Про политику давно не писала, а она есть. Тут у нас выборы кого-то куда-то. выбирать надо между мордатым дяденькой с погаными усишками и сладенькой лживой улыбочкой, и отфотошопленной тетенькой с красными губами и розовыми щеками. Если прилепить ей усишки -- станет, как дяденька. Автомобили с из портрэтами бороздят самуйские дороги, изрыгая из себя задорные мелодии с национальным колоритом, время от времени останавливаясь, чтобы убедить словесно, через матюгальник. Кататься начинают с утра пораньше и уже не в первый раз я просыпаюсь под их звонкие песни и молодцеватый пиздёж. До поры до времени удавалось все это более-менее игнорировать, хоть и не полностью, к чему скрывать. Неоднократно мы с Марией, проезжая по недлинной главной улочке нашей деревни, покрытой мелко-ребристым, как стиральная доска, бетоном, орали, дребезжащими от вибрации голосами запомнившиеся и полюбившиеся нам пропагандистские мотивчики. Тайцы радовались, а чего не сделаешь, чтобы порадовать тайцев.
Но сегодня всё серьёзно -- наш тихий уголок заполонили агитаторы за тётеньку. На автомобилях, мопедах и пешком. В бело-сиреневых корпоративных тишотках, листовки повсюду лепят. машины голосят, агитаторы суетятся -- красота, политика пришла в наши края.
Я же ничего -- сижу, лачу стол, наслаждаюсь ветерком из вентилятора. И вдруг понимаю -- ба, вентилятор-то не крутится и интернета нет. Электричество, значит, опять тю-тю. Клоуны, блять, всё как на родине -- шум, гам. пляски с перьями в жопе. А электричество -- извините, не обращайте внимания. Происки врагов. Вот когда мы придём к власти -- сразу будет у всех много. А пока спляшем.
Плюнула на это, пошла на берег, заглянула к Сао. Никого нет, но я села за столик в тени дерева -- хорошо, не душно, ветер приливные волны гонит к берегу, безлюдье. Прибежала Сао, вручила миску с маленькими бананми и умчалась в соседний дом убирать. А ты, говорит, сиди пока сидится. Сижу, котик меня атакует. Вообще-то они хотели кошку, а когда обнаружили у нее яйца, назвали Леди-боем. Котик имени соответствует -- хорошенький, глазастый с маленьким носом. Но бандит. Запутался в моей юбке и доволен, на попытки размотать его отвечает кусанием и царапаньем, пришлось ему ручкой по лбу треснуть. Тут он всё понял и убежал к кролику. Кролика не знаю как звать. Он живёт в двухэтажной клетке и явно родственник кота. Оба они белые, пушистые, с бледно-рыжими ушами и хвостами. Только кролик застенчивый и робко косится, а котик нахал.
Хорошо в общем посидела. Думала про людей. Интересно, если бы они сами понимали, как глупо и жалостно иной раз ведут себя, что бы сделали?
А ближе к ночи занесло нас на ламайскую воскресную ярмарку с какого-то перепугу. Вернее то был внезапный каприз. На ярмарке мы дичайше напились коктейлей с престарелыми хиппи из Австралии и Германии. Вообще-то было смешно. Они такие позитивные-позитивные, что для их солидного возраста уже несколько подозрительно. Не, я понимаю, что сейчас всё это взросление-старение отодвинулось сильно. Вон и в секс в большом городе бабули лопочут что-то о о том, что к рождению детей пока не готовы, недостаточно созрели еще. Но всё-таки мне кажется, что когда-то надо умнеть и взрослеть. Если ты из секса в большом городе, то сказать себе, что, коли в 50 лет ты не чувствуешь себя готовой к материнству, значит и хуй бы с ним, в другой жизни, может, родишься кошкой и тогда уже. То же и с хиппи этими, если в солидном возрасте между шестьюдесятью и семьюдесятью годами, ты бодренько разговариваешь о том, что люди-то все хорошие и всегда могут договориться, а вот политики, телевизор и компьютер -- зло, которое разъединяет этих добрых людей, то что ж, признай, что ты старый безвредный дурачок, рассуждающий как подросток и продолжай в том же духе. Ну я им не стала этого объяснять конечно. Пила дешевые сомнительные коктейли, пока не напилась, и кивала головой, думая, в очередной раз, что даже и то немногое, что я знаю в английском языке, сейчас мне неплохо было бы забыть. Мало мне что ли русских злобных дураков, еще и иностранные, позитивные, добрые дураки. О боже.
Могу привести монолог Мэгги, запивающей пивом и закуривающей сигаретой десятую стопку текилы.
-- Люди так странно меняются с возрастом. Вот я -- молода и бодра, бухаю и тусуюсь не переставая, а мой муж, всего на десять лет старше меня, такой знатный был парень, а сейчас ничего уже не может, сидит пень-пнем. Семидесятилетний муж с печальными седыми усами действительно сидел пнём за барной стойкой с ничего не выражающим лицом.
Охохонюшки, как приговаривала Муми-мама.