благородного рвения, возвышенных устремлений и сострадательной чуткости основателей, прекрасных душ, которые изредка как бы нисходят на землю из лучшего мира, для того чтобы поддержать и направить нас, слабых, заблуждающихся смертных.

Оба проповедовали добродетель как средство достижения того, что представлялось им высшей целью жизни (спасения души), хотя один искал спасения в вечном блаженстве, а другой — в окончательном освобождении от страдания и слиянии с высшим началом. Но проповедуемые ими идеалы с их непреклонной ориентацией на личную святость находились в слишком резком противоречии не только со слабостью человеческой природы, но и с врожденными инстинктами людей, вследствие чего их воплощение в жизнь могло быть уделом не более чем кучки учеников, порвавших все связи с семьей и обществом и работающих над своим личным спасением в тихом монастырском уединении.

Для того, чтобы эти вероисповедания (пусть даже формально) могли стать достоянием целых народов, а тем более всего мира, они нуждались в глубинной перестройке в соответствии с предрассудками и страстями черни. Проведение в жизнь такого преобразования выпало на долю последователен, которые, будучи людьми трезвыми, более подходили на роль посредников между пророками и толпой. С ростом популярности христианство и буддизм все более впитывали в себя низшие устремления, для искоренения которых эти религиозные системы были учреждены. Такого рода духовный упадок неизбежен.

Большинство людей не способно удовлетворить слишком высокие требования. Было бы тем не менее несправедливым приписывать постепенное отклонение христианства и буддизма от их первоначальной сущности исключительно умственной и моральной неустойчивости большинства представителей человеческого рода. Причина лежала в самих концепциях. Нельзя забывать, что обе религии с их прославлением бедности и безбрачия подрубали корни не просто гражданского общества, но самого человеческого существования. Однако, то ли от большой мудрости, то ли от большой глупости, подавляющая часть людей отказалась заплатить за возможность спасения своей души неизбежным угасанием человеческого рода.

16.Почему так часто лесные духи выступают в обличье козла? Необходимым, а возможно, и достаточным основанием для этого является пристрастие козлов к лесным прогулкам, а также их склонность обгладывать древесную кору, которой они причиняют очень большой вред. Итак, вопреки всякой логике, бог растительности питается той самой растительностью, которую олицетворяет? Да, это так, но ум первобытного человека не обращает внимания на эту неувязку. Непоследовательности такого рода всплывают, когда бог перестает быть чем-то внутренне присущим растительности и начинает рассматриваться как ее владыка или хозяин. Мысль об обладании растительностью, естественно, наводит на мысль в том, что обладающий ею питается. Хлебный дух, первоначально являвшийся составной частью самого зерна, позднее стал рассматриваться как владыка зерна, который им питается, а будучи лишен такой возможности, нищает и испытывает чувство голода. Поэтому часто дух зерна зовут Бедняком или Нищенкой. Время от времени (крестьяне) оставляют последние колосья на корню для Бедной Старухи или Ржаной Старухи.

Широко распространенное представление о духах леса как о козлах является, таким образом, естественным для ума первобытного человека. Поэтому если оказывается, что Дионис, бог деревьев, иногда принимает обличье козла, то нам следует сделать вывод, что это обличье является не более как частью его изначальной природы — природы бога деревьев. Другими словами, нет нужды объяснять козлиную ипостась этого бога слиянием двух самостоятельных, независимых культов, в рамках одного из которых он изначально являлся богом деревьев, а в рамках другого — козлом.

17. Переходя к богине хлеба Деметре, нельзя не вспомнить, что в европейском фольклоре обычным воплощением хлебного духа была свинья. Возникает вопрос: а не могла ли свинья — животное, столь тесно связанное с Деметрой, — первоначально служить воплощением самой богини? Ведь свинья, как известно, была посвящена Деметре. Греческие художники изображали богиню несущей свинью или в сопровождении свиньи. Считалось, что свинья была ее жертвенным животным, якобы потому, что свиньи наносят вред посевам и в силу этого являются врагами богини. Действительно, случается, что после того, как животное воспринимается как бог или, наоборот, бог как животное, бог сбрасывает с себя эту оболочку и принимает чисто антропоморфный облик. В таком случае в животном, которое первоначально приносили в жертву в качестве бога, люди начинают видеть жертву, приносимую богу по причине его враждебности к данному животному. Такую метаморфозу претерпел Дионис; возможно, ее претерпела и Деметра. В пользу того, что первоначально свинья являлась воплощением самой богини хлеба Деметры или ее дочери и двойника Персефоны, говорят обряды, совершавшиеся во время тесмофорий, одного из праздников в честь этой богини. В Аттике тесмофорий были осенним празднеством, участие в котором принимали исключительно женщины. Участницы тесмофорий отмечали траурными обрядами нисхождение Персефоны (или Деметры) в подземный мир и с радостью приветствовали возвращение богини из царства мертвых. Первый день праздника в соответствии с этим именовался днем нисхождения или днем восхождения, а третий днем богини, «производящей на свет прекрасные плоды» (Kalligeneia).¹¹⁵ Участницы тесмофорий, как правило, бросали в «пропасти Деметры и Персефоны» (то есть в священные пещеры и склепы) свиней, лепешки и сосновые ветви. В этих пещерах и склепах, по преданию, обитали змеи, стоявшие на страже пещер и поедавшие большую часть свинины и лепешек. Впоследствии, скорее всего на следующем празднике тесмофорий, сгнившие остатки свиней, лепешек и сосновых ветвей поднимали наверх женщины-"извлекательницы", которые после трехдневного ритуального очищения спускались в пещеры и, отпугивая змей хлопаньем в ладоши, поднимали испортившиеся останки и складывали их на алтаре. Тот, кому удавалось овладеть куском подгнившего мяса и лепешки и посеять его вместе с семенным зерном, мог не сомневаться в хорошем урожае.

Чтобы объяснить этот варварский древний обряд, была придумана легенда такого содержания. Когда Плутон похищал Персефону, некоему свинопасу по имени Эвбул случилось пасти стадо как раз на месте этого события. Бездна, в которой Плутон исчез вместе с Персефоной, поглотила все его стадо. Поэтому каждый год во время тесмофорий свиней сбрасывали в пещеры в память об исчезновении эвбулова стада. Из этого следует, что сбрасывание свиней в склепы на тесмофориях было составной частью трагического нисхождения Персефоны в подземный мир. А из того, что сбрасывали именно свиней, а не статуи Персефоны, мы можем заключить, что это обрядовое действие служило не сопровождением нисхождения Персефоны, а самим этим нисхождением, другими словами, что свиньи-то и являлись Персефоной. Когда позднее Персефона и Деметра (эти богини были эквивалентны) приняли человеческий об лик, возникла необходимость подыскать причину, по которой на тесмофориях в пещеры сбрасывали именно свиней. С этой целью греки и выдумали легенду о том, что неподалеку от места похищения Персефоны паслось-де стадо свиней, которое исчезло под землей вместе с девушкой. Легенда эта является не более как неуклюжей попыткой перебросить мостик между древним представлением о духе хлеба как о свинье и новым представлением о нем как о богине в образе женщины. Отзвук более древнего представления докатился до нас, впрочем, и в этой легенде: когда скорбящая Деметра пустилась на поиски Персефоны, свинья наступила на следы девушки и стерла их. Отсюда можно заключить, что первоначально отпечатки ног свиньи, Персефоны и Деметры ничем не отличались друг от друга. Тесная связь свиньи с хлебом обнаруживается также в предании, согласно которому свинопас Эвбул был братом того самого Триптолема, которому Деметра открыла тайну хлеба; более того, если верить одной из версий этого мифа, в благодарность за то, что он сообщил богине о судьбе ее дочери, Эвбул тоже получил хлеб в дар из рук Деметры. Следует отметить еще, что участницы тесмофорий, по всей вероятности, употребляли в пищу свинину. Трапеза эта, думается, была таинством причащения, во время которого участники культа вкушали тело бога.

18. То, что поклонники Аттиса, а возможно, и почитатели Адониса не употребляли в пищу свинину, не исключает возможности того, что свинью в торжественных случаях предавали закланию в качестве представительницы божества и что свинина употреблялась для причащения. Ритуальное заклание и поедание животного как раз и подразумевают, что речь идет о священном животном, которое нельзя убивать для обычных нужд.

Отношение иудеев к свинье отличалось той же двусмысленностью, что и отношение к ней язычников-сирийцев. Греческие авторы так и не пришли к окончательному выводу, поклонялись ли они свинье или, напротив, испытывали к ней отвращение. С одной стороны, иудеям запрещалось употреблять в пищу свинину. Но, с другой, те же иудеи запрещали убивать это животное. Если первое правило говорит о нечистоте свиньи, то второе еще более красноречиво свидетельствует в пользу его святости. Представление о свинье как о животном священном объясняет оба эти предписания: одно-с необходимостью, а Другое — с достаточной долей вероятности, между тем как представление о свинье как о животном нечистом не объясняет ни одного из этих предписаний, а одно из них начисто исключает. Отдав первой гипотезе предпочтение перед второй, мы с необходимостью приходим к заключению, что первоначально народ Израиля не только не испытывал отвращения по отношению к свинье, но, напротив, поклонялся ей. В этом мнении нас укрепляет сообщение о том, что еще во времена пророка Исайи некоторые евреи тайком собирались в садах, чтобы в религиозных целях отведать свинины или мяса мышеи. Здесь мы, несомненно, сталкиваемся с обрядом очень древнего происхождения, с обрядом, уходящим своими корнями во времена, когда евреи поклонялись свиньям и мышам и причащались их мясом и кровью — как мясом и кровью бога — исключительно в редких торжественных случаях. Возможно, мы вправе предположить, что первоначально все так называемые нечистые животные были священными и в пищу их не употребляли именно по этой причине.

19. Остатки индейцев племени семинолов (штат Флорида), родственного крикам, и поныне прибегают к ежегодному очищению на празднике под названием Танец незрелых кукурузных початков, во время которого они вкушают первпны урожая. Вечером первого дня праздника семинолы залпом выпивают тошнотворное. «черное питье», которое действует одновременно как рвотное и как слабительное. Эти индейцы верят, что человек, который не отведал этого зелья, не может, не опасаясь дурных последствий, есть зеленые кукурузные початки; кроме того, в наступающем году ему не избежать какой-нибудь болезни. После «черного питья» наступает время плясок, в которых наряду с другими принимают участие колдуны. На следующий день семпнолы едят кукурузные початки, а через день постятся (вероятно, из страха осквернить священную пищу у себя в животах соприкосновением с обычной пищей). На третий день индейцы устраивают большой пир.

Сходные обряды справляют даже племена, которые не занимаются земледелием. Происходит это, когда они приступают к сбору диких плодов или вырывают первые коренья. Тае, индейцы-селиш и тинне на Северо-Западе Америки, «прежде чем позволить молодежи съесть первые в году ягоды или коренья, неизменно обращаются к ягоде или растению с просьбой о помощи и благосклонности. Некоторые племена во время сбора диких плодов и корней ежегодно устраивают настоящие праздники первин.

(Суеверие про загадывание желания, когда ешь впервые в году свежие овощи и фрукты!)

20.Они верили, что, освящая хлеб, жрецы превращали его в саму плоть бога и что, следовательно, все, кто вкусил этого освященного хлеба, поглотили частицу божественной сущности и установили посредством нее таинственную связь с богом. Также арии древней Индии задолго до возникновения и распространения христианства были знакомы с учением о пресуществлении, или магическом превращении хлеба в плоть. Жертвенные рисовые лепешки, согласно учению брахманов, служили заменой человеческих жертв и благодаря действиям жреца действительно превращались в тела людей. Когда, например, «она (то есть рисовая лепешка) существует в виде рисовой муки, это волосы. Когда жрец поливает муку водой, она становится кожей. Когда он замешивает тесто, она становится плотью — ведь в таком случае она приобретает упругость, а тело также есть нечто упругое. Когда он ее печет, она становится костью — ведь в таком случае она становится чем-то прочным, а именно такова кость. А когда он вынимает ее из огня и поливает маслом, она превращается в костный мозг. Всю эту процедуру они называют пятикратным принесением животного в жертву.

21. Когда весной абхазские пастухи сообща причащались мясом жертвенного животного с посохами в руках и перепоясанными чреслами, это выглядело одновременно как таинство и как клятва во взаимной помощи и поддержке. Ведь клятва, сопровождаемая причащением мясом священного животного, является прочнейшей из всех клятв; в данном случае клятвопреступник никак не может уйти от мести бога, — ведь, будучи им съеден, бог стал частью его тела

22. Эвгемеризм — условное обозначение теории, согласно которой образы богов и богинь — это память о реальных людях, о некогда живших царях и царицах. Само слово — от имени греческого путешественника Эвгемера (IV в. до и. э.), впервые изложившего этот взгляд.

Заметки:

- слишком активно отрицает магию. Как может себе позволить исследователь с таким пренебрежением отзываться о предмете исследования?!

- не могу согласиться с подразумевающимся утверждением, что мир породил разные религии у разных народностей, а магия везде была однотипной/ одинаковой

- его цепочка: магия - магия не помогает - вывод:есть божество, просим помощи у него

предполагаю, вероятнее другой вариант: магия для повседневности - магия для избранных ( заметили, что у некоторых лучше получается) - маги умирают, они были великими, их помнят - к их помощи обращаются, их обожествляют

- как тогда, по его мнению, возникло христианство?!

- религия не отрицает магию - она считает эту практику недостойной и пренадлежащей к "тёмным" искусствам, т.к. это действие "в обход" божества ( в отл. от Фрэзера, который её отрицает)

- очень похоже на спираль Чижевского: безличностные силы (магия) - единая сила (религия) - безличностные силы (наука)

- в этом есть определённая деградация веры в себя: я сам могу себе помочь (магия) - божество может мне помочь (религия) - ничто не может мне помочь (наука)

- насчет Януса: скорее его внешние отличия от других божеств свидетельствуют об ином происхождении (сравн.: у греков боги антропоморфны, в отл. от титанов).

Новые для меня мысли:

1. Единство божества-животного и приносимого ему в жертву существа

2. Священность и табуированность просиходят из одного корня, т.к. то, что священно, для непосвященного является смертельно опасным. Владык Бирмы, Китая, Сиама и пр. нельзя видеть, трогать и т.д. потому, что можно ослепнуть/умереть/покрыться язвами и прочее.

Девушек в период полового созревания, беременных и пр. нельзя видеть и трогать, т.к. они табуированы по той же причине - для тех, кто не такой, они являют собой олицетворение судьбоносных напастей.

Древние не видят разницы между плохим иным и хорошим иным - оно одинаково священно и одинаково запретно.

А цитат у меня нет. Но книга очень сильная и...не страшная даже, жуткая.
Над ней можно думать годами или захлопнуть и попытаться больше никогда не вспоминать.
Потому что это антиутопия, которая, по моему разумению, вполне претендует на потенциальную будущую реальность.
По крайней мере, если не смотреть буквально, она уже есть.
Экранизацию ещё хочу посмотреть.

1. - Застенчивость - это просто один из способов нравиться другим людям, - сказал шеф. - Точнее, защититься от неприязни. Не мешать, не раздражать, не навязывать себя. Быть комфортным и незаметным. Вполне разумное поведение в детстве, когда ты слаб и зависишь от других. Взрослому оно не к лицу. А для могущественного человека - немыслимо. Если так уж приспичило срочно всем понравиться, пускай в ход обаяние.

2. Необходимость помнить о долгах утомляет меня куда больше, чем самая монотонная работа.

3. Сам процесс выглядит довольно просто: в любом достаточно глубоком сновидении можно научиться видеть вещество, из которого оно состоит, и даже осязать его как вполне материальную субстанцию. Существует простая техника, которая позволяет сновидцу зачерпнуть пригоршню этого вещества, слепить из него нечто вроде круглого пирожка и швырнуть его изо всех сил назад через плечо, представляя, как этот подарок попадает в руки адресата. Что касается темы сновидения, она вкладывается в «пирожок» вместо начинки, и тут, конечно, приходится призывать на помощь внимание и воображение, без них сновидцу вообще ничего не удастся.

Именно эта нехитрая техника и лежит в основе искусства наших Мастеров Совершенных Снов. Просто умение, опыт и личное могущество, подкрепленное близостью Сердца Мира, позволяют им надолго сосредоточиться на создаваемом сновидении и тщательно продумать все его детали, а получившийся «пирожок» они не бросают через плечо, а аккуратно вкладывают в заранее приготовленную и добросовестно увиденную во сне подушку, которая потом может быть продана любому желающему.

4. ...единственный показатель нашей готовности к любому событию - тот факт, что оно с нами произошло. А всё остальное - просто разговоры.

 

 

Мы встаем до света, накидываем плащи из искристой драконьей кожи, берем мешки и идем на запад, пока раскаленный щит поднимается над землёй, и ледок трещит под ногами, и тонко пищит москит. Мы ползем среди гор вдоль маленьких бурных рек, ядовитый дым из расщелин нам ест глаза, с каждым днем холодает, браге нас не согреть. Мы идем добывать дракона, возможно, треть или даже две трети из наc не придут назад.
По шести из нас плачут виселица и кол, трое — мрази рангом поменьше, их ждут в тюрьме, у троих — разбиты сердца: всем идти легко. Только мне так страшно, что целый день в горле ком. Я тринадцатый — проводник, знаток этих мест. Мы не знаем толком, каков из себя дракон. Я слыхал, он, как только хочет, меняет вид: может стать человеком, птицей, кустом, рекой, он и сам иногда забывает, кто он такой, и годами живет в тумане, как будто спит.
Мы находим с утра на стоянке его следы, часовые не помнят ночи, но все дрожат, мы идем под флагом победы в узде беды. Вдалеке то и дело виден багровый дым, придорожные камни трещат, отпуская жар.
Я вожусь с костром, я могу развести костер из любой древесины и под любым дождем. Мне сегодня снилось: огонь из меня растет; я подскакивал с криком, пил воду и щеки тер.

И полет был высок, и коготь мой был остер, и сухая шкура шипела "Чего ты ждешь?"

<...>мир как цирковая арена не исчезал, но меня исторг.
я узнал, что правят лишь торг и мена, что правят мена, вина и торг.
я старательно покупаю всё, о чем даже боялся грезить,
чувствуя злорадство, но не восторг.<...>

 Я дочитала до блока сказок о животных (а это всего-то 146-я ночь) и решила сделать логический перерыв на другую литературу (пс,это не совсем актуальное замечание - сейчас у меня таким же порядком читается "Золотая ветвь" Фрезера - боюсь, я могу и не осилить её в один заход, потому такие объемные труды буду описывать частями).

Ух, оно красивое. И очень взрослое. Ну то есть конечно адаптации и всё такое, но я не ожидала, чесс слово. А эти их гмгм...иносказательности относительно частей тела! Это что-то. Восток. Тонкое.

1. ...рассказ твой изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поучающихся!

(тут я вспоминала "Коперника" Дркина. Там, где он "иглою на зрачках наколол маленький домик с видом на небо..." - он, интересно, оттуда? Наверное да.)

2. И дьявол украсил это дело в их мыслях.

3. О благодетельствующий злому, достаточно со злодея и того, что он сделал.

4. Ифрит толкнул ногой кувшин и кинул его в море. И когда рыбак увидал, что ифрит бросил кувшин в море, он убедился в своей гибели и наделал себе в платье и воскликнул: "Это нехороший признак!"

(Тут я ржала, стоя в метро. Больно картинка хороша!)

5. Храни свою тайну, ее не вверяй;

Доверивший тайну тем губит ее.

Ведь если ты сам свои тайны в груди

Не сможешь вместить, как вместить их другим?

6. И только расставшись с луком, в цель попадёт стрела.

7. Если два сословия среди людей праведны, - и люди будут праведны, а если они неправедны, то неправедны и люди, - это ученые и эмиры.

8. Не будь слишком щедр к своему войску, - оно перестанет нуждаться в тебе...

9. Подвижник тот, кто <...> не считает "завтра" в числе своих дней.

10. ...я знаю, что мой удел не съест никто, кроме меня, и моя душа спокойна о нём...

11. Написали слезы немало строк на щеках моих.

 Хоть сто раз меня читай, всё равно ты ктоооо...(с)

1. У!.. стариками родитесь вы, русские. Мрачные все, как демоны...

2. Только красавцы могут хорошо петь, - красавцы, которые любят жить.

 1. Я всегда удивлялся, размышляя впоследствии, откуда явилось у меня тогда столько смелости и находчивости, но Амура никогда бы не сделали божеством, если бы он не творил чудес.

2. ...ничто не может так воодушевить жунщину, как мужество человека, которого она любит.

3. (из примечаний) Начиная с 1699 года французское правительство стало принимать решительные меры, чтобы заселить территорию на берегу Мексиканского залива, занятую Францией и названную в честь Людовика XIV Луизианой. Помимо того, что в колонию усиленно вербовали добровольцев, туда в принудительном порядке ссылали девушек и юношей дурного поведения, о чем говорят многочисленные документы и свидетельства очевидцев.Вот одно из таких описаний: «Утром восемнадцатого сентября 1719 года в церкви Сен-Мартен-де-Шан, в Париже, было обвенчано сто восемьдесят девушек и столько же юношей, взятых из тюрьмы этого прихода, равно как и из других парижских тюрем; несчастным девушкам была предоставлена возможность выбрать себе мужей среди большего числа юношей. После совершения обряда их сковали попарно, мужа и жену, и отправили в дорогу в сопровождении трех тележек с поклажей; тележки предназначаются для того, чтобы дать людям время от времени отдохнуть, а также на тот случай, если кто-нибудь заболеет; партию конвоируют до Ла-Рошели двадцать солдат, а оттуда она будет направлена на Миссисипи—в надежде на лучшее будущее».Однако колониальные власти вскоре стали возражать против присылки в колонии публичных женщин. Из следующего сообщения явствует, что заинтересованные учреждения обратились к самому королю:«Король соизволил разрешить „Западной Компании“ извлекать молодых людей обоего пола, воспитываемых в приютах Бисетр, Питье, Главном Приюте и Воспитательном Доме, а также девушек и юношей, находящихся там в заключении, ибо Компания сообщила, что распутные девушки, переселенные на Миссисипи и в другие французские колонии, причинили там великие беспорядки своим развратом и дурными болезнями, что нанесло большой ущерб торговле и делам Компании. Уверяют, будто одни только парижские приюты могут дать четыре тысячи человек» («Журнал Регентства» Жана Бюва; цит. по предисловию de Lescure к «Манон Леско», изд. Quantin, 1879 г.).

4. (из примечаний) ...при помощи уловки... - Имеются в виду уловки, которые дают возможность лгать, придавая своим словам видимость правды. Например, прибегая к двусмысленности, можно толкнуть собеседника на одно понимание сказанного, в то время как сам говорящий придает своим словам иной смысл. Другой вид уловки—мысленно или шепотом прибавить к сказанному слово, совершенно меняющее смысл фразы. Иезуиты допускали такого рода уловки, если они применяются с благими намерениями. Паскаль разоблачает этот вид лжи в своих «Письмах к провинциалу» (письмо IX).

 1. Только женщина знает, на что способна другая женщина.

2. Что такое любовь по сравнению с бифштексом?

Я не великий поклонник такого рода литературы. И, признаюсь, от этой книги ожидала чего-то другого...кто знает, может, более конкретного. Но она в любом случае не была зря. Например, я начала всерьез думать над этой концепцией...что все люди хотят здоровья, а ведь оно по-хорошему нужно далеко не всем...как высшее образование, ага, принято хотеть. И ещё теперь иногда вспоминаю что-то и,как и с Бурбо, примеряю отдельные тезисы на знакомых. Вполне себе так. В планах у меня ещё его книги.

1. Прежде всего это, конечно, самые близкие нам люди. Их все время беспокоит ваше здоровье. И они постоянно ищут у вас на лице признаки приближающейся болезни. Кто ищет, то всегда найдет, поэтому они периодически возвещают о найденных у вас явных признаках какого-то страшного заболевания. Как минимум, они могут потребовать срочно пройти какое-то обследование (медицинское, у ясновидящей, по прибору и т.д.). Если вы им хоть чуть-чуть поверили - все, ментальная порча прошла и поселилась у вас в голове. Дальше она пустит корни и рано или поздно даст признаки предсказанного заболевания. Только самые отъявленные циники могут избежать такого исхода.

Да и просто знакомые, а то и незнакомые люди могут обратиться к вам с вопросом типа: "Что это у вам за мешки под глазами? Никак у вас с почками проблемы? Нужно скорей к врачу, а то поздно будет". В общем, обычно люди мало задумываются о том, что своими словами и ложной заботой могут нанести больше вреда, чем предполагаемой пользы.

Еще один мощный фактор - это существующие у окружающих вас людей убеждения относительно здоровья. К сожалению, не очень хороших стереотипов здесь хватает, и они тоже могут стать нашей неосознаваемой программой. Вспомните: "Шестьдесят лет, а он - как огурчик! Ведь надо же!". Скрытый смысл этих вроде бы приятных слов очевиден: в свои шестьдесят ему бы пора на погост готовиться, а он все хохорится, неугомонный какой! И те, кто эти слова говорит, сами уверены (внутренняя установка!), что они-то в шестьдесят лет ноги еле волочить будут, если вообще будут. А поскольку программа есть, она полноценно реализуется через разного рода заболевания.

Нужно сказать, что подобного рода негативных установок у нас в обществе имеется множество, они стали нормой нашей жизни и мы даже не замечаем их. Вспомните: "Сорок лет, а все здоровый, пора бы полечиться", "В нашем городе ужасный воздух (вода, земля, начальство), здесь долго не живут", "На нашем предприятии ужасные условия, здесь обязательно заболеешь!" и другие расхожие мнения. Они вертятся на слуху, люди повторяют их много раз, особенно при обсуждении своих или чужих заболеваний. В результате они становятся неосознаваемыми программами, которые принимаются организмом к исполнению.

2. Иногда возникает парадоксальная ситуация, когда болезнь является следствием некорректно поставленной внутренней просьбы человека.

Например, один из наших участников тренингов рассказал, что он несколько лет безуспешно боролся с курением. В конце концов, он внутренне взмолился: "Господи, помоги мне бросить курить! Я готов отдать за это любую цену!". Через два дня у него открылась язва желудка, которую он лечил два года. Курить он бросил моментально.

Еще одна участница тренинга рассказывала, что после окончания института она попала на работу в организацию, где ее, молодого специалиста, стали использовать в качестве курьера. Это сильно возмущало ее и она постоянно твердила: "Я не хочу работать ногами!". В итоге у нее развилось сильное заболевание ног, которое лишило ее возможности свободно передвигаться. Теперь она работает только головой.

В общем, иногда нас что-то не устраивает, и мы стремимся как-то изменить ситуацию. Если мы не отслеживаем, какие мысли при этом крутятся в голове, то результат может быть самым неожиданным. Наш организм может выступить исполнителем нашего "заказа", причем таким образом, какого мы вовсе не ожидали. Так что давайте следить за тем, какие мысли постоянно имеют место у нас в голове и каким образом они могут исполниться.

3. Доверяйте своему организму, он гораздо умнее и сложнее ваших взглядов о нём.

Неожиданно это была одна из самых сложных книг, что мне доводилось в последнее время читать. Я б поставила её по лёгкости понимания где-то сразу после Хайдеггера из университетского курса теории литературы.)))

Грин - он как пришелец с другой планеты или даже из другой системы. Такой необычный, что даже не клеится к словам вроде самобытность или уникальность. Потому я воспринимаю его тексты как возможность ознакомиться с образчиками внеземной культуры. =) А это всегда несказанно приятно.

1. Среди уродливых отражений жизненного закона и его тяжбы с духом моим я искал, сам долго не подозревая того, - внезапное отчетливое создание: рисунок или венок событий, естественно свитых и столь же неуязвимых подозрительному взгляду духовной ревности, как четыре наиболее глубоко поразившие нас строчки любимого стихотворения. Таких строчек всегда - только четыре.

Разумеется, я узнавал свои желания постепенно и часто не замечал их, тем упустив время вырвать корни этих опасных растений. Они разрослись и скрыли меня под своей тенистой листвой. Случалось неоднократно, что мои встречи, мои положения звучали как обманчивое начало мелодии, которую так свойственно человеку желать выслушать прежде, чем он закроет глаза. Города, страны время от времени приближали к моим зрачкам уже начинающий восхищать свет едва намеченного огнями, странного, далекого транспаранта, - но все это развивалось в ничто; рвалось, подобно гнилой пряже, натянутой стремительным челноком. Несбывшееся, которому я протянул руки, могло восстать только само, иначе я не узнал бы его и, действуя по примерному образцу, рисковал наверняка создать бездушные декорации. В другом роде, но совершенно точно, можно видеть это на искусственных парках, по сравнению со случайными лесными видениями, как бы бережно вынутыми солнцем из драгоценного ящика.

Таким образом я понял свое Несбывшееся и покорился ему.

2. ...гавань обещает всегда; ее мир полон необнаруженного значения, опускающегося с гигантских кранов пирамидами тюков, рассеянного среди мачт, стиснутого у набережных железными боками судов, где в глубоких щелях меж тесно сомкнутыми бортами молчаливо, как закрытая книга, лежит в тени зеленая морская вода.

3. При передаче лица авторы, как правило, бывают поглощены фасом, но никто не хочет признать значения профиля. Между тем профиль замечателен потому, что он есть основа силуэта - одного из наиболее резких графических решений целого. Не раз профиль указывал мне второго человека в одном, - как бы два входа с разных сторон в одно помещение. Я отвожу профилю значение комментария и только в том случае не вспоминаю о нем, если профиль и фас, со всеми промежуточными сечениями, уравнены духовным балансом. Но это встречается так редко, что является исключением.

4. Я был в том безрассудном, схватившем среди непонятного первый навернувшийся смысл, состоянии, когда человек думает о себе как бы вне себя, с чувством душевной ощупи.

5. Потом начался осмотр, и когда он, наконец, кончился, в глазах Дэзи переливались все вещи, перспективы, цветы, окна и занавеси, как это бывает на влажной поверхности мыльного пузыря.

Здравствуй,дневничок,что-то я тебя подзабросила. Да так сильно,что сходу не вспомню,в каком порядке читала всё...Ну и не так уж важно.) Начнём с важного и большого.

Я читала Маркеса впервые. То есть не писателя, а эту книгу. В школе я вот не припомню...по-моему,я её просидела дома с ветрянкой.

Помню только, что всегда вокруг меня были недовольные люди, которым она страшно не нравилась по разным причинам - обилие персонажей, удары по неокрепшей детской психике и непонятности.

Ну так вот,я рада,что мы с ней повстречались аж сейчас. Потому что теперь она мне понравилась. Как произведение. Искусное и этапное для мировой литературы, важное, красивое...Но есть и "но". И это но - грусть-тоска-печаль!!!

Я вот прямо вижу,как умирает Маркес, попадает на небо...И там смотрит на него Господь добрыми улыбающимися глазами и так журит его: "Ну скажи мне,ну вот ты зачем это написал?!" И Маркес так вздыхает тяжко и ножкой по облаку водит - мол,прости, Всевышний, это я не со зла...

И ещё теперь часто вспоминаю полковника Аурелиано Буэндиа. И его повторную переплавку золотых рыбок...

А ещё я пробовала на листочке сесть и по памяти записать всё генеалогическое древо! Вот щас уже пару месяцев прошло, вряд ли выйдет, но тогда,сразу по прочтении, никого даже не забыла...)

Вообще она местами очень страшная. Зато для меня совершенно органично выглядели вставки с призраками, бабочками и прочим..просто потому что я ему верю. И есть в том,кстати, что-то эдакое...карпатское.

1. ...на самом деле её всю жизнь связывали с мужем узы более прочные, чем любовь: общие угрызения совести.

2. Уже тогда падре Антонио Исабель начал проявлять первые признаки старческого слабоумия, которое через несколько лет заставило его сказать, что, вероятно, дьявол одержал победу в своем мятеже против Бога и воссел на престоле небесном, никому не открывая, кто он такой на самом деле, дабы завлекать в свои сети неосторожных.

3. ...человек умирает не тогда, когда должен, а тогда, когда может.

4. Внешний мир теперь ограничился для неё поверхностью её тела, а внутренний был недосягаем ни для каких огорчений.

5. Похоже, что всё в мире идёт по кругу.

6. ...за всю историю человечества люди не набрасывались с такой яростью ни на одно живое существо, даже из своего собственного рода, и, по правде говоря, стремление к уничтожению тараканов полагалось бы отнести к числу таких свойственных человеку инстинктов, как размножение, причем инстинкт тараканоубийства гораздо более четко выражен и неодолим, и если тараканам все-таки удавалось до сих пор избежать полного истребления, то лишь потому, что они прятались в темных углах и это делало их недосягаемыми для человека, от рождения наделенного страхом перед темнотой...

7. В тот день, когда люди сами будут разъезжать в первом классе, а книги будут возить в товарных вагонах, наступит конец света.

Попалось самое начало, а уже такое хорошее.

Самое важное, что следует знать о качелях: остановить их сразу невозможно, как ни старайся. Любые усилия дадут обратный результат, даже незаметное глазу напряжение заставит реальность кружиться еще быстрей; чтобы прекратить это немедленно, можно только спрыгнуть — с риском расквасить коленки, локти и хорошо если не нос. Даже при Тришиной ловкости шансов уцелеть немного. Но если расслабиться, замереть, сказать качелям: «Черт с вами, делайте что хотите», движение понемногу замедлится, небо перестанет кружиться, а земля вернется под ноги, как будто и не было лихой пляски, от которой сладкая тьма в голове и искры из глаз.

Ми всі так легко відступаємо вбік, впадаємо в паніку, уявивши, скільки роботи серця в нас попереду.

Новая рубрика в нашей программе.

Недавно увидела коммикс вот этот:

И меня озарила светлая мысль. Вот, подсмеиваясь над этими вечными воспоминаниями о ценах, мы упускаем из виду важную вещь. Это всё не от особой какой-то подверженности родителей ностальгии. И не от излишне мелочной памяти. Это, ёлки, оттого, что цены не менялись по тридцать лет! Представляете? Родился, в школу сходил, институт кончил - а мороженко сколько стоило, столько и стоит - и так со всем! Я вот слабо представляю...

Цитата всего-то из юморного паблика Вконтакте,но такое близкое...

Никаких демонов под кроватью у меня нет, потому что я потратил слишком много времени на то, чтобы им было удобно в моей голове.

Всё чаще среди филологов встречаю странное мнение навроде "толстого долой из учебной программы и вообще он скучный,вздорный дядька,читать нудно и не нужно". И как-то сразу внутренне щетинюсь. Возможно, это поднимает голову моя детская травма от пересказа "Войны и мира" всему классу перед уроками.))) Я уже почти ничего оттуда не помню, кроме отдельный вещей, которые тааак прочно вклинились в мою жизнь...хотя странно,что именно эти. Нужно будет непременно перечитать. Ну да я не о том. Кроме ВиМ я до этого читала только "Холстомера". И вот - фильм этот одиозный вышел, и я поняла: ну как можно, надо же.

Вообще субъективное: мне части про Левина было читать гораздо интереснее, чем про Анну.)) От них каким-то таким дзэном прям веет, спокойствие такое...А ещё Толстой встал передо мной...гмгм..не как лист..как тонкий юморист-унезапно-и человек,имевший неплохие шансы дожить до ста лет вследствие того,что понял женщину)) Потому подбор цитат будет тенденциозен и предвзят. =)

1. Она, краснея, потянулась к нему, ожидая поцелуя, но он только потрепал ее по волосам и проговорил:    -- Эти глупые шиньоны! До настоящей дочери и не доберешься, а ласкаешь волосы дохлых баб.

2. Позор и срам! -- отвечал полковник. -- Одного боишься -- это встречаться с русскими за границей.

3.  -- Папа, не может быть! -- горячо возразила Кити. -- Варенька обожает ее. И потом она делает столько добра! У кого хочешь спроси! Ее и Aline Шталь все знают.

   -- Может быть, -- сказал он, пожимая локтем ее руку. -- Но лучше, когда делают так, что у кого ни спроси, никто не знает.

4.-- Нет, у кого хочешь спроси, -- решительно отвечал Константин Левин, -- грамотный как работник гораздо хуже. И дороги починить нельзя; а мосты как поставят, так и украдут.

5. ...наши учреждения и все это -- похоже на березки, которые мы натыкали, как в троицын день, для того чтобы было похоже на лес, который сам вырос в Европе, и не могу я от души поливать и верить в эти березки!

6. Левин сидел подле хозяйки у чайного стола и должен был вести разговор с нею и свояченицей, сидевшею против него. Хозяйка была круглолицая, белокурая и невысокая женщина, вся сияющая ямочками и улыбками. Левин старался чрез нее выпытать решение той для него важной загадки, которую представлял ее муж; но он не имел полной свободы мыслей, потому что ему было мучительно неловко. Мучительно неловко ему было оттого, что против него сидела свояченица в особенном, для него, ему казалось, надетом платье, с особенным в виде трапеции вырезом на белой груди; этот четвероугольный вырез, несмотря на то,что грудь была очень белая, или особенно потому, что она была очень белая, лишал Левина свободы мысли. Он воображал себе, вероятно, ошибочно, что вырез этот сделан на его счет, и считал себя не вправе смотреть на него и старался не смотреть на него; но чувствовал, что он виноват уж за одно то, что вырез сделан.

7. ...весь этот мир наш -- это маленькая плесень, которая наросла на крошечной планете.

8. Сначала Левин, на вопрос Кити о том, как он мог видеть ее прошлого года в карете, рассказал ей, как он шел с покоса по большой дороге и встретил ее.